Кое-что попросили привезти, вижу не хочет распространяться он.
«Надеюсь не кости предков?»нарочно встряхиваю я чемодан, надеясь услышать характерное «клок-клок», когда этот Перевозчик оставляет мне его посторожить, а сам кидается помочь Елизавете Марковне. Ну, Рыцарь, мать его етить, рыцарь без страха и упрёка.
Отличного отдыха! машут нам упорхнувшие к другому автобусу «птички».
А меня разбирает смех, когда я представляю, как мы выглядим со стороны: Артемий с двумя чемоданами и кожаной дорожной сумкой на плече, следом я, обнимая пакеты с зимними вещами, рядом семенящая налегке сгорбленная Елизавета Марковна. Просто семейка Крудс: муж, жена, бабуля.
А скажи мне, Тунк, сажусь я в автобусе к окну.
Вот зэ фак, Тунк? ставит он в ноги сумку и садится рядом.
Ясно, нет у тебя двух племянниц, которые с утра до вечера смотрят мультики.
Нет, так что тебе сказать? И если ты про тех девиц
Танков, ржу я. Не переигрывай. Мы не женаты. Скажу больше, мы
Т-с-с-с, зажимает он мои губы пальцем. Мы на Хайнане, а тут что угодно может произойти.
Всё, что происходит на Хайнане, остаётсяна Хайнане. Это закон.
Не знаю, загадочно улыбается он. Может быть, мы что-то увезём с собой.
И на что бы он там ни намекал, лично я, удобно откинувшись к спинке, уже настроилась отлично отдохнуть.
Потому что силуэты пальм завораживают. Вид чистых освещённых дорог с нарядными клумбами приятно удивляет. А обилие новых дорогих автомобилей даже ночью поражает.
В глазах рябит от значков «Тойота», «Порше», «Ауди». Даже «Феррари» пролетела (и это только то, что я просто узнала). А приятный баритон трасферного гида между делом рассказывает, что столица островагород Хайкоу, а в городе Санья три бухты: Ялунвань, где находятся все дорогие отели и зона подводного плавания, Дадунхай«русский район», где масса магазинов, ресторанов, баров и дискотек, и Санья, про которую я запомнила только, что там находится аэропорт Феникс.
Международные водительские права на территории не действительны, так что взять машину на прокат не получится. Терминалов, что обслуживают карты «Виза» и «Мастеркарт» практически нет, так как в Китае своя платёжная система.
«Что!? приподнимаюсь я с сиденья, не веря своим ушам. Как это?!»
Более того, если вы попытаетесь засунуть в банкомат свою карту, то за вандализм легко можете угодить на десять суток в тюрьму, продолжает добивать гид. Поэтому предупреждаю: в Китае все вам мило улыбаются и всё кажется шуткой, пока вас на полном серьёзе, всё так же мило улыбаясь, туда не проводят. Военных и полицейских фотографировать категорически запрещено. Хайнаньэто южная граница Китая и одна большая военная база. Поэтому помним про десять суток, просроченный вылет и проживание за свой счёт и даже не смотрим в их сторону.
Артём, что-то я не поняла, дёргаю я своего Карабаса-Барабаса, пока гид рассказывает про особенности правил дорожного движения. Как не принимают наши карточки?
Совсем, кивает он, подтверждая слова гида. Ты что, не знала?
А ты дал мне время подготовиться? Я в Китае ни разу не была, что-то начинаю я переживать, а хватит ли мне моих восьмисот юаней, купленных на последние восемь тысяч. Ну хоть евро здесь можно поменять?
Можно, хоть и невыгодно.
И мы подъезжаем к первому отелю, перекрикивает нас в микрофон гид. Напоминаю, готовим паспорт, ваучер и пятьсот юанейобязательный депозит за номер в каждой гостинице Хайнаня, сражает он меня наповал.
Что?! вырывается у меня вслух. Пятьсот юаней?!
За комнату, кивает гид. То есть на двоих, троих, как вас поселили.
«Толстый северный лиса, то есть «песец»! закрываю я глаза, но тут меня осеняет просто феерическая догадка.
Танков! поднимаю я глаза. А как нас поселили?
Глава 19
Тёма, я прибью тебя на хрен, если нас поселят в одном номере, стучу я ногтями по стойке ресепшен, пока серьёзный китайчик в строгой форме отеля пялится в монитор.
Лана, яТанков, тыТанкова, это логично, расслаблено, я бы сказала довольно улыбается Мистер Вопиющее Коварство.
