Пожар! заорал голос на улице.
В комнатах все заметались. Гардины над окнами, портьеры на дверях, одеяло на кровати горели одновременно. Куковеров бросился к выходу. Милиционеры поспешно потащили за ним малого. Начальник ЗУР'а выпрыгнул из окна. На площадке лестницы малый вдруг рванулся, оттолкнул милиционеров и скакнул по лестнице вниз, налету сбил с ног Куковерова и скрылся во дворе. Милиционеры, грохоча сапогами, побежали за ним. По двору бегали полуодетые людижильцы нижнего этажа. Из всех окон выбивало пламя. В ближней церкви зазвонил набат. В углу двора истошно завыла собака.
* * *
В восемь утра резкий телефонный звонок разбудил Куковерова. Он поспешно вскочил и, как был в одних носках, подошел к аппарату.
Слушаю. Да. Кто? Степан Федорович Горбачев? Чем он занимается? Учитель? Какие сведения о нем? Ага! Через двадцать минут я буду у вас Арестовать Струка?! Что вы! Это погубит все дело!
Учителя Горбачева допрашивал следователь по особым делам в присутствии Корта и начальника ЗУР'а.
Горбачев, чернобородый, лысый, был похож на разбойника, и, только присмотревшись, можно было заметить: он уже так устал от жизни, что уже ни на что решительное и смелое он не способен.
Сколько лет вы живете здесь? спросил его следователь.
Я родился здесь, ответил Горбачев звучным голосом, каким обычно говорят учителя. Я уезжал только лет на пять во время войны. А с двадцатого года опять живу безвыездно.
Участвовали вы в революционном движении 1905 года?
Да. Я был максималистом.
Вы, конечно, помните, что Златогорск двадцать лет тому назад горел так же, как горит сейчас?
Конечно, помню.
У нас есть сведения, что вас подозревали в поджогах.
Это верно. Я был арестован по этому поводу. Меня некоторое время держали в тюрьме.
Скажите, была ли почва для обвинения вас в поджоге?
Горбачев смутился.
Как сказать да, пожалуй, почва некоторая была.
Расскажите нам откровенно, что вы знаете о тех поджогах и о вашем участии в них.
Горбачев опустил голову и некоторое время сидел молча, раздумывая.
Мне тогда было 16 лет. Я учился в местной учительской семинарии. Мы, ученики, все были захвачены революционным движением. Каждый состоял в партии. У нас были социал-демократы и социалисты-революционеры. Я был с.-р. Однажды в наш семинарский кружок пришел студент прочесть свой реферат. Он был максималист. Он говорил горячо, спорил с нами. Он доказывал, что надо немедленно произвести социальную революцию, и даже, как сейчас помню, привел в доказательство карманьолу: «Земледельцамполя, рудокопамкопи». Одним словом, я пошел после собрания за ним, и с того вечера сделался максималистом.
Но поджоги, поджоги! нетерпеливо спросил Корт.
Поджоги? Поджоги были потом.
Когда потом?
Приблизительно через полгода. Сначала у нас было восстание. Мы, конечно, принимали в нем самое горячее участие. Потом победила реакция. Мы вдруг увидели, что наши мечты о социальном перевороте рушатся. И вот тогда к нам приехал странный делегат, якобы от московских максималистов. Он говорил нам:Революция не удалась, потому что обыватель спит. Надо внести смуту в его жизнь. Он тогда проснется! Как внести смуту? Вышибать его из конуры, сжечь эту конуру, сделать его бездомным пролетарием, он тогда забунтует, и тогда смерть правительству и буржуям. Нам, мальчишкам, эта мысль понравилась чрезвычайно, и мы решили действовать. В мае шестого года, в ветреную ночь, мы подожгли соляные амбары на берегу реки. Мы думали: сейчас соберется на пожар народ, мы произнесем зажигательные речи, народ бросится на полицию, на казаков, которых в то время в городе было очень много, и революция победит. Когда начался пожар, и сбежался народ, я, замаскированный, начал призывать к восстанию. Обыватели сначала слушали. Потом кто-то заорал: «Вот он, поджигатель!» И я едва спасся. Тогда сгорело несколько кварталов. Утром мы увидели весь ужас своего дела. Мы тотчас решили, что сделали ошибку. Мы изгнали от себя московского «делегата».
И пожары прекратились?
О, нет! Пожары как раз запылали с особенной силой. Для всех было ясно, что кто-то поджигает город. Мы подозревали, что тут действует «делегат».
