Батул быстро утерла глаза и кивнула:
- Уже не плачу.
Я продолжила:
- И он даровал мне желанную свободу. Меня отвезли к океану, где оставили на попечение добрых людей. Все думали, что мои дни сочтены... Но как оказалось, судьба решила иначе. Я получила свободу, о которой давно мечтала, и это начало возвращать меня к жизни. Я снова захотела жить, понимаешь, Батул? Захотела бороться с болезнью, - я вздохнула, подходя к самому главному. Почему-то я не сомневалась, что появление в моей истории Аббаса взволнует Батул больше всего поэтому я решила чуть повременить: - Мне помог европейский доктор, Рональд. Он выявил мою болезнь и точно знал, как её лечить. Неделя жутких процедур, которых я и врагу не пожелаю, и я снова была полностью здорова. И сейчас ты можешь убедиться в этом лично, потому что я перед тобой, живая и невредимая. Только, пожалуйста, не щипай меня больше - усмехнулась я.
Батул улыбнулась и сжала мою руку:
- Хорошо, что я не знала всей правды, я бы сошла сума от беспокойства за тебя.
- Похоже, это было ясно всем в гареме, поэтому тебе ничего и не рассказывали.
Во взгляде Батул появилось любопытство:
- А этот европейский доктор, который помог тебе, он красивый? Это в него ты влюблена?
Я не смогла сдержать смеха, представляя старичка Рональда в роли героя любовника:
- Нет, Батул. Ему, наверное, лет семьдесят, не меньше. Я конечно, благодарна Рональду за помощь, но не до такой степени.
- Тогда кого ты имела в виду, когда говорила о любви?не унималась Батул.
Я вздохнула, как не тяни время, правду все равно придется открыть:
- Я говорила о Аббасе. Это он нашел врача, который помог мне.
Как я и предполагала, эта новость произвела должный эффект. Батул даже села в постели, чтобы во все глаза уставиться на меня:
- Аббас?
- Да. Он увез меня в свой дом, где Рональд и лечил меня своими варварскими методами.
- Ты все это время была в доме Аббаса?
- Нет. Только последний месяц.
- Месяц, - повторила Батул, а её голова усердно крутила мысли: - Ты месяц провела в доме Аббаса, и полюбила его?
- Думаю, я полюбила его гораздо раньше. Но, осознание этого пришло только тогда, когда он уехал. Я очень по нему тоскую.
Батул нахмурилась:
- Джуман, давай все по порядку, я совсем запуталась.
Я усмехнулась и взяла её за руки:
- Месяц назад Аббас приехал за мной на побережье и забрал в свой дом. Там больше недели меня лечил врач Рональд, пока не решил, что я окончательно здорова. После этого я провела три замечательных дня и неповторимых ночи в объятиях Аббаса. А потом он уехал, и должен был вернуться через две недели. Я уже ждала его возвращения, но сегодня утром приехал Гафур, и сказал, что я нужна тебе. Гафур рассказал, что из столицы пришли новости о том, что поход Аббаса затягивается, и он вернется ко мне не раньше, чем через месяц. Я согласилась ехать к тебе, но взяла с Гафура обещание, что он пошлет к Аббасу гонца, и тот сообщит, что я жду Аббаса здесь. И вот я здесь.
Батул нахмурилась еще больше:
- То есть ты хочешь сказать, что останешься здесь, пока за тобой не приедет Аббас?
- Да, - я сильнее сжала руки подруги: - Но не волнуйся, если я буду нужна тебе и после, я буду с тобой столько, сколько понадобится. Я ни за что не пропущу рождение твоего сына. Уж очень сильно хочу с ним познакомиться.
Батул улыбнулась:
- Спасибо, Джуман. Я знала, что ты не оставишь меня в трудный час, - улыбнулась подруга, а потом её лицо снова стало тревожным: - Но, Джуман, объясни мне, как ты, фаворитка Гафура, можешь жить с другим мужчиной?
- Я больше не его фаворитка. Гафур даровал мне свободу, помнишь?
- Да, потому что думал, что ты умираешь. Но ты ведь не умерла.
- Не умерла, - усмехнулась я, потому что это прозвучало от Батул как обвинение.Но Гафур сегодня сказал мне, что я останусь свободной. Что он не нарушит данного им слова.
- Значит, ты хочешь сказать, что теперь ты свободная женщина и можешь жить с кем хочешь?
- Да. Поэтому я дождусь твоих родов, поцелую малыша, - я погладила выступающий живот Батул: - и уеду обратно в дом Аббаса.
Батул задержала мою руку на своем животе, и тихо прошептала:
- Джуман, ты уверена, что правильно поняла Гафура?
Мое сердце тревожно заныло, но я попыталась не заострять на этом внимание:
- Конечно. Гафур сам сказал утром, что я могу не бояться, он даровал мне свободу, значит так и останется. К тому же он дал слово, что отправит к Аббасу гонца. Я могу обвинять Гафура в чем угодно, но только не в том, что он не держит свое слово. Если он обещал, значит сделает.
