Припомните что-нибудь, что недавно привлекло ваше вниманиевчера, позавчера или еще раньше. Интересная статья в газете, в журнале, интересная встреча... Вспомните, подумайте и расскажите.
Все послушно задумались и думали так долго, что стало яснождут звонка. Пришлось обратиться к одному из покладистых лично:
Начните вы.
Хорошо,откликнулся покладистый.Я могу за всех сразу. У нас была очень интересная встреча с деканом, и мы узнали, что в колхоз поедем.Кругом засмеялись.А интереснее ничего не помню я.
Так. Об этой встрече вы сказали за всех, теперь будем говорить на другие темы.
Каллас честно вышел на работу:
Я читал про трех спутников Юпитера, но это очень трудно передавать, а интересно. Они имеют атмосферу...
Сильвия Александровна слушала, стараясь не сбить его поправками, зная по опыту, что это приведет к молчанию.
После Калласа рассказывали, вернее, скупо отмеряли по две-три фразы о спортивных состязаниях, о фильме «Новый Дели», о концерте Эрнесакса...
Алекс Ланге поделился своими опасениями, как бы машина не отбила хлеб у учителей:
Если программу знаменитые педагоги составят, то все плохие должны поехать в болото или на пенсию. А я, наверно, стипендию не получу. Я читал, как одна умная машина... Ну, значит, студент много раз ошибся, а она ему ответила: «Идите домой, вы лентяй!..»
Не говори страшного!остановил его, под дружный смех, весельчак из первого ряда, где сидели отважные.Я лучше про дельфинов расскажу или про тетю!.. Или наоборот!..
Отлично, товарищ Томсон,согласилась Сильвия Александровна,рассказывайте о дельфинах.
Нет, я сначала о тете. Это толстая женщина в розовом платье. А если она тетя, то у нее есть племянница...
Или племянник.
У нее племянница, и эта добрая тетя всегда защищает ее от врагов.
От каких же врагов?
От студентов, особенно от Лео Тейна...Лео Тейн показал Томсону кулак.Тетя боится, что кто-нибудь поцелует ее племянницу, она даже готова, пусть поцелуют ее, но только не дорогую племянницу...
В аудитории становилось все веселее. Сильвия Александровна с опаской поглядывала на длинную серьезную физиономию Томсонакуда его еще занесет?..
А я знаю, чья это тетя!фыркнул кто-то справа.
Я тоже знаю!фыркнули слева.
Неправда, не моя!бойко отозвалась Вельда Саар.У моей нет розового платья!
Рассказ о тете рассмешил всех чрезмерно и не совсем естественно.
Хватит, товарищ Томсон... Давайте уже о дельфинах.
Я читал, что дельфиныэто интеллектуалы. Они любят трудные задачи, они умнее обезьян. Играют в баскетбол, а в карты еще не играют, но, может быть, научатся, и тогда можно будет с ними перекинуться в бридж...
Каллас поморщился и сказал:
У тебя не академический разговор... Это не смешно, что с дельфинами можно установить более разумный контакт, чем с обезьянами.
До звонка осталось четыре минуты.
Расскажите и вы о чем-нибудь,обратилась Сильвия Александровна к Тейну.
Четверть минуты продолжалось молчание, затем Тейн, развалившись на стуле, покривил губу и спросил:
Зачем это?
Чтобы научиться русскому языку.
Благодарю вас,протянул Тейн.Я сейчас не расположен учиться... Как-то нет настроения.
Холодная наглость была не только в словах студента, но и в его позе, в голосе, в прищуренных глазах. Не помня себя от гнева, Сильвия Александровна бросила ему в лицо:
Жаль! Очевидно, вы не из тех, с кем можно установить разумный контакт!..
Потом, после урока, Сильвия долго думала об умной машине. Что бы та сказала Тейну? Помягче, или порезче, или просто хватила бы его по уху какой-нибудь особой лопастью?..
11
Отъезд в колхоз был назначен на воскресенье. С пятницы уже не работалось, хотя Фаина несколько раз принималась за свои записи и раздумывала над тетрадью с пометками руководителя.
В эту же пятницу Фаина заговорила с Ксенией о Кае:
Неужели ты не видишь, как у нас нехорошо? Кая на себя не похожа, мрачная, злая...
Ревнует к Вельде, очень просто.
Очень просто!передразнила Фаина.