Кто это «мы»?
Мымаксималисты.
Вас много было?
Только трое Между прочим, горели и другие города. Большой город Сызрань, например, сгорел от поджогов в течение двух дней.
А слышали ли вы в то время фамилию Струка?
Горбачев подумал.
Как будто слышал. Но не могу припомнить, при каких обстоятельствах.
Что же вы думаете о теперешних пожарах? нетерпеливо спросил Корт.
Я убежден, что теперь действуют какие-то недалекие люди, вроде нас, мальчиков. Мы тогда действовали во имя революции, а теперь действуют во имя контр-революции. Методы и подходы одинаковы. Я думаю, что и теперь за спинами глупых поджигателей есть какой-то «делегат»таинственное лицо, которому очень выгодно, чтобы Златогорск горел.
Виноват, а кто входил тогда в вашу организацию максималистов?
Вы хотите знать фамилии?
Да.
Вот я входил.
А кто был студент, так смутивший вас?
Студент фамилия его Куковеров. Учился в Москве.
Теперь вы не знаете, где он?
Не знаю.
Посмотрите, вот этот гражданин вам не знаком?
Следователь показал рукой вправо. Горбачев оглянулся и вдруг начал медленно подниматься. Глаза у него стали круглыми.
Это это ты это ты, Александр? спросил он.
Куковеров быстро подошел к нему.
Александр ЯКОВЛЕВ
Борис ЛАВРЕНЕВГлава XIV. Выпавшее звено
Куковеров схватил допрашиваемого за плечо.
Не валяйте дурака, гражданин. Это вам не поможет. Во-первых, я не Александр, а Борис, а, во-вторых, вы меня никогда раньше не видали. Бросьте комедии.
Горбачев осунулся в кресло, побледнев, и растерянно огляделся.
Извините, мне нехорошо. Голова кружится.
Корт налил воды в стакан и поднес к губам Горбачева. Горбачев пил медленно, и было слышно, как постукивают о стекло его зубы. Выпив, он закрыл глаза, провел по лбу рукой и сказал:
Я совсем не притворяюсь и не хочу ломать комедии. Я бы мог поклясться, что этот гражданин тот самый Саша Куковеров, который приезжал из Москвы в нашу организацию максималистов, как делегат центра.
Что за чепуха? вскрикнул озлившийся Корт.
Но Куковеров остановил его. Лицо Куковерова как-то все подтянулось, как подтягивается перед последним прыжком крупный хищный зверь. Все напряжение, казалось, сосредоточилось в сжатых губах и в колючей внимательности взгляда.
Вы оправились? спросил он Горбачева:можете отвечать на вопросы?
Да.
Скажите, а вы точно помните, что фамилия этого студента была Куковеров? Вы не путаете? Вспомните, пожалуйста, как можно тщательней и спокойней.
Горбачев подумал одно мгновение.
Нет, разве можно забыть фамилию человека, который причинил столько тревог и волнений. Я ее до смерти не забуду.
И это, по-вашему, был я?
Горбачев поднял голову и долго, неотрывно смотрел в лицо инженера. Наконец, медленно и с раздумьем сказал:
Конечно, прошло почти двадцать лет. Вы, то-есть тот студент, были совсем мальчиком, но все же, когда я вас увидел, я сразу узнал. Вот почему я так и кинулся к вам.
Любопытно, бросил Куковеров, оборачиваясь к недоумевающему Корту и следователю:или невероятное совпадение и сходство, или невероятная Впрочем, это неважно. Скажите, а вы не помните случайно, кроме вас, этот студент Куковеров ни с кем не встречался в городе?
Горбачев сморщил брови.
Вот вы спрашивали меня о Струке, обратился он к следователю:и я сказал, что слышал эту фамилию, но не могу сразу вспомнить где. А теперь припоминаю, что Куковеров упоминал о нем, как о каком-то своем родственнике.
Куковеров наклонился ближе к Горбачеву.
Так, так, протянул он и быстро спросил:а вы сами, кроме фамилии Горбачева, не носили никаких фамилий?
Горбачев мгновенно метнул взглядом в напряженное лицо инженера.
Нет, сказал он возмущенно:что за вопрос?
А вот что, крикнул Куковеров, выпрямляясь, и выбросил руку к бороде Горбачева. Пальцы вцепились в бороду, рванули, и перед допрашивавшими предстало лишенное привязных украшений голое и испитое лицо.
