Че-е-го? изумленно уставился на него Володя. Какого товарища? Он опозорил нас всех, стыдно на улице показаться в форме, а ты его к кому-то в товарищи зачислил. Если кто знает и молчиттакая же гнусь, как и он!
В это время уже проголосовали прекратить прения. С листками проекта постановления встал за первой партой секретарь ротного бюро.
Погодите! закричал Сурдин и сам испугался своей решимости. Но отступать уже было поздно. Я хочу сказать!
Проснулся! раздались насмешливые голоса. Тоже будет оправдываться. Кончай, ну их до бисовой мамаши!
Тут уже Сурдин испугался, что его не станут слушать и закричал, что есть мочи:
Не оправдываться! Падла буду! Я знаю, кто украл!
В классе наступила наэлектризованная тишина.
Говори, Сурдин, сказал председатель.
Комора украл, вот кто! выпалил Ленька, чтобы поскорее отрезать себе все пути на попятный. Он тут трепологию разводил, а сам украл, вот!
Комора вскочил и ринулся к Сурдину.
Ах ты гад! Сам украл, а хочешь на другого! Не выйдет! Да я тебе
В него вцепились несколько пар рук.
Тише! скомандовал майор Кудрин, сидевший в президиуме. Сурдин, рассказывайте все, что знаете. Когда тот рассказал, майор повернулся к Коморе:Какое дельце вы хотели предложить Сурдину?
Я хотел позвать его в мукомольно-элеваторный техникум, там у меня знакомые девочки.
А какое отношение это имело к деньгам? Ведь вы же ясно сказали Сурдину: даром в кино не пускают и вином не поят. Значит, в результате этого вашего дельца должны были появиться деньги?
Я это просто так сказал. У меня есть деньги, и я намекнул ему, что ничего не получит, если не поедет со мною.
Ребята возмущенно зашумели:
А зачем тебе платить было за компанию? Почему ты сразу не поехал туда? Почему
Тише! По одному, товарищи! надрывался председатель. Нельзя же работать в такой обстановке!
Кудрин поднял руку и, добившись тишины, снова начал задавать вопросы:
Скажите, Комора, сколько вам присылают из дому? И как часто?
Ну каждый месяц по тристачетыреста пятьдесят.
Заливает! крикнул Дмитро Калинник, живший вместе с Коморой. Больше ста рублей никогда не было.
Вот видите. Курите вы не «Спорт» и не «Ракету», как остальные наши тайные курильщики, а «Казбек» и «Северную Пальмиру». Мне приходилось реквизировать, помните? Не раз и в подпитии вас наблюдали. И часы у вас есть, и одежда добротная. Откуда же деньги? Скажите нам, где растет тот дуб, на котором вместо листьевзолотые монеты.
Комора не ответил. Видно было, что ему не по себе. Но, наверно, теплилась еще вера в свою счастливую звезду.
Не брал я, ребята, этого пальто, сказал он так искренне, что кое-кто заколебался.
В том числе и Манюшка. Конечно, Комора типчик еще тот, но нельзя же и валить на парня все подряд! Видать, проняло его до печенок. Вон как по-человечески заговорил.
Однако большинство уже не верило ни его словам, ни интонациям.
Ладно, сквозь зубы сказал Трош. Ты, собака, видно, еще из тех собак. Но и мы не кутята. Поищем это проклятое пальто. Кто со мною?
Найдем! подхватил Сурдин. Я все его потаенные места знаю.
Не имеете права! завопил Комора.
Позовите с собою следователя, сказал майор. Он знает, как сделать, чтобы все было по закону.
С Трошем ушли пятеро. Ждать их пришлось долго. За это время в классе никто не произнес ни одного слова. Слышно было, как за окнами падает капель и ссорятся на подоконнике пригревшиеся на весеннем солнышке воробьи.
С видом победителя в сопровождении ребят вошел Трош. Жестом купца, швыряющего в толпу золотые, бросил на стол сверток, перевязанный бечевкой. Презрительно глянул на Комору.
Ну, что вы теперь скажете, ваше вшивородие?
Это не мое. Мало ли, где вы взяли.
Вот идиот, нервно засмеялся Славичевский.
Сорвать с него зараз же погоны! потребовал Мотко.
Встал майор и сказал устало, потухшим голосом:
Отставить, ребята, самосуд. Продолжайте собрание.
Раздались выкрики:
Предлагаю исключить из комсомола! Просить начальника отчислить из спецшколы! Передать дело в суд!
