Испытываю острое желание хорошенько тут всё расколошматить. Сил нет терпеть это наваждение! Зряшная затея. Не доведёт до добра. Попадётся девчонка под горячую рукубыть беде. Чую, как греховными мыслями наполняется разум. Главное, сдержаться и не натворить глупостей.
Главное, помнить, что это не Маша. Не Маша. Не Маша, млять! Если я хорошенько присмотрюсь, то обязательно найду изъян. Его же просто не может не быть! Потому что Ася не есть её мать. И чтобы убедиться в этом собственными глазами, я бесстыдно вхожу в её комнату.
Девчонка стоит между шкафом и кроватью. В одном нижнем белье. Таком же простом и никчёмном, как и вся она, как всё вокруг. Рыскаю глазами по молодому женскому телу, и её руки нервно дёргаются вверх. Знаю, чего хочет, но мне плевать. Я хочу как следует рассмотреть активы и найти чёртов изъян. На своё же счастье пигалица не спорит, хоть в её взгляде и полыхают искры ненависти.
Разглядываю её цепким взглядом, выискивая несуществующие недостатки. Угловатые плечи, долбанные ключицы, под белым хлопкомедва различимые розовые ареолы сосков. Чёртова маленькая конфета, конечно, излишне худощава и угловата, но эта щенячья фигурка грозится в скором времени налиться соком и взбудоражить воображение многих мужчин. Этот факт вызывает во мне новый прилив раздражения.
Чтобы отвлечься, смотрю на выбранный ею наряд. Нелепое платьице в горошек забавит меня. Она, что, действительно решила, что я позволю ей выйти на люди в этой вещице? Едва прикрывающей задницу? Серьёзно, млять?
Пошатанные нервы дают сбой, и я едва не хохочу в голос. Бросаю что-то о невозможности этого выбора и пересекаю комнату. Касаюсь своими ручищами её плеч. Тёмные грубые кисти странно смотрятся на её алебастровой коже. Чужеродно. Неестественно. Как и вся эта ситуация в целом.
Чёртов алебастр под пальцами нежный и бархатистый наощупь. Словно вожу шёлковым прохладным лепестком розы по наждачной поверхности собственных ладоней. Мне не нравится чувствовать это, поэтому грубовато сдвигаю Асю в сторону.
Старое и заношенное барахло девчонки не оставляет большого выбора. Вытягиваю более-менее незатасканные лифчик с трусами и длинное платье. Главное, не смотреть всю дорогу на острые коленки, на обнажённые бёдра и не показывать никому.
Выбор ей не нравится. Что ж, придётся пережить, малявка. Теперь всё будет только по-моему! Никаких своеволий я не потерплю.
Больше чтобы позлить девчонку, чем из планируемой тактики поведения с ней, я приземляюсь в кресло и жду.
Я должна переодеться перед вами? лепечет эта крошка, краснея.
Да, и поживее. демонстративно смотрю на время и выражаю недовольство. Привыкай, Ася, что теперь ты будешь всё делать при мне.
Ася умоляюще смотрит на меня. Мне плевать. Если не начнёт шевелить руками, я сам её раздену. Голодный зверь во мне вовсе не против. Усмиряю его. Девчонка мне не интересна как женщина. Только как последний винтик в сложной схеме моей мести, моей войны. Исключительно так!
Она раздосадованно зыркает тёплым шоколадом глаз и поворачивается ко мне спиной. Она привыкнет исполнять мою волю. Я воспитаю её. Будет послушно и безропотно подчиняться. А со своими эмоциональными качелями я как-нибудь разберусь.
Смотрю на ровную спину, тонкую талию, грёбанный алебастр. Девчонка торопливо прячет тело под длинным платьем. Любая из моих любовниц бесстыдно обнажилась бы и подставилась, в надежде заработать долю попроще. А эта только краснеет, покрываясь пятнами под моим взглядом. Выглядит невинно, но, говорят, молодёжь сейчас ранняя.
Длинные пальцы с аккуратными миндалевидными ногтями тянутся к собачке молнии, но я опережаю. Попутно пальцы касаются чёртового алебастра, шёлка светлых кос. Пробегаются от поясницы до линии роста волос. Волос, ниспадающих чуть ниже лопаток крупными косами. Волос, которые хочется расплести, накрутить на руку и сжать в кулаке. Чёртово безумие!
Готово, поворачиваю и осматриваю её с головы до ног. Другое дело. Не фонтан, конечно, но на сегодня потянет.
Млять, что за мистика? Почему в глухом платье до пят маленькая конфета Ася смотрится в разы аппетитнее? И эти шёлковые пряди, скованные в незамысловатых косах
Платок у тебя есть? вырывается непроизвольно.