Ах, вскрикнул Корт.
Держи стой, заорал Куковеров.
Но было поздно. Вскочивший человек с неожиданной силой опрокинул тяжелый стол на Куковерова, следователя и начальника ЗУР'а. Перепрыгнув через них, он молниеносным ударом сбил с ног ухватившегося за кобур Корта, и, прыгнув на подоконник, скатился в сад с высоты второго этажа. Выкарабкавшийся из-под стола начальник ЗУР'а поднял револьвер.
Бах, коротко треснул выстрел.
У, чорт, промазал, яростно рявкнул начальник ЗУР'а. В комнату вбежали агенты.
Немедленно в погоню. Оцепите весь сад конными. Он не уйдет.
Агенты бросились вон. Но Куковеров, вскочивший на ноги, остановил их.
Не нужно. Чорт с ним, пусть бежит. Толку мало, если и поймаем. Нам нужно найти настоящего Горбачева, если только они не увезли его, как Берлогу, или не ухлопали.
* * *
После странной встречи на дороге, Берлога откинулся на сиденье мчащегося автомобиля в полном изнеможении. Перед глазами у него плясали искры, во рту пересохло, в висках словно разыгрывал фугу рояль.
Чорт возьми, подумал репортер, пожалуй, пока я сидел в этом треклятом сумасшедшем доме, я и сам слегка свихнулся. Действительно, я видел на дороге двойника моего соседа, или мне это почудилось?
Но сейчас же он вспомнил, что автомобиль в самом деле останавливался, едва не налетев на стоящего посреди дороги человека.
Берлога покосился на Куковерова. Куковеров сидел спокойно и смотрел в сторону, рассматривая дорогу с беспечным любопытством туриста. Мимо автомобиля проносились зеленеющие городские выпасы. По ним бродили разноцветные раскормленные коровы, и пастушонки с восхищением глазели на одичало мчащуюся машину. Впереди уже виднелись в пыльном облаке низкие постройки Стругалевки.
Машина перелетела горбатый мостик над ручьем, резко взяла вправо. Куковеров подался вперед и что-то, не по-русски, сказал шоферу.
Автомобиль понесся еще быстрее. Берлога тревожно взглянул на спутника и хотел сказать, что по правилам городского движения быстрота свыше пятнадцати километров в черте города воспрещается, но не успел.
Куковеров неожиданно схватил его за шиворот и сорвал с сидения. Берлога, пискнув, свалился на дно машины. Куковеров прижал его левой рукой, а правой сунул ему в нос маленький браунинг.
Лежите смирно. Если вы пошевелитесь, я размозжу вашу идиотскую башку. Вы в моей власти. За шумом глушителя никто не услышит вашей смерти, проревел он, перекрикивая грохотанье мотора.
Берлога только жалобно закатил глаза. Обилие впечатлений начало надоедать ему. Оно стало слишком обильным даже для присяжного репортера.
Хорошо бы съесть яичницы с ветчиной и поспать на хорошей кровати хоть часик, подумал он, жестоко страдая от толчков.
Вскоре автомобиль замедлил ход. Лежа на бобрике, покрывавшем пол машины, Берлога вскользь заметил, как над его головой пронесся высокий каменный столб ворот. Фиат вильнул еще раз вправо, потом влево и стал, пыхтя от тяжелого бега.
Куковеров толкнул репортера ногой.
Вставайте, сто дьяволов вам в зубы! Приехали. Мало вам было сумасшедшего домаполучите еще.
Берлога поднялся. Автомобиль стоял у крыльца небольшого одноэтажного домика, похожего на английский коттедж. Дом имел нежилой вид.
Чья-нибудь дача, подумал репортер, разминая смятое тело. Только странно, что я ее никогда не видел раньше.
Вылезая из машины, спросил Куковерова, отвечая на ранее сказанную им фразу:
А почему вы думаете, что мне мало сумасшедшего дома? Я, кажется, не жаловался на скуку.
Куковеров пропустил иронию мимо ушей и молча показал Берлоге на дверь.
Репортер вздернул плечами и, поднявшись на крыльцо, толкнул филенку.
В передней его охватил пряный и приятный запах сухой сосны и мха, знакомый и уютный запах всех деревянных домов. В передней было пусто. Никакой мебели, ничего, что указывало бы на обитаемость дома. Вошедший за ним Куковеров открыл перед ним дверь, ведущую во внутренние комнаты. Они тоже были пусты.