Ксения, закрыв книгу и держа палец между листами, писательски изрекла:
Это кажется сложным, если брать отдельную жизнь, но вообще это закономерно: Лео Тейн изменяетКая Тармо злится.
Ну и голова у тебя! На что ни взглянешь, все распадается на одинаковые серые кусочки.
Далеко не все, есть вещи, которые не распадаются...с неожиданной искренностью начала Ксения, но тут же перешла на иронический тон:Современная серьезная мысль находит, что с самотеком в любви пора покончить. Женская особь должна записать себе по пунктам, какими интеллектуальными и моральными качествами обязан обладать избранник, потом посмотреть, кто подходит под эту анкету, и тогда уже полюбить его чистой девственной любовью!..
Все можно повернуть на смешной лад...
Опять-таки не все... Но к этому Тейну, по-моему, надо было приближаться, поглядывая в анкету. Кая ошиблась. Мой совет тебе, Фаина! Бди! Даже кандидаты наук бывают подонками!..
Да ну тебя...
Фаина опять задумалась над той тетрадью, где Гатеев насажал галочек. За окном моросило, со скуки казалось, что моросит и в комнате. Стоит ли сейчас возиться с дипломной, ничего уже не успеешь до отъезда. Статьи все прочтеныпо его списку, который она получила на кафедре, и, кстати, вернула ему прикарманенный карандашик...
Одна из статей его собственная. Упоминает в ней и о частушках. Пишет, что подделки, сочиненные по поводу той или иной «кампании», опошляют важные политические темы. Дидактизм и ходульность выдают халтурщиков с головой. Это вообще не фольклор, и, кроме жанра, в них нет ничего общего с народной частушкой...
Так-то так, а методология все же неясна. Чутьем отличать фольклор от не-фольклора?..
Все идут в народный дом,
Там приехал агроном,
Будет лекцию читать,
Как природу побеждать...
Дили-дили-дили-бом... Здесьего правда!так и высовываются локти расторопного клубного работника.
«Халтурщики любят псевдонародные речения...» Есть, есть и такие. «Ой, да запевай, подруженька активная», «Начинай-ко-ся, миленок, эх, соревнованьице...»
Но надо ведь доказать, что это плохо. С чего же начать?.. Вот одна частушка, отмеченная доцентом:
Мы, стремясь удой повысить,
Создавали скотный двор,
Облик колхоза изменился,
Написал о нас селькор...
Если ее пропеть, язык вывихнешь, но это еще не доказательство, для пользы дела можно и вывихнуть. Газетные обороты? Но газета может отражаться в современном фольклоре, не все же петь о том, как придет свататься матаня... Фольклор, товарищ Кострова, явле-ение искусства. Хорошо, Алексей Павлович, с этим я согласна. Значит, у нас уже есть один признак не-фольклораотсутствие художественности...
В комнату молча вошла Кая, молча села в угол и начала писать письмо. Писалось оно уже не первый день, примерно по строчке в сутки. Украдкой взглянув на нее, Фаина вздохнула.
Что ты все вздыхаешь!сказала Ксения.Частушки грустные? Или, быть может, вздохи твои не относятся к ученому тексту?
Как тесно в этой комнате, ни охнуть ни вздохнуть.
Кая, скомкав лист, взяла новый, наклонилась над ним. Фаина видела ее волнение, и у нее почему-то появилось неприятное, раздражающее чувство, и опять захотелось уйти из этой комнаты куда-то, где веселее, а может быть, и не веселее, может быть, печальнее, но своей печалью. Надоело почему-то заглядывать в чужую жизнь.
Но чужая жизнь шла дальше и развертывалась перед глазами. Дверь распахнулась, и вбежала Вельдавероятно, соперница. Вероятно, чужая печаль...
Здравствуйте, девочки! Что ты сидишь дома, Кая! Дождь перестал, пройдемся по городу. Или выпьем кофе с пирожными, в колхозе не дадут!
Покружившись, она из-за плеча Каи бросила быстрый взгляд на письмо. Лист был чистый, но Кая тотчас смяла егоочевидно, он испортился от взгляда Вельды.
Вельда неестественно засмеялась:
Я тебе помешала? Прошу прощенья!.. Ну как? Прогуляемся? Хотя я, кажется, уже простудилась
В колхоз не хочется?предположила Ксения.