Сорри, решаю я справиться сама, не в силах терпеть как в компьютерных мозгах выносится мне приговор. Плиз
Не старайся. Бесполезно, шепчет он мне на ухо, когда испуганный работник отеля виновато улыбается и разводит руками. Они не понимают ни по-английски, ни по-русски. Для этого здесь всегда находятся отельные гиды. Днём.
А потом обращается к парню за стойкой и меня можно выносить без бальзамирования, так я окаменела обращается на китайском языке.
Ляобан
Дальше я слышу только «хусю-мусю, хася-мася», как я собственно и слышу китайский. На что парень сначала улыбается и кивает, давая мне надежду. А потом разводит руками примерно так же как на мой английский, сопровождая свой жест ответными «мяо-мяо» и «кася-мася».
Ничего нельзя сделать? догадываюсь я, глядя на эту пантомиму.
К сожалению, нет, улыбается Танков, кивает на вопрос парня и лезет в карман за деньгами.
Подожди, спохватываюсь я. Я половину внесу.
Угомонись, подаёт он деньги. Если не будешь пользоваться их рекламными шампунями и презервативами, при выезде депозит мне вернут.
Где ты выучил китайский?
Пекинский университет. Магистратура, Сама Скромность опускает глаза в бумагу, в которой расписывается. А я эти пару секунд чувствую себя полным «дном». К счастью, не дольше. Включённый на полную механизм регенерации самооценки позволяет мне даже искренне восхититься какой же он, блин, образованный и ладно, шикарный, чего уж там.
А что значит «ляобан»?
Босс, ну или типа «господин начальник».
Он кивает парню на какие-то пояснения, а потом идёт к Елизавете Марковне, рассматривающей лобби с отрешённым видом человека, о котором есть кому позаботиться.
Ваш с Ланой номер «Двадцать девять двадцать», поясняет этот Ляобан Танков чуть не по складам. Двадцать девятый этаж. Двадцатая комната.
Двадцать девять двадцать, кивает та, принимая из его рук пластиковую карту- ключ и встаёт, пока я перевариваю только что полученную информацию.
«Ваш с Ланой?!»упираю я руки в бока.
Держи, твой ключ. А это пароль от вай-фая, хитро улыбаясь, тыкает Коварный Обманщик пальцем в приложенную бумажку. Не потеряй ключ, он стоит двести юаней.
Пойдём, Ланочка, хватает свой чемодан Елизавета Марковна. Двадцать девятый. Это ж какая высота!
Иду! подхватываю я с кресла свой рюкзак и поворачиваюсь. То есть ты сразу знал, что нас не селят вместе и просто издевался всё это время надо мной?
Почему сразу издевался? широко улыбается он. Я сделал всё, что мог, чтобы нас поселили вместе, но увы. А на тебя было так забавно смотреть.
Тёма, качаю я головой. Ты доиграешься.
Ты даже не представляешь себе насколько я этого хочу, шепчет он, но его снова подзывают к стойке.
И он достаёт ещё пятьсот юаней. И снова расписывается в квитанции.
А в каком номере живёшь ты?
Уже хочешь зайти в гости? многозначительно приподнимает он брови.
Подкинуть тебе зловонную бомбу, качаю я головой.
Тогда поехали, нам по пути, подталкивает он меня к лифтам.
И когда двери одного из трёх приветливо распахиваются, нажимает на входе две кнопки: «двадцать девять» и «тридцать пять».
Тридцать пять десять! кричит он, когда мы с Елизаветой Марковной выгружаемся на своём этаже.
И я всё же показываю ему за спину «фигу».
Не дождёшься, Тёма-ляобан!
Глава 20
Включённый с утра телефон чуть не взорвался от получаемой информации: и непросмотренные сообщения, и пропущенные звонки, и тонны почтового спама.
Часть ожидаемых: от тёти Вали, Лерки, оператора, предупреждающего о невыгодных китайских тарифах.
Часть неожиданных: от Ростиса, неизвестных номеров (но это, думаю, Ирина Махайловна).
И часть неожиданно трогательных: от одно единственного абонента.
«Ответь, пожалуйста!»
«Ты где? Я волнуюсь»
«Танкова, чёрт побери, ответь! Это важно!»
Ой, ой, ой, посмотрите, волновался он. И я даже в уме не успеваю задать ему этот вопрос: «И что бы ты сделал, если бы я опоздала на самолёт?», когда приходит свежее сообщение:
«С добрым утром, моя непокорная!»
