А уже в автобусе меня веселит Корякин, сидящий через проход.
А где ваш душман? выразительно оглядывается он. Неужели с нами не едет?
Нет, улыбаюсь я. Понятия не имею, где носит эту Деловую Жопу.
И как же он оставил вас, Ланочка, одну, без присмотра? улыбается Корякин.
Я не одна, выразительно кошусь я на копошащуюся в сумке Елизавету.
Понимаю, с дуэньей, подмигивает он. Но это ведь нам не помешает прекрасно провести время?
Конечно, особенно если вы перестанете мне выкать.
Простите, так обучен, иначе не могу. Этикет-с. Но буду рад, если вы будете обращаться ко мне по-свойскиНик. Это мои американские партнёры, для которых выговорить «Коля»получить вывих языка, приучили. Вот из-за них я уже лет десять как Ник. Или Никки, но это, прикладывает он палец к губам, только для самых приближённых.
Правда, моя «дуэнья», если за мной и приглядывала, то лишь одним глазком. Большую часть времени она что-то бурно обсуждала с «подружками», которых у неё на бесплатной обзорной экскурсии оказалось целых две. «Мои хорошие знакомые из прошлых поездок», шёпотом, как шпион, передала она мне сведения о Зинаиде Семёновне, бывшему партработнику и Я-Не-Запомнила-Как- Зовут, в этот раз путешествующей без дочки.
Так мы с Корякиным почти всю поездку и проводим вместе. И даже после очередного медицинского центра и змеиной фермы садимся рядом. Так и приезжаем обратно в гостиницу. И может, именно благодаря Корякину поездка показалась мне чудесной, просто восхитительной. И мне действительно понравилось.
Ваш душман, Ланочка, первым замечает он Танкова, когда автобус останавливается у гостиницы. И вы уж не сочтите меня трусом, но я, пожалуй, выйду первым. Не хочу, чтобы у вас были неприятности из-за меня.
Ник, да не будет у меня никаких неприятностей, что за глупости, как-то даже неудобно мне перед Корякиным, что из-за меня он вчера тоже небось наслушался от «душмана». И здесь наш пострел успел. Он совершенно необоснованно ревнует.
Обосновано, мягко улыбается Корякин, слегка наклоняясь ко мне. Но я даже благодарен ему за это. Вычудо. Я бы, честное слово, не устоял. Курортные романы так восхитительны!
Он встаёт и пару шагов пятится по проходу, глядя на меня, пока я ошарашенно моргаю глазами.
Вот это я (бессвязные междометья) наивная чукотская девочка! Вот это я ни хрена не поняла!
Что-то к слову вспомнилось даже, как я так же протупила, когда на свадьбе у одной далёкой подруги подсела за столом к безобидному дедушке, думая, что мне там ничего не грозит. А потом не знала, как отбиться от дедули. Но изысканно-благородный Корякин честное слово, не ожидала.
Я так и выхожу из автобуса с чувством лёгкой пришибленности.
И вдруг понимаю: как же я рада его видеть!
Этого парня с рыжей бородой, сложившего руки за спиной и топчущегося у нарядной Рождественской ели, которая в этом тропическом лете смотрится совершенно чужеродной. Впрочем, как и мой кавалер в лакированных туфлях при костюме и галстуке среди шортов, маек и сланцев.
Лан, делает он шаг навстречу, но я
Глава 31
я его опережаю: обхватываю руками и крепко-крепко прижимаюсь.
Вау! поднимает он в сторону руки, не решаясь обнять меня в ответ. Это за что?
Это «да», полной грудью, так глубоко, как только могу, вдыхаю я его запах. Да, ты мне нравишься, Артём Танков.
В ответ он выдыхает как кузнечные меха. И закрывает глаза, словно я только что отменила его смертный приговор.
Ты даже не представляешь себе, как для меня это важно, всматривается он в моё лицо, поднятое к нему. Даже не представляешь, слегка коснувшись пальцами шеи, ведёт большим пальцем по подбородку, скуле, щеке.
Это ничего не меняет, качаю я головой.
Это меняет всё, шепчет он в самое ухо. Всё! а потом отклоняется:Это, кстати, тебе! С извинениями. Был не прав, словно по мановению волшебной палочки появляется у него в пальцах роза.
И, конечно, понимаю, что всё это время розу он просто держал в руке. Но для меня это такой восхитительно волшебный момент, что, кажется, она материализовалась из воздуха.
