А это тебе откуда известно?спросила Кая.Бери свою блузку...
Сестрица выболтала... Но вообще я недовольна, мало наблюдений. Что в этом колхозе внутри, не знаю. Как и почему председатель прозрел, тоже не знаю. Вижу только, что сыты, одеты, обуты. Вот Антс написал бы, если бы писателем был...
16
Вечеринку решили отпраздновать не в народном домедо него далеко добираться, а здесь же у себя, по-домашнему. Матто и Томсон уже вернулись из кооператива с колбасой и вином, сметану для винегрета принесла дочка дяди Сааму, телятинудочки председателя, Антс раздобыл копченой рыбы, огурцов, сестра его громыхала тарелками. Стол накрывали в большом, чисто выметенном амбаре, без окон, но зато с широчайшей дверьюво время танцев можно распахнуть обе створки и будет свежо, как в поле. Со столом было много возни, пока его соорудили из длинных досок, поставленных на чурбаны. Стены украсили зеленью и кистями рябинынарядно, а главное, не похоже ни на какие официальные стены. И вообще ни на что не похоже, как каламбурила Ксения.
Вельда о чем-то долго перешептывалась с, Ксенией, а потом обе они исчезли из кухни, как раз когда надо было готовить винегрет. На кухне дым стоял коромысломвинегрет выйдет необыкновенный, за это ручались две математички и Кая. Все дело в соусе: сметаны полная банка, да еще какойхоть ножом режь, а в нее добавляют уксусу, соли, сахару, и капельку горчицы, и сельдерея, изрубленного мелко-мелко, и грибков, и смеху...
Почему они целый день шепчутся?спросила вдруг Кая, нарезая кубиками телятину.Ксения что-то закручивает?
Ира Селецкая хихикнула, подняла выскользнувшую из рук луковицу, пряча лицо.
Не знаю, не спрашивала,сказала Фаина.Да не все ли равно!.. Дай-ка мне ту ложку...
Странные секреты,сухо проговорила Кая.Мне это не нравится.
Ничего странного, маленький эстрадный номер с переодеванием!опять хихикнув, заюлила Ира.
Кая подняла взор на Фаину, в нем была тревога и робость, и Фаина сама встревожилась, хоть и понимала, что для этого нет причины. Беда с влюбленными девушками, все у них какие-то предчувствия, загадывания, страхи...
Вечером, когда все собрались, но еще не сели за стол, Фаина, нарядная, в сиреневом платье, прибежала из амбара за солонкой, соль забыли поставить. Хозяйка сидела у окна, чистила яблоки для сушки.
О, здесь на полке еще одна тарелочка! Можно и эту взять? Тарелок никак не хватает!..
Хозяйка молча, неласково кивнула, продолжая вырезать сердцевинки яблок. Фаина вымыла тарелку, стараясь не брызнуть на платье, и хотела уйти, как вдруг старая женщина вымолвила как бы про себя:
Нехорошее придумали.
Фаине стало неприятно.
А что плохого? Посуду разве перебьем?
Мне посуды не жалко.
Повеселимся немного, и все...неуверенно сказала Фаина, не понимая, к чему клонится эта речь.
Веселитесь, каждый молод был. А игру выдумали глупей глупого.
Какую игру?
Женщина взглянула исподлобья.
Не годится в свадьбу играть, не маленькие,жестко проговорила она, постучав ножом по подоконнику.
В свадьбу?..растерянно повторила Фаина.
Что, не знаешь?.. Вельда невестой вырядилась с большого ума. Вот останется ужо в старых девках, будет тогда помнить.
Почему невестой? Так себе, белое платье...
Хозяйка продолжала, не слушая:
Тейна женихом посадят. Посмотретьбудто бы дельный парень, а туда же в дураки полез. Жених да невеставек вековать, а не шутки шутить.
Фаина помчалась через двор, полный шума и смеха. Томсон схватил ее за сиреневый рукавскоро ли к столу позовут? Она вырвалась, влетела в амбар, где у порога толпились девушкисвои и из колхоза. Вельда стояла посерединев белом платье, в венке из гроздьев рябины, а к венку был прицеплен длинный прозрачный шарф.
Фата, фата!..кричала Ира Селецкая, расправляя легкие складки шарфа.Девочки, держите там дверь, чтобы Тейн не вошел!
Что ты здесь вытворяешь!в гневе бросилась к ней Фаина.Что это за гадость!