Он там ждал что ли или так совпало? А парень, вижу, время решил зря не терять: мы расстались четыре часа назад.
«Твоя?»просто не могу я промолчать. И причиной тому прежде всего предательски пустившееся вскачь сердечко, а уж потом моё возмущение.
«Моя. Нет. МОЯ. Чувствуешь разницу?»
О, да! «Капе» заставляет меня откинуться на подушку и закрыть глаза, собираясь с мечущимися как тараканы мыслями. «Моя и Точка» И эта точка вообще выглядит не как знак препинания, а как приговор.
«А если бы я опоздала?»шумно выдыхаю я и нажимаю «отправить».
«Я бы без тебя не полетел», отвечает он, не задумываясь.
И тут же прилетает следующее его послание:
«Встретимся внизу через 10 минут»
«Зачем?»нервно сглатываю я.
«Покажу тебе море»
Ланочка, отрывает меня от переписки Елизавета Марковна, выходя из ванной.
Как насчёт того, чтобы с утра сходить окунуться в солёную водичку? Надеюсь, сами мы найдём дорогу?
Конечно, найдём, киваю я, откидывая одеяло.
«Потому что я знаю одного Самоуверенного Собственника, который нас как раз и проводит», коварно улыбаюсь я.
«Ок»отвечаю я и встаю, довольно потягиваясь.
Боже, хорошо-то как! полной грудью вдыхаю прохладный свежий воздух, вцепившись в перила балкона.
Напротив, на крыше дома, закрывающего обзор, под напором утреннего бриза гнутся небольшие искусственно высаженные деревца. А справа и слева от этой жилой многоквартирной «свечки» в сизой утренней туманной дымке виднеется оно
Южно-Китайское, тёплое, манящее, голубое, как мечта.
И всё же зря я не взяла кофточку, выходит Елизавета Марковна и так же, как я, старается не смотреть вниз.
Жутко, правда? слегка перегибаюсь я через перила.
И не говори, хватается она за грудь. Я в принципе не боюсь высоты, но аж дыхание спёрло.
«Представляю, какой вид открывается с тридцать пятого этажа!»ловлю себя на крамольной мысли, что я бы не отказалась посмотреть. Но этому Жакобушке придётся очень сильно постараться, чтобы затащить меня на свой сеновал.
«А я приду не одна, с кузнецом», кошусь на жилистую старушку.
Глава 21
Тёмочка, доброе утро! радостно восклицает Елизавета Марковна, увидев Мистера Атлетическое Совершенство в вестибюле. Как спалось?
Отлично, вешает он на грудь наушники, и ни один мускул не дёргается на его лице в ответ на то, что я не одна.
В майке, мокрой на груди треугольником, словно от только что из спортзала. С телефоном в чехле, пристёгнутым к рельефному бицепсу. В шортах, словно он в них родился, так они идеально сидят. И улыбкой, будто ничего в жизни не видел ослепительнее, чем невыспавшаяся ненакрашенная я, Лана Танкова, он делает шаг вперёд.
Привет! склоняет голову, глядя на меня.
Привет! неожиданно хочется мне упереться лбом в его мокрую грудь, потому что её притяжение вдруг оказывается сильнее земного, но я же не могу. Я нитакая.
Гордо прохожу в распахнутые настежь двери отеля, чувствуя, как бьётся о рёбра дерзкое и непослушное, неистово перекачивая кровь. И замираю перед маленькой мусороуборочной машинкой, орудующей на проезжей части.
Собственно, сама машинка просто стоит, а вот сидящая в ней немолодая китаянка ловко подхватывает палкой с щипцами на конце брошенный у бордюра окурок, так же ловко отправляет его за голову в открытый мусорный бак и переезжает к следующему.
На Хайнане в последнее время озабочены на чистоте, останавливается позади меня тот, кто не должен создавать вот эти видимые колебания воздуха, но создаёт. Целые магнитные бури. Неистовые акустические вибрации. Везде на дорогах камеры, продолжает он, не замечая, что вихревые потоки его джазового баритона утаскивают меня в чёрную дыру, где я больше не слышу ни звуков города, ни сигналов машин, ни шумных прохожих. Только соло хриплого саксофона, звучащего для меня балладой о разбитом девичьем сердце. Каждому водителю, кинувшему из окна мусор, присылают штраф. Но поначалу и этого им показалось мало. К такому нарушителю ещё присылали телевидение и показывали в местных новостях. Поэтому теперь здесь такой порядок.
