Саймон поднялся на трибуну и сказал что-то Тайре Мортал. Она покивала и ритуально поднесла к губам его протянутую руку. Сдержанная улыбка Саймона в ответ как молодой лунный серп, как нож, вспарывающий онкино живое
Она опомнилась, когда он, повернувшись, чтобы спуститься с трибуны, поневоле глянул в зал. Только бы уйти незамеченной
Спрятав голову в плечи, ссутулившись и особо не считаясь с приличиями, Онки принялась протискиваться к выходу.
8
Главная улица Атлантсбурга кипела полуденной суетой буднего дня. Пестрая, как овощной суп, толпа влеклась по тротуарам могущественными силами случайности и необходимости. Онки никогда прежде не испытывала желания разглядывать прохожих, но сейчас ей было до того пусто, что не оставалось ничего другого. Онки, наверное, в первый раз за долгие годы праздно шаталась по городу.
Навстречу ей попался человек, несущий под мышкой лошадиную голову, вырезанную из дерева. Пьяница в замызганной ситцевой юбке поклянчила мелочи. В небольшом скверике две пожилые дамы попросили сфотографировать их с кустом сирени. Они прислонили к увядшим щекам пышущие свежестью пушистые кисти и застыли трогательно и торжественно.
Человек, одетый в ярко-желтый дутый костюм цыпленка, раздавал рекламные листовки недавно открывшегося бистро. Ему стало жарко: отойдя в сторонку, он снял, бережно поставил на скамейку шаровидную гигантскую цыплячью голову с алым гребешком и жадно попил воды из бутылки.
Девушка в кожаной куртке с заклёпками тренькала на гитаре. Перед нею на газоне лежал берет, полный мелочи.
Мальчик с красноглазым белым голубем на плече приставал к гуляющим в надежде, что кто-нибудь захочет сфотографироваться с его ручной птицей. Девочка лет пяти шумно училась кататься на велосипеде.
Всё это были люди. Тот самый «народ», за который ежедневно радела Онки.
Она пересекла сквер и спустилась на набережную. Здесь было непривычно тихо. Шум машин остался наверху, он висел над набережной как дым будто не дотягивался до воды.
На самом краю каменной набережной, подстелив лёгкую красную куртку и свесив вниз ноги в кедах, сидела девушка. Она нашаривала подле себя мелкие камушки и, щедро размахиваясь тонкой голой рукой, швыряла их в канал. Онки подошла и молча встала рядом.
Девушка сделала ещё пару бросков и взглянула на неё:
Вот это встреча! просияла она, лихо вскакивая и отряхивая джинсы, А я голосовала за вас!
Спасибо, машинально протягивая руку, промямлила Онки, смущенная внезапным горячим приветствием, как вы сами изволите видеть, к сожалению, не помогло.
Девушка непринужденно помочила ладони в канале, потрясла ими, вытерла их о белую футболку с чёрной надписью «Я ФИЗИК» и ответила на рукопожатие.
Вы действительно физик? спросила Онки.
Девушка гордо оттопырила ткань на груди, демонстрируя надпись. Ростом пигалица. Стриженная головка, шейка-кочерыжка, ротик-веревочка, умные серые глаза. На вид ей дашь лет восемнадцать, не больше.
Холли Штутцер. Специалист по динамике состояний холодной плазмы. Бывшая сотрудница АЦИАЯ.
По интонации, с которой произнесена была последняя фраза, Онки поняла: не она одна сегодня лишилась всего работа в самом АЦИАЯ, прославленном на родине и зарубежом, известное дело, для научного сотрудника всё равно что родня или любовь
Над водой повисали чайки. Мирно шелестела автодорога. Две женщины стояли на набережной. У каждой из них был свой способ переживания потери: одна вглядывалась в лица, другая кидала камни. Разными дорогами шли они к одной цели обе пыталась стерпеть оплеуху судьбы. И в этом загадочном состоянии они встретились мгновенно возникшее взаимопонимание сблизило их.
Как всё было?
Вопиющая несправедливость. Самостоятельное представление на высшем уровне проекта, не снискавшего одобрения руководства.
Разберемся туманно посулила Онки. И мысленно пообещала себе сделать для новой знакомой всё от неё зависящее. Как всегда.
