И с этих пор Иса забыл о Ма-Волнистые волосы. Его сердцебиение учащалось лишь в тех случаях, когда он думал о Зайке или о маме.
4
На первых порах Зайка ожидаемо была молчаливой и малообщительной. Зато приятным сюрпризом явилось то, что она умела вкусно и быстро готовитьв дороге это было просто бесценным качеством. Она также мыла посуду и стирала одежду. Словом, выполняла типично женские обязанности, делая это к месту и по личному почину. Становилось понятным, что у мамы это была прилежная дочка, для которой путевая жизньне в новинку.
Поскольку у девушки своего сменного облачения не было, то первоначально с ней кое-чем поделился Иса. Да и позже, когда для неё на рынке подыскивали одеяние, Бато намеренно приобрёл предметы мужского гардероба. Сделано это было по подсказке самой Зайки, которая страшилась чужого непрошеного внимания. Ей хотелось стать незаметной. Слиться с природой Фракии. Потому в итоге получилось, что вместе с двумя мужчинами по просёлкам и пролескам шествовал не просто хорошенький, а препривлекательный мальчишечка.
При этом выяснилось, что в горах «мальчишечка» свой человек. Когда Бато решил миновать Филипполис (там стоял гарнизон римлян) горной дорогой, то на опасном перевале Зайка чувствовала себя увереннее всех. По острым камням она двигалась столь грациозно, что даже бесстрашная козочка Дося, будь она жива, позавидовала бы ей. К слову сказать, и Бато отметил это, назвав девушку горной козочкой.
Именно на том обходе у Исы возникла идея запечатлеть Зайку в форме статуэтки. И в течение недели на досуге романтик, в который раз с благодарностью поминая Оса, скрытно вырезал скульптурку из каштана. Он воплотил образ девушки в виде козочки, которая застыла на вершине скалы, но при этом у неё было прелестное личико девочки-мальчика с ма-а-аленькими рожками.
Задумка осуществилась на вечернем привале у костра. Они вкусно покушали. Бато выпил забродившего вина. Девушка сидела рядом с молодым мужчиной. И потому всем было хорошо. По крайней мере Иса был почти счастлив. И чтобы достичь полноты чувств, он и вручил Зайке своё творение.
Бато, со стороны оценив сувенир, искренне восхитился образностью реализации замысла. И долго смеялся. Зайка дар приняла благосклонно. Поблагодарила. И мужчины впервые увидели до чего же у неё славная улыбка. Иса вообще не в силах был отвести взгляд от юной красавицы. А та, ощущая это, нежно зарделась и потупила свои дивные очи. Великан, посмотрев на них, одобрительно крякнул:
Кха, хорошо-то как у нас!
Хорошо! подтвердил Иса, с натугой переключаясь на Бато.
Хорошо, Зайка? спросил у неё Бато.
Да, стеснительно ответила та, поглаживая козочку.
Теперь на неё снова смотрели оба мужчины. И тогда Иса, чтобы сгладить неловкость и отвлечь от неё внимание, сказал:
Вот бы во всём мире стало так же!
Х-хо, хохотнул лекарь. Так не будет никогда.
Нет, ну вообрази сам, дядя Бато, как это было бы замечательно: отношения из семьи распространить на род, на племя, на весь народ, на всю страну
Семья семье рознь, возразил великан. Вон, у Батона Паннонского сыновья и дочери такие были, что за мамону неправедную готовы были самому батяне глотку перегрызть.
Я имел в виду честные трудовые семьи, поправился молодой мужчина.
Я с Исой полностью согласна, впервые по собственной инициативе вступила в разговор Зайка, по-прежнему не поднимая глаз.
И тут уж даже Бато перестал спорить.
5
Бурные события последних недель так круто повлияли на Ису, что его планы внезапно поменялись. Вернее, намерения у него вызревали постпенно и подспудно, но решение созрело неожиданно.
Ведь после неудачи в Халкидоне он планировал в поисках отца самостоятельно идти в Халкиду, что находится на греческом острове Эвбея. Для этого следовало свернуть на юг вскоре после Филипполиса. Нопоявление милой девушки спутало все карты: чтобы идти в Грецию, надлежало расстаться с Зайкой.
Потому однажды, когда их хлопотунья осталась готовить обед, а лекари отправились в обход по очередному селению, Иса осторожно поднял животрепещущую тему.
Дядя Бато, заговорил он, как ты посмотришь на то, что я с тобойну, и с Зайкойпойду сначала до Иллирии? До твоего родного места?
