И все же, при свете дня провал казался более радужным началом его новой жизни, по сравнению с «честью» и «долгом», которые требовали от него король и страна.
И теперь, когда день угасал и приближался ужин, у него осталось одно-единственное дело. Найти Талли. И когда он ее найдет, то
Что, черт возьми, ты собираешься сказать ей, Ларкен, когда найдешь ее?
Было так много причин пойти к ней и умолять о прощении, просить ее провести с ним остаток жизни, но также существовали и очень большие препятствия, возникшие между ними, такие же непреодолимые и тернистые, как заросли боярышника, составлявшие лабиринт.
Например, тот факт, что она совершила измену, освобождая Дэша.
Как и ты мог бы поступить, если бы не был так безрассудно упрям, возразила бы она в ответ.
Ларкен отмахнулся от этой мысли. Что там еще говорила Талли? О да. Как он мог забыть?
«Как вышло, что вы готовы убить друга? Неужели вы так относитесь к тем, кого любите? Легко расстаетесь с ними и забываете их в нескончаемых поисках чести? Я спрашиваю вас, сэр, какая честь может быть в убийстве?»
Его отец понимал, что такое настоящая честьон ставил на первое место свою семью и сердце, цена не имела значения. Теперь Ларкен понимал, что отец отправился в Париж не для того, чтобы восстановить честь, а чтобы забрать свою дочь, завлеченный обещанием Авроры, что та передаст их ребенка под его присмотр.
И его любовь к незаконнорожденной дочери стоила ему жизни.
Ларкен покачал головой. Честь. Долг. Он так долго знал только эти идеалы, из-за которых он едва не потерял свою душу. Теперь пришло время освободить ее. Разыскать любовь, способствовавшую побегу из той тюрьмы, в которую он так давно бросил себя.
Барон поднял голову и посмотрел на старые конюшни, где Дэша заперли в стойле и поместили под охрануно охранников нигде не было видно. Они ушли. Оставили Дэшу возможность
Черт побери!
Ларкен помчался через лужайку, но ржание лошади внутри конюшен заставило его резко остановиться, как раз перед дверьми.
Он заглянул внутрь и, к своему изумлению, увидел, как лорд Госсетт ведет своего премированного жеребца к камере Дэша. Говорили, что это животное было самым быстрым в Англии, и что виконт оказывался от всех предложений продать его.
Конь на самом деле обладал всеми этими достоинствами, но вовсе не великолепное животное остановило Ларкена. Набитые седельные сумки на лошади, словно всадник собирался совершить быстрое, тяжелое путешествие, говорили о многом.
Госсетт остановился рядом с камерой Дэша.
Просыпайтесь, сэр,сказал виконт.Я пришел с предложением.
Ларкен проскользнул внутрь и спрятался в одном из стойл. Он подумал, что Дэш заметил его, но когда снова посмотрел на своего друга, тот не обратил на него внимания.
Вставайте,проговорил Госсетт.У нас не так много времени.
Дэшуэлл зашевелился и встал с табурета, а затем подошел и встал напротив виконта.
Чего вы хотите?
Чтобы вы взяли эту лошадь, золото в седельных сумках, эту карту и поехали прямо к побережью.
Рассмеявшись Дэш сел обратно на табурет.
И что? Чтобы меня застрелили, когда я буду проезжать через первый же луг? Пожалуй, нет, милорд.
Дэшуэлл, я рискнул всем, что у меня есть, чтобы сделать это,ответил ему Госсетт, и глубокие эмоции в его голосе были настолько пронизаны правдой, что у Ларкена замерло сердце. Виконт был настроен серьезно.
Я освобожу вас и устрою вам безопасное отплытие из Англии при одном условии.
Ларкен подался вперед. Что, черт побери, делает Госсетт?
Условии? Позвольте мне угадать. Это имеет какое-то отношение к леди Филиппе?
Госсетт покачал головой.
Нет. Это имеет отношение к леди Госсетт. Моей жене.
Всего лишь мгновение потребовалось Дэшу, чтобы понять то, что было сказано. И Ларкену тоже. Ради всего святого, нет!
Леди Филиппа вышла замуж за Госсетта, чтобы спасти Дэшуэлла.
Подлинная боль омрачила лицо Дэша, и это разрывало Ларкену сердце. Госсетт поступил бы милосерднее, если бы просто всадил в капитана пулю.
