Что ж, я неправильно вас поняла. Вы музыкант, верно? спрашивает она своим непередаваемо холодным тоном.
Верно, отвечаю я, не понимая, к чему она клонит.
Я могу предложить вам одноразовую работу и заплатить за нее эту сумму.
Вот это мне уже нравится больше. Я как раз ищу новую подработку.
Так, что за работа? спрашиваю я.
Через три недели на нашей вилле состоится закрытый благотворительный бал, говорит она. Нужны профессионалы для музыкального сопровождения.
Оркестр? спрашиваю я. И слышу:
Гитарный квартет. Раз ты учишься в Хартли, наверняка должна играть на должном уровне. Верно?
Я киваю.
Найди в Хартли трех хороших гитаристов, с вами свяжутся и все досконально объяснят. А сейчас оставь свои координаты моей помощнице, мне пора.
Она даже не спрашивает, согласна ли я, потому что уверена, что я не откажусь. И я не отказываюсь, хоть почему-то мне и неприятно соглашаться.
Единственное условие вы сохраняете в тайне все, что произошло вчера, говорит рыбина.
Я никому не скажу, пряча раздражение, говорю я.
Верю. Но подпишите документы, в которых говорится о том, что не имеете права разглашать информацию.
Рыбина встает, не забирая денег, и идет к двери.
Я встаю следом, и мне с трудом удается не закатить глаза. Как все серьезно и глупо!
Извините, говорю я ей в спину, и она вынуждена обернуться. Но почему такой странный выбор? Обычно при выборе исполнителей для камерной музыки останавливаются на более традиционных струнных квартетах скрипки, альт и виолончель.
Сын одного из наших друзей пишет музыку для гитары, сухо отвечает она и уходит. Зато приходит помощница ее зовут Джессика, и эта худосочная дама еще более выдержанная и высокомерная, чем ее хозяйка. Она общается со мной так, будто бы я ей должна крупную сумму уже лет двадцать, а перед этим сожгла дом и машину и увела мужа. Джессика берет у меня данные и быстро рассказывает про предстоящее мероприятие это претенциозная вечеринка для богатых, которые раз в году играют в добрых фей и волшебников, покупая произведения искусства на аукционе и передавая вырученные деньги в какой-то благотворительный фонд, созданный женами миллиардеров. Богатых нужно развлекать и радовать, и за это будут платить неплохие деньги.
В начале следующей недели я свяжусь с вами, мисс Ховард, глотая гласные, говорит Джессика, с отвращением глядя на меня. К тому времени вы будете должны найти коллег для квартета и передать мне их данные. Конечно, каждый из них будет тщательно проверен нашей службой безопасности, однако постарайтесь выбрать наиболее приличных из всех.
Я мрачно киваю.
Надеюсь, вы понимаете, что выступление на закрытом благотворительном мероприятии семьи Мунлайт это огромная честь, но и не менее огромная ответственность.
Мунлайт? переспрашиваю я с недоумением.
Это дом семьи Мунлайт, говорит Джессика высокомерно так, словно она лично основала его в тысяча семьсот тридцать пятом году.
И я вдруг понимаю, что это особняк одного из основателей знаменитой «Крейн Груп», чей небоскреб я не люблю больше остальных.
Эта новость ошеломляет меня, но я почему-то усмехаюсь.
Прикольно, говорю я.
Что? переспрашивает Джессика, чуть скривив губы.
Классно.
Я предпочитаю не использовать сленг и вульгарные выражения. И миссис Мунлайт тоже.
Да бросьте, говорю ей я самым своим компанейским тоном и кладу на узкое, худое плечо руку. Не такая уж вы и правильная. Наверняка вы бываете грязной девочкой.
И подмигиваю ей, широко улыбаясь.
Что вы имеете в виду? холодеет она на глазах.
Я видела вас, говорю я просто. Это старая шутка естественно, я нигде не видела Джессику, но она вдруг срабатывает.
Вы обознались, шипит она, подрывается и, как автомат, повторяя, что свяжется со мной в начале недели, уходит, громко цокая каблуками. Потом, одумавшись, возвращается ей ведь нужно еще и выпроводить меня. Садится рядом, дает документы, которые я должна подписать, все они касаются неразглашения информации, и прежде чем сделать это, я внимательно, явно раздражая ее, читаю их. Минут сорок спустя мы наконец выходим из гостевых апартаментов я бросаю на роскошь неоклассики прощальный взгляд, в котором нет сожаления, и мы уходим: впереди размашисто шагающая Джессика, затем я, с любопытством изучающая обстановку шикарного особняка, а за мной как конвоир охранник.