Спасибо! улыбаюсь я. Вот один цветокэто круто. А огромный букет, делано кривлюсь я. За него, конечно, тоже спасибо, но Елизавета Марковна решила, что это она в самое сердце ранила массажиста.
Тогда не разочаровывай её, улыбается он так, что табуны мурашек чуть не сбивают меня с ног. И сделаем вид, что его прислал не я.
А Елизавета уже сама нарисовывается тут как тут, не сотрёшь.
Тёмочка, добрый день! Ланочка, мы с Зинулей идём тут до какой-то «пельмешки». Ты с нами?
Она со мной, слегка остужает её пристальным взглядом Танков.
Ах, простите, не разглядела, издевательски приседает она в реверансе. Ну, не буду вам тогда мешать.
Елизавета Марковна, какая пельмешка? А кто будет доедать ту еду, которой весь холодильник забит? останавливаю её я.
Ещё не вечер, съедим, легкомысленно отмахивается она, торопясь за подругой. И, дойдя до обочины, заговорщически показывает мне на часы, словно фея-крёстная Золушке, торопящейся на бал.
«Я помню, помню, массаж», киваю я, подозревая, что там меня точно разделают под тыкву.
Чем тебя покормить? протягивает руку Его Воодушевлённое Рыжебородие.
Если честно, я бы тоже не отказалась от каких-нибудь пельмешек.
Их есть у меня, крепко сжимает он мою руку. И влажность его ладони самое приятное, что я чувствую сейчас. После его радости, конечно. И после мурашек от бесовщинки в его глазах. И после бессонной ночи. И после «без него».
А потом этой девчонке приносят огромную цепь, раскалённую на костре, рассказываю я, держа палочками пельменьжду, когда он немного остынет. Чтобы показать, что цепь действительно не холодная, она кладёт на неё бумажку. И, когда та вспыхивает и сгорает, эта куня (с китайского переводится как "девушка, подруга" (guniang) прим, автора) из народности Мяо по тому же звену дважды ударяет рукой и идёт к нам показать обожжённые пальцы.
И что на руке, прямо остались ожоги? закидывает в рот пельмень Артём, мычит, судорожно машет, открыв рот и только с трудом проглотив, выдыхает:Чёрт! Прямо кипяток. Варят они их что ли?
Вот у девчонки было такое же лицо, улыбаюсь я, надкусывая свой пельмень лишь слегка. И хоть это категорически неправильно: весь бульон тут же вытекает на тарелку, поэтому есть их нужно целиком, но я хоть не обвариваю рот.
Думаешь, она по-настоящему обожгла руку? предыдущий печальный опыт не останавливает голодного мужика, и он мужественно выдыхает, чтобы закинуть в рот следующий огненную композицию из тонкого теста, говядины с луком и бульона.
Вот не знаю, достаю я из сумки влажные салфетки и одну протягиваю этому камикадзе. Думаю теперь: трюк это какой-то или по-настоящему. Но ожоги и сажу я же вроде как видела своими глазами.
А что они так рекламировали? аж слёзы наворачиваются у него на глаза, когда он снова шумно выдыхает, но справляется.
Мазь от ожогов. Девчонка ей тут же пальцы намазала, минут пять-десять постояла, смыла, а потом показала нам совершенно целую ладонь.
Ты случайно не купила? улыбается он, гипнотизируя очередной пельмень. Я бы сейчас этой мази поел. По-моему, мне надо.
Совершенно неслучайно не купила, смеюсь я. И у тебя отлично получается. Как у факира.
Стараюсь, выдыхает он и дальше мужественно сражается с китайской едой.
А я рассматриваю упакованный в плотный целлофан набор посуды, точнее пиалок, белых с синими традиционными узорами, что они тут называют тарелками. Два из наборов мы открыли, а третий, лишний, у нас не забрали, так он и остался стоять. Два юаня за каждый, кстати. Но вопросы «Зачем это?» задают только русские. Почему-то в здешних забегаловках так принято: типа чисто, стерильно, два юаня открыть и пользоваться.
А ты почему не ешь? Пельмени уже остыли, на самую большую из пиалок накладывает Танков себе палочками салат.
Боюсь переесть, вспоминаю я про время, лезу в сумочку за телефоном. У меня массаж.
Какой ещё массаж?!
Лечебный Артём, лечебный, подливаю себе чай из фарфорового чайничка. И прямо вижу по лицу как мой «кормилец» расстраивается. У тебя были на меня какие-то планы?
