Мягко упал, сказал ты наконец. Проклятые, подогнулись.
Но уже кто-то распахивал два остальных окна, запах химической лаборатории улетучивался, звучали голоса сестры, молодой нянечки, дежурного врача. Беспалов твердил, что были задеты в потемках и разбиты реактивы.
А зачем они здесь? спрашивали его.
Но не разбираться же на рассвете!
Дежурный врач сел возле койки Беспалова.
Чуть попахивало реактивами сквозь запах мокрой листвы и листьев.
Кто-то уже снова спал
3
Уже днем, трогая разбитую губу и черный синяк на руке, Беспалов поморщился:
Бросить такую тяжесть! Ты мог бы меня убить.
Ты смущенно пошевелился:
Представь, не успел подумать.
Беспалов улыбался, но, слава богу, не как дурное видениене по-ночному. Осторожно поднялись углы рта: больно.
Ты и летаешь так, не думая?
Бывали дела
Палата внимательно прислушивалась. Сначала все отводили от вас глаза. Трудно понять крутые обвалы отчаяния, влекущие за пределы жизни, когда у самого простой аппендицит. Но тем быстрее менялся к тебе Беспалов.
Ты, Олег Николаевич, сидел на койке, то надевая, то снимая крепящие аппараты, когда он спросил:
А ночью? Ночью вставал без них?
Ты кивнул.
И ведь какое-то время стоял?
Ну! Чего не сделаешь сгоряча.
Сгоряча вторые ноги не появятся.
Значит, можно и на этих.
И упал! возразил Беспалов.
Лоб его разделился складкой надвое. Пусть размышляет. Кандидату наук разобраться легче. Других больных так заинтересовали его вопросы, что все подобрели.
Медведева не узнать! сказал шофер Володя. Скоро начнет бродить по палате и костылями наводить порядок.
Все засмеялись. Ты тоже улыбнулся, с самого утра неотступно думая о чуде своего ночного вставания. Поговорить об этом было не с кемдежурный врач, главврач и пришедшая вместо лечащего врача Лилиана Борисовна целое утро занимались выяснением обстоятельств ночного ЧП. А Ольга Николаевна так и не пришла.
Вчера у нее был больной вид, и все же она проработала до обеда. От нее впервые шло ощущение спешки, нетерпенияили то было что-то другое? Глядела как-то вскользь, даже не на тебя, а только на твои руки и ноги. Это раздражало.
Минута за минутой, час за часом наблюдая Ольгу Николаевну, разглядывая ее от челки на лбу до тонких щиколоток, ты все более удивлялся: «Разве она красивая? С чего я взял? Вот Лилиана Борисовнанастоящая красавица. А эта хватает руками, как плоскогубцами» Твое недовольство ею быстро, однако, распространилось на всех женщин: «А!.. Лилиана Борисовна тоже Щеки. Ну, голубые глаза чуть не у самых ушей. Мало!»
Когда же Ольга Николаевна попрощалась и пошла к двери, ты, немного утомленный работой, даже не ответил ей, но услышал, как она с кем-то поговорила за дверью.
Речь была о каком-то Клещикове и еще почему-то о пиве.
И только сегодня в памяти всплыла она перед тобою всябледная, как ее халат, измученная и, скорее всего, несчастная.
Но вместо нее рядом стояла Лилиана Борисовна, звучал ее двойственныйпрохладный и нежный голос.
Говорят, вы уже поднимались? Я рада, Медведев. Однако без креплений нельзя: покалечитесь.
Я-то думал, со мной произошло чудо
В какой-то мере, сказала она, включая принесенный аппарат. Но особого чуда нет, просто у вас восстановительные процессы пошли быстрее, чем предполагалось. Дайте посмотреть, как вы надели крепящие Так! Техникаэто по вашей части, верно? А теперь пойдемте походим.
Она поддержала тебя, пока ты выпрямлялся.
Вот ты и стоишь возле своей койки, как матрос у причала. До чего же ты отвык глядеть стоя, сверху вниз, свободно поворачивать голову, не подпираемую подушкой! Правда, ты уже тренировался в положении сидя и все же ощутил теперь головокружение, как если бы стоял на большой высоте и собирался ступить на протянутый канат. Лилиана Борисовна тебя не торопила. Прошло несколько минут, пока ты привыкал, оглядывал свою фигуру, свои ноги, ряды коек и больных, которые смотрели на тебя, словно спортивные болельщики на бегуна. Ты набирался сил и примеривался, как сделать первый шаг.
