Ах, какие они молодцы!
Вы сомневаетесь?
Что вы, наоборот! засмеялась Таня и вдруг вспомнила Дашеньку из чеховской «Свадьбы»: «Они хочут свою образованность показать и говорят о непонятном».
Пластинка доиграла.
Следующий танец за мной, договорились? сказал Василий, продолжая удерживать ее за руку.
Непременно, улыбнулась ему Таня и тут же поймала себя на том, что кокетничает с Василием. «Ну и пусть! подумала она. Забавный все-таки парень!»
Смолякова внесла в комнату две тарелки с нарезанным арбузом. Все зашумели, зааплодировали.
Прошу отведать тыквенных растений! хлебосольно предложила она, держа на вытянутых руках тарелки. Я верно говорю, Тина Саввишна?
Да, это тыквенные растения, серьезно и строго подтвердила учительница ботаники.
Таня присела передохнуть возле некрасивой накрашенной женщины. Василий принес два крупных ломтя арбуза, подал Тане и ее соседке. Женщина молча взяла ломоть и положила на тарелку. А Таня надкусила сочную мякоть.
Вкусно, сказала она и спросила женщину:А вы почему не танцуете?
Женщина повернула к Тане усталое лицо. Крупные, темные глаза ее в сетке морщинок изучающе задержались на Тане.
Я только с мужем танцую, а он сегодня выпил лишнее, с достоинством ответила она и повела глазами в сторону Павла.
«Неужели это его жена? ужаснулась Таня. Сколько же ей лет?..»
Возле них очутилась Смолякова.
Вижу, вижу, подружились уже! пробасила она и похлопала женщину крепкой рукой по плечу:Ты, Марина, почему арбуз не ешь? Хоть попробуй.
Не хочется, вздохнула женщина.
Не хочетсяи не надо, пусть остается. Смолякова быстренько накрыла тарелку, на которой лежал нетронутый ломоть арбуза, другой, чистой, тарелкой и спрятала в буфет. Потом подсела к Тане, сказала:
А я, между прочим, о твоем подсудимом кое-что узнала. Он, милая моя, человек с темным прошлым. Сидел, оказывается. Ты это учти.
По-моему, это не так, ответила Таня. В деле было бы указано.
Скрывает, сказала Смолякова. Ты на Севере новичок. Тут их, знаешь, сколько отсидевших осталось? Кому же выгодно прошлое вспоминать?
А вот вы мне скажите, включился в разговор с другого конца стола крепко подвыпивший муж Смоляковой. Вот я человек цивильный, ткнул он себя пальцем в грудь, на войне побывать не пришлось, но интересно знать, что испытывает человек, когда убивает?.. А?.. Или вот что испытывает судья, когда приговаривает к высшей мере?.
Не знаю, мне не приходилось с этим сталкиваться, ответила Таня.
Не-е-ет, он что-то такое испытывает! Смоляков тяжело выбрался из-за стола и, держа на вилке недоеденный кусок мяса, нетвердой походкой направился к Тане. Остановился и погрозил ей вилкой, словно она все знала, но скрывала от него.
Наверно, мучается, как и все люди, ответила Таня.
Разговор становился общим.
А вот я знал одного судью, тот не мучился, сказал Тимофей. Мы когда-то в одном доме с ним жили. Городок наш мал, его все пацаны знали и боялись. А взрослые, помню, говорили так: если статья, например, от пяти до пятнадцати лет предусматривает, он обязательно на полную катушку даст. Я как-то ездил на родину, года три назад, встретил его, потолковали. Обижается старина, считает несправедливо его на пенсию спровадили. Говорит: «Либерализм ваш боком выйдет, пора бы гайки закручивать, а то суды, понимаешь, товарищеские развели, критиканство на каждом шагу. В наше время такой вольности не позволялось». Ну, и в том же духе.
И правильно обижается, сказал Смоляков, жуя мясо. Теперь чуть чтоскорей на пенсию человека. А насчет судей я с тобой согласен: им лишь бы упечь построже.
Да я не о том, смутился Тимофей. Я
Вот нашли веселье, о судах говорить! недовольно перебила Тимофея Смолякова и сказала ему:Бери вон гитару, споем лучше.
А я не согласен! сказал вдруг Павел я, покачнувшись, поднялся со стула. Я не согласен петь! У меня своя точка зрения!
Ладно, ладно, у тебя своя, усадила его на место Смолякова. И подала Тимофею гитару. Давай, Тимофей.