Пока принимали постановление, Комора сидел недвижимо и казался безучастным ко всему. Лишь когда взметнулись руки, он, словно только сейчас поняв, что происходит, закричал надрывно, со всхлипом:
Товарищи! Ребята! Что ж вы делаете? Ведь это же вся жизнь пропала! Ребятки, родненькие, простите!
Мотко, выразив общее мнение, сказал:
Поздно ты, брат, про життя згадав. Трошки раньше треба було.
Вместе со всеми выходя из класса, Манюшка корила себя:
«Одной мне его жалко. Вот она, бабья слякоть. Нет, видно, в какую форму ни рядись, хоть в латы закуйся, все равно бабой останешься»
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯНиколай приходит на помощь
На весенние каникулы Манюшка никуда не поехала. Залесье забывалось все прочней: друзей и товарищей там уже не осталось, к Николаю Степановичу хоть и тянуло, но в его новой семье родился ребенок и там, наверно, было не до нее. Поскольку в наряд она не записалась и снялась с довольствия, ей выдали сухой паек на неделю. Но сколько там было этого сухого пайка, да еще при Манюшкином аппетите! Кусок колбасы, кусок сыра, две банки рыбных консервов, хлеб. Со всем этим она управилась за три дня. Как-то так незаметно отламывала хлебушка, отщипывала колбаски, откусывала сырку, отчерпывала консервовглядь, и оказалась у пустого корыта. Четвертый день она кое-как перебиласьсходила на обед в спецшколу и в память старого, лагерного, знакомства ее покормила тетя Тося. Можно было вообще пристроиться к знакомым поварихам и протянуть до конца каникул, годиком раньше Манюшка так и поступила бы, но сейчас она вдруг не без удивления обнаружила, что не может жить на подачки. «Да боже ж мой, сказала она себе, остается каких-то три дня, неужели не вытерплю? Было времягодами голодала и ничего, осталась жива, а тут три дня. Не о чем и толковать». Манюшка залегла в постель и погрузилась сперва в чтение, потом в сон, потом опять в чтение и снова в сон.
Ты часом не захворала, подружка? спросила Марийка, собираясь вечером на свидание с Игорем.
Нет, решила отоспаться за все годы. Не мешай!
Марийка поверила, но, встретившись с Козиным, когда разговор случайно коснулся Манюшки, сказала:
С постели не встає, никуды не ходит. Говорит, отсыпаюсь.
О штатская наивность! Ты разведай-ка, есть ли у нее чего рубать. Недаром же спикировала вчера в столовку. Тогда надо выручать Знаю я эти сухие пайки!
В тот же вечер Марийка, расставшись с Игоремон заступал в караул, поехала на Стахановский поселок. Разыскала Николая Вербака, который только что вернулся из института и собирался ужинать и, вызвав его на улицу, сообщила:
Я подруга Мáрия, она у нас живет. Якщо вы не хотите ее потерять, то поспешитеона помирает с голода.
Ну, так уж и помирает, засмеялся Николай.
Не встает с постели. Голос слабый, как у котеночка Знаем мы эти сухие пайки.
Да вы что! вдруг вскрикнул Вербак. Она? Да где вы раньше-то были! Он рванулся к двери, вернулся и затоптался перед Марийкой. Я сейчас Хотя нет, купим по дороге
Чего это вы задергались? Не знаете, что ли, Мария? укоризненно сказала Марийка. Если вы привезете ей продуктов, она вас выгонит. Да и мне попадет. Вы придумайте что-нибудь такое, ну, почему приехали, пригласите куда-нибудь, а по пути заведите в столовку чи в кафе и покормите. Будьте мужчиной, а не желторотым пацаном.
Он хотел было поставить на место эту круглолицую кудрявую кнопку, но сдержался: все же советы дает разумные.
Меньше чем через час они добрались до Марийкиной квартиры.
Я исчезаю, сказала Марийка. А то она догадается.
На стук отворила бабушка и, увидев незнакомого штатского парня, окинула его подозрительным взглядом: здесь появлялись только ребята в военном. И пока он проходил в комнату девочек и находился там, она держалась в готовности номер один: сидела на краешке стула, настороженно нахохлившись и прислушиваясь.
О? удивилась Манюшка, увидев Николая. Кого я вижу! Какими ветрами?
Коля облегченно вздохнул. Голос у нее еще был покрепче, чем у котеночкаМарийка явно сгустила краски. Не давая ей времени на раздумья, с ходу атаковал.
