Прислушиваясь, Ольга улыбнулась. «Удивительно, как эта сорока напоминает Феню! Та тоже вот так трещит на собраниях»
В этом платье поедешь? спросила мать из кухоньки.
Да.
Надень похуже, ситцевое. Не надо трепать шерстяное в дороге.
Поеду в нем. И пальто надену.
И, конечно, фетровые ботики?
Ботики возьму с собой, надену их в городе.
Уж не в кино ли пойдете?
Отчего же, мама, и не сходить!
Ой, девка, боюсь я за тебя!
Ольга рассмеялась и, положив гребень на комод, стала заплетать волосы в косу.
Вошла Даша. Глаза ее сияли, ямочки на румяных щеках вздрагивали. Она разделась, повесила пальто на вешалку. Затем подскочила к Ольге, обняла ее и поцеловала в затылок. Заглянула в зеркало и, встретившись там глазами с подругой, рассмеялась и запрыгала по комнате. Складки шелковой юбки вспыхивали голубыми бликами. Светлая коса слегка раскачивалась. Ольга отвернулась от зеркала, остановила взгляд на подруге.
В шелковом?
Правда, оно идет ко мне? обернулась Даша.
Очень, ответила Ольга. Тебе все к лицу!
«В этом я уверена, смеясь пропела Даша. Выйду замуж за» За кого, ты думаешь? А вот сейчас погадаем.
Она шагнула к радио, включила. Из рупора полились звуки вальса.
Даша подлетела к Ольге, обняла ее за талию, и девушки закружились в танце. Подолы юбок взлетели и веером плавно заколыхались в такт музыке. Мать Ольги выглянула из-за двери, вздохнула и, сложив руки на груди, застыла в удивлении. Ее старое, морщинистое лицо с каждой секундой становилось добрее и мягче.
Ай-ай! шептала она и покачивала головой. Ай-ай!
Дверь открылась, и на пороге остановился председатель колхоза.
Вот-те на! пробормотал он и смущенно погладил ладонью седую бороду. А я думал, они готовы
Девушки враз остановились и, пряча улыбки, скромно сказали:
Мы давно готовы, товарищ председатель.
Лошади запряжены, надо ехать, сказал Григорий Васильевич.
Ольга и Даша стали одеваться.
Григорий Васильевич, боюсь, что они протанцуют и масло и мясо в Рязани. Послал бы вместо этих озорниц других девушек или женщин, посоветовала мать Ольги.
Лучше Ольги и Даши у меня нет, возразил Григорий Васильевич. Тихони не только товар проворонят, а и лошадей потеряют.
Спасибо, дедушка, за добрые слова! застегивая пальто, поблагодарила Даша.
Поехали, сказала Ольга.
Девушки по очереди обняли и поцеловали Анну Петровну и, схватив чемоданчики с провизией, выбежали из дома. За ними последовали председатель и Анна Петровна.
Кум! остановившись на крыльце, позвала она.
Что, кума? замедляя шаг, отозвался Григорий Васильевич. Предвесенний ветер трепал у него на груди белую бороду.
А ты построже дай им наказ, чтоб они
Председатель досадливо махнул рукой и быстрее зашагал за девушками, которые уже спускались под гору, к правлению колхоза. Анна Петровна вздохнула и вернулась в избу.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Когда Ольга и Даша въехали в ворота Дома колхозника, там под навесами стояло много подвод. По двору, заваленному кучами навоза, бродили куры, поросята, где-то гоготали гуси.
Не постоялый двор, а прямо совхоз, недовольно сказала Ольга, слезая с саней.
Это все заведующий развел. Птица-то его и кормится на дармовщину нашим добром, откликнулся на ее слова старичок в тулупчике и красноармейском шлеме.
Оля, сказала Даша, есть место на другой стороне. Заворачивай!
Ольга повернула лошадей направо и въехала под навес. Девушки быстро отпрягли лошадей, привязали их к передку саней, где лежало сено, набросили на них попоны, чтобы не озябли с дороги. Мясо и масло они уже сдали на заготовительный пункт. Подошел дворник, сухо предупредил:
Сбрую куда денете? В сани положите? Украдут не отвечаю!
Не отвечаете? удивилась Ольга. Кто же отвечает? Мы деньги платим за стоянку.
Уж не хотите ли задаром! огрызнулся дворник и, хромая на правую ногу, быстро заковылял прочь.
А если мы заплатим вам продуктами? бросила ему вдогонку Даша.