Откуда ты всё это знаешь? мысленно отхлестав себя по щекам, слегка оборачиваюсь я.
Я здесь не первый раз, пожимает он плечами.
Каждую свою девушку сюда привозишь? как за спасательный круг цепляюсь за своё ехидство.
Ревнуешь? улыбается он, и вздрагивает, потому что вздрагиваю я, когда он касается моей руки.
Очень, первой отмираю я, пока он так и стоит истуканом, и вряд ли понимает о чём я сейчас говорю.
Тебяединственную, не сводя с меня глаз, ведёт он подушечками пальцев по запястью, а потом сжимает мою кисть в своей сильной и влажной ладони.
Артём, предупреждающе качаю я головой, но толку. Чёртовы мурашки выдают меня с потрохами. И выдают его с потрохами, словно переползая на его руку.
Мы спохватываемся, перебегаем дорогу к поджидающей нас на той стороне улицы Елизавете Марковне. Только он и не думает отпускать меня, вдруг останавливается и разворачивает к себе.
Доверься мне, трётся виском о мой висок, ничуть не стесняясь старушки. Едва касается, но меня качает от его знакомого, но такого нового запаха, как те деревца на крыше. Доверься, Лан. Я не сделаю тебе больно. Не сделаю.
«Легко сказать, стиснув зубы, поднимаю я на него глаза. Только однажды я уже это слышала. Однажды уже думала: если что, я справлюсь. И зря так переоценила свои силы. Того, кто однажды сказал также, я не забыла до сих пор. Два года, и до сих пор меня преследуют фантомные боли. А сколько я буду забывать тебя? Всю оставшуюся жизнь?»
Тёмочка, а ты с тренировки что ли? рушит всю магию момента неугомонная Елизавета Марковна, но не заставляет его повернуться.
Да. В гостинице отличный спортзал, кивает он, гипнотизируя меня своим пристальным больным взглядом.
Ты вообще спал? всматриваюсь в его воспалённые глаза.
Почти. Часа два. Но ты всегда на меня так действуешья не чувствую усталости.
Всегда?! Я?!
Всегда. Ты, нежно кладёт он руку на мою спину, увлекая за собой и поясняет Елизавете Марковне:Сейчас всё время прямо, потом через дорогу мимо статуи, а дальше между кафешек, я покажу.
И снова перехватывает за руку, скрещивая наши пальцы, пока я удивляюсь: не мерещится ли мне «Макдональдс».
Не мерещится. Да тут, оказывается, цивилизация. И почему я думала, что Хайнаньдикий аул, грязный и враждебно настроенный к русским?
Напротив. Круглой двухэтажной башенкой высится «Трактир «Москва». Приветливо зазывают к себе на обед объявлениями на чистом русском языке кафешки на любой вкус. Смущённо улыбается на мой удивлённый взгляд китаец, громко и забойно рекламирующий свежие вафли.
Что он орёт? оборачиваюсь я к Артёму.
Что-то типа «налетай, не скупись, покупай живопись», хмыкает он.
И всё это, конечно, интересно и увлекательно. Только всё затмевает собой
Вот тут я на секунду задумываюсь: этот парень в мокрой майке, что держит меня за руку или всё же море?
И море побеждает.
Глава 22
О-хре-неть! Какая красота, застываю я на песке.
И хоть он не белый, как обещали рекламные картинки, но чистый, мелкий, жёлтый и очень приятный наощупь. Особенно босыми ступнями. Особенно там, где бирюзовая вода набегает на него мягкими волнами, а потом снова отступает.
А вода-то ледяная, первая, скинув пляжный сарафан, заходит в воду Елизавета Марковна.
Но мне всё равно. Я полезу в эту воду, будь она хоть Северным Ледовитым Океаном. Хоть Любопытная Борода все глаза себе сломает, пока, раздеваясь, исподтишка разглядывает меня в купальнике.
Ой, мама, захожу я по колено. Вода и правда холодная. А солнце ещё едва вылезло на горизонт и почти не греет. Но ничего, я сильная, я смелая, я Артём! Нет! Отпусти сейчас же!
Но куда там! Подхватив меня на руки и поднимая тучи брызг, он забегает в воду и окунает меня, как в песне, в набежавшую волну.
Ненавижу это, рычу я, дрожа и отплёвываясь. Ненавижу! бью его кулаками по плечам. Я хотела медленно, постепенно, не торопясь, привыкнуть.