Сперва нестройно, потом ровнее и ровнее все запели. У Тимофея был приятный баритон. Уронив на плечо голову, он пел, аккомпанируя себе на гитаре. Чистый, серебристый, удивительно красивый голос оказался у жены Какли.
Если б знали вы, как мне до-о-ороги-и-и
Под-мос-ков-ные ве-е-ече-ра-а
вел за собой ее голосок остальные голоса.
А сам Какля не пел. Он влюбленными глазами смотрел на жену и кивал в такт головой. Тина Саввишна, Марина и Таня тоже не пели. Тина Саввишна сидела строгая и сосредоточенная, Марина тупо глядела на замороженное инеем окно, а Таня слушала, как поет жена Какли, и думала о том, что, вероятно, эта смугленькая молоденькая чукчанка никогда не видела подмосковных вечеров. Она видела полярные ночи, поющие пурги и северное сияние, но о них, к сожалению, почему-то не сложены вот такие душевные песни
Когда песня кончилась, Павел тоскливо сказал Тимофею:
Спой, Тимоша, что-нибудь старинное
Тимофей молча кивнул, пригладил рассыпавшиеся волосы и начал: «Две гитары за стеной». Потом он с чувством спел «Пару гнедых». Ему отчаянно хлопали.
Смолякова поставила на стол два запотевших на морозе графина со спиртом. Снова начали наполнять стопки, разбавлять спирт водой. Опять заговорили все сразу и каждый о своем. И Тане вдруг стало невмоготу оставаться в этой душной комнате, пропитанной папиросным дымом, запахом лука, селедки и жареного мяса, сидеть за столом, заставленным тарелками с недоеденной едой, куда уже стряхивали пепел и тыкали окурки, слушать пьяное разглагольствование тучного хозяина, который совсем осоловел и едва ворочал языком, что-то упрямо доказывая Тимофею и Василию, хотя те явно слушали его лишь из долга вежливости. Ей невмоготу стало смотреть на Смолякову, которая без устали двигалась вокруг стола, уносила блюда с остатками мяса и помидорами, приносила плетенку с хлебом и селедку, украшенную колечками лука, что-то говорила, басом хохотала. Позолоченный паук, прилепленный к вырезу ее платья, все время мелькал перед глазами Тани и раздражал ее.
«Надо уйти незаметно, иначе начнут уговаривать», решила Таня.
Она поднялась, вышла из-за стола. Но тяжелая рука Смоляковой тотчас же обняла ее за плечи.
Куда? Не пущу.
Нет, уже поздно, второй час. Таня осторожно освободилась от объятий хозяйки.
Ладно, ладно, выспишься. Поди не каждый день в гости ходишь? В районе репутацию беречь надо, потрепала ее по плечу Смолякова.
Но все гости как-то сразу поднялись и стали собираться.
Ну, расходитесь, раз не сидится, без всяких церемоний сказала Смолякова. Я только Татьяне свой музей покажу.
Она повернула ключ, торчавший в дверях смежной комнаты, куда ни разу никто не вошел за весь вечер, впустила туда Таню и закрыла за собой двери.
Ну, как оценишь? спросила она, включив свет, и лицо ее расплылось в самодовольной улыбке.
В огромной комнате не было никакой мебели, кроме лежавшего на полу широкого матраца. Но и весь пол, и матрац, и стены были застланы и завешаны отлично выделанными медвежьими шкурами. На полуворсистые, бурые медведи, на стенахгладкие, белые. И со стен и с полу белозубо скалились, посвечивая кровавыми стеклянными глазами, набитые ватой медвежьи морды.
Господи, сколько их! Даже страшно! оглядывалась по сторонам Таня.
Смолякова сладко вздохнула, поняв, что «музей» произвел на Таню должное впечатление.
Да это жецелое богатство! непроизвольно вырвалось у Тани.
Где уж там богатство! с нарочитым равнодушием сказала Смолякова. Увлечение от скуки. Кто коллекцию монет заводит, кто марками балуется, а я со шкурами люблю возиться. Все сама выделывала, каждую ворсинку наперечет знаю. А на материк уезжать, разве их увезешь с собой?
А вы хотите уезжать? вежливо осведомилась Таня, хотя Смолякова была ей противна.
На материк пока не думаем, а вот в райцентр перебраться надо бы. Ты начальника районного стройтреста знаешь?
Белоносова? Конечно, знаю.
Вот и замолвь за нас словечко. Так, мол, и так, скажи. Заберите, мол, Смолякова в трест. За него краснеть не будешь. У него в трудовой книжке одни благодарности.