Дельно! ответил дворник и обернулся. Тащите сбрую вон в тот сарайчик. Там мой мальчонка сидит, он примет. Сохранно будет, да и сами будете чувствовать себя вольготнее. Наверно, в город пойдете, может, и в кино За конями тоже погляжу.
Девушки отнесли сбрую в сарайчик, потом вошли в чайную. В сизом махорочном дыму было людно. У окна за столиком высокий молодой человек в черном пальто ел хлеб с салом и запивал какой-то жидкостью. За длинным столом, стоящим посреди чайной, сидело трое мужчин. Они пили водку, курили, громко разговаривали, пересыпая речь бранью. Девушки вспыхнули, попятились к порогу.
Э-э! воскликнул толстенький, с розовой плешью и яйцеобразным лицом мужчина и выпучил мутные, с кровяными жилками на белках глаза на девушек. Э-э, какие хорошенькие! Я таких краль еще не встречал! Прошу вас поближе к нам! Садитесь, не стесняйтесь! Куда же вы, а?!
Девушки подошли к столику у окна, смущенно и растерянно сели за него. Молодой человек в черном пальто сидел недалеко от них. Взглянув на него, Ольга подумала: «Где-то я видела этого парня»
Толстенький плешивый человек подошел и стал приставать к девушкам. Даша вскочила.
Что вам, гражданин, надо? Уйдите!
Не желаете быть знакомыми со мной, а?
Уйдите, сказала спокойно Ольга и посмотрела по сторонам, на сидевших в зале. Не мешайте нам.
А ежели я не уйду? осклабился человек. Вот возьму да и не уйду! Ха-ха! И ничего не сделаете Эй, Сашка, Алешка, катай сюда!
Его друзья поднялись и, пошатываясь, стали собирать со своего стола бутылки, куски хлеба, сала и колбасы.
Уйдите! побледнев, сказала Ольга. Уйдите, или Она решительно подняла свой чемоданчик с провизией.
Что-о?! заорал плешивый и качнулся к Ольге, пытаясь схватить ее за руку. Ах ты, драться вздумала! Эй, позвал, он друзей, пробиравшихся среди столиков, спешите, дьяволы!
Идем, идем! откликнулись два пьяных верзилы. Держись, Петро! Эх, девочки, сейчас мы вас
Но в это время подбежал молодой человек в черном пальто.
Тарутина, успокойтесь, сказал он. Успокойтесь, повторил он и, схватив хулигана за ворот, потащил к двери.
Петро, беспомощно размахивая руками, упирался и выкрикивал безобразные ругательства. Сашка и Алешка метнулись тоже к выходу.
Ольга и Даша переглянулись и осторожно сели за столик. Молодой человек долго не возвращался, а вернувшись, принялся за свой завтрак. «Где я его видела? опять подумала Ольга. Раз он знает мою фамилию, значит, мы действительно где-то встречались».
Ольга всмотрелась в красивое смуглое лицо молодого человека, встретилась с его взглядом и покраснела. «Ну, так и есть, это он, матрос!»
Знакомство было не из приятных.
В сентябре Ольга приезжала в Рязань сдавать помидоры заготовительным организациям. Пристань была забита народом. Какой-то матрос проверял документы. Держался грубо, кричал на одну девушку. Ольга вмешалась:
Можно повежливее?
Матрос вспылил:
А ты что суешься не в свое дело? Кто такая?
Не шумите, спокойно ответила Ольга. Я хочу сначала знать, какое вы имеете право так обращаться с людьми.
Матрос показал карточку НКВД. Ольга рассмеялась ему в лицо.
Это ваше право. Но это и ваша обязанность быть вежливым. Блюститель! Глядели бы лучше за помидорами они гниют у вас под носом.
Матрос опешил. Он во все глаза смотрел на раскрасневшуюся девушку, которая его отчитывала.
Что вы уставились на меня! Нужны вам документы или нет? спросила Ольга.
Убирайтесь вы к черту! грубо ответил матрос, кусая губы. Впрочем, дайте-ка паспорт! Он взглянул на первую страничку, спросил название колхоза и тотчас вернул документ со словами: Проходите, пока не задержал.
Спустя несколько дней Ольга получила письмо. Матрос извинялся за грубость, объяснял свое поведение: «Тоскую по кораблю, на котором участвовал в боевых операциях, а к тылу привыкнуть никак не могу все раздражает». На письме стояла подпись: «Борис Павлов». В конце приписка: «А помидоры действительно сгнили. Вы были правы».
