Он встретился с ней взглядом.
Я польщён, но я не политик, мадам.
Королева застыла.
Оставьте нас, Лэмбтон, приказала она.
Как только дверь захлопнулась, королева нахмурилась ещё сильнее.
Вы политик во всём, кроме имени, и никто не может оспорить ваше лидерство, сказала она. Ваши общественные начинания имеют непрерывную историю успеха.
В настоящее время я слишком занят, чтобы выполнить ваше поручение должным образом, мадам.
Прискорбно, холодно проговорила королева, а, когда он не ответил, спросила:Скажите, есть ли что-нибудь, что позволило бы вам изменить приоритеты?
Она не столько спрашивала, сколько провоцировала его предъявить требования королеве Англии.
Себастьян не дрогнул.
Я трачу много времени на то, чтобы убедить Хартфорда продать мне замок Монтгомери, сказал он. Если кто-то убедит его вернуть мне дом, у меня появится возможность стать советником тори.
Её глаза сузились.
Продать вам замок? У нас создалось впечатление, что его на самом деле никто не покупал. Из-под тяжёлых юбок доносилось быстрое постукивание маленькой ножки. Напомните нам, Монтгомери, каким образом ваше фамильное поместье перешло во владение моего племянника?
Видимо, он это заслужил.
Мой отец проиграл его маркизу в карты, мадам.
Брови королевы приподнялись в притворном удивлении.
Ах. Верно. Видите ли, раз замок настолько низко ценится, что его можно поставить на карту, то его потеря вполне заслужена, вам не кажется?
Безусловно, сказал он, но ведь я не мой отец.
Она перестала топать ногой. Последовавшее напряжённое молчание было странным образом наполнено чем-то личным. Королева годами наблюдала за тем, как он пытается собрать воедино наследие своей семьи, никогда не мешая ему, но и не помогая. Кроме одного раза, как подозревал Себастьян, потому что последствия развода оказались на удивление сносными.
Бесспорный факт, сказала она. Поэтому я хочу, чтобы вы взяли на себя руководство предвыборной кампанией.
Мадам
Она резко подняла руку.
Так и быть. Хартфорд сделает вам предложение по продаже сразу после выборов.
У Себастьяна возникло ощущение, будто его швырнули на землю, все мышцы сковало напряжение, а следующий вдох дался ему с трудом.
Повлияют ли результаты выборов на его предложение? с трудом спросил он. В таких вещах нужна ясность.
Она усмехнулась.
Естественно. Последнее слово, конечно, за Всевышним, но разве победа на выборах не будет достаточным доказательством того, что замку суждено вернуться к вам?
В его голове тут же начал вырисовываться план действий. Себастьян поднялся на ноги и направился к дверям, мысленно перестраивая расписание на ближайшие месяцы
Герцог.
Он медленно повернулся.
Королева откинулась на спинку кресла, в её голубых глазах зажёгся недобрый огонёк.
Если мы хотим, чтобы эта кампания увенчалась успехом, проговорила она, ваше поведение должно стать образцовым.
Он подавил хмурый взгляд. Его поведение и так было образцовым, настолько, что даже развод не смог подмочить репутацию Себастьяна.
Ходят слухи, что вы становитесь эксцентричным, сказала она, но эксцентричность совсем не идёт человеку, которому нет и сорока, согласны?
Согласен
И всё же вас почти не встретишь на званых вечерах. Вы не приглашаете гостей на ужин, ведёте затворнический образ жизни, хотя всем известно, что политические решения принимаются за хорошей трапезой. И ни в прошлом году, ни в позапрошлом вы не устраивали приёма по случаю встречи Нового года.
И три года назад тоже. Потому что всеми этими делами должна заниматься герцогиня.
Он стиснул зубы. Становилось понятно, к чему клонит королева.
Новогодние приёмы Монтгомери имели широкую известность по всему континенту, когда я была ещё девочкой, продолжила она. Ваш дед устраивал самый грандиозный фейерверк. Конечно, тогда всё это происходило в замке Монтгомери, но Клермонт тоже подойдёт.
Вы хотите, чтобы я организовал новогодний приём, сухо проговорил он.
Она радостно хлопнула в ладоши.
Почему бы и нет. Вы, конечно, опаздываете с приглашениями, но люди изменят свои планы. Никто не захочет создать впечатление, будто его не пригласили на самое значимое мероприятие года. Так что выполните свой долг, герцог. Устройте празднества. И повеселитесь.
