Какой второй? не поняла Таня. В деле один акт, акт о недостаче.
Ну, это вы бросьте, нахмурился он. Была повторная ревизия, и вы об этом знаете.
Повторная? удивилась Таня. И, внезапно догадавшись, спросила:Вы погасили недостачу?
Ну и лихо же вы меня разыгрываете, усмехнулся он и с той же усмешкой продолжал:По-моему, в акте черным по белому написано, что первая ревизия была без меня, что я уезжал в бригады, что товарищи ревизоры упустили из виду чердак склада номер два, где сушилась эта самая пушнина в количестве ста тридцати шкурок песца и восемнадцати лисьих шкурок, из чего и получилась так называемая моя растрата и прочая чепуховина. Ну, а потом, как водится, кладовщик Омрай вспомнил о чердаке, созвал новую ревизию, и уважаемые ревизоры чистосердечно признали свою ошибку. Так что вы на это скажете?
Таня смотрела на Копылова и по мере того, как он говорил, чувствовала, что дело в потрепанной синей папке, не дававшее ей почти два года покоя, расползается по швам и лопается, как мыльный пузырь, и что вообще никакого дела нет и, вероятно, не было. Столь простое объяснение истории синей папки обезоружило ее и повергло в замешательство.
Ну, так что вы на это скажете? снова спросил он, но на сей раз как бы с укоризной.
Не знаю Я акта повторной ревизии не видела и вообще Кому вы его посылали?
Вам, конечно, убежденно сказал он. И не я посылал, а председатель поссовета Вуквутагин.
Мне? изумилась Таня.
Ну, прокурору, какая разница?
Прокурору? Когда?
Как когда? Сразу. Точнее, недели через три после того, как убрался этот молокосос.
Какой молокосос?
Ваш следовательСедов, Седых, как его? К тому же пакет отправили заказной почтой, так что все ваши вызовы на суд считал и считаю ненужной формальностью.
Странно в раздумье сказала Таня, мысленно пытаясь как-то связать в одно вполне убедительное объяснение Копылова с отсутствием в деле акта повторной ревизии. Странно повторила она. Не могла же почта пропасть?
Запросто могла, фыркнул он. Отправляли в мешках на нартах. Каюр задремал, один мешок свалился в сугроби весь сказ.
Может быть ответила Таня, все еще продолжая мысленно отыскивать какие-то более убедительные объяснения случившемуся. Хотя Значит, у вас есть с собой копия акта?
Копия? удивился он. А на кой черт мне нужна копия?
Значит, у вас нет копии? уже более твердо спросила она.
Ну для вас я сто копий мог бы притащить. Жаль, раньше не знал. Может, вы хотите, чтоб я по пуржишке в Белый Мыс прогулялся?
Я этого не хочу
Слушайте, сказать вам честно? вдруг подошел к ней Копылов.
Честно? насторожилась Таня. Да, да, пожалуйста.
Плюньте вы на свои суды, возьмем билеты и махнем с вами куда-нибудь на край света.
Какмахнем? спросила она, не поняв в первое мгновение смысла его речи.
По воздуху, конечно, усмехнулся он. И неожиданно взял ее руками за плечи, легко приподнял со стула и, удерживая ее чуть-чуть на расстоянии от себя, сказал с несвойственной ему серьезностью:Вы мне нравитесь. Я не шучу, и все время хочу вам об этом сказать.
Пустите! возмутилась Таня. Вам не кажется, что это И запнулась, не найдя нужного слова.
Хамство? подсказал он и спокойно ответил, отпуская ее:Не кажется. Я у вас спросил: «Можно сказать честно?»
Спокойной ночи, бросила Таня, направляясь к двери. Но на пороге остановилась и оглянулась. И часто вы пользуетесь таким примитивным методом?
Каким?
Предлагаете малознакомым девицам уехать или улететь с вами?
Не часто, ответил он, подходя к ней. Послушайте, Таня
Спокойной ночи, повторила она сухо и захлопнула за собой двери.
Как только она вошла в боковушку, Копылов стукнул ладонью в перегородку и громко сказал:
Спокойной ночи. И считайте, что я сморозил глупость.