Ольга на письмо не ответила
Вспомнив об этой встрече, она с улыбкой посмотрела на «матроса». Тот, чувствуя, очевидно, какие воспоминания он всколыхнул в девушке, потупился и начал пить давно остывший чай.
В чайную вошел майор с трехлетним мальчиком. Мальчонка был одет бедно и выглядел болезненным. Майор обратился к пожилому крестьянину:
Папаша, не перевезете ли мои вещи с одного вокзала на другой?
Нет, лошади у меня не свои, колхозные, отмахнулся тот.
Что же, что колхозные?! воскликнул майор. Я ведь не задаром прошу, уплачу что следует. Старик не ответил. Майор продолжал, уже ни к кому не обращаясь: От вокзала до вокзала три километра. Я прямо измучился. У меня ребенок, вещи. С трудом донес его, а вещи оставил на хранение. Если не сяду сегодня же в поезд, опоздаю в свою часть.
Он вздохнул и, поискав взглядом сочувствия у присутствующих, остановил грустные глаза на парнишке.
Я, пожалуй, перевезу, сказал паренек, не глядя на майора и сопя носом. Пятерку вперед дадите?
Я больше дам.
За целковый у нас сотня, рассмеялся паренек.
Пятьсот? Это за три километра-то?! удивился майор и тут же спохватился: Такими деньгами не располагаю, поиздержался в госпитале и в дороге Но у меня найдется хорошее платье покойной жены.
На кой ляд оно мне! Я не девка! Нет, не поеду и за полтыщи!
Ольга поднялась и подошла к майору.
Я перевезу ваши вещи, товарищ офицер. Идемте. Мальчика пока оставьте с моей подругой.
Майор недоумевающе взглянул на девушку и пошел за нею. Ольга подвела мальчика к подруге.
Вот тебе, Даша, занятие на час, чтобы не скучала.
Какой худенький и хороший! сказала Даша, смотря на ребенка, и глаза ее ласково засветились: Езжайте, а я побуду за няньку. Как зовут-то?
Костя.
Майор улыбнулся сыну, глаза его повеселели, и он отправился вместе с Ольгой на двор запрягать лошадей.
Даша осталась с Костей. Она открыла чемоданчик, достала два пирожка с яблоками и дала их мальчику.
Вечерело. Дворник засветил фонарь. Его желтый свет проникал через окно в чайную. Молодой человек в черном пальто встал из-за стола и, проходя мимо Даши, положил на столик письмо в синем конверте и две «мишки».
Письмо для Ольги Николаевны, конфеты для мальчика.
А мне что? созорничала Даша.
Дружба, отозвался тот и быстро вышел.
* * *
В темном парке устало каркали грачи, только что прилетевшие из теплого края. Немножко морозило.
Гнедая кобыла и чалый мерин легко мчали сани по накатанной дороге, черневшей в сумерках. В санях лежали два чемодана, узел с подушками и периной и узлы с одеждой. Майор по пути на вокзал рассказал Ольге о себе, о жене, погибшей от тифа, о сыне. Лицо его было грустным.
Ольга, сидя в передке саней, шевелила вожжами и покрикивала на лошадей, когда они замедляли бег. Она думала о том, куда майор денет своего ребенка. В Москве у него нет ни родных, ни близких знакомых; в Киеве, как и в Москве, никого. «А что, если я предложу, чтобы он оставил сына у нас в колхозе? Я буду любить его, как младшего брата. Мама у меня хорошая, сердце у нее доброе к детям. Да и Даша Как бы это предложить ему?»
Сани подкатили к Дому колхозника. Ольга остановила лошадей, спросила:
А в номере у вас есть вещи, Николай Терентьевич?
Нет, только сын. Я сейчас вынесу его, посажу в сани и на вокзал, вздохнув, проговорил майор.
Оставьте, Николай Терентьевич, своего сына мне нам В колхозе ему будет хорошо. Доверьтесь. Мы будем любить его. Да и мама будет рада. Сыновей у нее нет. Был один погиб на войне. И внуков нет.
Что вы, что вы! растерянно пробормотал майор.
А Ольга все настойчивее говорила:
Кончится война, вернетесь прямо к нам в деревню за сыном, возьмете его и поедете к себе в Киев Соглашайтесь, Николай Терентьевич! А вот и Даша с мальчиком
Не дождавшись ответа майора, Ольга крикнула:
Даша, майор оставляет у нас мальчика! Правда, Николай Терентьевич?