Батул медленно кивнула, но я видела, что у неё все равно остались сомнения. Я больше не хотела говорить об этом, чтобы её опасения не передались и мне:
- Давай ложиться спать, Батул. А то так и проговорим до утра. А тебе нужно отдыхать.
- Ты права, - мы легли и укрылись одеялом. - Как бы ни было, Джуман, я очень рада, что ты приехала. Теперь я уверена со мной и малышом все будет хорошо. Ты убережешь нас от беды.
Я погладила её по голове:
- Спи, Батул, и ни о чем не беспокойся.
- Спокойной ночи, Джуман.
Женщина устроилась удобнее и затихла. Я тоже закрыла глаза, но уснуть сразу не получилось. Я то и дело возвращалась к фразе Батул: «Джуман, ты уверена, что правильно поняла Гафура?»
Не совершила ли я роковой ошибки, доверившись не тому мужчине?
Глава 17.
Я быстро влилась в гаремную жизнь, но теперь она не казалась мне настолько гнетущей. Я больше не была рабыней, и это придавало внутренних сил и спокойствия. Оказалось, о моей свободе никто не знал, кроме Карима, который стал проявлять большую вежливость и почтение, его тон перестал отдавать приказной холодностью. Другие наложницы все так же сторонились меня, проявляя вынужденное почтение, как к фаворитке Гафурая не стала открывать им правды. Если Карим не стал этого делать, значит на то были какие-то причины, и я не хотела в них вникать. Ламис я так же не открыла перемен моего статуса, поэтому приходилось, как и прежде, терпеть от неё чрезмерную заботу и выслушивать строгие нравоучения. Правда я прозрачно намекнула, что еще не до конца оправилась от болезни, и поэтому у меня может разболеться голова от сплетен, интриг и других «важных» сведений, которые мне полагалось знать, как фаворитке господина. Ламис сразу оградила меня от ненужной информации, но её забота утроилась. Но лучше терпеть заботу, чем выслушивать всякий бред.
Все мое время теперь был посвящено Батул, и я была рада этому. Предродовые заботы поглотили меня с головой и не оставили места для тревожных мыслей. И даже ночью я не находила для них времениБатул настояла, чтобы я жила в её комнате, чтобы мы всегда были рядом. Мы постоянно говорили о чем-то, я читала для неё или рассказывала о своем детстве. Она мечтала о великом будущем своего сына и смеялась с моих шуток. Мы много гуляли по саду, я вычитала в книгах Рональда, что это полезно для беременной женщины; пережидали дневную жару в тени дома; по два раза в день, а то и чаще купались в бассейне и ели легкую пищу. Мы стали реже бывать в общих залах гарема особенно вечерами, потому что Батул призналась, что ей там тревожноподруга боялась, что другие наложницы могут её сглазить. Я полностью подержала её в этом решении, мне и самой не хотелось там находиться. Я так же настояла, чтобы Батул, когда мы были одни, носила простые свободные платья, которые не натирали кожу, максимально отказалась от тяжелых украшений, и заплетала волосы в свободные прически. Я подала ей в этом личный пример, и она ему последовала.
- Я похожа на обычную служанку, - улыбнулась Батул, рассматривая себя в большом зеркале.Если кто-то увидит меня такой, решит, что я потеряла благосклонность нашего господина. Но надо признать, физически мне стало гораздо легче.
Я ей улыбнулась:
- Даже будь на тебе холщовая рубаха, ты бы все равно осталась очень красивой и привлекательной.
Она только рассмеялась. К ней вернулось хорошее настроениевсе в гареме отметили это, и многие связали с моим возвращением. Я была рада, что помогла Батул вернуть внутреннее равновесие. Мое же равновесие не было столь же гармоничным. Это было связано с тем, что я не видела Гафура с той ночи, когда мужчина привез меня к Батул, Карим сказал, что господин уехал. Мне хотелось спросить куда, и когда он вернется, но я не осмелилась. Я так же не решилась спросить у Карима о главном: знает ли он, послал ли Гафур гонца к Аббасу. Карим заведовал делами гарема, а, значит, об остальных делах господина мог ничего и не знать. Но если честно, я просто боялась услышать его «нет», и поэтому не спрашивала. Так прошла неделя, а за ней следующая, и как бы я не была занята, тревога все-таки просочилась в мои мысли. Она стала медленно меня разъедать, точно морская вода разъедает дно деревянной лодки.
Мы ужинали с Батул в её комнате у окна, в котором можно было любоваться закатом, что мы и делали. Незаметные слуги меняли вкусные блюда, но у меня не было аппетита их есть. Батул это заметила:
- Джуман, ты почти ничего не ешь. Тебе нездоровится?
Я улыбнулась:
- Все в порядке. Просто не хочется, сегодня слишком жарко.
- Тебе надо есть, Джуман, не хочу, чтобы ты снова заболела, - строго сказала Батул.
- Не волнуйся, я и сама не хочу заболеть.
Женщина кивнула, но внимательного взгляда от меня не отвела:
- Ты в последнее время задумчивая. Что тревожит тебя? Поделись со мной и тебе станет легче.
