Пошли дальше! крикнул Конь.
Федор Дмитриевич наблюдал за всем этим, и его сердце готово было выпрыгнуть из груди от радости. «Вот как хорошо, думал он, вот как дружно, в елку с вершинкой-то».
Никите Сенюшкину накинь батог, земля хуже пошла, с водорезом! орал с другого конца полосы Архип.
Работа кипела, и казалось Федьке, что скажи он сейчас мужикам о каком-нибудь новом деле, они согласятся на все без спора. А хорошо бы, например, сказать о том, что не нужно делить земли на клинышки, что надо бы махнуть ее широкими полосами, завести шесть полей Давно хотелось этого Жиженку, да все как-то не клеилось. В соседней волости деревня Приселки уже третий год ходила по четырем полям. Привозил оттуда Федькин тесть на успенье нерусский какой-то горох для скота, охапку клевера, несколько крупных бураков Смотрел Федька и любовался, завидовал. Чего же отставать Красному Стану?.. На работе, в короткие минуты отдыха, ломал Федька голову, раскидывал, укладывал всяко, и выходило, что устала земля отдала все, что в ней было. Человек отдыхает, животное отдыхает, и земле отдых нужен И мерещились Федьке цветущие поля с крепкими изгородями, медовый запах клевера, бураки Стоит удивленная Анюта на поле, хлопает руками:
Батюшки, Федор, что наросло-то!
Подожди, Анюта, это ли еще будет. Мы с тобой, косматая, не дом, а каменные палаты построим. Будешь ты у меня по полу похаживать, книжки почитывать да уму-разуму учиться
Видит Федька: едет он по полю, Карюха в жнейку запряжена, он беззаботно покуривает на беседке, а в сторону, сноп за снопом, так и летит спелая рожь А вот уложил Федька на телегу плуг, дисковую борону Из сил выбивается Анюта, сдерживая сытую, как печь, кобылу, не идет лошадь, а играет, вот-вот понесет и расшибет все вдребезги.
Держи, стерва! кричит Жиженок. Не умеешь на хороших лошадях ездить! На эту лошадь крепкие руки нужны.
Визжит Анюта А вот и дом ихний. Новый, крепкий, просторный он, как игрушка, красуется на краю деревни И видит Федор Дмитриевич большое новое гумно, наполненное красностанцами, слышит шум чудовища-мотора. Мелькают снопы, мелькают лица, руки, торопливо режут воздух бодрые выкрики.
Сегодня десятый овин молотим! кричит запыхавшийся Шарганчик, скидывая снопы со скирды.
И видит Федор Дмитриевич а впрочем, ничего этого нет видит он Архипа на другом конце полосы, размахивающего палкой.
Накинь, Никола, себе полбатога, тут у тебя сплошной камень пошел. Как, ребята?
Пускай! весело отзываются мужики.
4
Когда кончили делить, тень Архиповой фигуры занимала уже полполя, и он одной рукой мог обнять весь разделенный кусок земли, как ко́робью с красным товаром.
Присели отдохнуть.
Вот что, ребята, начал Федька, смотрю я и думаю: на кой леший нам такие обрезки? Не махнуть ли, братцы, широкими полосами, чтобы было к чему с плугом приехать, да уж заодно не расколоть ли нам всю угоду на шесть полей?
Фюить! свистнул Носарь, больно что-то ты, Федька, выдумываешь!
Куленок собрал на лбу складки. Нахмурился Семен Гиря. Архип ни с того ни с сего ударил палкой собачонку Никиты Цыганка, и бедная пронзительно завизжала, катаясь по земле.
Эк, отсохни руки! сердито сказал Цыганок. Ну, скажи, пожалуйста, чем собака помешала?
А не вертись на дороге! рявкнул Архип.
Так как же, ребята?
Мужик дело говорит, сказал Никола Конь.
Знамо дело, подтвердил Шарганчик.
Их поддержали еще несколько человек. Но тут вступил Семен Гиря. Как-то быстро сверху вниз, точно ударить кого хотел, хватив левой рукой, он крикнул:
Это что же, коренная ломка выходит? Опять землю переминать? А кто ее унаваживал, кто корешки выдергивал?
Десять лет пользовался, ответил Федька. Ну, а потом, надо же когда-нибудь по-человечески жить. До чего дошло без серпа жнут!
Навозь!.. Трудись!..
Все трудимся, у всех не бог родит. Тебе просто кричать, когда тебе мягко попало
Мне?.. Мне мягко попало? крикнул Гиря, придвигаясь к Федьке.
