Пап, зачем ты мне это рассказал?
Чтобы ты вник в ситуацию. Беда не только в том, что Ма сбежала. Но и в том, что она на два года старше тебя. Для юности это большая разница. Пятнадцатилетняя девушкауже женщина. А тыТебе ещё надо взрослеть. Встать на ноги. Уметь самому прокормить свою семью. Женщинаэто не только радость. Испытание женщиной выдержит только подготовленный. Поэтому мы и хотим отправить тебя в Еврон. Подумай. Не отвечай немедля.
Иса думал три дня, а потом исполнил давнюю просьбу мамы, которая была неграмотной, написав от её имени письмо Мардохею. С ближайшей оказией послание было отправлено в Еврон. Вскоре через знакомых от Мардохея на словах был получен положительный ответ.
Тогда Иса со своими домашними стали ждать Пасхи. Во-первых, к тому сроку подростку уже будет тринадцать летвозраст самостоятельности и религиозного совершеннолетия. Во-вторых, традиционно молодой человек в эту пору должен совершить хадж в Салем. И, наконец, от Салема Еврон находился в полудне пути. А восточные законы вежливости и гостеприимства требовали личной встречи с тем, кому предстояло стать учителем Исы.
2
Пасхальная неделя наступила довольно быстро, не доставив тягостных ожиданий Исе, потому что весь сезон дождей он с мамой и Осом обустраивал новую пещеру. В ней у подростка был свой отдельный небольшой грот, равно как и у остальных членов семьи. В виде обособленных помещений также были выполнены прихожая, кухня и даже ниша для Доси.
Завершив перестроечные работы, а также сделав генеральную уборку к празднику, дружная троица с чувством удовлетворения отправилась в Салем. Радость Исы от предстоящей встречи с древним городом усиливали надежды на то, что он, пройдя обучение у Мардохея, станет проповедником.
В путь вышли с расчётом на то, чтобы в главный город Реи поспеть к вечеру шестого дня Пасхи. Видимо, такие же прикидки были и у многих других поломников, потому что дорога оказалась запружена народом, двигавшихся пешком, на повозках, запряжённых ишаками, верхом на лошадях и на верблюдах. Во время перехода семья останавливалась на ночёвку в городках Инея и Тамария. В это время по пасхальным обычаям питались только опресноками, которые запивали водой.
В дороге любознательный Иса, естественно, расспрашивал маму о Мардохее, на выучку к которому ему предстояло поступить. И вот что ему поведала Ма:
Моя двоюродная сестра Анна в своё время вышла замуж за Еноса. У них родилась дочь Идит. И надо же случиться несчастью: Енос задолжал одному мужчине большую сумму, а сам в одночасье околел. Идит же выросла настоящей красавицей. И когда ей исполнилось шестнадцать, за неё посватался Мардохей. И хоть он очень прижимистый, но за Идит согласился погасить долг и проценты по нему.
Любовь, умудрённо сказал Иса.
Да уж, улыбнулась Ма. Её Мардохей любит, а пуще тогоденежки. На учёбу он тебя согласился взять тебя не только из-за родства, но и за хорошую плату. Ещё выпивает онНу да тебя это не касается: жить ты станешь у тётки Анны. Она сейчас одна. Идит и Мардохей проживают отдельно от неё.
А дети у Идит с Мардохеем есть?
Нет.
С кем же я стану общаться? огорчился Иса. А другие родичи у нас в Евроне есть?
Были. Прежде там проживала ещё одна моя двоюродная сестраЕлисавета. Она была замужем за священником Захарией. У них родился сын Иоанн или просто Иня. Елисавета родила его где-то на полгода раньше, чем я тебя. Стало быть, Иня приходится тебе троюродным братом. Да вот напасть: вскоре после появления на свет Ини, Елисавета и Захарий умерли
Чего ж они там все мрут да околевают?! обескураженно вскрикнул мальчик. А что с Иней стало? Он-то жив?
Поначалу ходили слухи, что кто-то его взял на воспитание. И он обитал где-тоНе то в горах, не то в пустынеТочно не скажу.
Как же так! расстроился Иса, которого из всего маминого повествования больше всего задела именно эта подробность. Мой брати пропал! И больше ничего не известно?
К сожалению, больше ничего
3
В столицу прибыли по задуманному графику. Ужинали в таверне у знакомого Оса, которая находилась на Масличной горе. Пока Ос и хозяин трапезной по имени Кадиш и приветствовали друг друга и делились новостями, Иса с верхотуры осматривал легендарный город.