И вот, наконец, помещение наполнилось стуком костылей, мерными ударами ног. Пол как будто качался. Методист хотела поддержать тебя, но ты протестующе шагнул вбок. Больше она к тебе не прикасаласьты один дошел до двери и там повернулся ко всем лицом, быстро взглянув через всю палату на Беспалова.
Ты еще затылком чувствовал, что эти два десятка, или сколько там, шагов до двери шел не один, поднимал и нес тяжесть не только своего, но и его тела. И ты увидел, что Беспалов лежит на койке в неудобной позе, еще хранящей движение, словно ты его только что спустил со своих плеч.
Кажется, и другие больные мысленно двигались за тобой. Тебе почудился даже общий вздох облегчения.
Давай еще! крикнул шофер Володя. Что я говорил?! Мы еще лежачие, а он уже топает!
Не отвлекаясь на Володю и глядя только на Беспалова, ты проделал обратный путь до своей койки. Чтобы сесть на нее, опять потребовалась помощь Лилианы Борисовны. Ты устал, не отклонился. Тебя переполняла, раздувала добротанадувала тебе щеки и грудь. Худой от болезни, ты чувствовал себя добрым, благодушным толстяком. Ты даже улыбнулся Лилиане Борисовне.
Довольны? спросила она.
Еще как! Слушайте комедию И ты рассказал ей коротенький больничный анекдот. Она вежливо посмеялась и сказала:
Посидите спокойно. Я включаю прибор Готово. Прекрасный «больной М.»!.. Теперь вам надо ходить и ходить. Как можно больше.
Можно по коридору? Здесь я ребятам мешаю.
Есть силы? Пожалуйста. Конечно, у нас пока нет хороших условий для больных вашего профиля, но через месяц уедет одна болгарка, переведем вас туда. Если не уедет, мы тут один ремонт побыстрей закончим. Все равно будет отдельное помещение.
Только вместе с Беспаловым.
Хотите с ним? Тоже правильно. Ему очень нужна ваша поддержка.
Понизив голос, Лилиана Борисовна продолжала:
Скажу вам одному, поскольку вам небезразлично: когда больной падает духом, это промах лечащего врача. И вы его можете исправить. Воронцовапрекрасный специалист, но она разрывается на части: она и здесь, и там, и еще в третьем месте. А результат? Здесь Беспалов чуть не отравился, там Клещиков умер по легкомыслию
Кто? Где? При чем тут она?
Увидела больного на улице и не вернула. Некогда было задуматься о последствиях. Все спешка!
Вы думаете, Беспалов поднимется?
Трудно сказать. Вероятно, да. Но не так скоро.
В палату вошла медсестра.
Лилиана Борисовна, вас тут спрашивают из газеты.
За спиной медсестры стоял седой человек, большелобый и большеносый, похожий на маститого писателя
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
1
Газет утром не было, запоздали. В ящике лежало письмо из США от профессора Уиндля. Войдя в квартиру, Ольга Николаевна увидела, что мать прилегла. Минуту назад бодро стирала пыль с книжных полоки вот лежит. Ольга Николаевна уронила письмо на пол.
Что ты, мама?
Да вот немножечко
Это Клещиков у тебя в ногах.
Наверно, он.
Ольга Николаевна быстро прокипятила шприц и ввела матери несколько кубиков препарата, который ей обычно помогал. Мать лежала и нетерпеливо посматривала на письмо, положенное на стол. Дочь наконец взяла его в руки.
Как ты копаешься! Ятигрица, когда разрываю конверты. Какие мы разные! в сердцах воскликнула мать.
Профессор Уиндль написал всего несколько строк. Он благодарен. Вспоминает. Он восхищен
Татьяна Федоровна прервала дочь:
Он восхищен! А ты, скромница, себе цены не знаешь.
Скромность, наверно, украшает?
Есть разные случаи. Если говорят, что человек неприметный, скромный, то это не похвала. Неприметному и положено быть скромным. Сверчок, знай свой шесток. Когда же есть от чего вознестись, а он не заноситсяэто похвально.
И выходит, меня надо хвалить, а ты ругаешь.
Скромность украшает великих, стала хитрить Татьяна Федоровна. Великие восходят на вершину и видят, что до неба все равно далеко. Вот отчего они тушуются. А ты разве на вершине? Ты придумала несколько упражнений, но это ведь не бог знает что в медицинене первое в мире применение наркоза и не пироговские операции; обнаружила активизирующее действие пирогенала, но это мизер. Сквозь землю провалишься со стыда рядом с фагоцитозом Мечникова или хотя бы с первым отечественным пенициллином Ермольевой. Хочешь еще сравнений? Тебе рановато быть скромной! Вот как я тебя клюнула. Читай дальше.