Не знаю, сказала Таня. Вряд ли я смогу вам помочь.
Захочешьсможешь, потрепала ее по плечу Смолякова. Потом провела растопыренной пятерней по ворсистой шкуре и, вздохнув, сказала:А на материк уезжать будем, подарю свой музей тому, кто заслужит.
«Ну нет, ты не подаришь!»подумала Таня, вспомнив, как Смолякова спрятала в буфет тарелку с ломтем арбуза.
Когда они вышли в столовую, там уже никого не быловсе толпились в коридоре. Только Марина осталась сидеть за столом.
А ты что, Марина? Или у нас ночевать будешь? спросила ее Смолякова. Хочешь, оставайтесь с Павлом.
У меня свой дом есть, раздраженно ответила Марина, поднимаясь, и Таня увидела, как глаза ее на мгновение стали злыми и набухли слезами.
«Даже не верится, что это его жена», снова подумалось Тане.
Смоляков долго и с чувством жал на прощание потной рукой Танину руку, а Глафира Дмитриевна говорила ей:
Ты приходи, мы люди простецкие. А если так не собираться, волком завоешь. Детей у нас нету, развлечения никакого. В субботу опять соберемся, я за тобой пришлю.
Она первой вышла в сени, щелкнула невидимым на стене выключателем. Над дверьми зажглась тусклая лампочка. В кладовке сразу что-то заворочалось, засопело, захрюкало.
Васьки мои, добродушно объяснила Смолякова, отвечая на недоуменный Танин взгляд. И ласково добавила:Ишь, не спят, а ведь я их выкупала с вечера. И, провожая Таню на крыльцо, продолжала говорить:Муж у меня оленину в рот не берет, а свинину где тут взять? Вот мы сами ее и производим.
Со двора выходили, громко разговаривая. Павел нетрезво затянул «Вдоль по Питерской», но сразу же осекся. Голоса и хруст снега под ногами раскололи, растревожили стылую тишину ночи, унеслись к небу, осколками эха вернулись вниз. Вверху, как игрушки на елке, посвечивали звезды, стеклянным шаром висела лунатронешь и расколется. Яркая луна подмешала в ночь белил, высветила сонные дома и дремавшие сопки за околицей.
На воздухе Тина Саввишна заметно оживилась. Она взяла Таню под руку, облегченно сказала:
Наконец-то ушли!
Таня, я провожу вас, не возражаете? подошел к ним Василий.
Подождите, вдруг весело сказала Тина Саввишна. Давайте сходим на сопку! Товарищи, кто за то, чтобы подняться на сопку?
Мы, мы!.. поддержала ее жена Какли.
Все на сопку! нетрезво выкрикнул Павел.
Марина взяла его за рукав полушубка.
Зачем тебе на сопку? Дойдем домой.
Нет, я на сопку! заупрямился он. Мы на сопку идем!
Марина Дмитриевна, ну зачем компанию разбивать?вмешался Тимофей.
Да нет, я с вами, покорно согласилась Марина.
Смотрите, ночь какая лирическая, разве грех погулять? Пошли, пошли, ребятки! Тимофей встал между Павлом и Мариной и, взяв их под руки, потянул за собой.
На сопку поднимались со смехом, проваливаясь в снегу. Тина Саввишна потеряла очки, их шумно искали, шаря руками по снегу. У жены Какли слетел с ноги валенок, застрял в сугробе. Она прыгала на одной ноге, восторженно взвизгивая, пока из валенка вытряхивали снег. Таня, в спешке собираясь к Смоляковой, забыла дома рукавицы, и Василий отдал ей свои. Она тут же слепила снежок, запустила им в Антона Каклю. В ответ на нее градом полетели снежки.
Марина не участвовала в общем веселье, молча плелась позади.
Получилось так, что в какую-то минуту Таня оказалась рядом с Павлом, чуть в стороне от других.
Постойте, я хочу вам что-то сказать, остановил ее Павел. Он несколько протрезвел на воздухе, но выпил он много, и хмель еще крепко держался в нем. Постойте, куда вы бежите? снова сказал он, хотя Таня остановилась и ждала, что он скажет.
Вам смешно, да? спросил Павел, невесело усмехнувшись.
Ничуть.
Врете, сказал он. Вам смешно Понятно?
Допустим, понятно, согласилась Таня.
Ничего вам не понятно, хмуро сказал он. И продолжал уже жестко:А я уеду. Переведусь. И Лену увезу. Не верите? Хотите, объявлю сейчас всем? Хотите?
Странно, что вы говорите об этом мне.