Идите, приказал Куковеров.
Со двора послышался шум отъезжающего фиата. Берлога поглядел на анфиладу пустых комнат и повернулся к Куковерову.
Собственно, если вы хотите меня ухлопать, сказал он вежливо:то я не понимаю, зачем вам утруждать себя хождением по пустым комнатам? Я думаю, здесь гораздо удобней. Здесь полутемно, а это дает полуприятную возможность не видеть крови. Говорят, вид крови неприятно действует даже на привычного убийцу. Я читал об этом в ленинградской вечерней «Красной Газете». Там всегда масса ненужных, но интересных сведений.
Куковеров усмехнулся.
Убивать вас никто не собирается, но я нахожу, что вы слишком разговорчивы даже для газетчика. Марш!
Берлога засвистал и, заложив руки в карманы, пошел вперед. Пройдя четыре комнаты, он вступил в пятую и ахнул от удивления. Комната была несомненно жилой, большая, она была комфортабельной, даже роскошной. Кожаный английский кабинет, два шкафа с книгами, мягкий и пушистый хорасанский ковер. Окно, выходившее на липовую аллею, было, впрочем, заделано частой решеткой, и это немного ухудшало впечатление от этого приятного уголка, особенно для Берлоги. Но все же он с особым удовольствием отметил громадный и широкий кожаный диван.
От вида дивана на измученную душу Берлоги снизошло вдруг ясное спокойствие. Он потянулся и спросил Куковерова.
А как насчет квартплаты? За ваш счет? И, вообще, на сколько времени я получаю эту жилплощадь?
Куковеров, прищурясь, посмотрел на репортера.
Это будет зависеть от вас. Если вы согласитесь написать под мою диктовку письмо Куковерову, вы можете уйти отсюда очень скоро.
Ноги репортера подкосились и он шлепнулся на вожделенный диван, широко распялив рот и глаза.
Письмо Куковерову? Да разве вы не Куковеров?
Не совсем, ответил собеседник.
Значит значит мне не померещилось, что я видел там на дороге другого вас, то есть другого Куковерова, то-есть нет тьфу, наконец, да кто же здесь настоящий во всей этой истории?
Второй Куковеров помолчал, озирая Берлогу как будто с сожалением.
Запомните себе, что в этом мире нет ничего настоящего. Все зависит от вашего собственного представления о мире. Вы поймете это, если читали Шопенгауэра, сказал он, наконец.
К чортовой матери Шопенгауэра! Я хочу спать, огрызнулся Берлога:иначе я действительно сойду с ума.
Вы можете спать, сколько вам угодно. Но раньше мне нужно узнать, согласны вы написать письмо Куковерову?
Какое? спросил репортер, истерически зевая.
Очень простое. Вы пригласите Куковерова к себе на свидание. Вы напишете ему, что вы захвачены злоумышленниками, но что вам удалось найти способ сообщить о себе, что вы просите Куковерова, если он хочет раскрыть причины пожаров, притти к вам, но только одному и даже переодетому, так как за местом, где вы находитесь, следят, и малейшая неосторожность, вроде появления представителей власти, может стоить вам жизни. Вы укажете Куковерову тайный проход в ваше убежище, который вам удалось случайно узнать. Исполнив все это, вы получите свободу. Если откажетесья запру эту дверь на ключ и лет через десять вас откопает здесь какой-нибудь археолог.
Несмотря на усталость и молоточащий треск в голове, Берлога с репортерской быстротой сообразил положение.
Я вовсе не хочу еще попадать в музей в качестве экспоната машинного века, ответил он. Я согласен писать все, что вам угодно. В конце концов, прибавил репортер с ядовитой иронией, мне совершенно безразлично: писать или не писать. Я ведь не имею даже чести знать, кто из вас настоящий Куковеров, и кто из вас жулик, а кто порядочный человек, и что вообще вам от меня нужно.
Вы обладаете здравым смыслом, обронил второй Куковеров:садитесь и пишите.
Берлога медленно и распущенно сел за стол. Но нервы его напряглись и приготовились к действию.