Грандиозные, достаёт он из кармана зазвонивший телефон, и, глянув на имя, отключает и откладывает в сторону. Но я надеюсь хотя бы вечер у тебя свободен? Я прямо и не знаю, как втиснуться в твой плотный график.
Надо посмотреть в ежедневнике, поднимаю я свой телефон. Кажется, свободен.
Запиши меня, пожалуйста, на семь, улыбается он. В вестибюле гостиницы.
А ты опять будешь при костюме и галстуке? смотрю я исподлобья, строго.
Как скажешь. Могу в майке и шортах. Могу даже без шортов, если будешь настаивать. Но от этого будет зависеть куда мы потом пойдём, строит он мне глазки, почёсывая затылок.
Хорошо, тогда без шортов в вестибюле отеля, встаю я и он, конечно, как истинный джентльмен, подскакивает следом. Спасибо, Артём. Чудесное место. Восхитительный обед. Но мне правда пора.
Я буду в костюме. Без галстука, провожает он меня глазами. Ия буду ждать.
«А я приду, молча улыбаюсь я. Ох, я приду! И мало тебе не покажется! Я тоже кое-что умею, Тёмушка: по-настоящему сводить с ума».
Глава 32
Я должна, я просто обязана была всё успеть.
И Хайнанские боги услышали мои молитвы: жизнь неожиданно начала налаживаться.
Во-первых, наш отельный гид Берия (молодой китаец, прозванный так за лысый череп и очки) признался Елизавете, с пристрастием пытавшей его ради меня, что банкомат, принимающий «Визы» находится буквально через дорогу в соседнем отеле.
И я, пока ждём машину, даже успеваю сбегать и снять деньги.
Кучу денег, с которой сразу любая страна мира кажется уютнее, жизнь прекрасней и удивительней, а завтра Да где я, и где теперь завтра? Один раз живём!
Во-вторых, торговый центр с приемлемыми ценами и ассортиментом обнаружился в пяти минутах ходьбы от нашего «массажа»это мне рассказывают в машине девчонки из другого отеля.
А в-третьих, у меня естьраз, два, три пять часов на то, чтобы накупить себе одежды и начать соответствовать его чёртову костюму. Хоть с галстуком. Хоть без.
Кое-как дотерпев массажные муки, я стремительно выбегаю навстречу непредвиденным расходам. И возвращаюсь в отельубейте меня! с полным комплектом, без которого ни одна приличная девушка вообще не должна выезжать из дома: платье (особенно одно), босоножки, сумочка, ещёгулять так гулять! новый комплект белья. Два! И так по мелочам.
Как я всё это купила за каких-то несчастных три часа? Не знаю, наверно, сегодня определённо мой день.
Как я догадалась сунуть таксисту в нос ключ от номера с названием отеля? Чудесами сообразительности. Потому что карточку отеля я взять не догадалась. Но, наверное, мне очень нужно было иметь в запасе этот час, чтобы принять душ, уложить волосы, накраситься, и сообразительность не подкачала.
А вот каким образом я умудрилась сунуть в рюкзак свои любимые «утюжки»для меня так и останется загадкой. И, уверена. Робинзон Крузо так не радовался Пятнице, как я на этом, казалось бы, обитаемом острове своему выпрямителю для волос с турмалиновым покрытием.
Елизавета Марковна со всем своим продовольственным запасом отправлена гулять в номер к подружкам. Хвост вышел идеальным. Брови одинаковыми (почти). Лейкопластырь не забыт и засунут в сумочку (знаю я эти ненадёванные туфли!). А новое бельё, постиранное и высушенное феном (это прямо становится привычкой: я, фен, сушить), хоть и надето слегка влажным, лишь добавляет изюма к ощущениям.
В общем, в пять минут восьмого (ладно, вру в пятнадцать, я же ещё лифт ждала) я спускаюсь в вестибюль, втайне надеясь, что Карабас Барабасыч явился не в полотенце и слегка жалею что он не в полотенце. Оно произвело бы на меня меньше впечатления. В лёгком катарсисе я от его запонок.
Их ещё носят? Они золотые?
В общем, парочка M&Ms так не удивилась, увидев Деда Мороза у ёлки, как я квадратику из жёлтого металла, обрамляющему синий камень в его манжете.
И он в очередном тёмно-синем, как арабская ночь, костюме, белой рубашке, без галстука («Какой ты скучный, Тёма: что обещал, то и нацепил»), но весь в телефоне, делах, напряжении и тяжёлом саспенсе от меня.