Глава 6
1
Селия шай Сулугур была исключительно красива: черное солнце ослепительная брюнетка с ровной смуглой кожей и чёрными как нефть глазами, ресницами, широкими бровями вразлет
Когда она где-нибудь появлялась, взоры со всех сторон устремлялись на неё: она фокусировала их, точно линза, и не только потому, что владела скважинами на шельфе. Её новые фотографии разлетались по информационным сетям подобно листьям на ветру.
Но Кузьме до этого не было пока никакого дела: уж больно мерзкий, с его точки зрения, у Селии был характер. Она держала своего потенциального мужа в строгости, а ему, как водится, казалось, что она перегибает палку.
Бывало, негодуя на свою будущую супругу, он запирался в своей комнате. Забившись в углу, глотал злые слезы, шепотом проклинал Селию самыми страшными словами, какие знал, и клялся самому себе сбежать от неё, как только появится малейшая возможность.
«Что ни день она наказывает меня за разные провинности, порой незначительные совсем, придирается ко всему, лишь бы найти повод Что бы я ни сделал фарфоровую чашку разбил, каких у неё пруд пруди, случайно не поклонился ей в знак приветствия, не согнал Принца с её любимого кожаного кресла»
Селия не применяла к Кузьме телесных наказаний, пока он был ребенком: она начала пороть его недавно. Пусть это было не слишком серьезно на коже оставались обычно только горячие розовые полоски, Селия иногда даже дула на них, чтобы облегчить участь провинившегося. Порка в первую очередь была унизительной процедурой для созревающего юноши: Кузьме приказывалось спустить штаны и лечь лицом вниз. Селия брала связку тонких кожаных ремешков и
Кузьма привык к этому ощущению. Не боль, скорее жар. И потом несколько быстрых, нежно холодящих прикосновений женских пальцев как будто извиняющихся
Он не раз пытался пожаловаться своей матери, Зарине, на то, как обращается с ним спутница жизни. Но вместо каких-либо мер мать неизменно цитировала Кузьме древние тексты:
Вся власть заключена в магическом сосуде,
откуда испокон на свет выходят люди:
покорен будь жене, и станет благосклонна,
допущен будешь ты к таинственному лону,
где вечности врата, как сладкие уста
Гораздо больше, чем семейными делами, Зарина была озабочена акциями своей нефтедобывающей компании и политикой: гибель принцессы Оливии взбудоражила всех, кто теоретически мог бы проложить себе хоть какую-нибудь, пусть тонюсенькую как волос, тропинку к власти. Зарина шай Асурджанбэй много думала о несчастном отце Кузьмы, о том, что если бы тогда, много лет назад, она сумела бы обуздать свой гнев, то сейчас право владения тем мужчиной родственником кронпринцессы, позволило бы ей на законных основаниях претендовать на престол Право владения сыном, в котором течет королевская кровь, то есть Кузьмой, конечно, тоже могло дать Зарине шанс, но её материнское право стало неполным после того, как она отдала Кузьму Селии в качестве обещанного мужа. Право Селии так же ещё не считалось полным, поскольку у них с Кузьмой не было детей
Зарина засыпала и просыпалась с мыслями о том, как упрочить основания для своих претензий на власть.
2
Слова, сказанные ему Тати Казаровой на лужайке, растревожили Кузьму.
Теперь он, утопая в медовой скуке своих роскошных будней, думал о ней постоянно. Юноша ожидал, что после случившегося разговора, она станет чаще искать новых возможностей увидеться с ним. Но Тати снова пропала.
Прошла неделя унылого изнурительного ожидания: Кузьма каждый день требовал возить его гулять на бульвар, оставался там подолгу, выпросил у Селии разрешение иногда обедать в ресторанах: наивный мальчик полагал, что раз Тати иностранка, то она всегда обедает в ресторанах, и он может случайно столкнуться с нею в одном из них.
Селия сочла просьбу своего маленького мужа просто причудой: она позволила ему выезжать днём и дала охране список ресторанов, где кухня, по её мнению, была достойна ротика её очаровательного супруга. Разумеется, всё это были рестораны, куда Тати Казарова, при нынешнем положении её финансовых дел, не сунулась бы и кончиком носа: но откуда Кузьма мог знать, что женщина, произведшая на него столь сильное впечатление, отважная страстная натура, напоминающая героинь приключенческих романов, перекусывает в дешевых шашлычных и кафе-кулинариях при универмагах?