Итак, сказал собеседник, придвигая бумагу и чернильницу, и наклонившись вплотную к Берлоге. Берлога чуть скосился в сторону собеседника и, быстро вскинув руки, с силой опустил их на голову второго Куковерова. Голова с размаху хряснула носом и зубами о край стола. Берлога хватил по ней вторично. Человек застонал и сунулся под стол. Берлога вцепился ему в горло. Услышав затихающий хрип, снял руки и огляделся. Сорвав с окна портьеру, он закатал в нее полузадушенного и завязал шнурами. Взгляд репортера пробежал по дивану. Он поднялся, подошел и приподнял сидение. С трудом подняв тело, он запихал его в ящик и опустил крышку.
Глупо и нервно захохотав, сказал:
Тебе мало было автомобиляполучай еще.
Прислушался. Ничего. Только звенящая тишина нежилых комнат.
Ступая на цыпочках и вздрагивая при каждом скрипе половиц, он вышел в переднюю и осторожно приоткрыл дверь. Во дворе тоже было пусто и тихо. Берлога спустился с крыльца, пробежал между деревьями, наткнулся на невысокий забор, утыканный гвоздями, перелез через него, царапая руки и оставляя лохмотья одежды.
Перед ним лежал поросший бурьяном пустырь. За ним бежала пыльная полоса шоссе, а вдали виднелось море и белый маяк на молу. За маяком, уткнувшись носом в берег, лежал на боку большой пароход. Над ним подымался узкий столб вялого дыма. Это был сгоревший прошлой ночью нефтяник.
Берлога вздохнул, подтянул брюки и во весь дух пустился бежать по направлению к городу.
* * *
Да бросьте вы убиваться, сказал Куковеров начальнику угрозыска, Мишину, все еще не могшему успокоиться после промаха по убегавшему лже-Горбачеву:повторяю, он нам совершенно безразличен. Он проиграл игру. Лишь бы найти настоящего Горбачева. Ясно, что он может дать чрезвычайно важные показания, раз его так предусмотрительно поспешили подменить. А пока нужно еще раз допросить ту девушку, которая передала на пароход бомбу. Едем в Допр.
Куковеров, следователь и начальник угрозыска вышли на улицу.
Чорт, где же машина? сказал начальник угрозыска.
Да не нужно. Поедем на извозчике.
Они подозвали извозчика и поехали по направлению к дому предварительного заключения.
Ленка-Вздох понуро сидела в камере. Ленка-Вздох мучилась. Мучилась от двух причин. Перваяугрызения совести за невольное, но тяжкое преступление. Втораяжалость, что не удалось провести жаркую ночку с сероглазым рулевым «Коммунара», Васькой Корчагиным. И Ленка-Вздох сама не могла определить, что мучило ее больше.
Она приподняла истрепанную голову и поглядела фиолетовыми глазами в узкое оконце, глубоко утонувшее в саженной стене камеры. Дрогнув, зябко повела спиной.
Расстреляют меня, небось, за такое дело, подумалось со страхом, холодящим концы пальцев. Не видать мне больше ни бела света, ни Петки, ни Васеньки, ни Андрюшки. Загибла моя молодость попустому, и пожить всласть не успела.
Ленка оборонила голову в колени и тихонько, пронзительным фальцетом заплакала.
Проплакала она долго и истово, и за плачем не сразу услышала, как ворочается ключ в замке камерной, бронированной двери. Обернулась только на оклик коридорного надзирателя.
Гражданка! Встаньте. К вам товарищ следователь.
Ленка стремительно вскочила и вытерла рукавом зареванные глаза. На лице ее сразу появилась профессиональная кокетливая улыбка, и она поклонилась вошедшему следователю, очаровательно заиграв зрачками.
Следователь положил на стол свой портфель и обратился к надзирателю.
Вы пока выйдите, товарищ. Мне нужно допросить обвиняемую наедине.
Надзиратель исчез.
Следователь придвинул табурет и сел спиной к окну. Указал Ленке на постель.
Садитесь.
Спасибо. Я и постою, ответила Ленка, снова блеснув глазами.
Я, видите, пришел к вам, как друг. Нам понятно, что вы случайный человек, и ваше участие в преступлении не доказывает злой воли. Я думаю, что после моего допроса вы выйдете на свободу.
Ленка громко и радостно вздохнула и подалась к следователю.
Да неужто? сказала она, улыбнувшись, и стиснула руки на груди.
Следователь уперся в ее руки странным взглядом.
Какие у вас красивые руки, сказал он после недолгой паузы.
Ленка обрадовалась.
Я сама их всегда маникюрю. Кавалеры любят, чтоб руки хорошие были.