А что так? хитро прищурился тот.
Так оттуда недалеко до Халкисы, что на побережье Ио. Вдруг мой отец там.
А коли не там?
Тогда оттудав Халкиду.
А дальше?
ДальшеВернусь за Зайкой.
Зачем? ещё хитрее прищурился великан.
Как зачем? густо покраснел молодой мужчина. Позабочусь о ней, пока она на ноги не встала.
Каким образом?
Как какимРаботать буду. Тебе помогать, если не прогонишь. Или плотничать пойдуИли ещё что
Га-га-га! Ох, молодёжь-молодежь! останавившись и запрокинув голову, загоготал Бато. Ладно, так и бытьНо уговор: слушайся меня и не высовывайся, куда не след. Договорились?
Ага!
6
Меж тем, текучая вечность меняет всех. И если в первые дни Зайка отстранённо шагала бок о бок с мужчинами, даже не интересуясь, куда они идут, то затем, мало-помалу, она стала прислушиваться к их разговорам. Иса судил о её медленно просыпающемся интересе к жизни по косвенным признакам: взгляду искоса, шевелению губ, непроизвольному уместному жесту рукой в качестве реакции на обмен мнениями между мужчинами.
Это случилось в августовский солнечный полдень, когда их маленькая команда брела очередным просёлком. И Бато с Исой опять завели дискуссию о том, что способно сломить диктатуру Рима.
Всех, а не только римлян, победит тяга людей к добру, данная им Богом, стоял на своём юноша.
Иса! горячился великан. Тупых юбочников можно одолеть только силой или хитростью. И вот тебе случай. Однажды к римскому императору привели одного, настроенного против власти. Правитель и говорит: «Наслышан я, что ты недоволен нами. Изволь сказать мне правду. И коль увижу я, что ты прав, то отпущу тебя целым и невредимым. Ежели ж соврёшь, не сносить тебе головы!» Тяжко вздохнул хитрец и сказал: «К Риму я отношусь так же, как мы относимся к своим жёнам». Насторожился император и потребовал: «Поясни». И растолковал проныра: «Немножко люблю и немножко боюсь, немножко хвалю и немножко ругаю, но хочу всё же другую». Рассмеялся император и отпустил умного плутишку.
Нельзя вставать с недостойными на одну доску, возразил Иса. Да и пример неудачный. Зайка даже покраснела.
Да, я покраснела, внезапно вступила в разговор девушка. Мой папа про мою маму так никогда бы не сказал!
Это ж всего-навсего притча, неожиданно застыдился Бато.
Всё равно, настаивала на своём Зайка. Про святое не шутят. Что до вашего спораЯ думаю, что сегодня прав дядя Бато, но завтра прав будет ИсаОднажды к людям явился Бог Ясного Неба. Люди повинились ему и стали жаловаться, что в мире много лжи, насилия, войн. «Вам не нравится всё это?» спросил их Бог. «Конечно!» воскликнули люди. И Бог ответил: «Тогда не делайте этого!»
И спорщики замолчали. А Зайка впервые прямо взглянула на Ису.
7
За разговорами неразлучная троица и не заметила, как пришла в одно из фракийских селений. Там они оказали краткосрочную медицинскую помощь нуждающимся. И затем, по обыкновению, вознамерились двинуться дальше, но вынуждены были задержаться на пару дней по просьбе пожилой женщины по имени Дула.
А что такое? осведомился Бато у просительницы, когда она его остановила.
Та у меня дочка Илла на сносях, вот-вот должна разродиться, а ребёночек-то в утробе нетак лежит, посетовала Дула.
С чего ты взяла?
Так её бабка-повитуха смотрела три дня тому как.
Так сама бабка пусть и примет роды?
Дак днесь она, как помре. А боле некому. Да и бабка-то баила, что роды будут чижёлые, не совладать ейстара она ужо. А у дочки и первые роды были таки же. Уж ты будь любезен, глянь, поклонилась ему в пояс Дула. Шибко боязно нам.
К-хе, крякнул целитель, собравшийся, уж было, в дорогу. Ну, веди нас.
Придя в избу и обследовав беременную, Бато убедился, что покойная повитуха была права: предлежание плода было нетипичныммалютка располагалась поперёк полости матки. «Помогать придётся», коротко бросил он Исе, которого привлёк к осмотру. «У-гу», через силу выдавил молодой мужчина, которого не просто смущала необычная мизансценаон был шокирован приватностью ситуации.
