Воздух сгущается, становится каким-то вязким и тягучим. Внутри все замирает и лишь сердце все еще пытается пробить грудную клетку. Я сжимаю пальцы на клатче, сжимаю до отчетливой боли, но она ни капельки не трезвит сознание неуклонно сдающее позиции ужасу.Бросаю взгляд на парковку, все такую же пустынную, чувствую, как пересохло горло. Абсурд какой-то. Там же люди, невдалеке совсем. Я же буду кричать, эти трое не могут этого не понимать. Но тишина между нами, едва не звенящая от моего напряжения и их саркастичного ожидания ясно говорила, что им глубоко плевать, что там, у клуба есть люди. Их трое, они сильны и опасны и мы все, и я и они это прекрасно понимаем.
Невольно отступаю на полшага назад, они тут же сокращают расстояние, вынудив меня лихорадочно осмотреться в поисках хоть какого-то оружия. В клатче только кошелек с картами, телефон и ключи. Ключи! Хоть как-то может сойти за оружие. Хотя, оглядывая еще раз всех троих широкоплечих парней, которые были по минимальным прикидкам выше меня на голову, я понимаю, что конечности мне переломают раньше, чем я запущу руку в клатч за ключами.
- Как скучно.Тихо резюмирует вожак, и под дружный гогот остальных продолжает,телефон у нее есть. У нас тоже есть. Что еще предложишь, м?от сального блеска в его глазах кровь в жилах застывает. Внезапно его взгляд опускается на мое запястье, - о, может это?
Я инстинктивно прослеживаю за его взглядом. Браслет. Обычный плетеный браслет из бисера. Его подарила мне Лана спустя четыре месяца интенсивной терапии. На занятиях с психологом, занимавшимся с ней арт-терапией и разработкой мелкой моторики, помогающей активировать речь, Лана сплела этот браслет. Простенький, из нескольких крученых лесок, на которые были нанизаны разноцветные бусины вперемешку с бисером. Простая вещь, но самая дорогая в мире, потому что когда она протянула его мне, то впервые произнесла слово. «Возьми». Впервые за четыре месяца. Тогда психиатр уже советовал начать готовиться к худшему. Я помню, как едва сдержалась от того, чтобы не разреветься в голос. Но все же сдержалась, потому что нельзя показывать негативные реакции ребенку, а слезы, даже от радости, ребенок, испытавший такой постстресс мог отнести к разряду негативных Лана тогда застегнула у меня на запястье браслет обняла и расплакалась. Впервые с момента гибели мамы
- Я не могу - пересохшими губами произношу я, не в силах отвести взгляда от браслета, и, зажав его ладонью второй руки, поднимаю взгляд глядя на ублюдка серьезно и из последних сил спокойно, - я не могу это бисер, он ничего не стоит - с моих губ едва не срывается «для вас», - Пожалуйста, я прошу вас. Вот, - протянула им клатч, - там карты, пароль на всех 4569, телефон
Но клатч никто из них не берет. Тот, что сказал про браслет, нехорошо усмехается и одним движением выбивает у меня из руки клатч, отлетающий куда-то далеко в сторону, и тут же перехватывает мою руку одновременно сдергивая браслет.
- Отдай!вырывается с задушенной яростью страхом. Я, не вполне осознавая, что делаю, метнулась к нему, не отпуская взглядом руку с зажатым браслетом. - Отдай, тварина!
Под дружный издевательский смех меня толкают откуда-то сбоку с такой силой, что я теряю равновесие. Но упасть не дают. Грубые, мужские руки перехватывают почти сразу. Сжимают до боли плечи, рывком дергают, чтобы прижать к своей груди. Страх накрывает разум. Я понимаю что всё, точка невозврата пройдена, еще до того, как чувствую, что меня начинают волочить прочь. И только тут кричу. Изо всех сил и ужаса. Громко и иступлено. Что именно кричу, я не знаю, момент не отпечатывается в сознании. Да и рот мне почти сразу до боли стискивает чья-то ладонь, а вторая закрывает глаза.
Я начинаю брыкаться изо всех сил, лупить руками и ногами во все стороны, приглушенно воя, но ожидаемо, что мое сопротивление никем не воспринято серьезно. Кто-то смеется, а кто-то матерится, когда я все-таки задела коленом чье-то бедро.
- Эй! Эй, что происходит?!кричит кто-то со стороны парковки.Эй, я вам говорю! Парни сюда!