А я предупреждала! (Или нет?) Кажется, нет. Но уже неважно.
Он едва успевает подхватить выпавший из руки телефон, а потом так и остаётся стоять с открытым ртом. Без преувеличения.
Да что же ты делаешь-то! наконец, отмирает он. Не глядя обрывает «алёкающего» в трубке абонента, хватается за сердце и слепо, не сводя с меня глаз, нащупывает пустую конторку портье, чтобы опереться на неё рукой. Я же ещё от красного платья не отошёл. А ты чёрное.
Да, оно такое! Сногсшибательное. Это чёрное. Лёгкое, шёлковое, простое настолько, что скорее похоже на комбинацию. Я сначала не хотела и мерить этот тренд уходящего сезона, но потом увидела, как матово ткань переливается на свету и рискнула. И не прогадала: так оно село, легло, холодит кожу, немнущееся и божественно великолепное. А какой произвело эффект! Прямо тотальной инсектицидной обработки.
«Не обессудь, мой Рыжий Тараканище, пожимаю я плечиком, наблюдая как он мучается, но я пленных не беру».
И неожиданно вспоминаю:
Я же забыла цветок в кафе.
Ничего, это ничего, дышит Мой Поверженный так, словно у него и правда сердечный приступ. Я купил тебе новые.
И очередным жестом фокусника достаёт из-за конторки букет.
И ты прости, что я до сих пор не спросил какие твои любимые цветы, вручает он мне изящный негромоздкий букетик, где один к одному стоят алые бутончики на коротких стебельках, чтобы удобнее было держать в руке. Даже какого цвета.
Те, что даришь тыи есть мои любимые, снисходительно улыбаюсь я, проявляя милость к падшим, и прижимаю букетик к груди.
Я знаю, что выгляжу сейчас как идиот, выдыхает он, нервно облизывает губы.
И очень надеюсь, что это пройдёт, убирает назад волосы. Но у меня просто нет слов, разводит он руками.
Насколько всё плохо? усмехаюсь я.
По шкале от одного до десяти на сто. Прости, но я просто не могу на это смотреть, отворачивается он теперь от туфель и засовывает руки в карманы. Оникрасные. И они на ремешках.
«Вот я и узнала, Тёмочка, твою тайну, довольно улыбаюсь я. Теперь я знаю какие из моих рабочих туфель твои любимые. Те, что обхватывают ремешком лодыжку. Такие у меня были одни». Нет, определённо, мой день. И здесь я попала в самое яблочко.
Что-то имеешь против красного? подхожу я ближе. «Сказала бы я, что ещё на мне есть того же цвета, но ты же этого не выдержишь». Или против ремешков?
Скорее «за», а не «против», пропускает он меня вперёд. Имею могучее желание утащить сейчас тебя в свой номер. Но ты этого не слышала.
«Не слышала. Ха! Да я это изобрела, милый! усмехаюсь я. Так, что, Прости, Тёмыч! но чистый нокаут».
Ты что-то сказал? оборачиваюсь я.
Только одно: ты по-прежнему охренительна! А я, кажется серьёзно, по-крупному, окончательно и бесповоротно попал.
Глава 33
И даже не хочу это оспаривать, выходя в Хайнаньский синий и нарядный, как его запонки, вечер.
«Да, Тём, ты попал! И у тебя кажется, планы, судя по припаркованному такси. А у меня стойкое, просто непреодолимое желание не соответствовать твоим ожиданиям».
Мы куда-то едем?
Всего лишь ужинать, показывает он в направлении жёлтой машины с шашечками.
Далеко? упрямо иду я мимо, к краю тротуара, причём спиной.
Минут тридцать. В бухту Ялунвань, почувствовав неладное, с недоумением останавливается он.
О, это там, где дорогие отели?
Возможно, засовывает он руки в карманы.
И ты, конечно, заказал ужин на берегу? В такой романтической красивой беседке, с развевающимися шторами? Вышколенными официантами и шампанским в ведёрке со льдом? улыбаюсь я, останавливаясь в опасной близости от дороги.
Я невыносимо скучен, да? хмурится он.
Нет. ("Да!") Я бы сказала: предсказуем. И ты, конечно, оплатил там номер?
Да, но не для того, о чём ты подумала.
Заказал до утра?
На сутки, на меньше номера не сдают, разводит он руками и всё ещё не понимает в чём подвох, но меня уже не остановить.
Просто супер! И там, конечно, всё очень дорого и очень красиво?