Ну да, я пьяный!.. хмыкнул он. Все правильно Чудеса!.. Он нервно засмеялся.
Паша, может, мы вернемся? появилась возле них Марина. Что за гуляньепо снегу лазить?
Он не ответил ейповернулся и быстро пошел прочь.
В поселок возвращались притихшие: порядком уморились. По улице шли гуськом. Марина снова плелась позади. Таня ни разу не видела, чтоб она с кем-нибудь, кроме Павла, разговаривала.
Таня шла с Тиной Саввишной, и та спросила ее:
Как вам нравится наша Марина? И, не дожидаясь ответа, сказала:Жаль Павла Владимировича, он славный человек. Вы же знаете историю их женитьбы?
Нет, не знаю, ответила Таня.
Не знаете, как Смолякова сестрицу замуж пристроила? удивилась Тина Саввишна.
А они сестры? в свою очередь удивилась Таня, не заметив прежде никакого внешнего сходства у Марины с Глафирой Дмитриевной.
Наироднейшие, ответила Тина Саввишна и снова спросила:Так вы серьезно не знаете?
Серьезно.
Ну, об этом даже вспоминать неохота, сказала Тина Саввишна.
Но все-таки она вспомнила и рассказала Тане историю Марининого замужества. И рассказ этот выглядел так.
Приехала эта самая Марина откуда-то с Поволжья к старшей сестре, причем приехала с явным намерением выйти замуж, поскольку слышала, что на Дальнем Севере одну невесту сто женихов обхаживают. И развернула Смолякова кипучую деятельность: то этого, то другого холостяка в гости зовет, пока всех не перезнакомила с Мариной. Перезнакомить-то перезнакомила, но руки и сердца никто не предлагает: во-первых, невесте давно за тридцать, во-вторых, ни умом, ни красотой не блещет. В поселке ее прозвали «мертвой невестой», и сидеть бы ей в «мертвых» по сей день, если бы к полярникам не прислали нового врача. Вот тут-то Смолякова и пустила в ход все свое умение. Взяла Павла к себе в квартиранты, отвела ему «медвежью» комнату, заботилась, поила, кормила, ублажала.
А Марина возьми и как раз в это время заболей воспалением легких. И Павел доказал, что умеет платить людям за доброту и участие к себе. Он не отходил от Марины, пока не поставил ее на ноги. А когда поставил, она ему призналась в горячей любви. Он хотел было тотчас же сменить квартиру, да не тут-то было: невеста хватила уксусной эссенции, и ему снова пришлось ее отхаживать. Ну и началось! И вешалась она, и опять травилась, и чего только не было.
В конце концов так и женился на ней из жалости, закончила Тина Саввишна. Можете представить, что у них за жизнь. Она бегает за ним по пятам, ревнует, устраивает сцены. Задержался на работескандал, заглянул в нашу больницускандал, пошел ночью на вызовона бежит следом.
Зачем же он терпит? удивилась Таня.
Слабохарактерный человек, ответила Тина Саввишна.
Они подходили к дому зоотехника. Какля с женой, шедшие впереди, остановились и поджидали остальных.
Прощаясь со всеми, Таня задержала взгляд на Марине. И вдруг почувствовала жалость к этой женщине, которая вот так негоже и неуклюже борется за свое призрачное счастье.
Таня закрыла за собой калитку, взошла на крыльцо. Ключ не слушался, не лез в замок. Наконец замок открылся.
Таня, а рукавицы? услышала она с улицы голос Василия. Он входил во двор.
Ох да! Совсем забыла. Она сбежала с крыльца, стягивая с рук мокрые рукавицы, протянула ему.Вот. Спасибо.
Но Василий отчего-то не брал рукавиц.
Берите же! нетерпеливо сказала она.
Вы серьезно думаете, что я за ними вернулся? помолчав, спросил он. Я вернулся сказать, что вы мне нравитесь.
Не говорите глупостей. Берите и догоняйте их, ответила Таня.
Почему? слегка обиделся он. Я, например, настроен поговорить с вами Посидим, поговорим
Ну вот что, решительно сказала она. Отправляйтесь домой, завтра вам будет стыдно со мной встречаться. Она сунула рукавицы ему в руки и пошла к крыльцу.
Таня!.. не отставал он от нее.
Таня захлопнула перед его носом двери, задвинула засов, нырнула в теплоту кухни и включила свет. Стенные ходики показывали половину четвертого утра.
То, что Василий вернулся за нею, и то, что набивался в такое позднее время в гости, неприятно задело ее. И она тут же обвинила во всем себя.