Юноша осунулся, похудел, стал хуже спать и в конце концов захворал.
Неделю он лежал в постели, и каждый день из этой недели его непереносимо мучила мысль, что вот именно сегодня, когда он не может никуда выйти, таинственная блондинка гуляет на Парящем бульваре.
Селия стала уделять Кузьме гораздо больше внимания, чем прежде: она приходила к нему в комнату, садилась на кровать, внимательно вглядывалась в его лицо, иногда, отпустив прислугу, сама приносила ему на подносе сок или чай.
Кузьму осмотрел семейный врач: он раздел юношу донага, послушал его, постучал молоточком по коленкам, заглянул в горло, помялся и расплывчатыми выражениями намекнул, что недуг происходит от отсутствия женского тепла превратившийся, мол, в мужчину мальчик, сам того не осознавая, почувствовал в себе неистребимый зов природы
Селия выслушала выводы врача без каких-либо заметных эмоций. На следующий день был приглашен другой специалист: на всякий случай она решила подстраховаться. Второй врач проделал все те же манипуляции с незначительными отличиями, взял у Кузьмы кровь из пальца, капнул её на стерильную пластину переносной лабораторной установки, прочел теплый чек, который, спустя несколько мгновений, выплюнула ему в руки эта установка и сказал почти то же самое, что и его коллега: в период взросления юноши могут испытывать некоторые недомогания, особо беспокоиться по этому поводу не стоит, активный отдых, правильное питание и знакомство с ночными отношениями между полами (это не было произнесено, но имелось в виду) помогут Кузьме лучше любых лекарств
Селия выглядела озабоченной, но юный муж не обольщался, что её душевное состояние является следствием проблем с его драгоценным здоровьем: в последнее время молодая магнатка не обедала и не ужинала дома, беседовала за закрытой дверью своего кабинета с какими-то людьми, а один раз ночью Кузьма слышал подозрительный шум в нижней гостиной: шаги и щелчки открываемых дверей будто в доме было много народу.
Он никогда не интересовался ни бизнесом, ни политикой: и мать, и будущая супруга организовывали его воспитание таким образом, чтобы прекрасная черноволосая головка Кузьмы не вздумала родить ни одной мысли на тему «серьёзных женских игр» к нему приглашались преподаватели по живописи, музыке, изящной словесности, истории искусств, философии. Рвения к знаниям Кузьма, к сожалению, не обнаруживал, и обычно невыученный урок становился причиной для очередной порки, пусть довольно мягкой, но обидной. Селия всегда находила время проконтролировать успехи своего подопечного, она проявляла редкостные терпение и настойчивость в воспитании своего мужа и была за это достойно вознаграждена: благодаря её усердию Кузьма заговорил на двух языках, научился играть на фортепиано и танцевать традиционные танцы
Наставления докторов Селия не оставила без внимания: шоферессам она дала указания ежедневно вывозить «молодого господина» гулять за город, поварам готовить исключительно здоровую, полезную и легкую пищу. Перед завтраком Селия лично приносила Кузьме стакан свежевыжатого морковно-апельсинового сока. С целью наладить для юноши активный отдых она приобрела велосипед, самокат, роликовые коньки, скейтборд и несколько комплектов теннисных ракеток. У женщины, которая может купить практически всё, что угодно, подобные вопросы решаются за считанные секунды. Проблемой неожиданно стала последняя рекомендация.