Повеселитесь. Пока поезд, постукивая колёсами, возвращался в Уилтшир, Себастьян прокручивал в голове это насмешливое слово. Он оторвал взгляд от темнеющего горизонта.
Рэмси только что закончил раскладывать блокнот, перьевую ручку и пресс-папье на узком столике перед Себастьяном и направился в отделение для прислуги.
Рэмси, составь список персонала, который потребуется для организации загородного приёма по случаю встречи Нового года.
Хорошо обученный, камердинер не смог удержаться: прежде чем он успел взять себя в руки, его глаза расширились от удивления.
Да, ваша светлость.
Необходимо устроить фейерверк, расходы не имеют значения.
Понял, ваша светлость.
И бал, мрачно добавил Себастьян. Мне нужна основная идея проведения зимнего бала к следующей неделе.
Конечно, ваша светлость. Рэмси засунул руку в карман пиджака и достал тонкий серебряный портсигар с сигаретами. Он положил его рядом с пресс-папье и удалился.
Себастьян взялся за перо. Возмездие королевы попало в цель. Вряд ли можно счесть наказанием домашний приём, но, с другой стороны, она знала, как сильно его раздражают толпы гостей, бессмысленная болтовня, духота, вторжение в его дом и работу. И это при том, что у него не было герцогини, которая взяла бы на себя обязанности по подготовке к мероприятию и общению с гостями. Он замер. Возможно, в этом и заключалось истинное намерение королевы, заставить его почувствовать необходимость жениться?
Себастьян отложил перьевую ручку и потянулся за сигаретами. Ему не нужно было напоминать, он и так знал, что мужчине его возраста давно следовало обзавестись герцогиней, которая стала бы вести домашние дела и управляться с целой стайкой сыновей. И каждая светская матрона об этом тоже знала. Как только он появлялся в обществе, они навязывали ему своих дочерей, семнадцатилетних дебютанток, которые наперебой соперничали за право стать следующей герцогиней Монтгомери. Все они так его боялись, что даже не решались поднять на него взгляд. Губы Себастьяна изогнулись в саркастичной улыбке. В статусе его жены им придётся выносить гораздо больше, чем просто смотреть ему в лицо.
В его сознании промелькнуло непрошенное видение: ясный взгляд зелёных глаз. Девушка на площади. Она посмотрела ему прямо в глаза. И ответила, ничуть не смущаясь. Ни одна из знакомых ему дам не отваживалась бы на такое, но не женщина, стоявшая гораздо ниже его по положению. Непостижимо. И всё же зеленоглазая незнакомка осмелилась. Она отделилась от стаи, от той безликой толпы, которая обычно просто мельтешила на задворках его жизни, и встала прямо на его пути Самонадеянная девчонка. Возможно, сумасшедшая.
Он раскрыл блокнот и, как только перо коснулось бумаги, все посторонние мысли вылетели у него из головы. Замок Монтгомери, доставшийся первому герцогу за проявленную отвагу в битве при Гастингсе, восемнадцатый герцог проиграл в карты. Себастьян вернёт его назад, даже если это будет последнее, что он сделает в этой жизни.
Глава 4
Вы выглядите рассеянной, мисс Арчер.
Острый, как у стрелка, взгляд поверх очков в металлической оправе устремился на Аннабель, и она почувствовала укол вины и всплеск тревоги. В твидовом пиджаке с заплатками на локтях, с нахмуренными бровями на высоком лбу профессор Дженкинс выглядел блестящим академиком, коим и являлся. Ему едва исполнилось сорок, а он уже был титаном в области военного древнегреческого искусства, поэтому во время его утренних занятий, которые он вёл в качестве тьютора2, следовало проявлять усидчивость, как нигде.
Она с раскаянием посмотрела на человека, с которым её отец прежде поддерживал переписку.
Простите, профессор.
Он склонился над столом.
Это всё из-за чёртового вязания, да?
Прошу прощения?
Вязание, повторил он, злобно глядя на миссис Форсайт. Этот стук сводит с ума, как протекающий кран.