Слушай, это ж явное отклонение от нормыпочти два года живем рядом и ни разу вместе в киношку не сбегали. Приглашаю.
А что за фильм? Манюшка изо всех сил старалась не показать свою радость. Может, какой-нибудь
«В мирные дни». Сергей Гурзо играет. Ну, тот, что Сережку Тюленина в «Молодой гвардии».
Да знаю Отвернись, я встану.
Через полчаса они добрались до трамвайной остановки, где нужно было делать пересадку на троллейбус. Солнце еще не зашло, было тепло, и Николай расстегнул пальтото самое, что побывало у Коморы.
Давай заглянем в столовую, предложил он как бы между прочим. Я голодный, как стая волков. Время у нас еще есть Тебе чего взять? спросил он, когда они уселись за стол.
Ну стаканчик лимонада разве что, ответила она таким тоном, точно собиралась еще и рыгнуть от сытости.
М-угу Значит, так, сказал он подошедшей официантке. Суп с фрикадельками, рыбу жареную и компот. Все два раза.
Зачем ты? вяло сказала Манюшка, когда официантка отошла. Я же
Не люблю, когда во время еды мне в рот глядят. Не бойся: не съешья помогу.
Как не сдерживала себя Манюшка, а с ужином она управилась раньше Николая. Впору было набиваться к нему в помощники.
Ты сегодня пришел в самое-самое вовремя, сказала она благодарно, думая, что он не понимает скрытого смысла ее слов.
Ну вот, хоть раз, вздохнул он. Завтра с утра приглашаю в Межвузовский ДК на областную выставку научно-технического творчества студентов. У меня свободный день.
После сеанса они шли пешком по улицам Днепровска и говорили о фильме. Когда вышли к парку, Николай спросил:
Слушай, не прошвырнуться ли нам по аллеям, как порядочным? Время еще совсем детское.
Они погуляли по парку, потом сели на массивную, с решетчатой чугунной спинкой скамью. Рядом на столбе горел фонарь, и недавно зазеленевшие ветви молодого клена, что стоял тут же, отбрасывали на их лица ажурную колеблющуюся тень.
Слушай, после долгого молчания нерешительно заговорил Николай. Может, не нужно тебе было может ну что тебе в авиации? Не для девушек это и вообще Он почувствовал, что Манюшка вся напряглась и, взяв ее руку в свою, другою начал легонько, едва касаясь, поглаживать. Я ведь к чему? Ты после школы уедешь в училище, потом в часть. Ну, а я как же? При тебе? Проситься в армию, по месту твоей службы? А я не хочу быть военным.
Боясь, что она вспыхнет и, чего доброго, убежит, Николай охватил ее руками и только потом понял, что обнял. Манюшка не шелохнулась. Потрясенная, она некоторое время не могла выговорить ни слова. Наконец осторожно освободилась, сказала раздумчиво, словно вслушиваясь в свои слова:
Что мне в авиации? Не знаю, Коль Доверчиво придвинулась к нему. Был недавно у нас летчик, на Балтике воевал Много рассказывал, но мне больше всего запомнился один случай. Они прикрывали «дорогу жизни». В мае сорок второго развернулись самые тяжелые бои. Ладожская флотилия загрузилась на восточном берегу и готовилась идти к западному. Оружие, продовольствие. Сам понимаешь, чем для ленинградцев были эти грузыжизнь! И вот немецкая первая воздушная армияшестьсот самолетов! получила приказ во что бы то ни стало потопить эти корабли.
Манюшка устремила взгляд на вершину дерева, прищурилась, покусывая губы, словно вспоминая и одновременно грезя наяву. Николай смотрел на нее с удивлением: да что это с ней? Если бы не знал ее хорошо, подумал бы, что очень тонко, талантливо играет. Когда она снова заговорила, в голосе появилась хрипотца:
Двадцать девятого мая в сумерках появилось полтораста пикирующих бомберов. Да еще, заметь, их прикрывали истребители. А у нас в то время оказалось всего пять самолетов. И наши летчики взлетели и пошли навстречу этой армаде. Представляешь?.. Фашисты шли четырьмя группамитри рядом, параллельно, а четвертая сзади. Наши распределились и ринулись на ведущих. И всех сбили, представляешь? Голос ее зазвенел, ликуя. Глаза сверкали. У Вербака защемило сердце, как будто с каждым словом Манюшка отдалялась от него. Не сворачивая, мы прошли через их строй. Фашисты отворачивали кто куда, натыкались друг на друга. Мешанина, хаос. А мы всей пятеркой вышли на четвертую группу. Сбили ведущего, остальных перемешали, рассеяли. Тут открыли огонь зенитчики. А мы развернулись и начали атаковать снизу. Они метались, как вспугнутые мухи. Один за другим поворачивали назад. Мы гнали их до Шлиссельбурга Манюшка смущенно засмеялась. Извини, получилось: «мы пахали» Примазалась
Я тебя понимаю, мягко сказал Николай. Но послушайв каждой профессии есть свои герои. У нас в медицине, например
Ах, брось ты, пожалуйста! Летчики особые люди.