Спрятать девчонку, да дело с концом! Хоть я давно отступился от религии, от выполнения чёртовых традиций, ей об этом знать необязательно. Ей же будет безопаснее, если она начнёт соблюдать несколько небольших правил.
К-какой платок? спрашивает дрожащим голосом.
Голову прикрыть, поясняю девчонке.
Мы будем заходить в церковь? задаёт нелепейший вопрос, вызывая у меня взрыв хохота.
Впрочем, ненадолго.
Нет, Ася. Я не хожу в церковь. Я не верю ни в Бога, ни в чёрта. Но моя женщина не может появиться на людях с непокрытой головой. Таковы правила. Привыкай.
Это ложь. Во спасение.
Спасение её от меня, меняот нелепого наваждения, от удара под дых, от вечного созерцания её острых коленей, шёлковых прядей, угловатых плеч, выпирающих ключиц и чёртовых небольших грудок с розовыми ареолами сосков!
Я одержим идеей. Возможно, думаю я, когда я спрячу её под одеяния, меня перестанет клинить на её внешности.
Беру первый попавшийся платок и торопливо скрываю от себя эти косы. Смотрю прямо в глаза её отражению, но девчонка опускает взгляд.
В интернете есть ролики, учись, даю последние установки. Я не собираюсь делать это каждый раз. Сегодня можешь не краситься, у тебя горе. Но с завтрашнего дня лёгкий дневной макияж каждый день. Плохо, грустно, месячныемне всё равно. Усекла?
Она понуро смотрит куда-то вниз, но я хочу убедиться, что она поняла. Сжимаю под грубыми ладонями алебастр, вынуждая её поднять взгляд.
Будешь умницей, не обижу, очередная установка неожиданно звучит как обещание. Буду щедрым мужем.
Послушайте, решительно заявляет пигалица. Я не могу выйти за вас замуж. Я же даже вас не знаю. И не люблю. И не полюблю.
Проучить бы сразу, чтобы не ерепенилась. Высечь бы её роскошную задницу Млять! От этой картины кровь приливает к паху, и её внимательный взгляд через зеркало не облегчает внезапно вспыхнувшего желания.
Любовьэто удел идиотов, грубо бросаю ей. Я тоже тебя не знаю, не люблю и никогда не полюблю, но скоро ты станешь моей женой. И, как ты понимаешь, выбора у тебя нет. А насчёт знакомства ТыАся Сергеевна Миронова, восемнадцати лет от роду, окончила школу, провалила вступительные экзамены, яБогдан Давыдович Тихонов, тридцать семь лет, был женат, привлекался, оттрубил от звонка до звонка, владею бизнесом, с чистой совестью плачу налоги. Вот и познакомились.
Богдан, шелест срывает с её губ моё имя.
Словно чёртов призрак из прошлого вливает эту отраву в мои уши. Нежно, ласково, незнакомо звучит. Млять, вся долбанная проблема только в том, что я забываюсь. Передо мной не Маша. И нечего блуждать по осколкам памяти, Тихий. Ты должен помнить только однопричину, по которой стоишь здесь сейчас.
Богдан Давыдович и только на «вы». Пошли на выход.
Грубо хватаю девчонку за руку и тяну в тесную прихожую. А там ждёт долбанный сюрприз: за дверью, занося руку для стука, стоит прыщавый юнец, длинный и худой.
Сука!
5. Богдан
Сомневаюсь, что этот неоперившийся птенец наведался в гости к Агриппине, что он и подтверждает своим ломающимся юношеским голоском. Асю ему подавай, поглядите-ка, какая неожиданная новость!
Во мне вспыхивает неконтролируемая злость на девчонку. Сколько дел она успела наворотить под приглядом старухи? Сколько таких Костей трогало её своими ручонками? И самый главный вопрос, который меня неожиданно заботит: успел ли кто-то сорвать девственную печать с этой крошки?
Поэтому, спровадив неуместного визитёра, я первым делом спрашиваю у этой куклы:
Спала с ним?
Не ваше дело! девчонка показывает коготки, но я и не таких обламывал.
Ошибаешься, куколка. Всё, что касается тебя, теперь моё дело. Лучше признайся сразупорвал он тебя?
Смотрю, как пигалица покрывается пятнами. Негодование или неловкость? Жизнь покажет. Не верю, что она чиста и невинна, вот просто не верю!
Все они одинаковые, сколько бы не строили из себя святую простоту. Что мать её, что сама Ася. Хлопает своими наивными глазами, тёплый шоколад так и тянет увязнуть, погрязнуть, окунуть пальцы и с наслаждением слизать эту сладость. Ведьма маленькая, не иначе.