Конешно.
Гиря опять взмахнул рукой, долгим злым взглядом посмотрел на Жиженка, и тот отвел глаза; было во взгляде Семена что-то такое, от чего смутился мужик, казалось, уже не раз видел он этот взгляд, видел эти быстрые, прыгающие огоньки в глубине темных глаз
Ну, что ж вы, ребята, не поддержите, ведь я не худа желаю, произнес он каким-то сразу упавшим голосом.
Мужики зашумели, заволновались.
Давайте говорить толком, по душам, продолжал Федька. Архипу самая хорошая земля досталась, Куленка тоже не обидели, ну и другие протчие Правду ли я говорю, ребята?
Известно, так, сказал кто-то из толпы. Десять лет пользовался, теперь давай другому
Вот что, Федька, угрюмо, но уже мягче начал Гиря, а знаешь ли ты, как все это делается? Видал ли ты это? Укажи-ка мне пример!
За примером недалеко ходить. Хоть Приселки возьми. У мужиков и корму, и хлеба, и картошки
Это люди говорят, а ну-ко хватись!.. Да на одного землемера твоего житья не хватит.
Не зря газеты пишут. Вон плуги теперь у нас, сам пашет, а сначала тоже не хотели Машины люди придумали разные, а у нас ничего нет, будто проклятые.
Будет вам горячиться, ребята, примиряющим тоном сказал все время молчавший Куленок. Шесть полей, конечно, хорошо, надо спасибать Советской власти, что она мужика на дорогу выводит. Так дело разве в том? Вот у нас, например, в деревне, хоть голову разбей ничего не выйдет. Поля, сами видите, разные одно лешево поле, а другое шапкой закроешь. И народ, надо сказать, недружен Я, к примеру, новую изгородь поставил, а вот у Семена открыто стоит. Какая ж польза? Не доросли мы еще, а дело это хорошее
Послышалось несколько одобрительных голосов.
Вот тебе и вся правда, ехидно сказал Гиря, пристально посмотрел на Федьку и нахально улыбнулся глазами.
Вздрогнул Федька, поморщился. Опять кольнул его этот взгляд, заставил смутиться. Многие из мужиков заметили, как сменился он в лице. Потухли, трусливо притаились насмешливые огоньки в глазах Гири, он отступил на шаг и отвернулся.
Не подеритесь, предупредительно сказал Игнат. Что это за деревня, как на общественное дело, так и содом Тьфу!
Федька, еле сдерживая себя, махнул рукой и сказал тихо:
Тряпки вы, а не мужики. Пойдемте домой, коли так.
Они пошли вместе с Шарганчиком.
Что ты сдал больно сразу? участливо спросил Алеха.
А чего ради прыгать-то? Ты много ли за меня буркнул?
Да что я один
Федька нахмурился, шел понурив голову. Перед ним был враг большой, изворотливый. Нужно бы с ним говорить не по-сегодняшнему, а как-то иначе. Но как?.. В былые годы крикнул бы свое «Да здравствует! Долой кулацкую гидру!» пошумел бы, прижал противников к стенке А теперь совсем не то. Вот хотя бы Куленок пойди возьми его сейчас, когда он притих, присмирел, редко вступает в спор, ни с кем не ругается. «Мое дело сторона, говорит он на сходках, я, как лишенный голоса, прав не имею. А думается, так бы вот лучше» Ох, хитер Куленок, хитер и зол! В голодные годы он потихоньку спекулировал мукой и маслом, построил на эти деньги новый амбар, поправил дом На дворе у него стоит пять коров, две лошади Знает все это Федька, но не так страшен ему Куленок или жадный Мишка Носарь, как пугает Гиря, упрямый, мстительный, отчаянный. Ни одного праздника не проходило без того, чтобы Гиря не разбил у кого-нибудь рамы, не избил бы кого из красностанцев. Он собрал вокруг себя молодых мужиков и своими безобразиями наводил страх на всю волость. Часто по зимам его компания являлась на поседки, и хулиганы избивали молодых ребят, смеялись над девушками. Некоторые из них, в том числе и Гиря, уже бывали под судом, но, отсидев месяца три в исправдоме, возвращались и опять принимались за прежние дела. Отчаянность Семена удивляла всех. Однажды Куленок, с которым Гирю связывала, кроме всего прочего, еще охота, хвастал, что он из своей «крымки» за две версты достанет.
Давай встану за рекой к сеновалу, сказал Гиря, и версты не будет!
На сколько?
На четверть горькой.
Вставай!