Очень приятные руки, повторил следователь и, придвинувшись, погладил Ленкину кожу от кисти к локтю.
Ленка застыдилась и игриво потупилась. Следователь еще придвинулся и взял Ленку за талию.
Очаровательная девочка, протянул он, заглядывая в Ленкины глаза:прямо стыдно такую в тюрьме держать. Надо вас выпустить.
Выпустите, сделайте милость, товарищ. Ей-ей, не виновата. По глупости, попросила Ленка, прижимаясь боком к следователю. Прием был испытанный, и Ленка почувствовала, что он подействовал.
А что мне за это будет? спросил следователь, щурясь, как ласковый кот.
Ленка взглянула на него.
Только отпустите. А уж на всю жизнь вам удовольствие сделаю, товарищ. Во век меня не забудете.
Следователь, засмеявшись, примял Ленкин бок.
Хороша штучка. Ну, ладно. Помни же уговор. Сегодня выпустим.
Он встал.
До вечера еще просидишь, пока я бумагу на освобождение пришлю. А чтоб не скучно быловот тебе угощение.
Он порылся в портфеле и вытащил плоскую коробку, перевязанную цветной ленточкой.
Крепко, особенно, Ленка в совершенстве знала этот мужской прием, пожал ей руку и вышел из камеры. Ключ щелкнул. Ленка посмотрела с сожалением на дверь, уселась снова на постель и, развязав ленточку, открыла коробку.
И едва сняла крышку, из коробки с легким шелестом вылетело несколько желтых с синим бабочек. Они взвились к потолку. Ленка в остолбенении смотрела на их бесшумное порхание.
Вдруг одна бабочка резко опустилась и села на Ленкино плечо. Ленка бессознательно взмахнула рукой, чтобы поймать ее, и с недоуменным ужасом почувствовала на щеке ожог и увидела мелькнувшее пламя. С криком вскочила, но бабочки одна за другой садились на ее платье.
Платье вспыхнуло в нескольких местах.
Ленка пронзительно закричала и стала бить руками по пламени, но оно не гасло, а разгоралось сильней. Ослепленная огнем и обожженная, Ленка кинулась к двери и с воем заколотила в нее кулаками. Пламя жгло все нестерпимее и Ленка повалилась, ударившись головой о дверь. Она пылала уже с головы до ног.
Она выпадала из игры, как вспыхнувшее от свечки звено бумажной цепи, украшающей рождественскую елку.
Борис ЛАВРЕНЕВ
Константин ФЕДИНГлава XV. Итоги и перспективы
Извозчик осадил лошадь у мрачного здания.
В воротах, гудевших звоном железа, Корт и Куковеров столкнулись с начальником Допра.
Товарищ Корт
Начальник Допра скосил глаза на Куковерова. Корт поймал его взгляд.
Познакомьтесь Товарищ Куковеров, мой новый следователь.
Очень рад!
Куковеров на секунду задержал в своей руке жесткую и холодную, как дверная щеколда, ладонь начальника Допра.
Нам по спешному, озабоченно заявил Корт, пожалуйста, проведите нас к подследственной заключенной по прозвищу Ленка-Вздох
Ого! Должно быть, важная птица, многозначительно проговорил начальник, следователи, можно сказать, заявляются к ней пачками
Простите, как вы сказали?
Вот сейчас только к Ленке-Вздох прошел следователь
Следователь?..
Корт и Куковеров переглянулись.
Проведите нас немедленно туда!
По-моему, это тот самый Горбачев, задыхаясь, прошептал Корт Куковерову
Увидим сейчас увидим
Они вбежали в коридор; их встретил женский крик, глухо раздававшийся где-то в переплетах коридора.
Но-но! Не дури! прикрикнул далекий часовой, и эхо раскрошило слова, точно со всех концов все часовые в один голос сказали:«Но-но! не дури!»
Куковеров толкнул Корта к стенке, почти беззвучно, на ципочках побежал вперед и скрылся за поворотом.
Человек с портфелем вздрогнул, услыхав крик Ленки.
А-а! Ч-чорт! заторопилась
Съежившись, он юркнул в сторону, и вдруг перед ним мелькнуло лицо Куковерова.
Человек с портфелем, перехватив дыхание, прилип к стене, Куковеров торопливо оглянулся
Бежим! Там заперто, прошипел он в лицо незнакомцу, живо!
Человек с портфелем облегченно вздохнул:
Уф! А я думал, вынастоящий!..