Суть короткого послания содержалась в одной фразе. Профессор Уиндль просит у доктора Воронцовой последние данные о применении пирогенала, на которые он хотел бы сослаться в своей новой книге.
Пусть ссылается, правда, мама?
Непременно! И зря ты тогда отказалась писать статью. Напиши сейчас же и пошли ему вместе с ответом.
После случая с Клещиковым? Не могу
Ольга Николаевна озабоченно прошлась по комнате. О статьях ли ей думать?! В этот воскресный день хотелось остаться дома и понаблюдать, поухаживать за мамой. Это так необходимо! Однако надо обдумать и, может, сегодня сделать еще одно дело.
Она подошла к приоткрытому окну и распахнула его пошире. «Какая редкость, подумала, дышу воскресным воздухом! Нет. По-настоящему воскресный он лишь тогда, когда забываешь о всех неприятностях. Тогда и слова вспоминаются: «Есть что-то прекрасное в лете, а летом прекрасное в нас».
Но ничего не попишешь. Вялов был прав, когда, разбирая случай с Беспаловым, сказал: «Мы должны больше уделять внимания личной жизни больных». Фраза сухая, казенная, однако в памяти она всплывает чаще, чем строки стихов о лете. И хотя все, кажется, делаешь, как лучше, но после Клещикова казнишь себя постоянно, мучаешься, проверяешьнет спокойного часа. Боишься что-нибудь не додумать, ошибиться.
Вот и с Медведевымкак бы не ошибиться.
Можно сказать себе: человек решил правильно. Он лечился, поднялся с больничной койки, начал ходитьи в этом чуде близкие люди не участвовали. Он и без них справляется со своей бедой. Да только надолго ли его одного хватит? Что станет с ним за стенами больницы, в обыденной жизни?
Сейчас бы его можно было показать той женщине и ее дочке. Теперь глядеть на него не так страшно. Но он сам по-прежнему прячется, никто его не навещает. Гордость калеки или Неужели нужно решать за него? Решиться? Это значит обрушить на больного целую лавину новых чувств? Не разыграется ли драма хуже беспаловской? Нет, нет, оставить все как есть!
Оставить? Мама? спрашивает Ольга Николаевна.
А если они его разыщут? Я уверена, что разыскивают. По-твоему, тогда будет лучше? Не правильнее ли подготовить их и его к такой встрече? Он вон какой молодец теперь! Угрюмый только Потому и угрюмый.
Ох, мама!.. Да, конечно, и мне надо знать, какие разговоры с ним вести, на что настраивать дальше. Уж если и ты «за», тогда решено. Еду «в гости». Может, что-то придумаю, чтобы не сразу им все открыть. Так. Их адрес: Чистый переулок Какое название, мама!.. Ехать недалеко, до Кропоткинской. Ты тут не скучай и не смей без меня болеть. Договорились?
2
Миновав Дом ученых, затем детский сад, Ольга Николаевна свернула направо. Чистый переулок был коротоквсего несколько зданий. Почти в конце его стоял старый дом с темно-серым фасадом и островерхой крышей. Вход оказался со двора. На последнем этаже Ольга Николаевна нашла нужную дверь и, волнуясь, позвонила.
Никто ей не открывал.
Она повторила звонок, но уже было ясно, что никого нет в квартире. Вынув из сумочки записную книжку, она проверила адрес. Все правильно. Она не ошибласьей просто не везет в последнее время. Преследуют большие и малые неудачи. Но этой, крохотной, можно было ожидать заранее. В такой, как сегодня, сухой, залитый солнцем день все стремятся за город. Может быть, у них есть дача, и они там. Или, наоборот, им что-то помешало, они остались в Москве, заскучали и сидят теперь в каком-нибудь кинозале на детском сеансе. Вот бабок у подъезда не сидит ни однойкогда нужна от них информация, их, конечно, днем с огнем не отыщешь!.. А впрочем, одна все же шла навстречуи Ольга Николаевна остановилась, поджидая.
Двор был зеленый. Спасая от жары, за низенькой оградой росли деревья, кусты, стояла скамейка. Пожилая женщина, на которую смотрела Ольга Николаевна, замедлила шаг и приблизилась к ограде. Кого-то она там увидела.
Любаша, сказала женщина, здравствуй, дочка.
Здравствуйте, послышался из сада детский голос, и Воронцова только теперь заметила между стволами и ветками девочку лет, может быть, девяти-десяти. Девочка стояла на коленяхтак ей было удобнейи чем-то копала землю. Она до того была занята своим делом, что поздоровалась не оборачиваясь.