12
Однако ночь для Тани прошла в беспокойных мыслях. Она не сомкнула глаз. И мешала не пурга, по-прежнему бесновавшаяся и содрогавшая дом. Получалось так, что с той минуты, когда она попала в Светлое, она неотступно думала о Копылове. Почему? Потому, что всякий раз он представал перед нею лишь с какой-то одной стороны, заставляя ее то злиться, отчего он не едет, то изумляться, встретясь с ним в избушке, то переживать мучительный страх, когда она решила, что он бросил ее в торосах, то сочувствовать ему, узнав о печальной судьбе его отца, то вдруг поверить ему и тут же снова засомневаться, то презирать за беспардонное донжуанство, как случилось в последнюю минуту.
Впрочем, в эту последнюю минуту, когда ей стало ясно, что никакого дела Копылова больше не существует и остается лишь положить в папку акт повторной ревизии, а потом формально, так сказать, для порядка вынести решение о прекращении дела и навсегда сдать синюю папку в архив, когда ей стало это ясно и Копылов начал вдруг говорить какие-то несуразные слова о полете на край света, в ту минуту она больше негодовала на себя, чем на него.
Так случалось и раньше. Стоило ей появиться в кино или на концерте, как тут же к ней привязывался какой-нибудь ферт. И соседи и подружки по институту говорили, что она красивая, но Таня полагала, что красота вовсе не является поводом для знакомства с первым встречным.
«Позавчера этот прораб Василий норовил влезть в дом, сегодня Копылов ведет себя не лучше, думала она. Неужели я похожа на легкомысленную дурочку, с которой можно обращаться как угодно?»
И хотя Таня в своих размышлениях объединяла их, она не могла не признаться себе, что Василий и Копыловотнюдь не одно и то же. По совести говоря, этот так называемый подсудимый интересовал ее. Она не относилась к нему равнодушно.
«Наверно, потому, что у него трудная жизнь», подумала она, объясняя самой себе это свое робкое признание.
Но странно, Михаил не вызывал у нее ни чувства сострадания, ни жалости. Казалось, он был вырублен из какой-то сверхтвердой породы, налит той особой силой, которая обладает необъяснимым свойством притяжения. Прошло всего два дня, как она встретила в избушке Копылова, а сколько раз она меняла мнение о нем! Но на сей раз ее мнение, казалось, утвердилось окончательно. И главноеона верила Копылову. Ей ни разу не пришла в голову мысль, что Копылов мог обмануть ее и что никакого акта повторной ревизии не существует. Она только недоумевала, почему этого акта нет в деле
А за окном пела, плакала, билась о стены дома пурга. От окна дуло холодом. За перегородкой слышались размеренные шагиКопылов тоже не спал. Возможно, и он раздумывал о всяческих превратностях человеческой жизни.
13
Пурга оказалась недолгой, сил у нее хватило немногим больше, чем на сутки. Стремительно отбушевав, она к утру стихла.
Таню поднял все тот же стук кулака в перегородку.
Вас там не замело случайно? громко проговорил за стеной Копылов. Давайте решать, что будем делать. Я ухожу.
Таня сразу же вспомнила о суде, который должен все-таки состояться, быстро зажгла лампу и стала одеваться.
Копылов расхаживал по кухне, ожидая, пока она выйдет. Он был в телогрейке, торбасах, малахай держал в руке.
Ирония судьбы! горестно развел он руками. Молил бога закрутить пургу на недельку, а она, бестия, в сутки уложилась. К тому же и снегом не побаловала. И без всякой паузы спросил:Так какие будут на мой счет указания, товарищ судья? Учтите, к вечеру аэродром разутюжат и первым самолетом я отчалю.
Да, пожалуйста, ответила Таня. Я только должна рассмотреть дело в вашем присутствии. Это недолго. Но прежде мне еще надо связаться с Белым Мысом.
Я договорюсь и вам сообщу. Вы еще придете сюда?
Приду, ответил он, берясь за ручку дверей. Подкину в колхоз своих собак на довольствие и вернусь. Да, надо насчет ключа договориться. Где вы оставляете?
Здесь два ключа. Таня взяла с полки колечко с ключами, сняла один ключ, подала ему:Возьмите себе.
Порядок, сказал он и, сунув ключ в карман, вышел, плотно прикрыв за собою двери.
Теперь, когда он ушел, у Тани почему-то пропала охота оставаться в этом доме.
«К тому же, подумала она его словами и про себя улыбнулась этому, уж если я обещала, что суд состоится, то надо действовать».
Она быстро оделась и вышла на улицу.