Чего это все думают, что я не поеду в колхоз! Я и с простудой поеду. Здоровые никогда не верят больным... Тейн сюда не заходил? Вот он-то, по-моему, очень серьезно болен.
Кая упорно молчала. Становилось неловко, и Фаина нехотя спросила:
Что же там с Тейном?
Кажется, сошел с ума.
У Каи дрогнули веки. Фаина быстро сказала:
Какая ерунда!
Уверяю вас! Со злости чуть не кусается, в субботу на русском уроке такого наболтал этой Реканди, что мы просто обалдели.
Чего он наболтал?продолжала Фаина, выручая Каю.
А дерзостей всяких, тормоза не работают... Теперь вторые сутки где-то пропадает, и никто понятия не имеет, куда он провалился. Откровенно говоря, боюсь самоубийства!
Мели Емеля, твоя неделя...лениво отозвалась Ксения.
А где же он? Вчера никто не видел, сегодня никто не видел... У вас тоже не был?
На этот вопрос промолчали все.
Садись, Вельда. Что ты стоишь посреди комнаты...сказала Фаина.
Но Вельда сделала гримаску и засмеялась некстати.
Так гулять со мной никто не пойдет? Тогда прощайте, надоело мне у вас, и голова болит... Что ты на меня дуешься, Кая? Не я же виновата, что Тейн пропал!заключила она и ушла.
Не волнуйся, Кая,безразлично сказала Ксения.Я утром видела Тейна и эту самую Вельду на улице. Помню очень хорошо, у него были кирзовые сапоги под мышкой, наверное, в колхоз собирается.Ксения закурила.Вечное вранье, вечное ненужное вранье.От Ксении повалил дым, Кая открыла окно.А впрочем, тут замешана любовь, и, значит, без лжи не обойдешься. Все поголовно врут, любовь и вранье неразлучны!
Попав на свою зарубку, Ксения рассуждала бы до второго пришествия, но Фаина, заметив, как у Каи задрожали плечи,та все стояла лицом к окну,рассердилась:
Перестань! Не все врут!
Фаинка, помяни мое слово! Не сегоднязавтра начнешь ты! Точнее говоря, ты уже начала, тебя уже подпалило, а ты будто бы не замечаешь!
Это Вадим?внезапно спросила Кая, обернувшись и испытующе глядя на Фаину. На ее запекшихся губах скользнула улыбка, такая редкая в эти дни.
Ксения засмеялась, зеленые глаза весело прищурились сквозь очки.
Закрой окно, птенчик! Холодно...сказала она, бросив окурок через голову Каи.Почему это пятикурсники едут на картошку? Пятый никогда не ездил.
Можешь не ехать, едут желающие.
Нет, поеду. Мне нужны новые впечатления...
Фаина вытащила старые ботики. Каблук еле держится,пожалуй, будут пропускать воду...
Кая, а у тебя есть что-нибудь на ноги для колхоза?
Я куплю, мама прислала денег. В деканате давали сапоги, но сороковой номер...Кая подошла ближе и каким-то упавшим голосом попросила:Фаина, а нельзя мне поехать с вашей группой? Были бы вместе...
Я могу поговорить с Сильвией Александровной, но... может быть, тебе удобнее со своим курсом?
А я тоже хочу новых впечатлений...смущенно сказала Кая.
Гм... Мы с Фаиной просто ошеломим тебя новыми впечатлениями,насмешливо обнадежила ее Ксения, но развивать эту тему не стала.О боги!.. Совсем из памяти вон, я же обещала Астарову, что приду вечером. Фаинка, пойдем со мной, а? Поможешь разбирать книги.
Не хочется что-то...
Да ты сообразигде еще ты увидишь такие книги!
Ладно, пойду,согласилась Фаина.Только приберу немножко... Вот возьми себе эти сапоги, они мне маловаты. Еще крепкие...
Ксения поставила старые сапожки на стул и минут пять смотрела на них, приговаривая:
Погрузимся в буколическую сельскую жизнь, полную бесхитростных радостей!
После этого сапожки были заброшены под кровать, а Ксения принялась читать газету, в которую они были завернуты. Читала вслух и нараспев.
Перестань ты,сказала Фаина.Схватила дырявую газету столетней давности...