Мы выходим из дома, окруженного чудесным садом, в котором будут расти посаженные мною розы, и идем по выложенной белоснежными плитами дороге. А я вновь чувствую, что на меня смотрят. На этот раз я вижу кто. В одном из окон видна Диана она, должно быть, внимательно смотрит на меня, провожая взглядом.
Ты слишком странная, Диана. Слишком странная.
Не из моего мира.
Меня подводят к черному автомобилю марки «Ауди» и распахивают дверь. Я сажусь на заднее кожаное сиденье, положив рядом чехол с гитарой и сумку. Наверняка мне выделили самую плохую в парке Мунлайтов машину, но она просто шикарна.
Я открываю окно и маню Джессику к себе. С крайне недовольным видом она наклоняется так близко, что я вижу крапинки в ее сердитых карих глазах.
Я вас видела дважды, шепчу я ей на ухо и, кажется, слышу, как скрипят ее зубы.
Что у вас за тайны, Джессика?
До свидания, мисс Ховард, скрипит она, дает какой-то знак водителю, и машина трогается с места.
Нам открывают кованые черные ворота, мы выезжаем на улицу, и в нас едва не врезается алый верткий «Бугатти», за рулем которого сидит патлатый мужчина в солнечных очках, видимо, он как раз направлялся в особняк Мунлайтов и неудачно вывернул. Мой водитель успевает затормозить и избежать столкновения (представляю, на сколько градусов понизилась температура его тела наверняка трясется за столь дорогое хозяйское имущество!). Однако его едва не впечатывает в руль, а меня в кресло напротив, но тотчас надуваются подушки безопасности видимо, их датчик слишком чувствителен. И я сижу как идиотка, уткнувшись лицом в белую подушку.
Я не без труда вылезаю из машины, к которой уже несутся охранники, далеко уехать мы не успели. А вот водитель самостоятельно выбраться не может и с обреченным видом ждет помощи. Патлатый тоже выскакивает из своего «Бугатти».
О, черт возьми! громко и весьма эмоционально говорит он, срывая огромные солнцезащитные очки и запуская в густые каштановые волосы пальцы. Его лицо смутно знакомо. Честное слово, я не хотел! Вы в порядке, мисс?
Я удивлена думала, он вообще не обратит на это внимания, но нет кажется, по-настоящему волнуется.
В порядке, отвечаю я. А вот водитель не особо.
Мне так жаль, наклоняется патлатый к окошку, молитвенно сложив ладони вместе. Прошу извинить, сэр!
Какой-то он странный богач. А может, тоже чей-нибудь водитель? Но не похоже одет весьма дорого, хоть в чем-то и пытается косить под молодежь.
Когда охрана вытаскивает водителя из машины под причитания патлатого, я вдруг понимаю, кто это такой.
Извините, говорю я. Это ведь вы Джонатан Тэйджер?
Ведь я, соглашается он и смотрит на меня с любопытством. А я улыбаюсь.
«Пыль и роса» ваша самая крутая композиция, говорю я ему. Я играла ее, когда поступала в Хердманскую национальную музыкальную школу!
Ого-о-о, тянет насмешливо он. И какова же ваша специальность, юная леди?
Я не поступила, весело отвечаю я.
Досадно, вздыхает он.
Зато поступила в Хартли.
Я тоже учился в Хартли! обрадованно выдает он. А я это знаю, потому что все студенты знают популярных выпускников нашей школы ими тыкают нам в лицо, да и в зале славы мы бываем часто.
Джонатан Тейджер известный композитор, который написал одну из лучших песен Элинор Фелпс за последние десять лет. Он непубличная личность, редко показывается перед камерами и предпочитает уединенный образ жизни.
Вас бы с руками и ногами оторвали в Хартли, захоти вы преподавать на композиционном факультете, говорю я.
Нет уж, в Хартли я не вернусь, смеется композитор. Я не доучился там один семестр из-за долгов. И заканчивал Джульярд в США.
Точно, хлопаю я по лбу ладонью. Обидно!