И когда окончательность этих слов проникла в его сознание, Дэш рванулся вперед и ухватился руками за решетку.
Что, черт побери, вы сделали? Что вы с ней сделали?
Виконт не сдвинулся с места и сказал с такой же напряженностью:
Ничего больше того, что вы должны были сделать, когда у вас был шанс.Он помолчал.Я женился на ней. Теперь она далеко за пределами вашей досягаемости.
Намек в его голосе был ясен. Пиппин всегда была за пределами его досягаемости.
Дэш отчаянно метался по камере.
Она не сделала бы этого. Не сделала. Если только вы неОн снова бросился к решетке, его рука потянулась к виконту, и на этот раз Госсетт отступил на шаг.
Если вы думаете, что я заставил ее, то вы ошибаетесь. И могу добавить, что убеждение не заняло много времени, так как я могу предложить ей многое, а что можете дать ей вы, Дэшуэлл? Казнь через повешение за то, что она помогала вам? Возможность того, что за ней будут охотиться так же, как и за вами? Это то, что вы предлагаете леди?
Я должен убить вас.Дэш с такой силой стиснул прутья решетки, что костяшки его пальцев стали смертельно-белого цвета.
Это был бы лишь один из способов достижения цели,проговорил Госсетт, вытаскивая из кармана длинную цепочку, очевидно, позаботившись обо всем, включая ключ.Но это не вернет вам расположения леди.Он помедлил перед тем, как вставить ключ в отверстие замка.Свобода, Дэшуэлл, или смерть?
Дэш кивнул, и Госсетт выпустил его из камеры.
О, Господи, подумал Ларкен, ничем хорошим это не кончится. Он готов был спорить на свой лондонский дом, что Госсетт и понятия не имел, насколько опасен может быть человек, которого он только что освободил. Но Ларкен-то знал, потому что много раз видел, как капитан сражался, выбираясь из более серьезных потасовок, чем просто трактирные драки.
Американец вышел из тюремной камеры, помедлил, оценивая виконта прищуренным взглядом, а затем сжал руку в кулак и ударил его в лицо с такой силой, что сумел опрокинуть бы мужчину в два раза больше виконта. В действительности, эта сила опрокинула Госсетта навзничь, он упал на свой зад и перекатился по грязи и соломе на полу конюшни.
Но, к его чести, он поднялся, отряхнулся и уставился на Дэша с неумолимым спокойствием человека, который окровавлен и в синяках, но все равно победил.
Полагаю, я это заслужил.
Я должен убить тебя, чертов ублюдок,ответил Дэш.
Госсетт проигнорировал его, протянул руку и подобрал поводья своего коня, а потом бросил их Дэшу.
Обращайтесь с ним бережно.Затем он вытащил из-за пазухи пакет и передал капитану.Там, внутри, карта, на которой обозначены мои поместья отсюда и до Гастингса, а также записка слугам с моей печатью, чтобы они хорошо накормили вас и помогали вам до тех пор, пока вы не доберетесь до побережья. Полагаю, золота внутри будет достаточно, чтобы вы нашли кого-то, кто закроет глаза на ваше нынешнее положение и окажет вам помощь, безопасно вывезя вас из Англии.
Дэш заглянул внутрь и кивнул. Затем он перевел взгляд на то место за плечом Госсетта, где прятался Ларкен.
Итак, американец видел, как он зашел в конюшни.
Я только надеюсь, что смогу без помех выбраться отсюда.
Ларкен понял, что его друг имел в виду. То, что он не станет вмешиваться и останавливать этот побег. Барон высунулся из тени и поприветствовал Дэша, а затем повернулся спиной, когда тот садился на крепкую лошадь.
Берегите это животное. Этот коньодин из лучших в стране,проговорил Госсетт.И если вы устроите так, что он вернется ко мне, то я буду у вас в долгу.
Ларкен едва не рассмеялся. Госсетт! Всегда благороден, полагая, что и все остальные будут вести себя точно так же.
Но, к его чести, Дэш кивнул. Потому что понимал, что для джентльмена хорошая лошадь была подобна быстроходному судну для морского капитана. Затем он наклонился вниз и сказал что-то Госсетту, что Ларкен не сумел расслышать, а после пришпорил лошадь и умчался из конюшни с такой скоростью, словно его преследовал сам дьявол.