Сжимает пухлые губы в тонкую нить, шоколадные глаза увлажняются. Не хочет отвечать, я понимаю, но всё равно качает головой. Нет. Облегчение проходит по позвоночнику, я и не заметил, что был настолько напряжён.
Ну и чудненько, не могу не поддеть:Но трогал? Дыньки твои смаковал? Киску?
В глазах девушки скапливаются слёзы, готовые вот-вот пролиться. Но меня не проймёшь этими глупостями. Больше нет. Сжимаю в руке её личико сердечком, надавливаю пальцами на щёки, вынуждая смотреть в глаза.
Запомни, что этот сосунок был первым и последним мужчиной, кто посмел притронуться к тебе. Отныне всё это моё. Только моё. Ослушаешься, пеняй на себя.
Тащу её за руку до тачки, распахиваю дверь и чуть не бью себя по лбу от досады: эта кроха-неумеха понятия не имеет, как забраться в салон!
Резким движением подсаживаю её, обхватывая руками округлые, хоть и худые, но чертовски соблазнительные бёдра. Кровь приливает к паху, заставляя меня в очередной раз пожалеть, что давно не находил времени для утоления этой потребности.
Чёртовы бёдра чёртовой Аси хочется стискивать руками, крепко вбиваясь в тесное девственное лоно, и это очень хреновые новости, млять!
Можно представить в каком невероятном настроении я пребываю всю дорогу до больнички. Лишь скорость и беспечная болтовня одной из моих постоянных любовниц позволяют мне не думать о навязчивой идее обладать телом девушки, которая сидит рядом, которая трясётся от страха, которая излучает эти долбанные флюиды, которые способны выбить из колеи любого самца.
Таких девочек хочется за спину спрятать. Эти коварные куклы, идеально исполняющие свою роль, хорошо умеют манипулировать и подчинять. Ты и сам не заметишь, как твоя жизнь летит в тартарары по желанию эдакой тихони.
Короткий визит вежливости к старухе Агриппине я не затягиваю. Тем более, что мне совершенно не нравится, куда она клонит. Меня не интересует Ася. Совершенно. Минутное помешательство едва ли тянет на мужской интерес.
Цель у меня иная. Да и то для начала я просто обязан убедиться, что всё так. Что никаких сюрпризов меня не поджидает. Что она невинна. Никем не тронута.
А посему, веду её к женскому доктору.
И это хорошо, поскольку он подтверждает её целостность, а значит, я могу придерживаться плана.
И это плохо, поскольку вид, открывающийся меж разведённых на кресле ножек, вышибает воздух из моей груди. Я не хочу сказать, что у неё что-то, чего я не видел ранее, но я хочу сказать, что мысль о том, что никто и никогда не будет обладать этим сокровищем, приятно ласкает разум.
Она прекрасна. Идеальная розовая плоть с красивым клитором. Из разряда тех идеальных кисок, которые хочется пожирать, с жадностью вжимаясь ртом, снимать густые сливки возбуждения языком, утопать пальцами в вязком сиропе Чертовски неуместные мысли, к дьяволу!
Потому что каменный стоякэто совсем не та реакция, которую я должен испытывать в её обществе.
Но он вовсе не плод моего воображения, коли упирается в ширинку брюк, вызывая нестерпимое желание трахнуть её, прямо не отходя от этого кресла. И если я собираюсь сохранить остатки своего разума, который, очевидно, даёт сбой рядом с этой чёртовой девкой, которая как две капли воды похожа на мать, мне нужно срочно стравить давление в мошонке до звенящей пустоты и вспомнить о реальных причинах, почему ненормально испытывать какое-либо влечение к этой половозрелой особе.
В торговом центре мой мозг уже закипает. Как последний мудак я требую, чтобы девчонка вертелась передо мной в выбранных шмотках. Будто мне не всё равно! Идиот, просто идиот!
Ещё суток не прошло, а эта чёртова кукла сидит у меня в печёнках! Боюсь, что уже завтра я прокляну себя, своё решение и перестану появляться в собственном доме, лишь бы не вязнуть в тёплом шоколаде грустных глаз.
Когда с покупками покончено, я держу путь в сторону дома, предвкушая, как стравлю давление и забуду о чёртовом дурманящем наваждении!
Мне нужно это отвлечение. Просто жизненно необходимо. И для этих целей у меня есть целых три проверенных помощницы. Пышногрудая блондинка Луиза, худосочная брюнетка Элеонора и рыжуля с роскошным ртом Кристина. Удобно иметь поблизости тех, кого можно всегда поиметь. Нужно только определиться, кого я хочу трахнуть именно сегодня. Удивительно, но хочется мне как следует отодрать Луизу. Такой вот каламбур.