Присутствовавшие при споре мужики стали отговаривать их.
Не ваше дело, буркнул Семен.
Он встал у сеновала. Цель была хорошо видна. Куленок не торопясь поднял ружье, крепко приложил к плечу. Целился он долго, а когда наконец спустил курок, выстрел получился такой, что все охнули, а пучок пламени, вылетевший из ствола «крымки», сиганул до полполос, обронив загоревшийся пыж.
Ой! вскрикнул кто-то из мужиков. Лежит чернокожий.
Куленок начал испуганно протирать глаза.
Где лежит? Что ты врешь, стоит, сволочь
Гиря долго стоял как пригвожденный. Затем он повернулся и ткнул рукой около себя. Мужики побежали смотреть. Пуля пробила стену аршина на полтора выше Семеновой головы. Куленок без слов купил четверть.
Вспоминая сейчас этот случай, Федька невольно содрогнулся: такой головорез мог пойти на все, а хитрый Куленок мог натравить, подучить его И опять видел Федька пристальный, насмешливый взгляд Гири, опять волновался и никак не мог понять почему
Дома было шумно. К Ваське, пришедшему из школы, собрались ребята. Играли в спектакль. Васька был за руководителя, распределял роли Колька Игнатов должен был играть старика отца, Анюта, сестра его, невесту, Мишка, сын Семена Гири, жениха. Сам Васька ушел за переборку, служившую ему как бы суфлерской будкой, и подавал оттуда в щель реплики. Переборка служила также и кулисами. Ванька Антипин, единственный зритель, сидел среди избы на скамейке.
Федька, позабыв неудачу, смотрел на ребят, любовался расторопностью Васьки и его умением распоряжаться.
Начинаем! крикнул из щели Васька и ударил чем-то твердым в сковороду.
Жених вышел из-за перегородки. Но каково же было его удивление, когда, вместо готовой к игре артистки, он увидел Анюту, сидевшую на полу всю в слезах.
Ну беда
Я боюсь, сказала артистка сквозь слезы.
Вот дура-то, ведь тебя не резать станут, попробовал уговорить ее Васька, но ничто не могло помочь, и пришлось вызвать из публики Ваньку Антипина, чтобы он заменил невесту.
Отец с невестой сидели и ждали. Жених убежал за кулисы, просморкался там во всеуслышание и важно вошел в избу.
Живете здорово!
Милости просим! ответила невеста.
Дурак! Молчи, ты невеста, ты не должен говорить, я скажу, поучал невесту Колька.
Жених стоял и ждал.
Вот, дядюшка, я приехал к тебе свататься
Колька-дядюшка шмыгнул носом.
Чего говорить-то? спросил он.
Ой, фефела! Говори чего-нибудь!
Ну, приехал, так и ладно, сказал Колька.
Что, отдашь девку-то? Я купец, у тебя товар. Я жених богатый, у меня одних коров во шестнадцать!
Ну вот, послышалось из-за переборки, эдак нигде и не бывает. Сказал тоже Хоть бы четыре
У меня четыре дойных коровы, продолжал жених, да три быка, да семь нетелок, да две овцы
Ну, ну, заплел! послышался возмущенный голос Васьки. Столько коров, а овцы только две. У нас две коровы, а овец пятеро!
Жених сердито покосился на щель, но сдержался и стал говорить дальше:
Два новых дома, мельница паровая о четыре толчеи, только мелева нет А денег у меня четыре ста. Баня новая, с молоточка Ну, отдай девку, чем тебе не жених?
Не знаю, ответил будущий тесть, вот как Ванька
Да не Ванька, а Марья, фефела!
Может, невесте жених не нравится? важно подбоченясь, спросил Мишка.
Ванька посмотрел на него и неожиданно выпалил:
Жених, жених, а вчера матка прутом драла.
Тьфу, дурак! вспылил Васька. Тебе-то какое дело, может, и тебя драли!
Совершенно сконфуженный жених повернулся и стал смотреть куда-то в сторону.
Ну вот все и испортил, ворона, ворчал Васька, выходя в избу. Давайте играть другое. Я буду председателем сельсовета, а вы приходите ко мне с налогом.
Это предложение всем понравилось, даже Анюта запрыгала. Васька, вооружившись карандашом и бумагой, сел за стол.
Первым пришел Мишка Семенов.
Ну, товарищам последние копейки принес! задрав голову, сказал он.
Разве так приходят? возмутился председатель. Ты приди, подойди к столу и скажи пришел сельхозналог платить.