Трое ублюдков, которая меня держат тотчас же бросают мое сопративляющееся тело в пыль дороги и бегут прочь, на ходу перекрикиваясь и переругиваясь.
Я, тяжело дыша и смаргивая застилающие глаза слезы, тихо вою в неверии, что все закончилось и тупо наблюдая, как со стороны парковки ко мне бегут люди.
- Ты как?мужчина в черной майке с надписью «охрана» приседает возле меня, и сжимает мои плечи.В порядке?
- Д.. Да..- выдают стучащие зубы и страх выплескивается новым, еще более отчаянным потоком слез.
Подбегают еще два человека, тоже из охраны клуба. Тот, что держит меня под локоть, помогая встать на трусящиеся ноги, кратко обрисовывает ситуацию коллегам и те, переглянувшись, бросаются вслед нападавшим.
- Пойдем - потянул меня в сторону парковки охранник, склоняясь и подхватывая мой пыльный клатч, - пойдем! Ты вообще можешь идти?
Я слабо киваю, не в силах унять дрожь и послушно переставляю ноги, чувствуя на плечах тяжесть руки охранника, спасшего меня от кошмара.
- Ты чего вообще на пустыре забыла?хмуро спрашивает он, когда мы ступили на асфальт парковки и я останавливаюсь, обхватывая себя руками, пытаясь справиться с дрожь и тяжелым дыханием.
- Я я в клуб шла у меня встреча с владельцем
- С Александром Михайловичем?неподдельно изумляется охранник, оглядывая мой потрепанный вид.Ольга Дмитриевна?
Я киваю и почему-то смеюсь, бросив взгляд в его обеспокоенные глаза. Он сказал что-то странное, что отведет меня к Александру, я, непонятно чего испугавшись, начинаю возражать и с опаской смотрю на пустырь, тонущий во мраке. И в голову приходит мысль, что, возможно, дело бы закончилось не просто изнасилованием От запоздало накатившего осознания я сильно вздрагиваю и у меня едва не подкашиваются ноги. Охранник без обиняков берет меня под локоть и тянет за собой в клуб, не принимая в расчет мои лепетания, которые из-за шума в ушах и голове я и сама толком разобрать не могла.
Уже в холле клуба музыка бьют по ушам, вокруг тьма народу, но это успокаивает, помогает отгородиться от едва не случившегося ужаса, помогает прийти в себя. Тупо переставляю ноги на ступенях, ведущих на второй этаж.
Охранник, достигнув широкой мраморной площадки на втором этаже, где было значительно тише, не останавливается, не отпускает моей руки, даже когда я требовательно хоть и слабо тяну ее на себя, давая понять, что я в порядке. Он ведет меня куда-то через заполненный наполовину ресторан. Небольшой полутемный коридор, самая дальняя дверь, легко и неслышно распахнувшаяся и вот я уже стою в просторном кабинете и смотрю в зелено-карие, изумленно расширившиеся глаза Александра, сидящего за широким рабочим столом у большого витражного окна в нескольких метрах от входа.
В голове почему-то вспыхивает мысль, что сегодняшняя дата могла быть не только Катина. Как Ланка бы это пережила, господи?.. А мама? Что стало бы с ней?..
Ощущаю, что ноги снова становятся ватными. Делаю шаг назад, слепо шарю рукой в поисках опоры, но не нахожу ничего и чувствую, как все стремительно расцветший в сознании ужас смазывает секунду, когда я должна упасть. Но меня снова подхватывают. На этот раз не охранник и даже не Александр, только и успевший подняться из-за стола, а высокий белобрысый мужик, неведанно когда успевший очутиться рядом.
- Зорин - отчего-то зло шипит он, глядя прозрачно-голубыми, какими-то по волчьи бледными глазами на Александра, торопливо приближающегося ко мне, которую блондин уже усадил на обнаружившимся недалеко от двери кресле.
- Не сейчас.Резко и в тон ему бросает Александр, приседая у кресла на корточки и осматривая меня обеспокоенным взглядом, - Оля что?..
Что? Действительно.
- А хуй его знает.Говорю я и фыркаю.
Пытаюсь успокоить рвущийся из груди смех, принимая поданный стакан с водой. А, нет, не с водой. Едва не выплевываю виски в лицо Александра, этот самый бокал мне подавшего, но кое-как глотаю и с трудом откашливаюсь, пока охранник, спасший меня от страшной участи в подробностях рассказывал как услышав мой крик, пошел проверить и увидел как трое животных волокут меня в неизвестном направлении.