Напротив места, где остановились путники, была расположена Храмовая гора, окружённая по периметру каменной стеной. За стеной громоздилось величественное здание Храма, достроенное Уродом Великим, освещённое сиянием сотен факелов. От Масличной горы вход к Храму лежал через Золотые ворота. И Иса, любуясь вечерней панорамой города, живо воображал, как он совсем скоро минует парадный проход, дотронется до древних камней и поклонится главному Святилищу Древней Реи.
Тем временем Кадиш подыскал укромное местечко для гостей и стал им предлагать угощение. Пока Ос и Ма выбирали блюда, Иса играл с привязанным к столбику ягнёнком. Что примечательно, давно скучавший барашек сам шаловливо боднул подростка, когда тот проходил мимо. Иса, обожавший животных, не преминул ответить ему тем же. Так они и забавлялись, пока к ним не подошёл Кадиш, уже получивший заказ. Хозяин таверны подмигнул мальчику и спросил:
Что, нравится? при этом он указал рукой на весёлого ягнёнка.
Да! ответил ему подросток. Он такой хороший!
Щас сделаю из него жаркое для вас, и он станет ещё лучше! расхохотался Кадиш.
Ка-акжаркое, растерялся Иса, гладя резвящегося ягнёнка, на голове которого едва начали пробиваться рожки.
Так, жаркое, продолжал улыбаться «кровожадный мясник». Как Ос пожелал. Всякий добропорядочный рей должен на Пасху отведать жертвенного барашка.
Это жеЭто жедавно отживший обычай отсталых язычников! сердито возразил подросток.
Так что? Теперь и мяса не есть? подивился Кадиш.
В Пасхунет! сказал, как отрезал его юный оппонент. Пасхапраздник милосердия. И вера в Бога заключается в сострадании и в умении прощать, а не в том, чтобы тварь живую резать! Вот стану я первосвященником, то отменю дикарские повадки, пообещал оторопевшему хозяину таверны Иса, ничуть не сомневаясь, что такое пророчество сбудется.
И мальчик побежал к Осу с мамой, чтобы отговорить их от жестокого заказа. И добился-таки своего. Хоть и не сразу: старик долго ворчал про то, что он специально постился, чтобы сегодня можно было разговеться. Успокоился Ос на том, что взамен жаркого взял себе крепкого напитка.
В результате троица в пасхальный вечер вынужденно ела яйца вкрутую и опресноки, кои каждый запил четырьмя чашами виноградного сока (Осперебродившим виноградным вином). Зато довольный Иса поглядывал на игривого барашка и незаметно от Оса подмигивал ему.
4
Завершив ужин, аретские путники отправились к Храму, чтобы отстоять богослужение вместе с остальными паломниками. Однако, уже у подножия Храмовой горы обнаружилось, что там скопилась масса богомольцев. Дорога же к Золотым воротам и вовсе была сплошь забита народом. Потому гигантская живая людская река текла вверх весьма медленно.
Правда, очередность прохода касалась лишь обывателей. Зато знатные особы на колесницах проезжали без особых помех, потому что сопровождающая их конная стража разгоняла простолюдинов по сторонам. Подобное произошло раза три или четыре. И эта несправедливость до того возмутила Ису, что он дал маме и Осу обещание:
Всё, больше никого вперёд нас не пропущу. Пусть тащатся как все!
Сына, предостерегла его Ма, здесь тебе не Арет! Затопчут лошадьми
А вот и не затопчут! стоял на своём подросток. Ни за что не пущу!
Но не успел стихнуть его зарок, как позади вновь послышался конный топот и громкие выкрики: «А ну, расступись! Расступись, кому говорят! Щас ка-ак хлестану по сусалам-то, дерьмо собачье!»
Иса рассерженно обернулся на шум, готовый к самым решительным действиям, да так и замер с раскрытым ртом, словно громом поражённыйЕго изумление объяснялось просто: к ним приближалась настоящая квадрига с эскортом в виде кавалькады всадников. Но это было ещё не всё: в колеснице помимо какого-то сановного римлянина находиласьМа из Далены!
Римлянин ей что-то нашёптывал, а темнокудрая красавица томно смеялась и озорно сверкала глазищами. Ей было очень веселоИ тут её взгляд поневоле упал на Ису, который застыл на проезжей части в отличие от хлынувшей в стороны толпы. Она лишь на мгновение смутилась и отвела чёрные очи в сторону. Но тут же обманщица из Далены овладела собой: сделав отмашку рукой, словно отгоняя прочь приведение, девушка вновь принялась беспечно хохотать.