Никакой гадости, обыкновенная студенческая шутка! Уходи ты подальше, святая душа на костылях!.. Вельда, теперь накинь плащ и спрячься! Ксения, можешь идти за Тейном! И сейчас же посади его рядом со мной... А ты, Вельда, не зевай! как только я поднимусь, ты сразу на мое место. Следи, вот здесь!..
Вельда, смеясь, закуталась в плащ, девушки кругом тоже смеялись, предвкушая потеху. Ксения пошла к двери, но Фаина загородила ей дорогу.
Ксения! Ты в своем уме? Ты подумала о Кае?
А что с ней станется? Мне как раз интересно, как они будут реагировать, и Кая, и Тейн.
А тебе не стыдно перед колхозниками? Такие идиотские развлечения у студентов?
О глубокомыслии позаботится Каллас, у него и декламаторы, и музыкальные номера, а мы посмешим публику попросту, тем более, что все начальство простужено, никто не придет!
Ну, Ксения, прошу тебя!.. Ей и так трудно! Зачем ей еще страдать от ваших глупостей!
Любовь без страданийопреснок. Пусти-ка, надо перехватить Тейна, чтоб он не догадался!..
Ксения вышла. Фаина огляделась, пытаясь уяснить себе положение вещей. Каи здесь нет, где же она? На дворе? Подождать, пока придет, предупредить, уберечь... Появился Томсон, тащит из угла еще бутылки, любовно вдвигает их в промежутки между тарелками, Матто прикрывает зеленью ящик, белобрысый кладовщик тихо наигрывает на баяне, а на него самозабвенно смотрит розовая толстушка, дочь дяди Сааму. Антс водружает на высокий ларь керосиновую лампу Ага, в дверях мелькнуло голубое платьице Каи, сейчас же рассказать ей! Но в это время со двора повалили все, началась толкотня, и Фаина не успела опомниться, как фокус был уже проделанТейн сидел рядом с Вельдой. Кая оказалась на другом конце стола, возле нее Антс, Каллас, кругом теснота, опрокинули табурет, хохочут... И Фаина, заняв свободный еще уголок, махнула рукойпусть, не все ли равно!..
Матто взобрался на ящик, начал шутливую вступительную речь. Как только он замолчал, Ксения подняла рюмку и сказала в полный голос, на всю застолицу:
За здоровье новобрачных!
Томсон, не то участвуя в заговоре, не то мгновенно сообразив, в чем дело, вскочил и, старчески кашляя, заболтал что-то о правах и обязанностях супругов. По амбару раскатился хохот. Фаина не спускала глаз с Каи, та не выдавала себя ничем, разве только напряженно сжатыми губами.
Позднее всех понял смысл шутки сам Тейн. Когда закричали «горько», он покосился через плечо на фату Вельды и, резко дернувшись, вышел из-за стола.
Ну что такое, зачем обижаться!воскликнула Ксения, но он молча направился к двери.
Томсон догнал его, притащил к столу:
Садись на мое место, Лео. Поменяемся!
Тейн сел, делая вид, что улыбается, и сказал Ксении:
Какая безвкусица! Я думал, у тебя больше ума.
Ксения посмотрела на него внимательно, засмеялась:
А мне нравится, что ты меня обругал! И, пожалуй, ты прав. Но у меня нет власти устраивать более острые испытания.
Томсон, усевшись рядом с Вельдой, потрепал ее по щеке и спросил:
Ну как, белла-белла-белладонна? Довольна заменой?
Расходов жалко, я на него сильно потратилась!Вельда, говоря это, налила себе водки. Выпила залпом.
Вот это в моем духе,похвалил ее Томсон.Налить еще? Такую невесту дай бог всякому... Поженимся, Вельда! Клянусь тебе, твой Тейн влюблен в другую...
Неправда! Просто он глуп, тычется из угла в угол, как слепой щенок.Вельда протянула стакан.Налей-ка мне пива...
В философском словаре сказано, что водку не следует смешивать с пивом...
Настроение за столом понизилось, но тут Каллас неожиданно обнаружил огромные запасы хлебосольства, он как-то поспевал во все концы стола, кому-то хвалил винегрет, другому передавал хрен, третьего угощал студнем. Не ударил лицом в грязь и Маттоначалась декламация, потом загадки, потом викторина. Снова зазвенел смех... ну, и рюмки тоже зазвенели.
Веселье было в разгаре, когда Фаина заметила, что Каллас потихоньку отставляет бутылки подальше от Томсона и Вельды. Томсон, правда, выпил слишком много, его просто не узнатьглаза налились кровью, волосы слиплись от пота. Вельда громко хохочет, кричит, но, пожалуй, она не столько пьяна, сколько притворяется пьяной...