Лицо Александра, неотрывно глядящего на меня, мрачнело с каждым сказанным словом. Под конец, когда охранник сказал, что двое других охранников умчались вслед за нападавшими, он прикрывает глаза и протяжно выдыхает.
- Они что-нибудь тебе сделали?глухо и как-то неожиданно зло спрашивает Александр, вперивая в меня потемневший взгляд.
Я отрицательно было мотаю головой, но смотрю на свою правую руку. Браслет Ланы. Задерживаю дыхание, прикусив губу. Твари. Просто гребанные твари.
- Оль?
Отрицательно мотаю головой и, прикрыв глаза, глотаю остатки виски. Дышать, как и думать становится проще. Ничего же не случилось. Ничего. Кроме Ланкиного браслета.
- Оль, посмотри на меня.Голос мягкий, с просительными интонациями и с покровительственными нотками, которые порождают ощущение тепла в теле лучше выпитого виски. Тепла и надеждыдаже удивительно, как мне спокойнее становится от этого. Загоняю постыдную и такую неуместную мысль, что мне хочется слышать этот тон до тех самых пор, пока я окончательно не приду в себя. Но его голос снова звучит и снова делает меня слабой.Что они сделали?
- Браслет - выдают мои губы, а глаза не могут отпустить тонкую полоску незагорелой кожи на запястье.Простой, из бисера. Но это был подарок
- Найди их.Краткий приказ охраннику и взгляд на всеми позабытого блондина, развалившегося в кресле за столом.- По факту, что можно сделать?
- На торце видеофиксация есть?немного подумав, ровным тоном спрашивает он у охранника, подпирающего закрытую дверь спиной, и, когда тот отрицательно мотает головой, прицокнув языком смотрит на меня льдистыми глазами, - следов побоев на ней тоже нет. Можно, конечно, попробовать притянуть. Если их поймать, то мусора с радостью вцепятся. А по факту, Зорин сам понимаешь. Я бы по-другому поступил, когда твои бравые молодцы их поймают. Мало ли кем они являются и под кем ходят. Не исключено, что откупятся, сейчас ценники-то видел? Курам на смех... Территория не моя, связей мало, в случае такого поворота могу не потянуть. А вот с другим помочь могу.
Я смотрю в спокойные голубые глаза, прокручивая его слова в голове и понимая, что нехорошая улыбка блондина намекает на едва ли не больший спектр криминала, чем тот, что чуть не совершился. Понимая, и ощущая, как эмоции становятся слабее, а внутри меня значительно тише.
- С другим я и сам неплохо справлюсь, - негромко произносит Александр, снова переводя на меня внимательный взгляд, и, взяв у меня бокал, идет к своему столу, чтобы вновь его наполнить
- Вы о чем?тихо уточняю я, глядя в широкую спину Александра.
- О преступлении и наказании. Я в этом спец, Ольга Дмитриевна. Фыркает блондин, салютуя мне бокалом.Антон Дмитриевич Грановский, адвокат, рад знакомству, хоть и обстоятельства так себе.
Да уж, в этом он прав. Киваю, глядя как Александр хмыкнув, бросает на усмехающегося блондина неоднозначный взгляд и идет ко мне с бокалом, переводя взгляд на охранника.
- Стас, там на углу Томилинской новые многоэтажки, на крайней справа висят камеры. Они уже подключены к городской системе. Если выблядки в ту сторону побежали, можно и отследить и посмотреть, как выглядят. Займись. И Гарика вызови, объясни ситуацию. Упырей надо поймать.
- Понял.Кивает Стас, и, бросив на меня сочувствующий взгляд, покидает помещение.
- Я тоже пойду, видимо, я больше не нужен. Доброго вечера, господа.Зевает адвокат и, не глядя на меня, выходит из кабинета.
Я молчу, опустив глаза в колени и сжимая в пальцах нагретое стекло бокала. Молчу напряженно и думаю о том, что на моем месте могла бы быть любая другая. Кончики пальцев холодеют от мыслей, что, на моем месте мог быть кто-то, чей крик могли не услышать. Или уже был. Шакалы настолько смело нападающие стаей, наверняка имеют покровительство. Всеми возможными способами себя уверяю, что намек блондина вполне себе оправдан. Впрочем, при мысли о том, как бы это все могло отразиться на маме и Ланке, чувствую что-то сродни жажды крови. Крови этих ублюдков.