Ларкен все еще не мог постичь, как леди Филиппа могла сделать нечто подобное. Своим решением она добыла свободу и жизнь для Дэша, но заплатила за это ужасную для них обоих цену.
Барон закрыл глаза и прислонился лбом к столбу, слушая, как Госсетт покидает конюшни.
Что, если бы это была Талли? Замужем за другим? Что, если бы он позволил своей одержимости честью и долгом, своим страхам из-за мрачного прошлого, навсегда разлучить их, как это сделал безрассудный характер Дэша?
Как только он понял, что Госсетт ушел далеко от конюшен, Ларкен выскользнул в сады, потому что знал, что не может позволить себе совершить ту же ошибку, что и его друг, и потерять свое сердце.
Ларкен шагал по лесной тропинке к искусственным руинам, держа в руке основательно нагруженную корзинку. Герцогиня провела последние полчаса, следуя за ним пот пятам, помогая ему упаковать эту корзину и выведывая, каковы его намерения в отношении ее сестрыо чем, к счастью, ему удалось умолчать благодаря своевременному прибытию Холлиндрейка, который практически утащил жену прочь и оставил Ларкена в покое, чтобы тот сам нашел свой путь.
Пока он тяжело ступал по тропинке, запах листвы и полевых цветов смешивался с влажным воздухом под деревьями. Солнечный свет то тут, то там проникал сквозь густой покров наверху.
Если бы только сердце не стучало так отчаянно в его груди. Господи, можно было подумать, что он никогда раньше не сталкивался с неприятностями.
Конечно же, у неприятностей не было красивого лица и таланта опутывать его сердце так, как это сделала Талли.
Когда Ларкен подошел к руинам, то заметил ее, девушка сидела на одном из дальних камней и делала набросок. Судя по нахмуренным бровям и поджатым губам, она больше стирала, чем рисовала, сопровождая этот процесс изрядной порцией ругательств.
Проблемы?спросил барон.
Она резко обернулась, едва не уронив альбом для набросков и угольный карандаш.
О Боже. Это вы.
Он не знал, было ли это обвинением, или таким образом она давала ему понять, что рада его видеть.
Так как Талли не натравила на него Брутамаленький песик свернулся у основания одного из камней, посмотрев сперва на Ларкена, затем на свою хозяйку, перед тем, как снова заснутьто барон предположил, что она не разозлилась из-за того, что он вторгся в ее уединение.
Между тем Талли торопливо собрала альбом и карандаши и отложила их в сторону. Она покусала нижнюю губу, а затем рассеянно провела рукой по волосам, словно пытаясь привести их в порядок.
Ларкен мог бы сказать ей, что не стоит беспокоиться, потому что ее шляпка была сброшена давным-давно, и ветерок растрепал светлые волосы. Мягкие пряди падали ей на плечи и девушка выглядела так, словно он только что пробудил ее после долгого легкого сна.
Должно быть, я выгляжу как пугало,проговорила она, посмотрев вниз на свое платье.Кажется, вы всегда застаете меня тогда, когда я выгляжу не лучшим образом.
Позволю себе не согласиться,ответил Ларкен, подходя ближе. Ветер стих, и шелест листвы прекратился, он словно очутился в волшебной долине, где одно неловкое движение, одно неверное слово может навсегда унести ее вне его досягаемости.Я считаю, что вы совершенно очаровательны.
Талли отвела взгляд, на ее щеках появился легкий румянец.
Подойдя еще ближе, барон поставил корзинку на камень, который располагался напротив нее.
Что это такое?спросила девушка.
Полагаю, это пикник.
Она переместилась на край камня и уставилась на корзинку.
Вы не знаете?
Я никогда не был ни на одном,пояснил ей Ларкен. Он предположил, что галеты и холодный чай на португальской равнине не считаются пикником.
Никогда?
Он заглянул ей в глаза.
Никогда. Пожалуй, вы сможете
Но Талли уже соскочила с камня и осторожно протиснулась мимо него, так, чтобы коснуться его только самым кратким образом.
Никогда не побывать на пикнике,бормотала она.
Ларкен улыбнулся ее озабоченности и готовности помочь.
Это было начало. Но начало чего?
Чего-то важного
Между тем, Талли вытащила содержимое из корзинки, разложила аппетитные деликатесы на паре тарелок, вручила ему бутылку вина, чтобы достать из нее пробку, и стащила, когда думала, что он не видит, очень крупную и спелую ягоду клубники.