Хотя был уже одиннадцатый час утра, над поселком, как глубокой ночью, висела медная луна. Электрики успели починить оборванные пургой провода, и на улице зажглись фонари, помогая луне и звездам разгонять темноту полярного дня.
На крыльце Таня на минутку задержалась, окинула взглядом улицу, соседние дома и свой двор. Пурга все-таки потрудилась крепко. На заборах, на крышах домов лежали тяжелые снеговые шапки. Только во дворе зоотехника не осталось следов пурги: видно, Копылов, когда пурга стихла, сразу взялся за лопату.
Петляя среди сугробов, Таня отправилась искать дом Семечкина, так как в воскресенье он, конечно же, в поссовете не сидел.
«Почему он насторожился, когда я сказала, что свяжусь с Белым Мысом? вдруг подумала Таня. А что, если»
Но она тут же оборвала эту мысль и сердито сказала себе:
«Опять эта моя проклятая судейская подозрительность, недоверие к людям!..»
Несколько раз она спрашивала у встречных, где живет Семечкин, ей отвечали, что дальше, и махали рукой куда-то в конец улицы.
Ей повезло: Семечкин оказался дома. Он ничуть не удивился тому, что, уехав три дня назад в Белый Мыс, она снова очутилась в Светлом и предстала перед его очами. Он только сказал:
Я вам что говорил? Говорилдорога дальняя, пурги метут, зазря поедете. Вот и завернула назад пурга.
Нет, сказала ему Таня, я встретила в избушке Копылова. Мы с ним уже в доме у Тихона Мироновича были, когда пурга началась.
Так и он у зоотехника пересиживал? спросил Семечкин.
Да, ответила Таня.
Так вы вместях цельную пургу отсидели?
Да, всю пургу, сказала Таня.
А-а только и сказал Семечкин, после чего сразу же повел Таню разыскивать народных заседателей.
Оба заседателя тоже, к счастью, оказались дома и занимались тем, чем занималось с утра все население поселка, орудовали в своих дворах метлами и лопатами, расчищая снег. Оба тотчас же изъявили полную готовность явиться в судебное заседание, и оба советовали провести его под вечер, когда они расквитаются с заботами, которые навалила на них пурга.
Таня договорилась встретиться с ними в четыре дня в поссовете и попросила Семечкина послать кого-нибудь к Копылову и сообщить ему об этом. Сама она пошла на почту, решив, что оттуда сразу же отправится на аэродром и узнает, ожидается ли к ночи самолет в райцентр, так как не хотела ни минуты лишней задерживаться в Светлом.
На почте дежурила знакомая женщина, и Таня изложила ей свою просьбу: во-первых, связаться с радистом Белого Мыса, во-вторых, попросить радиста, чтоб он послал кого-нибудь к председателю поссовета и пригласил его к аппарату, а в-третьих, Таня соглашалась ждать столько, сколько потребуется.
Ну, это мы сделаем, приветливо ответила женщина и, набрав номер телефона, стоявшего на ее рабочем столике, сказала в трубку:Алло Сеня? Сеня, дружочек, очень срочное дело. Если уж ты не поможешь, не знаю, кто тогда поможет. Надо взять связь с Белым Мысом, надо Вуквутагина к аппарату Знаю, знаю, что воскресенье, поэтому тебя прошу. Сенечка, кровь с носа, нужно Попробуешь?.. А ты попроси хорошенько их радиста Спасибо, Сенечка, жду.
Потом из радиостанции звонили дваждыи дважды женщина, приложив к уху трубку и поддерживая ее плечом, записывала на бланки тексты поступивших радиограмм, которые передавал ей дежурный радист.
Но не прошло и получаса, как женщина, снова сняв трубку, сказала Тане:
Идите сюда, Вуквутагин пришел.
Таня зашла за перегородку, присела у столика.
Это товарищ Вуквутагин? Здравствуйте, сказала она в трубку.
Трастуй, раздался совсем рядом густой, гортанный голос. Вуквутагин на аппарат сидит, все слышит.
Вас беспокоит судья Камфорова, быстро заговорила Таня, словно боясь, что связь прервется. Я вот по какому вопросу. Два года назад у вас проходила ревизия торговой базы и была вскрыта недостача в сумме
Никакой недостача нет, перебил ее гортанный голос. Мы делал второй ревизия.
Знаю, знаю. Вы послали акт повторной ревизии в прокуратуру, но он почему-то не был получен, поспешно сказала Таня.