Сцепляю пальцы, чтобы скрыть дрожь, и смотрю на побелевшие ногти, загоняя внутрь себя горячее желание расправиться с тварями как можно жестче. Щелчок зажигалки и в комнате тянет сигаретным дымом с примесью чего-то душного, пряного. Это порождает забытую тягу и я мрачно усмехаюсь, глубже вдыхая воздух.
- Какая мерзость - тихо доносится до моего слуха.
Вскидываю голову и вижу, как стоящий у распахнутого окна Александр, недовольно скривившись разглядывает темную сигарету в пальцах.
- У Грановского точно извращенный вкус. Впрочем, ничего удивительно.Хмыкает и выбрасывает сигарету, которую я провожаю печальным взглядом.
Садится в кресло и смотрит на меня, едва заметно прикусывая губу и чуть прищуриваясь. От этого в теле снова пробуждается то желание, перекрывшее действие алкоголя. Желание услышать тот его тон, разреветься и побыть слабой, выплескивая все то, что подкашивает каждую мою попытку взять над собой абсолютный контроль. Это самый дерьмовый день в моей жизни. Хуже только тот, годовщину которого мы утром провели у могилы моей сестры. Я правда не знаю, что стало бы с моей семьей, если бы сегодня дело кончилось не только моим изнасилованием.
- Оль, почему ты на пустыре оказалась?
Смысл вопроса немного запоздало доходит до почему-то заторможенного сознания. Тяжесть стакана на колене дает ответ почему. Медленно и как-то неровно выдыхаю, отставляя бокал на широкий кожаный подлокотник и задумчиво наблюдаю за рассеянными бликами приглушенного света на стеклянных гранях.
- Парковка была забита. Оставила машину у домов недалеко отсюда и решила срезать дорогу.
- При первой встрече ты казалась благоразумной.Легкое эхо укора, неожиданно остро резанувшие только что стиснутые контролем эмоции.
- Очевидно, впечатление было обманчивым.Не удержала тень яда в ответе. - Благоразумие подсказало бы мне, что встреча в клубе глупость. Изначально.
Александр подавил улыбку и отвел взгляд, что меня задело еще больше. Я не вполне осознавала, что пережитый стресс вкупе с алкоголем играют со мной злую шутку, пытаясь найти себе мишень, чтобы хоть немного дать разрядку буянившей внутри горячей смеси злости и напряжения.
Но Александр становиться мишенью не желал, молча рассматривая цветок в горшке в углу кабинета. Вздохнув и на мгновение дольше положенного прикрыв глаза, поднялся с кресла, неторопливо направляясь ко мне. Чтобы вновь опуститься на корточки возле моего кресла.
- Я прошу прощения.
- Это за что?я аж охрипла от удивления, которое одним махом раздавило все попытки эмоций прорваться истерикой, и во все глаза разглядывая его совершенно серьезное лицо.
- За то, что позвал в клуб.Взгляд зелено-карих глаз стал испытывающим.За то, что не учел насколько ты легкомысленна, чтобы ночью в одиночестве пересекать пустырь. Впредь я буду мыслить о тебе более масштабно.
Улавливаю эхо сарказма. Отчетливо дает понять, что на него где залезешь, там и слезешь и женские истерики тут не аргумент. Я несколько мгновений смотрю в это совершенно серьезное лицо и неуверенно хмыкаю, чувствуя себя законченной идиоткой. Ну, действительно, в чем я его пытаюсь обвинить? В том, что сама дура? Причем непроходимая просто. Откидываюсь на спинку кресла, прикрывая глаза чуть дрожащей ладонью. И снова фыркаю.
- Оль.Чувствую его ладонь на своем колене, от этого сердце почему-то пропускает удар, а на душе становится спокойнее.Я правда, чувствую себя в некоторой степени виноватым, если уж откровенно.Ощущаю, что нажим чуть усилился, а от его ладони словно бы начал исходить жар, который просачивался сквозь плотную джинсовую ткань и обжигал мне кожу.
Странное ощущение. И оно подогревалось его взглядом, который я чувствую на своем лице даже с закрытыми глазами. Сердце снова пропускает удар. Я стискиваю челюсть, разрываемая желанием и затолкать все это на дно сознания и постыдную жажду того, чтобы не заканчивался этот затяжной миг, когда меня словно бы окружил ореол безопасности, забирающийся под кожу и ложащийся прохладой на все еще накаленные нервы. Следствие ли это алкоголя, или произошедшего, не знаю, но поддаюсь минутной слабости, прежде чем убрать руку от лица и посмотреть на него.