Вот как? Значит, это тебя прельстило?
Да нет Ну, как ты не поймешь Просто я не могу уже не «примазываться» к авиациик ее делам, к ее героям, даже, если хочешь, к ее беспорядкам Я сердцем приросла ко всему этому. И уже не отодрать Да что там У нас ребята бывает, что отчисляют по здоровью так они рыдают втихаря, и были случаидо самоубийства доходило. Манюшка рывком встала. Пошли, поздно уже.
Всю дорогу шли молча. И только когда начали прощаться у ее дома, Манюшка сказала:
Ну, а насчет ну, вот как быть и прочее так это ты уж сам выкручивайся. Ты мужиктебе и голову ломать.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯЧетвертый взвод на заработках
На самоподготовке подписывались на заем. Полагалось по десятке с носа. Дошла очередь до Игоря Козина.
Где думаете взять деньги, голубчик? поинтересовался Лесин. В прошлом году мы сделали вид, что вас у нас просто нет. Но это мы. А там Он показал пальцем в пол, имея в виду второй этаж, где располагалось руководство, там замечают все. Почему в четвертом взводе неполный охват? Кто это учится на полном государственном обеспечении, а государству дать взаймы какой-то червонец не хочет?
Игорь сидел краснее кумача.
Что ж я могу сделать, товарищ преподаватель? Мои доходы равны нулю. Ниоткуда ни копейки. Неоткуда.
Ну, а сами заработать не пробовали? Подите на вокзал, потаскайте пассажирам чемоданы.
В форме ВВС?
Зачем в форме? Переоденьтесь в гражданское.
У меня нет гражданских шмуток.
Да, вы их продали и на эти деньги приобрели фуражку. Вот видите, как для себявы нашли выход, а вот для государства Гражданское платье можете занять у товарищей, вот хоть у Гермиса.
А Гермис тоже сидел красный, не поднимая глаз. Он, как и все остальные во взводе, понимал, что Лесин обращается и к нему, но пока не впрямуюиз тактических и воспитательных соображений: мотай на ус, голубчик, и угрызайся.
Да и все остальные чувствовали себя преотвратительно. То, что они, взрослые здоровые парни, подписавшись на заем, расплачивались родительскими десятками, у многих далеко не лишними, это сомнительный патриотизм.
Подумайте над этим. Даю вам неделю сроку, сказал Лесин. Он поизучал еще с минуту Козина, поелозил своим неустойчивым боковым взглядом по хмурому лицу Гермиса и вышел.
Манюшка толкнула Игоря в бок.
Слышь, а что? В самом деле, двинем на вокзал и будем таскать чемоданы. Переломимся, что ли? Вон Вовку еще возьмем, кивнула она Гермису. Поедешь с нами? Или слабо?
Да пойми ты Лицо у Игоря перекосилось, как будто он хватил залпом стакан уксуса. Мы тут поем: «Не всем дано летать», людьми себя чувствуем, и вдруг тебе: «Эй ты, ну-ка!» Лакей! Унизительно.
А чего тут унизительного? пожала плечами Манюшка. Работа, как всякая другая. Я вам делаю работу, вы мне платите зарплату, вот и все. А насчет «эй ты!» у тебя что, язык отсох? Можно ведь и ответить культурненько: «Закройтесь, пожалуйста!..»
Фи, княгиня! вмешался Трош. Где только вы воспитывались? Быть лакеем у какого-то пузатого плебея для нее, видите ли, работа!
Ну, конечно, какая же это работа? Унизительно, особенно для нас с вами, барон. А вот давать государству взаймы незаработанные деньгине унизительно?
Ну и что тут такого? подал голос Бутузов. Получил от родителей в личное пользованиезначит, твои.