Стук спиц за спиной Аннабель внезапно прекратился, и комнату наполнили возмущённые восклицания миссис Форсайт. Аннабель съёжилась. В конце концов, женщина оскорбилась по праву, Аннабель платила ей шесть пенсов в час за то, чтобы она просто сидела рядом, потому что Гилберт, чёрт бы его побрал, оказался прав в одном: ей действительно была необходима компаньонка, причём одобренная самой руководительницей колледжа. Студенткам не разрешалось появляться в центре Оксфорда без сопровождения, и они не могли оставаться с профессором наедине. Элегантная пожилая вдова миссис Форсайт определённо выглядела достойной блюстительницей приличий.
Но если Дженкинса раздражал стук спиц, Аннабель должна найти другое решение. В конце концов, он был титаном. Его уроки превращали помятые старые страницы в выразительные окна в прошлое, его выдающийся интеллект разжигал в Аннабель желание учиться. И, чтобы преподавать ей греческую историю, он взял на себя труд прийти в класс, который предоставил студенткам университет: комнату с разномастной мебелью над пекарней на Литтл-Кларендон-стрит.
Над пекарней. В этом и заключалась вся беда. Отвлекало не вязанье, а запах свежеиспеченного дрожжевого хлеба, доносившийся сквозь щели в двери
Внизу по улице с грохотом проехала телега.
Профессор с раздражением громко захлопнул свой экземпляр "Фукидида3".
На сегодня всё, сказал он. Я не сомневаюсь, что к завтрашнему дню вы предложите свой оригинальный взгляд на эту главу.
К завтрашнему дню? Приятное ощущение от его похвалы быстро прошло, ей опять придётся провести ночь за учёбой. Неотложные дела в Оксфорде накапливались быстрее, чем в Чорливуде.
Убирая перьевые ручки и блокнот в сумку, Аннабель украдкой наблюдала за Дженкинсом. Наконец, встретив его лично после долгих лет сухой научной переписки, она всё ещё удивлялась, как молодо выглядит профессор. Он был долговязым, а благодаря жизни, проведённой в тускло освещённых архивах, на его лице отсутствовали морщины. К тому же настроения профессора часто менялись, он то погружался в свои мысли, то вмиг оживал и тогда ничто не могло скрыться от его проницательного взора. С подобным типом мужчин не так-то легко справиться.
Под ними, в пекарне, кто-то с большим энтузиазмом принялся стучать металлическими кастрюлями.
Дженкинс ущипнул себя за переносицу.
В следующий раз приходите в мой кабинет в Сент-Джонсе, сказал он.
Сент-Джонс был одним из старейших и богатейших колледжей Оксфорда4. Ходили слухи, что одна их винная коллекция стоила всех королевских драгоценностей.
Но никаких спиц и пряжи, предупредил Дженкинс, понятно?
Аннабель спешила вниз по бульвару Сент-Джайлс в компании всё ещё рассерженной миссис Форсайт. Жаль, что нельзя побродить здесь подольше и насладиться видом очаровательных стен из песчаника, обрамляющих улицу, но она уже опаздывала на собрание суфражисток. Хотя ей всё-таки удалось проникнуться многовековыми знаниями и атмосферой таинственности, которые источали рассохшиеся камни старых строений. На днях Аннабель заглянула в одну из средневековых дверей в стене, мельком увидев за ней прекраснейший сад на территории мужского колледжа, маленький островок экзотических деревьев, поздних цветов и укромных уголков, спрятанный от посторонних взглядов, как драгоценный камень в шкатулке. Возможно, когда-нибудь у неё получится проникнуть внутрь.
На этой неделе суфражистки собирались в "Рэндольфе". Хэтти и её двоюродная бабушка, выступающая в качестве компаньонки, сняли апартаменты в шикарном отеле на время семестра и любезно предложили принять женщин у себя. Общая комната в Леди-Маргарет-Холле, колледже Аннабель, вполне могла бы вместить небольшую группу активисток, но его декан, мисс Вордсворт, не допускала проведения политических мероприятий на территории учебного заведения.
Я закрою глаза на происхождение вашей стипендии, сказала она Аннабель во время их первой встречи, но советую не злоупотреблять доверием, которое проявил к вам университет.
Мисс Вордсворт была интересной женщиной, она платила из собственного кармана преподавателям, чтобы дать женщинам образование, но не видела никакой необходимости помогать им получить право голоса.
Чего же именно добивается ваша группа? запыхавшись, спросила миссис Форсайт, чем до боли напомнила Аннабель тётю Мэй.