Нет, ей годика три-четыре... Внимание! «В стокгольмском турнире легендарный Тейн привлекает все взоры. Это последний турнир перед матч-реваншем...» Подумайте, привлекает все взоры!
Да не дури!..
Ах извините, ошибка! Оказывается, это легендарный Таль... Ну, неважно. Слушайте о сельской жизни!.. «Председатель не верил в удобрения, считал, по Вильямсу, что травы без всякой химии восстановят плодородие почвы. Но урожаи были низки. Осенью правленцы уговорили Ивана Николаевича поехать в Выселки. Пожилая женщинабригадирсразу повела его на склад. Он зачерпнул горсть пшеницы, пересыпал крупные зерна, пробовал на зуб. Под навесом председателя ждал новый сюрпризгора силоса. Иван Николаевич нюхал ароматную зеленую массу...»
Сочиняешь опять!..
Смотри сама«нюхал»... Погоди, есть еще и о нас, то есть о картошке: «Квадрат на полезакон для всех. На двух тысячах гектаров прошли квадратно- гнездовые сажалки, и результат изумил Ивана Николаевича. Да, плохой хозяин тот, кто тянется к старинке либо порочит квадраты неумелой работой, неряшливостью, халатностью» Ну, тут еще много, а кончается так: «Прозрел председатель!»Ксения смяла газету и засмеялась.А как будет лет через десять? Как тогда будет прозревать председатель?..
Скучно читать старые газеты,сказала Кая.
Собирайтесь, пойдем к Астарову. Ты, Кая, тоже. Ты можешь складывать журналы по номерам и смотреть картинки. Это безусловно разгонит скуку, ты отдохнешь душой, Кая!.. И заодно убедишься, что на русском языке написано большое количество книг.
Я и так знаю.
Ничего ты не знаешь, Кая. Тебе известна только хрестоматия, составленная знаменитым педагогом Фуфаечкиным. Он переделал все великие произведения так, чтобы они были тебе по зубам, и вот вместо русских писателей ты читала одного лишь Фуфаечкина.
Ну, не выдумывай, никакого Вухваечкина я не читала...
12
О собрании и о принятой резолюции никто не вспоминал, пока не пришла Нина Васильевна и не начала жаловаться. Полулежа на диване, в печальной позе, так же не шедшей к стилю кафедры, как и сам диван, она негромко повторяла одно и то же: после статьи Асса студенты перестали ее уважать, товарищам нет никакого дела до ее судьбы, не выяснено, кто автор статьи, неизвестно, когда будет образована комиссия... Почему так равнодушен Давид Маркович? Если его не волнует клевета на него лично, то все же мог бы он поинтересоваться репутацией кафедры. Почему равнодушен Аркадий Викторович? Почему все, все равнодушны?..
К ней будто и прислушивались, но реплики ее тонули в общем разговоре. Всякий раз, когда на кафедре появлялся Гатеев, он неизменно заводил речь о порче языка, и это, видимо, очень раздражало заведующего,ему едва ли не казалось, что новый доцент метит в него самого и в его докторскую диссертацию. Сильвия Александровна знала, однако, что это конек Гатеева с давних пор, у него всегда делалось несчастное лицо, если при нем ошибались.
Гатеев прошелся по комнате, сочувственно кивнул Нине Васильевне, но сейчас же заговорил снова:
Противно. Как только мелькнет в печати чье-то живое удачное слово, его сразу начинают глодать, пока оно не превратится в обглоданную кость. А потом эти голые кости переходят из доклада в доклад, из статьи в статью, пока кто-то самый дошлый не обнаружит, что появилось новое слово. Смотришьопять набросились, опять гложут...
Весьма образно...морщась, похвалил Астаров.Но не совсем справедливо.
Как же не справедливо? Сколько слов убито в бесконечных повторениях: и мощная поступь, и вклад в сокровищницу, и энтузиазм, и маяки, и даже совесть, которая появилась исключительно по почину Заглады...
Но дело не только в повторениях,сказал Давид Маркович.Дело в том, что за избитыми выражениями стояла, скромно говоря, неполная истина... Королева полей сильно нуждалась в рекламе.
Нет, это началось еще раньше. Насчет неполной истины вы правы, конечно, но я вижу опасность и в самих повторениях, в выработке заготовок и в массовом их распространении. У штампов при этом рождаются дети. В первоштампе есть все же какой-то смысл, но его потомоквсегда полная бессмыслица...