Женщина укоризненно покачала головой:
Любаша, ты опять за свое? До чего же ты упорная! Ведь еще вчера дворничиха кричала, что ты все что-то сеешь, прививаешь, высаживаешь. Кричала: «Не хватает тополей?! Пуху этого дурацкого?» Зря ты с ней воюешь. Опять выдернет или сломает.
Пусть! девочка обернулась. А я опять Этот прутик у меня в банке стоял и корешки выпустил. Я лучше умру, чем его выброшу!
Сказав так, девочка надула щеки и опять отвернулась.
Ой, ой, ой! Люба-а-аша! Какая ты важная. Как генерал А где сейчас твоя мама?
Мама на ВДНХ.
Ну да, тебе без нее нечем заняться, бедной. Копай, сажай, что поделаешь, и женщина, явно довольная своей добротой, прошла мимо Ольги Николаевны и скрылась в подъезде.
Ольга Николаевна уже узнала девочку. Люба очень была похожа на своего отца, Медведева. Обрадованно вздохнув, Ольга Николаевна вошла в сад, увидела на траве возле скамейки книгу «Мир животных»один из томов Акимушкина (конечно, Любину книгу) и присела на скамейку.
Закончив посадку, девочка подошла к лежащей книге, вынула из нее ученическую тетрадь и, с любопытством взглянув на Ольгу Николаевну, несколько раз медленно обошла вокруг скамьи, о чем-то думая и не замечая, что ее продолжают пристально разглядывать.
Ольга Николаевна оглянулась, услышав голоса позади себя. Оказывается, Люба привлекла не только ее внимание. Двое мальчиков: одинростом с Любу, другойпостарше и повыше, войдя в сад, остановились недалеко от скамейки и смотрели на девочку. Люба все еще бродила вокруг скамьи, временами увеличивая круги и обходя деревья.
Люба, пожалуй, выглядела маленьким «слоненком»она казалась и крепче, и шире, чем бывают девочки ее возраста, и раскачивалась при ходьбе, словно мальчик, подражающий морякам. На ней были брюки-джинсы, простроченные белой ниткой, и такая же простроченная курточка. На мальчишек она не глядела, и, если была бы взрослым человеком и мужчиной, о ней можно было бы сказать, что она находится в состоянии солидной задумчивости и сосредоточенности.
Ты что ходишь? спросил ее мальчик поменьше.
Люба подняла голову. Щеки у нее были по-детски надуты, верхняя губа выступала над нижней, но темные глаза глядели жарко и пристально, как редко бывает у ребенка. Мальчики ей явно понравились, и она ответила им небрежно, грубоватым голосом, но с удовольствием:
Да так. Сочиняю
Они, кажется, не поняли и не знали, что сказать. Тогда другой, постарше, спросил:
Ты мальчик?
Люба отошла от них к дереву и, держась одной рукой за ствол, стала кружиться под навесом листвы.
Ты мальчик или девочка? спросил и младший.
Люба нашлась:
Я полная вам противоположность! И в ее голосе, в самих ее словах Ольге Николаевне послышалось добродушие.
Неважно, решил наконец старший, мальчик ты или девочка. Все равно красивая.
Они ушли, и Ольга Николаевна заговорила с Любой. Девочка с готовностью села рядом с ней. На колени она положила «Мир животных», на книгутетрадку с вложенным в нее карандашом. Люба взяла карандаш и вписала в тетрадку какое-то слово.
Ты что-то сочиняешь? поинтересовалась Ольга Николаевна, О чем?
Вот, Люба охотно раскрыла тетрадку. Хотите прочесть?
Повесть о желтом попугайчике, или Как завоевать уважение и положение в обществе
Г л а в а 1
В прихожей раздался звонок.
Кто там? поинтересовался хозяин. Он сидел в ванной.
Я спецкорреспондент радио и телевидения, пришел брать интервью у вашего говорящего попугая.
Пройдите, дверь не заперта.
В комнате царил полумрак. Чей-то голос не очень вежливо крикнул:
Стой, кто идет?
Я, корреспондент
Ха-ха-ха, не верю.
Я пришел брать
Ничего не бери! Карраул! Ворры! Держи! Догоняй!
Через миг, а то и меньше злополучный корреспондент пулей вылетел из комнаты, прикрывая руками затылок.
Безобразие! возмущался он через десять минут, распивая крепкий кофе на кухне с гостеприимным хозяином. (В квартире была только одна комната, и туда корреспондента уже нельзя было затащить на аркане). Безобразие! Так подшучивать над человеком, честно выполняющим долг! И это в двадцатом веке! В космическую эру!..