Селия случайно обнаружила у Кузьмы бульварный роман. Юноша тщательно прятал его, ибо ради приобретения сего сокровища ему пришлось пойти на самое настоящее преступление: Кузьма похитил дешевую книжицу в мягкой обложке из магазина, незаметно вырвав из неё страницу с магнитным знаком и затем позорно засунув трофей в штаны. Он знал, что Селия, женщина, способная купить всё что угодно, именно это ни за что в жизни ему не купит
Надежно спрятав роман в своей комнате, Кузьма какое-то время порочно услаждал им свои мысли перед сном, замусоливая и загибая страницы с особенно лакомыми сценами. В тот роковой для литературного шедевра вечер Кузьма уснул с ним в обнимку, и Селия, пришедшая его будить, осторожно вынула роман из-под щеки мирно сопящего юноши, повертела его в руках, глянула в аннотацию и на название «Сила пламени» скептически рассмотрела обложку с извечно сцепившейся губами парой, изобразила шелестящий веер из страниц, раскрыла наугад и прочла:
«Слушая рассказ Матильды о способе получения энергии из сгустка плазмы, Джеффри в буквальном смысле смотрел ей в рот, при этом тщетно пытаясь отогнать навязчивые мысли о том, что в её теле имеются и другие, не менее интересные отверстия»
Изящно, словно большая бабочка, описав в воздухе плавную дугу, фолиант закончил своё существование в камине. Селия благоразумно решила не обсуждать его судьбу с пробудившимся в скором времени и сразу обнаружившим пропажу Кузьмой дабы не смутить паренька до слёз.
Как ты себя чувствуешь? спросила она только.
Ничего, нормально, ответил он, не демонстрируя спросонья большой охоты вести длинные беседы и беспокойно шныряя взглядом по одеялу и по ковру в поисках книги.
У меня сейчас особенно много разных хлопот, сказала Селия, поднимаясь, и я реже буду справляться о твоих делах. Будь сознательным, постарайся готовить уроки так же усердно, как прежде, не стесняйся сообщать прислуге о своих нуждах. Гуляй, езди в рестораны
Когда она встала, оставив на постели Кузьмы несколько складок, и направилась к окну, чтобы раздвинуть шторы, он невольно посмотрел ей вслед изящная линия спины, тонкая талия, длинные смуглые ноги с сильными, выдающимися под кожей мышцами на Селии был атласный утренний халатик, едва доходивший до середины бедра Она вытянулась вверх, взявшись за шторы, ткань подола немного натянулась и приподнялась, едва заметно обозначив бороздку между ягодицами.
Кузьма почувствовал себя в этот миг героем вульгарного романа, успевшего уже превратиться в дрожащую кучку пепла: тот почти двести страниц ходил по пятам за женщиной, своей начальницей, выполнял все её поручения, самые дурацкие и унизительные, терпел взбучки, а по ночам давал волю своему воображению на добрый десяток страниц описывалась каждая из его фривольных фантазий и при этом ему не хватало смелости даже намеком выказать боссу свои чувства.
Селия повернулась, полы халатика немного раскрылись, когда она шагнула, и Кузьма поспешил отвернуться он боялся покраснеть или как-то иначе обнаружить своё волнение, обусловленное пробуждением мужского инстинкта Тысячи юношей в королевстве Хармандон и даже далеко за его пределами рехнулись бы от счастья, оказавшись на его месте солнечным утром в твою комнату просто чтобы раздвинуть шторы и принести тебе сок входит твоя полуодетая законная супруга, красавица с шикарной фигурой и чертовой уймой денег это же сказка! Однако не всё было так просто. Кузьма, имеющий возможность рассказать без слов о своих желаниях с помощью ритуального платка, предпочитал довольствоваться чтением никчемной книжицы. Когда он окончательно уверился, что роман исчез по вине Селии (не барабашка же швырнул его в камин!) голос обиды в душе юноши зазвучал значительно громче других, возможно, более мудрых голосов
«Это не дом, а тюрьма какая-то. И почитать нельзя!»
Кузьма отверг предложение Селии позавтракать перед её отъездом на террасе, демонстративно натянул на себя одеяло и повернулся на бок.
Как знаешь, пожала плечами красавица-миллиардерша, привычка залеживаться в постели может со временем плохо сказаться на твоем здоровье.
Негромкий щелчок двери оповестил юношу о том, что она ушла. Перед ним маячил ещё один долгий день в обществе молчаливой охраны и почтительной прислуги, мучительно долгий день, в течение которого он мог делать всё, что ему хочется, но чего ему по-настоящему хотелось, Кузьма не знал.
Выждав около получаса, он встал с постели, позавтракал, презрев меню из четырех изысканных блюд, стаканом холодного молока и вышел в сад.
Забравшись на своё любимое дерево, оседлав, точно лихую кобылицу, упругую ветвь, он принялся думать о Тати Казаровой, о возможных причинах её исчезновения и о том, что было бы, если бы блондинка вновь заявила о себе