Мы болтаем с Джонатаном на удивление легко и спокойно, он расписывается на собственном диске, который дает мне в качестве компенсации (слишком много компенсаций за один отрезок времени), и вообще кажется мне не только крутым композитором, но и крутым мужиком. Напоследок он желает мне творческих успехов, и его слова как животворящая мазь на рану внутри растет знакомое чувство желания. Желания творить. Вдохновение.
Я уезжаю с автографом Джонатана, вполне довольная жизнью, рассматривая из окон автомобиля район, о котором раньше я только слышала, это закрытый район для богачей Верхний Ист-Хиллс. Тут живут политики, бизнесмены, актеры, певцы и прочие представители тонкого слоя элиты нашего общества. Один особняк краше другого. Дороги сверкают чистотой. И даже воздух не такой, как в других районах Нью-Корвена, он пропитался роскошью.
По нашему району я еду в отличном настроении да, я перенервничала, и наверняка на моей голове прибавилось седых волос, зато какое это было забавное приключение, мать его! Никогда не забуду, как я ползла по веревке из простыни и пододеяльника с зацепившимся за джинсы лифчиком Дианы.
В эти часы мне кажется, что наша встреча была первой и последней, случайной и даже забавной. О том, что она может оказаться роковой для меня, я не задумываюсь. Зато радуюсь подвернувшейся работе. Сыграть в гитарном квартете на вечеринке для богатых снобов за хорошие деньги почему бы и нет? Я даже знаю, кого можно позвать в будущий квартет кроме Нейтана и Чета гитариста и бас-гитариста из нашей группы «Связь с солнцем». Думаю, моя хорошая знакомая Сью Хелман согласится на подобное предложение она отлично играет на гитаре. Я понятия не имею, что нужно будет исполнять, но точно знаю, что нужно будет репетировать.
В машине есть зарядки, и я наконец подзаряжаю телефон он включается, и я вижу уведомления о звонках и сообщениях от друзей.
«Где ты, Санни? Что случилось?» наперебой спрашивают парни из группы.
Кирстен написывает в своей излюбленной манере по слову в одном сообщении:
«Где
Ты
Санни?!
Ответь
Мы
Очень
Беспокоимся!!!»
И потому сообщений от нее больше, чем от всех вместе взятых.
Лилит, конечно же, драматизирует:
«Надеюсь, ты жива, пишет в одном из последних сообщений в мессенджере она. И я надеюсь, что с тобой все хорошо. Но знай если что-то случится, я никогда тебя не забуду, потому что ты наше солнце, Санни, а солнце должно светить».
Я звоню ей первым делом и говорю, что все в порядке скоро буду дома.
Мы ждем тебя, отвечает подруга так, будто меня ждут с войны.
Машина подъезжает к дому, я выхожу на пустую улицу, закинув за плечо гитару, полной грудью вдыхаю солнечный воздух. А меня уже поджидают. Высокий парень в темно-синем спортивном костюме, бейсболке и темных очках выскакивает из припаркованной неподалеку неприметной машины и грубо хватает меня за руку с каким-то потусторонним шепотом: «Иди ко мне!» Я пугаюсь, резко оборачиваюсь и автоматически пытаюсь ударить его в лицо, потому что думаю, будто это грабитель. Он успевает перехватить мою руку, и я все так же на автомате пытаюсь пнуть его между ног спасибо дедушке и урокам самообороны. На этот раз моя цель достигнута, и парень корчится от боли.
Сейчас вызову полицию, если не уберешься, ублюдок, дрожащим голосом говорю я и нащупываю мобильник.
Рыжая стерва, шипит знакомый голос. Черт, как ударила-то, а!
Мне еще раз позвенеть твоими колокольчиками, приятель? ангельским голосом интересуюсь я, раздумывая, стоит ли мне звать на помощь или нет. Проваливай, пока жив.
Идиотка!
Я замахиваюсь кулаком, а грабитель срывает очки и смотрит на меня злобным, пронзающим насквозь взглядом. Я с трудом понимаю, кто это. Голубые глаза, в которых светится высокомерие, упрямый подбородок, поджатые губы знакомое лицо.
Дастин Лестерс собственной персоной. Ну что опять ему нужно?!
Эм, тотчас тушуюсь я. Привет. И пока, я спешу.
Надеюсь, мы больше никогда не увидимся но это я говорю уже про себя.
Стоять! Ты меня ударила, сдавленно говорит он видимо, ему все еще больно. И, воровато оглядевшись, надевает очки вновь.