Оба бесшумно побежали.
Где журналист? шепнул незнакомец Куковерову
Берлога?! Куковеров искусно щелкнул пальцами. Это было похоже не то на поворот ключа, не то на выстрел револьвера.
Тридцать, сорок, пятьдесят шагов.
Каменная лесенка уходила вниз. Из-под двери выбивалась полоска света.
До лесенки пять, три, одна сажень Вдруг Куковеров пружинится и, мгновенно выбросив вперед правую ногу, туго толкает опередившего его незнакомца каблуком в спину.
Тот с криком падает на каменный пол. Тело, которому толчок добавочно увеличил скорость, скользит вперед по острым ступеням, и, наваливаясь на него, тяжко подминая его под себя, катится вместе с ним Куковеров.
Корт, скорее! Я держу его! Держу! кричит он.
Но его крик тонет в отчаянном, страшном призыве недвижных стен:
Спасите! Отоприте!! Горим!
Однако, Корт уже стоит рядом с Куковеровым В его руке наган.
Пустите, Куковеров, теперь я не промажу!..
Куковеров сполз с своего противника. Тот мешковато перевалился на бок.
Ладно, ладно вы его Этот «следователь» может нам очень пригодиться, нехотя сказал Куковеров, отводя в сторону руку Корта.
Они вгляделись в незнакомца. Он лежал, уронив спутанные клочья волос на ступеньку. И из-под них, освещенная полоской света, медленно ползла пенистая беловато-розовая струйка.
* * *
Выписка из протокола:
«При убитом неизвестном не обнаружено ничего, кроме пустого черного шагреневого портфеля. Предполагавшееся ранее тождество убитого с лицом, назвавшим себя Горбачевым и скрывшимся, не могло быть установлено. Тело помещено в мертвецкую при тюремной больнице
«Подследственная Елена Авдеевна Тычкина, но прозвищу Ленка-Вздох, скончалась от тяжких ожогов всего тела. В камере сгорела обстановка и обуглилась дверь. На железной кровати обнаружена закопченная плоская асбестовая коробка, в числе личных вещей заключенной, дотоле не значившаяся
«Подследственные Андрей Варнавин и Лука Иванович Иванов, по прозвищу Петька-Козырь, во время имевшего место пожара, скрылись в неизвестном направлении».
Придя к Струку, Куковеров был удивлен тем, что его встретил не тупой и, как известно, затейливо расчесанный парень, а дрожащий и согбенный управляющий, господин бывший барон Менгден. Господин бывший барон помог Куковерову снять пальто.
На службу, Борис Самойлович? шопотком спросил Менгден.
Да. А что?
Хе-хе-хе!.. Не реквизирую ли я у вас две-три минуточки на одно чрезвычайно бодрящее развлечение? Мой бывший патрон
А кто ваш бывший патрон?
Менгден отвел глаза в сторону.
Злые языки говорят, что я кхе! кхе!.. креатура бывшего посла Бахметьева. На самом делея протеже генерала Лебаб.
Генерал Лебаб?
Вы его не знаете? О, это известный гебраист. Правда, Менгден понизил голос, он начал с пустяков с маленьких соляных спекуляций. Потом поймал судьбу за хвост, прошел в генералы и стал гебраистом
А вы что при нем делали?
Я? Разве вы не знаетея же гомеопат. Мой генерал с детства страдал зеленой отрыжкой До крика
К чему вы это ведете? спросил Куковеров.
Кхе-кхе! Мой бывший патрон собирал открыточки, и когда я хочу показать
Что? Открыточки? крикнул Куковеров. Сами смотрите ваши открыточки!
Менгден захлопал глазами и присел.
Куковеров помчался в свою рабочую комнату.
Monsieur Куковеров, окликнула его лиловая княгиня. Я прочитала в газете сенсационную вещь: ее высочество потеряла на балу свой бриллиантовый аграф.
Куковеров уставился на лиловую княгиню.
Какое высочество? мрачно спросил он.
Ее высочество.
Ее?
Да, потеряла аграф какой ужас!
Действительно, ужас, откидывая со лба слипшиеся волосы, пробормотал Куковеров. Где же вы это прочли?
Лиловые букли княгини Абамелек-Лазаревой обиженно тряхнулись.
В газете, я же говорюв газете!
Если я не ошибаюсь, это«Новое Время»? Прошу почтительно извинить меня, но у вас газета 1914 года.