Назавтра, с утра пораньше, роды началисьотошли околоплодные воды. Великан-акушер принялся хлопотать над женщиной, а помощник подавал ему нужные инструменты и материалы. И если вчера Иса был несколько ошеломлён интимностью обстановки, то сейчас быт людской открылся для него ещё одной, внешне неприглядной стороной, которая отталкивала своей физиологичностью и животным натурализмом: Бато подмыл пах у роженицы, подбрил его, а затем принялся развигать плоть как инструментом, так и пальцами, заглядывая внутрь.
Происходящее вызвало у Исы ощущение тошноты. А вот для лекаря это была обыденность. Он, между прочим, попутно напевал знакомую песенку про женщину, которая дала ему затрещину, а также деловито уведомлял ученика о том, что раскрытие шейки матки составляет около двух его пальцев. «Значит, это четыре моих», ощущая непривычную вялость, автоматически произвёл вычисления помощник.
От плотской части процедуры Бато перешёл к технической. Вместе с Иллой он выбрал наиболее удобную для неё позупочти на корточках. С учётом этого лекарь оборудовал место для сидения повыше: чтобы удобнее было принимать новорождённого. И в тот момент, когда он разместил женщину, та, обеспокоенная неправильным положением крохи в утробе, встревоженно не то спросила, не то констатировала:
Больно будет?!
Мненет, усмехнулся акушер. А ты соберись, оскаль зубы. У тебя же вторые роды. Сама всё знаешь. Давай-давай
И хоть Иса был предупреждён, что психическое состояние рожениц требует несколько брутально-бесцеремонного обхождения, тем не менее, на его взгляд, слова великана прозвучали чрезмерно грубо. Однако и «сюсюкать» было недопустимо, так как неуместное сочувствие лишь демобилизовывало рожениц. Потому единственное на что он сподобился, так это нейтральным тоном сказать Илле:
Настраивайтесь.
Вот-вотА мы покамест передохнём, известил Иллу и её мать Бато таким тоном, словно только что они с Исой перепилили
десятое по счёту толстенное бревно.
И он потянул ассистента на выход.
Во дворе их поджидала Зайка, которая играла с трёхлетним
первенцем Иллы. Неподалёку от них на чурке сидел муж роженицы. Девушка, увидев Бато и Ису, схватила кувшин и стала поливать из него им на руки. Умывшись, мужчины чинно присели на чурбаны, с наслаждением втянули в лёгкие свежий воздух и задумались. Зайка устроилась неподалёку от них.
А мы не слишком долго сидим? первым заволновался Иса. Как она там?
Да не-е-е, отмахнулся Бато. Всё просчитано. Вот ты думаешь, парень, почему у этой Иллы уже вторые роды затяжные и плод поперёк лежит?
Не знаю.
Да потому, что есть такие прозаики, как мы с тобой.
Это кто ещё такие?
Прозаики-то? Да те, кто ведает родовспоможением. Ибо Прозаримская богиня, коя отвечает за обычное рождение, то есть, когда ребёнок вылезает башкой вперёд. Хотя ясно, сокрушённо покрутил головой малопоэтичный прозаик, что в случае с Иллой нам понадобится другая богиня.
Это я усвоил. Но при чём тут прозаики?
Да при том. Раньше ведь бабы были здоровые. И рожали соответственно: воды отошлисигнал всему организму. Тотчас схватки начинаются. И идут они по нарастающей. Сначалараскрывающие, потомизгоняющие. А там и младенец вылез. И всё это моментом. Но если, вдруг, у роженицы сбой один за другим, задержки множатся, плод лежит поперёк и тому подобное, то такая баба прежде умирала. Таким образом и происходил отсев негодного материала. А потом появилось родовспоможение. Стали спасать всех подряд. Результатвсё больше нетипичных случаев. Помяни моё слово: ежели такая практика укоренится, то лет через сто бабы и вовсе станут рожать целый день, а ляльки в мамках будут лежать и поперёк, и книзу попкой, и как попало. Уловил?
В целом, да.
Ну что, вперёд? вставая, хлопнул себя лекарь по ляжкам.
Вперёд, следуя за ним, вскочил Иса, выдохнув из себя воздух.
Погоди, остановил его учитель. Чего ты такой бледный? Плохо, что ли?
Да не-е-е, отмахнулся молодой мужчина. Так просто.