"Чего же именно добивался мой племянник, нагружая тебя излишними знаниями?" Подобные вопросы тётя Мэй задавала беспрестанно в течение долгих зимних месяцев, которые они вместе провели на севере. Не потому ли она выбрала миссис Форсайт из числа компаньонок, одобренных руководительницей колледжа? Аннабель исподтишка посмотрела на женщину краем глаза. С этими маленькими очками на кончике носа она даже немного походила на тётю Мэй.
Мы просим внести поправки в Закон о собственности замужних женщин, ответила Аннабель, чтобы женщины могли сохранить за собой своё имущество после замужества.
Миссис Форсайт нахмурилась.
Но зачем? Ведь все земные блага мужа принадлежат и его жене?
Но только эти земные блага не записаны на её имя, осторожно заметила Аннабель. А поскольку голосовать могут только люди, чья собственность на их имя записана, женщине необходимо сохранить имущество за собой, если она хочет получить право голоса.
Миссис Форсайт цокнула языком.
Мне становится понятно, почему такая красивая девушка, как вы, осталась незамужней. Вы не только книжный червь, но и радикальная политическая активистка. Очень непрактично брать такую женщину в жёны.
Очень, подтвердила Аннабель. Какой смысл притворяться, что это не так? Она не годилась в жёны ни одному знакомому ей мужчине. Вероятно, Аннабель стала такой после того, как прочитала об Ахиллесе, Одиссее и Ясоне, о полубогах и людях, которые бороздили просторы семи морей. О мужчинах, которые могли взять её с собой на поиски приключений. Возможно, отцу следовало дать ей прочитать Спящую красавицу вместо "Илиады", тогда её жизнь могла бы сложиться совсем по-другому.
В "Рэндольфе" встреча вот-вот должна была начаться: Люси рылась в сумке рядом с небольшим столом оратора. Дюжина о чём-то переговаривающихся дам образовала полукруг у камина из розового мрамора, над которым висело огромное зеркало в золотой раме. Из листового золота, догадалась Аннабель, отдавая пальто служанке.
Хэтти видно не было, как и свободных мест, кроме одного на французском диване возле молодой женщины, закутанной в старый потрёпанный плед. Аннабель узнала этот плед. Девушка присутствовала со всеми на Парламентской площади: леди Катриона Кэмпбелл. Она не была студенткой колледжа, а помогала отцу, Аластеру Кэмпбеллу, оксфордскому профессору, шотландскому графу и владельцу замка в высокогорной местности Шотландии. Леди Катриона сильно удивила её, неловко помахав рукой и слегка отодвинувшись, чтобы освободить больше места.
Направляясь к дивану, Аннабель то и дело ловила на себе брошенные украдкой взгляды. Да, она знала, что её прогулочное платье было простым и старомодным. Среди узких современных платьев из шёлка её, скорее всего, смотрелось как пережиток ушедшей эпохи Хотя в сравнении с тем шотландским пледом, не такой уж давно ушедшей.
Она осторожно опустилась на бархатное сиденье дивана.
Кажется, мы ещё не знакомы, сказала она леди Кэмпбелл. Я Аннабель Арчер.
Девушка совсем не походила на дочь графа: её лицо наполовину скрывали большие круглые очки, а волосы цвета воронова крыла были собраны в бесхитростный пучок. Укутанная в свою нелепую шаль, она напоминала черепаху.
Я знаю, кто вы, проговорила леди Кэмпбелл. Вы та самая девушка со стипендией.
Её прозаичные слова смягчил шотландский акцент.
Улыбка Аннабель, видимо, ободрила девушку, потому что из-под пледа высунулась её правая рука.
Меня зовут Катриона. Я видела, как вы агитировали герцога Монтгомери на прошлой неделе. Очень смелый поступок.
Аннабель рассеянно пожала протянутую руку. Монтгомери. Имя возродило в памяти надменное аристократическое лицо, холодные глаза, пальцы, сжимающие её руку Аннабель не гордилась собой, но эта встреча так её захватила, что она нашла о нём статью в "Альманахе аристократии". Как и у всякого достойного герцога, его родословная восходила к Вильгельму Завоевателю, вместе с которым в 1066 году его предки пришли, чтобы изменить лицо Британии. С течением веков его семья только накапливала земли и богатела. Герцогом он стал в девятнадцать. Слишком юный возраст, чтобы управлять значительной частью страны, но, вспомнив властную и сдержанную манеру герцога, Аннабель с трудом могла себе представить, что он когда-то был ребёнком. Возможно, он возник из ниоткуда сразу взрослым, как белокурый греческий полубог.