Ларкен протянул руку над ее плечом и вытащил кость для Брута.
Вы его избалуете,упрекнула барона Талли.
Это была не моя идея,ответил он ей.Кухарка добавила ее, пока ваша сестра отвернулась. Она сказала, это для того, чтобы, гмон откашлялся и постарался изобразить кухарку как можно лучше:чтобы чем-нибудь занять эту зверюшку.
Талли засмеялась.
И так оно и есть,проговорила она, указывая на Брута, который потащил свой приз вверх по тропинке и скрылся из вида, словно для того, чтобы ни с кем не делиться. Затем она замерла.Вы сказали «моя сестра»?
Он кивнул.
Она практически загнала меня в угол.
Мне так жаль.
Не стоит,сказал Ларкен.Она дала мне много советов.
Талли застонала.
О Господи. Ну почему же у меня такая сестра? Почему я не могла появиться на свет вместе с обычной близняшкой, которая не вмешивалась бы в чужие дела?
Теперь рассмеялся барон.
Да, но тогда у нас бы не было всего этого,произнес он, поднимая вверх бутылку с вином.И должен сказать, оно очень хорошего качества.И, чтобы подтвердить эти слова, он вытащил пробку и наполнил стаканы. Они уселись на большую глыбу мрамора, и Талли передала ему одну из тарелок.
Неужели ему показалось, или ее руки на самом деле дрожали?
Ларкен поднял голову и увидел, что она нахмурилась точно так же, как когда что-то рисовала.
Благодарю вас,проговорил он и начал есть.
Они ели молча, украдкой бросая взгляды друг на друга, пока, наконец, Талли не поставила свою тарелку и не посмотрела ему в лицо.
Вы уезжаете?
Ее вопрос удивил Ларкена. И, сделав глоток вина, он ответил:
Да.
Ее нижняя губа задрожала.
И вы пришли сюда, чтобы попрощаться?
Попрощаться? Сердце Ларкена замерло. Это то, чего она хочет? Чтобы он уехал? И прежде, чем он смог остановить себя, барон выпалил:
Боже, надеюсь, что нет.
И после этого признания, он потянулся, чтобы взять ее руку в свою и совершить самый опасный поступок в своей жизни.
Сделать предложение.
Взгляд Талли устремился вверх и встретился с его взглядом, когда его рука накрыла ее руку. Надеюсь, что нет? Неужели это возможно?
Девушка подавила волну радости, которая угрожала завладеть ее сердцем. Она провела весь день, не смея даже надеяться на то, что он простит еев самом деле, она едва не стала причиной его гибели, потому что не пошла прямо к Холлиндрейку. Она убеждала себя, что Ларкен должен презирать ее за безрассудное и упрямое поведение.
Но в его глазах сиял пылкий, страстный свет, который давал ей надежду. Давал ей нечто большее, чем это.
Этот свет возбуждал у нее стремительное, горячее желание.
Милордпрошептала Талли.
Джефф,поправил он.
Прошу прощения?переспросила девушка, поднимая глаза от его руки, пальцы которой переплелись с ее пальцами, связывая их вместе. Этот жест был таким простым, но значил очень много. Ларкен не собирался отпускать ее. И он здесь не для того, чтобы попрощаться.
Пожалуйста, называй меня Джефф.
Талли покраснела, от подобной интимности по ее телу снизу вверх прокатилась волна жара.
Джефф,тихо проговорила она, это имя слетело с ее губ, словно сладкая конфета.Сможешь ли ты когда-нибудь простить меня?
За что?спросил барон, совершенно сбитый с толку.
За все,торопливо ответила девушка, другой ладонью накрыв его руку.За то, что привела тебя сюда, впутав во все это дело. Если бы я не помогла Пиппин вызволить Дэша из тюрьмы, то тогда тебя бы никогда не послали
Убить Дэша.
Невысказанные слова повисли в воздухе между ними.
Ларкен притянул ее ближе, обнял и поцеловал в макушку.
Да, да, мы оба знаем, что я должен был сделать. И если бы ты не сделала то, что не должна была, то мы могли бы никогда не встретиться,сказал он ей.И это было бы совершенно непростительно.
Я едва не привела тебя к гибели,сказала Талли, ощущая тошноту при воспоминании о том, как он лежал на полу конюшни, связанный, с окровавленной головой.
Едва, но я все еще здесь,возразил он.И главным образом из-за тебя.