Ты смотри, предупредил его Бато. Сейчас начётся самое главное. И неприятное: крики, слёзы, вонь и прочееНекоторые тяжело переносят. Писаются, а кое-кто даже и какает
Ну, обкакаюсь так обкакаюсь! с силой сжимая кулаки и челюсти, заявил Иса, набираясь решимости.
И при этом он так и не понял, почему его наставник захохотал.
Роды проходили тяжело и долго. Акушер постоянно подправлял плод. Однако, самое сложное заключалось в том, что систематически приходилось стимулировать роженицу, которая вела себя пассивно. В критический момент, когда показалась головка младенца, а матери требовалось тужиться особенно активно, Бато даже заорал: «Да ты хоть посмотри, чего ты тут нарожала-то! Ужас чё напарила!» И он принялся так материться и махать руками, что можно было подумать, будто на белый свет появляется ужасный монстр.
Подействовало: до того отстранённая Илла взрогнула, напряглась и стала заглядывать себе между ног. В результате головка ребёнка почти прорезалась. Но тут Илла потеряла сознание. И Бато пришлось вылить на неё ведро воды, а также бить по щекам, вопя дурным голосом, что она хочет уморить дитя.
В этой фазе родов нашлась работа и для Исы, который поддерживал головку новорождённой, помогал освобождать её шею от перепутавшейся пуповины, а чуть позже положить девочку на приготовленную тёплую простыню. Несмотря на все перипетии, тельце девочки было лишь чуть синюшным, поскольку пуповина была хорошо наполнена и пульсировала. И только когда Бато перерезал пупочный канатик, ребёнок начал быстро сизеть, раскрыл рот, начал тянуть в себя воздух и закричал.
По завершении родов, Бато отпустил ассистента, с честью справившегося со своими обязанностями, а сам задержался в избе. Иса вышел на улицу совершенно измотанный. Прежде всего, психологически. И некоторое время стоял неподвижно у порога, набираясь сил и давая глазам привыкнуть к солнечному свету.
Зайка подбежала к нему, взяла за локоть и отвела в сторонку. Там при содействии помощницы парень умылся, после чего присел на лежащие рядом брёвна.
Как малыш? впервые напрямую к нему обратилась девушка.
Малышка, поправил её Иса. Всё хорошо.
Как ты? впервые осведомилась о его самочувствии Зайка.
Не обкакался, усмехнулся тот, не без иронии и уже осознанно применяя данное выражение.
Собеседница понимающе обозначила уголками губ улыбку, а затем взяла чистый льняной бинт, смочила его, отжала и принялась стирать вновь выступившие капельки пота со лба Исы. От девушки пахло свежестью и земляникой. И молодой мужчина, не сдержавшись, поцеловал её руку.
Зайка вздрогнула. Убрала руку. И, выбрав место, опустилась на брёвна. Но села возле Исы.
8
Мужчины промышляли рыбу в горной речушке, а Зайка на пригорке готовила обед. Иса ловил рыбу на удочку. Но хариуса было так много, что Бато приноровился колоть его самодельным гарпуном. Иногда они делали перерывы, в которых обсуждали дела предстоящие. В одну из таких пауз Иса и завёл разговор о том, что его волновало.
Дядя Бато, кгм-кгм, стеснительно покашляв, окликнул он наставника.
Да, Иса.
Ты говорил, что мы одной ногой уже в Иллирии.
Да-а. Во-он за той лощинойуже моя Родина.
Но ты никогда не говорил, куда именно тебе нужно в Иллирии.
А почему ты этим интересуешься? насторожился великан.
Ну как, мы же условились, что пока я отлучусь в Грецию, Зайка будет при тебе. И я хотел бы знать, когда наступит этот
момент.
А-а-аВот оно что, протянул Бато. Видишь ли, Иса, сейчас осень. А на месте мне нужно быть весной. Точнее я и сам пока не знаю. Это зависит не от меня. Ясность наступит уже в Иллирии. Кстати, там я иногда буду, скажем так, пропадать ненадолго. Так пусть тебя это не беспокоит. Я буду у своих друзей
Позади них послышался шелест травыто к ним спустилась Зайка. В руках она держала кое-что из нехитрой кухонной утвари путешественников. С течением дней она в новой компании более или менее освоилась и стала держаться менее скованно.
О чём это вы секретничаете? шутливо спросила хозяюшка.
Да так, о сугубо мужскомО рыбалке, в тон ей ответил Иса. Ты не скучала?