Ой, как хорошо! отозвалась Даша, подходя с мальчиком к отцу и засматривая ему в глаза. Я уже крепко подружилась с Костей. Он меня так обнимает и Она смутилась, покраснела и, оправившись от смущения, сказала: Назвал мамой.
Майор смотрел то на Ольгу, то на Дашу, то на сына. Он был растроган и горячо благодарил девушек. Ольга достала из кармана пальто записную книжечку, карандаш и написала на листке свой и Дашин адрес, вырвала теток и подала его майору.
Майор взял записку, прочитал ее и бережно положил в боковой карман шинели.
А вы, Николай Терентьевич, сейчас дадите свой адрес или с фронта пришлете? спросила Даша.
Да, я вам, друзья, буду часто писать с фронта. А если меня убьют, то вы не оставьте Костю Впрочем, я вам доверяю. И буду спокоен за него Он взял сына из рук Даши, прижал к груди и стал целовать в глаза, в щеки, в лобик и в маленькие ручки. Ну, дорогие друзья, мне пора. Не думал, что я встречу таких Он запнулся, передал Даше сына и повернулся к саням. Да, чуть было не забыл отнести вещи в чайную.
Нет, их надо сдать на хранение, сказала Ольга.
Майор и Ольга отнесли чемоданы, мешки и узлы в сарайчик дворника.
Николай Терентьевич, я отвезу вас на вокзал.
Не надо, Ольга Николаевна, я теперь налегке.
Вокзал далеко, вы и так устали.
Майор отказался. Девушки проводили его до ворот. На улице он еще раз попрощался с девушками, поцеловал сына и быстро зашагал по темной улице в сторону вокзала.
Подруги ушли только тогда, когда майор скрылся в сгущающейся тьме. Взглянув друг на друга, они улыбнулись.
Ольга, а я тебе мальчика не отдам. Я тебе серьезно говорю, что он назвал меня мамой.
Он дремлет. Иди, сказала Ольга.
* * *
Утром Ольга побывала в городском комитете комсомола, у секретаря, и говорила с ним о мобилизации девушек на добычу торфа и об агитации за добровольчество. По пути из горкома она завернула на рынок, купила в книжном ларьке сочинения Чехова и Куприна.
Когда она уходила, продавец ласково остановил ее:
Барышня, вы можете мне заказать нужные для вас книги. Подберу. Это я говорю вам только потому, что вы часто покупаете у меня.
Спасибо, сказала Ольга.
Продавец записал в книжечку.
Ольга, довольная, пришла в чайную.
В зале не было вчерашней пьяной компании. Увидев Ольгу, Даша ахнула:
Оля, не сердись, что не передала позабыла Получи И она вручила ей синий конверт.
От черного пальто? слегка побледнев, спросила Ольга.
Да.
Дома прочту, на свободе. И она положила письмо в карман.
А если он ждет немедленного ответа? Глаза у Даши насмешливо улыбались.
И подождет, если мой ответ для него важен, ответила сердито Ольга. Костя спит?
Спит. У дворника. У него теплынь и чисто.
Ольга пошла запрягать лошадей. Даша вынесла вещи майора, развернула узел с одеялами и подушками и уютно устроила малыша в передке саней; виднелся только розовый носик Кости. Она расплатилась с дворником за хранение вещей и сбруи отдала большой кусок свиного сала.
Подруги сели в сани. Ольга тряхнула вожжами. Лошади вздрогнули и рысью вынесли их со двора на улицу.
* * *
Солнце еще не зашло, когда девушки въехали в село и покатили по верхней, повыше сараев и амбаров, ухабистой дороге, прямо к дому Даши. Две сороки, трещавшие на крыше колхозной маслобойни, испуганно поднялись и, петляя в воздухе, полетели к темному саду, к высоким березам, вершины которых розовели в лучах заката.
У крылечка пятистенного дома Ольга остановила лошадей. Из саней первой выскочила Даша и побежала к высокой завалинке. Сильно постучав в окно, она крикнула:
Бабуся! Это я приехала! Выйди поскорее! и метнулась от окна к саням.
На крыльце показалась старушка, еще бодрая и легкая на вид. Острым взглядом голубоватых глаз она окинула Дашу и Ольгу.
Бабуся, да сойди, сойди скорее с крыльца! Правнука тебе привезла! Принимай!
Какого правнука? удивилась старушка. Опять что-нибудь набедокурили в городе? Что за правнук? Уж не сама ли ты в Рязани, озорница, родила?
Ольга, сидя на грядке саней, улыбалась. Даша отбросила край одеяла, подняла спящего Костю и показала его бабушке. Та так и ахнула.