А для чего и налог? Нам никакой пользы нет. С нас шкуру дерут У нас тятька так говорит, он больше знает. Не налог, а собаке в рот.
Да тебе-то какое дело? Как я говорю, так и делай.
Мишка сердито повернулся на месте и отошел в сторону.
Ты, Миша, не сердись, я нарочно, мягко сказал Васька, давай лучше землю делить.
Мне на шесть едоков! крикнул Колька.
На шесть много, так и не бывает, на три можно.
На четыре, сказал Колька.
Ну, пускай на четыре.
Не на четыре, а поровну, вмешался Мишка Семенов. У тебя ребятишек много, так ты и счастлив. Ребятишек нетрудно делать, а ты вот работать научись.
Ну, ладно, не спорь. Колька, бери меру.
Какую меру-то?
Ой, растрепа! Бери ухваты.
Лучше сковородник.
Ну, сковородник, все равно. Вот половицы, это будут у нас полосы. У этой стены длинная, до самой двери, так будем давать у́же, а там стол мешает шире.
Можно под стол забиться и там смерить.
Под стол с плугом не поедешь, да этак и неинтересно. Лучше одна половина дольше, другая короче.
Мишка Семенов взялся записывать, Анютка, наломавши лучинок, приготовилась втыкать их в щели.
Мне первому, сказал Мишка.
Это почему же? спросил Васька.
Потому, что у меня земля даром не пролежит. А дай другому, он пустыню сделает.
А мы жребий кинем.
На жребий согласились все, кроме Мишки. Длинный край достался Анютке.
Я не стану играть, сказал Мишка, надувши губы, тут Васька подделал.
Ну, делай сам, крикнул обиженный Васька. Вот простокваша кислая!
Мишка сам держал шапку с номерками, но и на этот раз длинная полоса досталась не ему, а Кольке. Он нахмурился и отошел к столу.
Что, и играть не будешь? спросил Васька.
Делите, мне все равно.
Ты на сколько едоков берешь?
На четыре.
Васька деловито измерил землю, себе и Анютке наметил по два едока, Кольке трех, Мишке четырех. На коротких полосах выходило полсковородника на едока, на длинных четверть.
Это курам на смех, а не земля, недовольно сказал Мишка, смотря на доставшуюся ему полосу в три половицы. Себе небось вон сколько намерил.
Тьфу, зараза! крикнул Васька и так посмотрел на товарища, что даже Федьке стало неловко. Переходи на тот край. Забирай полсковородника!
Но Мишке и тут показалось неладно. Он сказал, что надо отодвинуть стол, потому что земля с этого краю хуже, с водорезом.
Зюзя, зло крикнул Васька, подбегая к товарищу, с тобой никогда не поиграешь!
Федька видел, какая ненависть горела во взгляде сына, и сам волновался.
Кулак ты, вот кто! выпалил Васька.
И вдруг Федька вздрогнул, побледнел зарябило в глазах, и даже дышать стало трудно: ему показалось, что с лица сына смотрят на него глаза Семена Гири, такие же темные, быстрые, с злыми, прыгающими в них огоньками.
Играть, не плакать, глухо произнес Федька. Васька, сядь. И ребятам домой время.
Васька молча положил сковородник, но взгляд его еще долго не потухал.
5
Вернувшись от соседей, Анюта никак не могла понять, что случилось с Федькой.
Ушел честь честью, а тут на-ко, вздыхала баба, глядя на его насупленное лицо. С чего это ты?
Федька нехотя, вполголоса ответил:
Полно, дура! Тебе всегда не знать что покажется.
И, помолчав, добавил:
На поле с Семеном Гирей поспорили.
Что эдак?
Да все из-за земли До поры до времени все хорошо, а как коснулось показали себя.
Нет хуже нашей деревни
Чувствовала Анна что-то особенное в голосе Федьки, металась встревоженная из угла в угол. Несколько раз пробовала она заговаривать с мужем, но тот молчал, хмурился. А когда она предложила ему самое любимое его кушанье горох, он схватил фуражку, велел Ваське одеваться и, ни слова не сказав ей, вышел из избы. Вконец перепуганная Анюта завыла, бросилась к окну. На улице было пусто. Садилось солнце, и огненные отсветы его играли на стеклах домов напротив Затем показался Васька деловито и весело улыбаясь, он выводил из двора лошадь. Следом за ним вышел Федька, стал привязывать к телеге старые веревочные вожжи Анюта поняла, что муж собрался ехать за дровами, и хоть пугали эти сборы в позднее неурочное время тревога отлегла от сердца.