Пышная процессия пронеслась мимо, а остолбеневшего Ису не сбили только потому, что его успел оттащить в сторону Ос. Старик взял за руку сникшего подростка и предложил ему и его маме: «А не пойти ли нам через Мусорные ворота?Там народу наверняка меньше». И они двинулись кружным путём.
Но и на подходе к Мусорным воротам их ожидало аналогичное столпотворение. Благо, что здесь Ос встретил знакомого жителя Салематолстяка по имени Тимон, который пообещал провести аретскую троицу через какое-то Игольное ушко. Приунывшего было Ису отчасти позабавило то, что Тимон был косноязычным: в словах вместо звука «з» он произносил «ж».
А что такое Игольное ушко? постепенно «оживал» Иса, который после салемского явления Ма из Далены был сам не свой.
Да это такой ма-аленький лаж в храмовой ограде, про который мало кто жнает, ответил толстяк, следуя тёмным неосвещённым закоулком. Мне-то он ишо с мальчишек ижвестен. Мы пацанятами им польжовались. Прежде там ишаки и даже небольшие верблюды проходили.
Дядя Тимон, а почему у вас богатеи без очереди лезут? всё
ещё переживая по поводу происшествия у Золотых ворот, полюбопытствовал паренёк.
Хы, хмыкнул проводник, будто в Арете они не лежут. Ражница в том, что чем выше жажравшийся, тем больше он наглеет. По праву сильного. А на Пасху в Салеме жавсегда такенная толкотня иж-жа вас, паломников. Простые же салемцы не особо на богослужение рвутсяони в Храм и в другие дни сходить могут. Ну, вот, кажись, и пришли
Толстяк прервал монолог и замедлил шаги, вглядываясь в сумрак. Он медленно продрался между кустарником и стеной, за которым смутно виднелся какой-то провал. Его спутники последовали за ним.
Это Игольное ушко? нагоняя знатока местных окрестностей, шёпотом осведомился юнец.
Ага, ответил тот, шагнув в узкий проход. Давно я ждесь не бывал. Щас ждесь будет изгиб, а жа ним уже и выход будет видно.
Но на беду проводника, когда четвёрка добралась до изгиба, случился конфуз: Тимон ни в какую не мог протиснуться через теснину, несмотря на усердное пыхтение и кряхтение.
Может, ты, Тимон, чего-то путаешь? усомнился Ос. Точно, здесь ослики и верблюды раньше ходили?
Ну, ослы-то, точно, не без ехидства ответил Осу Иса, помогая толстяку протолкнуться.
Ничего я не путаю! рассердился Тимон. Видать, стенуэтаражнеслоКак-то так
Ну-ка, дайте, я попробую, попросил его подросток.
Спытай щастья, согласился толстяк, отступая назад. Давно я ждесь не бывал
Они с Тимоном с трудом разминулись, после чего Иса свободно преодолел расщелину и через узкий проём, открывшийся впереди, увидел ярко освещённую прихрамовую площадь. За ним последовали Ма и Ос, которые не без усилия, но протиснулись через узину. Сын бережно поддерживал маму, опасаясь, что она упадёт. Помогая ей, Иса негромко пророчествовал: «Вот стану япервосвященникомСделаю так, что легче верблюдубудет пролезть через Игольное ушко, чем толстопузоймамоне неправедной попасть в Божье место!»
Любопытно, что часть его прорицания осуществилась немедленно: толстопузый бедолага Тимон так и не сумел совладать со злополучной стеной, которую «разнесло». И ему пришлось повернуть назад.
5
Прихрамовая площадь была залита светом от факелов и полна народу. Люди толпились всюду, кроме атриума, на который никого не пускали. В ожидании молебна прихожане негромко переговаривались друг с другом, а потому над прилегающим пространством витал глухой гул.
Иса так стремился быстрее пробраться в главное святилище Древней Реи, что оторвался от мамы и Оса. Вскоре он пробился к самому центру и тут обнаружил, что далее атриума паству не допускают.
А-а-аА когда в Храм разрешат пройти? недоумённо и простодушно обратился он к пожилому дяденьке, стоящему в первом ряду.
Ишь, чего захотел, усмехнулся тот. Для простолюдинов первосвященник Анна молебен служит на площади. Опосля же в Храм пустят только избранных.
Ничего себе! огорчился подросток. Вот у нас, в Арете, богослужение всегда проходит прямо в молельном доме. И как раз для тех, кто поспел. А опоздавшие слушают во дворе.