Мельком бросаю взгляд на выбившиеся из-под платка светлые волосы чёртовой Аси и едва ли не закатываю глаза. Мудак!
Как бы ты хотела? спрашиваю тихо, но не таясь.
Луиза умная девочка. Распалит своими фантазиями так, что я и думать забуду про девушку, которая сидит по правую руку.
Я хочу, чтобы ты взял меня грубо, сзади. Свяжи мои руки, Богдан, и оттрахай до искр из глаз. Я могу дождаться тебя голой в спальне. Я буду сидеть на коленях, готовая сразу отсосать тебе. А потом я позволю тебе делать со мной всё, что пожелаешь!
Улыбаюсь нарисованной картине. Это мой привычный мир. Без невинных целок, без чёртового шоколада..!
Да, конфетка, я хочу, чтобы ты ждала меня в спальне. Трусики оставь. Я сниму их сам. говорю, зная, что Ася слушает, и припечатываю исключительно для неё. А ещё теперь тебе придётся быть очень-очень тихой. Я везу домой невесту.
Выражение лица маленькой ведьмы меняется, когда до неё доходит смысл сказанного. Я ловлю небывалый кайф от этого. Я хочу, чтобы она не питала иллюзий: её жизнь не будет сказочно прекрасной, а я не грёбанный принц. Я пришёл, чтобы забрать и испортить её жизнь, а не чтобы спасти от нищеты, одиночества и всего прочего, что, вероятно, гложет столь юную особу.
Глаза этой стервы метают молнии, но вдруг удивлённо расширяются. А в следующее мгновение она сгибается пополам и с шумом опустошает свой организм прямо в салоне моего авто!
Твою мать! резко торможу прямо посреди дороги.
Извините, Богдан Давыдович, едва ли не улыбается маленькая дрянь. Меня укачивает, если я перенервничаю.
Испытываю стойкое желание наподдать ей по заднице. Прямо тут, на дороге. Нагнуть её на переднем сидении и как следует отходить крепкой ладонью по округлым бёдрам.
Ладонь покалывает от жажды ощутить это прикосновение. Воображение подкидывает яркие картинки: как я собираю к центру её трусики, освобождая кожу, как коротко замахиваюсь и делаю десяток звонких шлепков, как на упругих ягодицах остаются красные следы от моих рук, как девица вскрикивает от каждого удара, а в перерывах ёрзает и сжимает бёдра, потому что возбуждена так же сильно, как и я Что? Каким образом это снова возникает в моей голове?!
Лучше уж вообще не думать о ней, чем в таком ключе! И главное, было бы кого желать! Малолетняя пигалица с ещё не до конца сформировавшейся фигурой! Безумие чистой воды! Бред сивой кобылы! Дикость, дурость и сплошное издевательство над здравым смыслом!
Кое-как привожу машину в порядок, и мы выдвигаемся дальше. И чем больше я пытаюсь игнорировать Асю, тем чаще застаю себя за разглядыванием. После своего манифеста девчонка отрубилась. На удивление, она вовсе не выглядит расслабленной. Напротив, на побледневшем лице застыла напряжённая маска. Возможно, я порю горячку, а девчонке действительно плохо.
Перед домом я некоторое время сижу и смотрю на неё. Ася крепко спит, и первым делом я хочу разбудить её, но вдруг, совершенно неожиданно для самого себя, я подхватываю девушку на руки и несу в дом.
При виде этой картиныкак я, бережно сжимая ценный груз, пересекаю холл, направляясь к лестнице, сестра с ненавистью смотрит мне в глаза, и я хмурюсь. Торопливо скрываюсь на втором этаже, распахиваю дверь спальни и вдруг натыкаюсь взглядом на Луизу. Она сидит на полу, на коленях, сверкая обнажённой грудью. Женщина брезгливо смотрит на мою ношу, которую я от неожиданности лишь крепче сжимаю в своих руках.
Скрылась, хмуро бросаю Луизе. Поживее.
Она не спорит. Вряд ли кому-то в здравом уме придёт в голову спорить со мной! Быстро подхватывает своё шмотьё и покидает мою спальню.
Вот так новость! За каким-то лешим я притащил девку в свою комнату! Явно не в себе. Помешательство, уже не входящее ни в какие рамки! Ну не делать же из себя ещё большее посмешище, перенося её из одной спальни в другую!
Тем более, что у меня есть дела поважнее.