Я за твой пропажа отвечать не могу, ответил голос в трубке. Ты отвечать должен.
Да, да, понимаю, торопливо согласилась Таня и продолжала:Я вас очень прошу: пришлите, пожалуйста, в нарсуд копию акта. Вы меня слышите? Поскольку акт пропал, пришлите в Угольный копию. А в Светлое дайте радиограмму, что была повторная ревизия и недостачи не обнаружено. Только заверьте печатью. Вы меня понимаете?
Понимал, почему не понимал? ответил гортанный, густой голос. Завтра посылать буду.
Нет-нет, пришлите, пожалуйста, сейчас же! Радиограмма нужна сейчас же!
Сейчас присылать не буду, спокойно ответил голос. Сейчас поселок забой оленя делает, сейчас я на забой хожу. Завтра присылать буду.
Послушайте, товарищ Вуквутагин, я вас очень прошу: радиограмма нужна сегодня, на сегодня назначен суд, горячилась Таня. Вы понимаете?..
Трубка не отвечала.
Алло, алло!.. Вы меня слышите?..
Трубка кашлянула, потом сказала:
Вуквутагин хорошо слышит, Вуквутагин дома спитслышит, как волк на поселок идет. Это ты Миша Копылов судить хочешь?
Да-да. Я же вам сказала, что я судья! Таня обрадовалась, что наконец-то председатель поссовета понял ее.
А что судить будешь? Пускай Миша твой глупый суд не ждет, пускай скоро Черный море едет. Ты мой голос понимал?
Понимаю, но вы мне дайте радиограмму! сказала Таня, теряя всякое терпение. Договорились?
Трубка снова не отозвалась.
Алло, алло!.. Товарищ Вуквутагин!..
Сейчас буду посылать, спокойно ответил Вуквутагин. Акт сейчас посылать не могу, акт писать долго надо.
Да, да, акт не к спеху. Давайте радиограмму, адресуйте на почту. Я жду. До свидания, Таня облегченно вздохнула, положила на рычаг трубку.
Телефон тут же снова зазвенел, и женщина, взяв трубку, сказала:
Поговорили, Сенечка, поговорили. Молодец, спасибо. Потом спросила у Тани:Выходит, у Копылова все в порядке?
Все в порядке. Большое вам спасибо, ответила Таня, отходя от столика, и сказала:Пока придет радиограмма, я на аэродром схожу.
Через час получите, заверила женщина.
На улице за это время все изменилось. Темнота успела раствориться. Звезды притухли, луна упала за ближнюю сопку. Небо и воздух светлели тусклой серостью, точно это был не разгар дня, а густые сумерки, когда солнце давно ушло за горизонт, а ночь торопливо заглатывает последние остатки вечернего света.
И тем не менее это был день. Тот световой час дня, когда рассвет без солнца сливается с бессолнечным закатом, робко противясь полярной ночи.
В эти два-три часа суток все окружающее: дома, столбы, провода, нарты, опрокинутые у сараев вельботы, фигуры и лица людейвсе принимает свои нормальные очертания.
Час назад в голове у Тани был такой сумбур, что, идя на почту, она решительно ничего не видела вокруг. Не заметила, что рассвет начал теснить ночь, не заметила, что во дворах и на улице хлопочут люди. Ей казалось, что и ночь растворилась только сейчас и люди только лишь сейчас высыпали из домов.
Вон озоруют мальчишки: положили на санки здоровенного пса, опутали его веревкой и с гиканьем тащат санки на сугроб. Пес визжит, барахтается, мальчишки гогочут, и видно, как блестят их угольные глаза, как горят щеки, а у самого малого видна даже примерзшая к носу сосулька.
Вот на крыше дома стоит мужчина в телогрейке, широченной лопатой сгребает вниз снег. И видно, что крыша на доме новая, что мужчина молод, что при дыхании изо рта его идет пар и что верхний угол лопаты отколот. В соседнем дворе старуха-чукчанка чистит на снегу огромную медвежью шкуру.
Из-за поворота выскакивает тракторишко, подминает гусеницами снег, ровняет сугробы. На узенькой улочке Таня жмется к заборчику, уступая трактору дорогу. За трактором на лыжах едет мальчишка, держась за веревку, привязанную к кабине. Трактор подпрыгивает, мальчишка, потеряв равновесие, падает, зарывается носом в снег, но тут же вскакивает, испуганно оглядывается.