В Арете, презрительно осклабился мужчина. Дерёвня! Здеся Салем, а не Арет. И тута места отводятся по знатности. И не толькоВот думаешь почему службу не начинают?
Не знаю, признался наивный аретец.
Да потому, что к Анне чего-то припёрся римский префект Руф. Наверное, предупреждает, чтобы волнений не былоВона, видишь в глубине двора, у бокового придела храма стоят колесницы и стража?
Угу.
Вот когда оттеля выйдет Руф да уедет через Потайные ворота, тогда и Анна к нам пожалует.
Надменный и не слишком грамотный житель Салема в прогнозе не ошибся. Стоило римской кавалькаде удалится под сень Потайных ворот, как грянула церковная музыка, певчие запели псалмы, славящие Бога. Двери Храма отворились, в них показался первосвященник. И пока Анна в торжественном одеянии шествовал по паперти, его сопровождало громкое праздничное песнопение.
Но едва первосвященник остановился и воздел правую руку, как помпезный церемониальный аккомпанемент оборвался, и на площадь разом опустилась полная тишина. У Исы даже мурашки по телу пробежалитак его впечатлил этот триумфальный выход Анны.
О! Великий и несравненный Боже! провозгласил начальные слова молитвы первосвященник, смиренно обращаясь к небесам. Благословен Ты, Царь Вселенной! Наш Властитель и Властитель наших отцов! Славим Тебя за чудесное спасение народа Твоего и избавление от плена египетского. Славим Имя Твоё за то, что даровал Ты нам Землю обещанную! Землю, где всегда светит Солнце, пасутся и тучнеют наши стада, щедро наливаются живительным нектаром наши злаки! Землю, где в домах наших тепло и светло!
в домах наших тепло и светло! многотысячным тихим эхом вторили Анне прихожане, когда тот умело и уместно делал краткие перерывы в речи.
О! Великий и несравненный Боже!продолжил молитву иерарх.
Анна воспроизводил обращение к Всевышнему по памяти, хотя и держал в левой руке на всякий случай молитвенник. И читал он чётко и внятно. С выражением. Захватывая слушателей в плен своего обаяния. И всё было хорошо, пока он не перешёл к финальной части молитвы.
«И будем и наши дети, и дети наших детей, и дети народа Твоего дома Древней Реи чтить Имя Твоё! славил он Всевышнего. А равно беречь дела Твои»
И в этом месте первый пастырь Древней Реи запнулся: должно быть, в его сознании внезапно всплыли наставления, которые ему дал перед службой римский префект Руф. Оттого над святым местом Салема нависло нехорошее безмолвие. И вся паства затаила дыхание, обмерла и разверзла рты
Обмерли все, кроме Исы, который не растерялся и звонким юношеским тенором, разнёсшимся по всей площади, произнёс завершающие слова канонического текста: «И следуя заветам Твоим, дети Твои и народ Твой навсегда охранят от врагов Землю обещанную и свободу, дарованные Тобой! Амен!»
И тут уж первосвященник, хотел он того или нет, принуждён был повторить то, что сказал безусый юнец. Ибо то было Слово Божье!
И Анна завершил обет, даваемый Вседержителю, тем словесным оборотом, который и надлежало донести до верующих. И в конце концов сказал: «Амен!». И прихожане тоже облегчённо выдохнули: «Амен!»
Выдержав паузу, иерарх продолжил проповедь уже в неформальной манере. Он спрашивал у реев, как они провели пасхальную трапезу; что принесли в жертву Богу; ставили ли четыре чаши с вином, разбавленные водой, кои символизировали четыре обета, данные Всевышнему; какие пели при этом псалмы. Люди ему охотно отвечали, а сам первосвященник давал разъяснения, что значит то или иное действо или песнопение.
Затем Анна ещё раз поздравил собравшихся с праздником чудесного спасения и весны. И случайно или нет, но пропустил слово «свобода». Вновь заиграла музыка, певчие запели пасхальные псалмы, а паства стала разбредаться по домам. Причём часть реев делала это столь поспешно, что кое-где возникла давка. Зато для именитых людей охрана образовала специальный проход в толпе, через который знать двигалась к храму.
Иса же задержался возле парапета в числе немногих, кто пожелал пообщаться с первым пастырем. Люди тянули к Анне руки, прикасались к нему, а тот улыбался, кивал им налево и направо, а затем нечаянно спросил о том, есть ли к нему вопросы. И тотчас пожалел об этом, потому что безусый юнец, подловивший его на промахе в заключительной части молитвы, дерзко заявил, что у него имеется не один, а три больших вопроса.