Кошмар в виде звездных исков вновь появляется перед моими глазами.
Это была самооборона, отвечаю я возмущенно.
Рыжий Франкенштейн, выдает Лестерс. Если ты так защищаешься, боюсь представить, что делаешь, когда нападаешь.
Не надо было хватать меня!
Не надо было шляться где-то всю ночь! возмущается он почему-то. Я ждал тебя с десяти вечера! Где ты была?!
Это возмущение такое искреннее, что мне становится смешно. Но я сдерживаюсь и с каменным лицом заявляю:
Это личная информация.
И кто же тебя привез? допытывается Лестерс.
Без комментариев.
Ты что, в эскорт-сопровождении работаешь? щурится он подозрительно.
Слушай, какая тебе разница? устало спрашиваю я. Мне так хочется попасть домой, но мне не дают этого сделать, и это изрядно раздражает.
Большая. Идем в машину, бросает актер и вновь зачем-то нервно оглядывается по сторонам. Боится, что узнают и набегут тискать звездное тело и клянчить автографы.
Он хватает меня за руку (как знакомо!), но я вырываю ее.
Никуда не пойду, говорю я твердо. Но еще пара секунд и отправлю тебя.
Куда? смотрит на меня как на гигантского таракана наивный Лестерс.
Я подхожу к нему, встаю на цыпочки и шепчу, куда. Он краснеет от ярости, но сдерживает себя и повторяет как робот:
Нам надо поговорить.
Не надо.
Он гипнотически смотрит на меня своими яркими голубыми глазами, и я не могу понять линзы ли это или нет?
Извини, не хочу с тобой разговаривать, отвечаю я, не понимая, что Лестерсу нужно и как он меня нашел. А, это все из-за карты памяти? Пффф Помешанный.
Если тебе интересно, что я сделала с картой памяти, то знай все удалено, кривлю я душой удалю я все, как только попаду домой.
Я хочу поговорить не о ней, снова морщится Лестерс кажется, ему не очень хочется вспоминать то, что было вчера. Почему он все время морщится? Не знает, что ли, что на его актерском личике могут появиться морщины?
А о чем? выдыхаю я устало. Ты все еще злишься из-за того, что слышал на крыше? Так мы уже извинялись. Надеюсь, эта моральная травма оказалась незначительной и скоро выветрится из твоей головы. Пока-пока!
Стой! Ваша болтовня меня не интересует. Пойдем в машину. Клянусь, я не причиню тебе вреда, выдает он героическим голосом. И это кажется мне ужасно подозрительным.
Звучит, как фраза из телевизора, хмыкаю я. Слушай, приятель, у меня была сложная ночь. Я не спала и ужасно устала. Отвали, пока я не рассказала папарацци, что знаменитый Дастин Лестерс преследует меня.
Клиентов было много? оказывается, он не в силах удержаться от идиотской фразы, и я молча направляюсь к дому. А он как привязанный тащится за мной и бубнит в спину:
Стой! Это очень важный вопрос! Для меня это вопрос жизни и смерти. Мне нужна ваша помощь. Я заплачу! Эй, сколько ты берешь с клиента за час? Или у вас расценки за ночь? Я просто не знаю. Но заплачу в десятикратном размере!
Он что, серьезно? Серьезно решил, что я обслуживаю мужиков в сомнительных заведениях?! От подобных слов внутри все кипит и плавится, поднимается и обрушивается с алой пеной. Этот придурок так глумится или настолько туп?!
Уважаемый мистер Лестерс, я не занимаюсь проституцией, говорю я, резко остановившись, он едва не врезается в меня. И добавляю, не забыв особо уничтожающе посмотреть на него: Я ведь не актриса, а музыкант.
Надеюсь, Лестерс понимает подтекст этой фразы. Он напрягается, его мозги скрипят от напряжения, а голос становится сухим:
Милейшая мисс Ховард, я не хотел обидеть вас. Мне плевать, чем вы занимаетесь. Но мне нужна ваша помощь, чтобы найти похищенные у меня вещи, о которых говорила ваша подружка.
Что?
Это сбивает меня с толку.
О чем ты говоришь? с трудом припоминаю я наш разговор с Лилит. Кажется, она рассказывала о том, что ее знакомые стащили что-то у знаменитого сокурсника, чтобы продать на каком-то там сайте. Куда лучше мне запомнились ее слова о трусах и трогательное восхищение омегаверсом.