А я все равно невеста!доносится до Фаины.Вот я сейчас докажу всем, кто красивеея или этот картофельный росток. Вот пойду и докажу!
Не уходи, Вельда,бормочет Томсон,после пойдем вместе к твоей тете за благословением. Женатый баран лучше холостой козы, я это давно говорю...
Но Вельда отмахивается от него и, в самом деле, идет к двери. Куда же она?.. А, пусть ее уходит, догадалась бы лечь спать... И Фаина, облегченно вздохнув, пробралась за спинами к Кае и Антсусидят оба молча, Антс глядит в сторону, а она застыла как неживая в своем голубом наряде...
Антс! Что ж вы не угощаете Каю винегретом? Она сама его делала, а теперь голодает...
Антс расцвел широкой веснушчатой улыбкой и свалил на тарелку Каи полмиски винегрета, после чего между обоими начался оживленный разговорточно Фаина расколдовала их от молчания.
Фаина снова села на свое место, и снова все полетело мимо нее: улыбкине для нее, словане для нее, обиды, обманыне для нее...
Запели эстонскую застольную песню, вразброд, с надсадой, не слыша собственного голоса, но кладовщик, отсев в угол, растянул баяни все вдруг притихли, удивленные мягким переливом. Песня зазвучала тише и стройнее, а белобрысый музыкант, странно похорошев, глядел победителем, покорившим хаос. Розовая дочка дяди Сааму так и обмерла, не в силах отвести взор от его быстрых пальцев.
Потом вышла заминка с Юрой Поспеловымон оглушительным басом заявил, что ему хочется к звездам и, выйдя из-за стола, пытался взлезть на ларь, чтобы прижать к груди керосиновую лампу... Потом стали отодвигать табуретки и ящики, чтобы освободить место для танцев... И вот тогда-то появилась Вельда. Почти голая.
На ней было надето нечто вроде купального костюма, скомбинированного из прозрачных штанишек и бюстгальтера; стояла в дверях она спокойно, словно в предбаннике.
Вот это я понимаю, это экзотика!..медленно выговорил Томсон.
Баянист ухмыльнулся и заиграл веселенький вальс.
Уведем ее, уведем!отчаянно зашептала молчаливая математичка, соседка Фаины.Она пьяная!
Но Вельда в это время сказала совсем трезвым голосом:
Почему же меня никто не приглашает танцевать?
К ней подошла Ксения, видимо взволнованная, но та отстранила ее и, сделав несколько шагов, остановилась перед Тейном:
Пошли танцевать, Лео?.. Ну что ты остолбенел! У нас же костюмированный бал, разве ты не знаешь?.. Невесту отвергли, она утопилась и стала русалкой... Не хочешь? Томсон! Тогда приглашай ты!
Томсон вдруг выпрямился, точно хмель разом слетел с него.
Нет, извини меня, купальный сезон кончился,проговорил он.
Тейн встал.
Ты нездорова, Вельда. Иди домой, я тебя провожу,сказал он, едва разжимая зубы.
Ксения быстро принесла плащ и накинула на Вельду, которая стояла куклой, не сопротивляясь и не помогая.
Ушли втроем, но Ксения вскоре вернулась. Притворяясь расстроенной, она не смогла все же скрыть насмешливую улыбку, и Фаина не поверила ее досадеона опять наслаждается игрой марионеток. А кругом смеялись, сердились, шептали, ахали.
Почему неприлично? Почему?..кричал кто-то.Почему на пляже можно, а здесь нельзя?
Другой научно объяснял:
Неприличие в контрасте! купальник и фата!
Какой там купальник, она в белье,возмущался еще один.Розовые панталончики...
А она ничего, хорошенькая!
Черт знает что!
Чепуха, чепуха, мы не в монастыре!
Но и не в бане!
Да ладно, идем танцевать! Девушки скучают!
Сконфузились!.. Не беда, не робейте, братцы!.. Стриптиз уже начался!
Фаина подошла к Кае.
Видела сумасшедшую?сказала она полушепотом.Надо же!..
Кая коротко засмеялась сухим смешкомона никогда так не смеялась. Антс повернул голову и пристально посмотрел на Фаину. Под этим простодушным и в то же время холодным взглядом у Фаины вспыхнули щеки от жгучего стыда, словно это не Вельда, а она сама только что приходила сюда обнаженной.
Минута была тягостная, Фаина не могла больше выговорить ни слова, в горле стоял комок, и вдруг снизошло избавление, самое реальное, несмотря на чудесную свою внезапность: в распахнутую дверь амбара вошли два преподавателяАстаров и Гатеев.
Незваный гость хуже татарина!весело произнес Астаров, настолько весело и свободно, что кислые гримасы, появившиеся кое у кого, сразу исчезли.
Он издали увидел Фаину и Каю и подошел к ним. Фаина с радостью пододвинула ему табурет. Он чихнул, садясь, и сказал:
Страшное поветрие. Сильвия Александровна нездорова, и я совсем расклеился, но все-таки решил побывать у вас. Завтра уеду...
Гатеев между тем стоял у двери и, щурясь, смотрел на танцующих. Фаина, опередив Калласа, пробралась к нему, взяла под руку, не чувствуя ни малейшей стесненности, точно так и надо, и повела к столу. Хорошо, что есть еще непочатая миска этой вкусной мешанины...
Я ужинал, право, ужинал. Зачем столько?..отказывался он, но, отведав, засмеялся и попросил еще.
Вы когда же приехали?занимала его Фаина.
Сегодня. На смену Аркадию Викторовичу, он мне позвонил, что никак не дотянет до конца, хворает и боится совсем слечь... Нет, спасибо, я больше пить не буду.Он потрогал рукой волосы, улыбнулся.Жаль, что мы так поздно, Аркадий Викторович все мешкал... Были интересные номера?
Да-а...ответила Фаина, не глядя на него.
Музыка прервалась, захлопали в ладоши, и баянист снова подхватил с полутакта мотив задорного старинного вальса. Фаина оглянулась. Ага, Астаров уже кружится с Каей. Ну, пусть его...
Пойдемте и мы?..сказал Гатеев, вставая.
Фаина не очень хорошо танцевала, но сейчас тесно, если и собьешься, будет незаметно. Впрочем, она не сбилась... Да и не все ли равно. Сухая горячая рука держит ее руку, и непрозрачный взгляд, кажется, говорит что-то, не относящееся к дипломной. И куда-то ушло недавнее чувствобудто праздник не для нее. Для нее, для нее, и она уже не чужая в этом веселом, кружащемся ветре... Как жаль, что музыка опять смолкла!..
Они вернулись к столу. Гатеев сказал:
У вас празднично на душе?.. Кругом такие сияющие лица. Пожалуй, никто здесь не замечает, что это амбар, и никто не чувствует запаха прелой соломы.
Пожалуй, это очень грустно, Алексей Павлович, на празднике не чувствовать ничего, кроме запаха прелой соломы...
Он улыбнулся.
Я почувствовал этот запах, когда вошел сюда, а сейчас пахнет только сиренью.
Глаза у Алексея Павловича неопределенного, смешанного цвета, и есть в них смутительное свойствоговорить лишнее. Отвечать на это лишнеене знаешь, как и чем, а молчатьсколько же можно молчать?.. А лоб у негоай, ай!начинает немножко лысеть...
Подошла Ксения.
Алексей Павлович, как вы легко танцуете!..
Ну, где там, укатали сивку крутые горки...
Не скромничайте!.. Фаинка, а ты что такая вялая? Скучно без Вадима?.. Слушай-ка, тебе очень идет это сиреневое... Куда же ты убегаешь?
Не уходите, Фаина!..
Лампа коптит,не оборачиваясь, сказала Фаина.
И прекрасно, что коптит. Фитиль надо поправить. Вот так... Теперь бросить два слова Кае и ее простуженному кавалеру, потом минутку поговорить с Калласом, хотя он мрачен и несловоохотлив после неприятности с Вельдой, ик двери...
Она шла через двор в своем легком платье, не ощущая холода. Почему, почему надо уйти и не вернуться? Это же невероятно трудно. Но она уходит и не вернется. Почему? По какой-то старозаветной, забытой традиции? Мать ли, бабушка ли убежала когда-нибудь из веселого хоровода, вырвав руку из горячей, сухой ладони? Не знаю, не знаю, но не вернусь...
Вот уже и дом, вот и спасение... В комнате свет, голоса: Вельда ссорится с кем-то. Мужской голос, злой, скрипучий, как будто и незнакомый. Чуть помедлив, Фаина вошла. На кровати, полуодетая, сидела Вельда, а рядом с ней Тейн.
Ты что так рано?сердито спросила Вельда.
Устала.
Тейн ушел. Фаина молча разделась и легла. Вельде все же захотелось дать какие-то пояснения, она сказала:
Я не желаю приноравливаться к золотой середине. И все вы мне надоели, и не читай мне наставлений!