Я улыбнулась:
- Как будто тебе своих забот мало.
- Все свои заботы я делю с тобой. И ты поделись со мной своими, - я грустно улыбнулась и снова посмотрела на закат. Батул прошептала: - Ты скучаешь о нем? - я лишь кивнула, и тут же почувствовала на своей руке её ладонь: - А я скучаю о Гафуре. Надеюсь, что он скоро вернется.
- И я надеюсь.
Я так же ждала возвращения Гафура, как и Батулхотела узнать у него вести о Аббасе. Но лучше бы Аббас приехал сам, и я смогла бы его обнять и сказать, как сильно люблю.
Дверь в комнату открылась, и мы обернулись на звук шагов, слуги ступали бесшумно, значит, это был кто-то другой.
- Господин, - прошептала Батул и улыбнулась. Я помогла ей встать, и она тут же оказалась в объятиях Гафура: - Я так сильно скучала по тебе.
- Я тоже скучал, моя звезда. Как чувствует себя мой сын?
- Он чувствует себя хорошо, - Батул обернулась ко мне, тем самым прерывая мой незаметный уход. Я не хотела мешать им.Все благодаря Джуман, с ней мне очень спокойно. Спасибо, что привез её ко мне.
Гафур посмотрел на меня. Я вежливо поклонилась:
- Здравствуй, господин.
- Здравствуй, Джуман. Я благодарен тебе за заботу о моей Батул.
- Мне это в радость.
Гафур внимательнее всмотрелся в меня, как будто хотел что-то прочитать на моем лице, а потом снова перевел взгляд на Батул и улыбнулся:
- Ты выглядишь гораздо лучше, моя звезда. Карим успел поведать мне, что теперь в гареме часто слышен твой смех.
- Джуман запретила мне грустить.
Снова-здорово! Может уже хватит говорить обо мне?
- А сама Джуман грустит?вдруг спросил Гафур и снова пристально посмотрел на меня.
Я смутилась под его взглядом, и за меня ответила Батул:
- Если и грустит, то очень хорошо это скрывает.
Гафур только кивнул, но во взгляде мужчины я с легкостью прочитала его мысли: «От меня она ничего не сможет скрыть». Самое время уходить и оставить Батул наедине с её возлюбленным господином.
- Господин, Батул, я оставлю вас.
- Но ты не доела ужин,сказал подруга с бесхитростной улыбкой, в которой я сразу усмотрела коварство.
- Я не голодна сегодня.
- Я прервал ваш ужин?спросил Гафур.
- Ты присоединишься к нам господин?спросила у него Батул.
- Конечно.
Мне пришлось остаться и снова сесть. Батул щебетала о том, как жила в гареме все то время, которое господин был в отъезде. Гафур слушал её с легкой улыбкой, наслаждаясь ужином. Я не наслаждалась ни ужином, ни речами подруги, потому что через каждое слово она вставляла мое имя. Несведущий человек, если бы он услышал монолог Батул, решил бы что Джуман это некое священное божество, без которого жизнь в гареме бы остановилась и людей поглотили уныние и хаос. «Джуман говорит, прогулки полезны... Джуман решила, что нужно есть фрукты... Джуман водила меня смотреть жеребят... Джуман проверяет, не холодная ли вода в бассейне... Джуман рассказывает смешные истории... Джуман запретила мне сидеть на обеденном солнце... Джуман охраняет мой сон... Джуман то... Джуман се... Джуман... Джуман... Джуман»
Я не выдержала:
- Батул, думаю, с господина достаточно историй о Джуман.
- Почему же, - усмехнулся мужчина, - мне очень даже интересно, - он посмотрел на Батул: - Значит, Джуман отчитала служанок, за то, что они натирали тебя ароматным маслом?
- Да. И видел бы ты, какой грозной она была в тот момент, - усмехнулась Батул, а потом посмотрела на меня: - И я благодарна ей. Без постороннего запаха на коже, мне стал гораздо легче дышать ночью.
- Наша скромная тихая Джуман была грозной?спросил Гафур и сделал глоток терпкого сока.
- Да, - ответила Батул.В тот момент и я испугалась её гнева. Немного.
- Хотел бы я на это посмотреть, - усмехнулся Гафур, глядя на меня.
И у тебя будет такая возможность, если ты не перестанешь подыгрывать Батул! Разговор продолжился, но слава небу, тема сменилась и о «незаменимой Джуман» больше не говорили. Гафур пробыл с нами еще полчаса, а потом пожелал спокойной ночи и ушел. Я не стала отчитывать Батул за её болтливость, не хотела портить ей приподнятого настроения. Мы совершили все необходимые пред ночные процедуры и легли спать.
Я откинула одеяло, примеряясь с тем, что не усну сегодня, и тихо встала с кровати. Я накинула поверх ночного платья расшитый халат и вышла из комнаты. Служанка, которая охраняла дверь в покои Батул, даже не проснулась. Бродить по ночному дворцу была не лучшая идея, но мне не сиделось на месте. Я бесцельно ходила по коридорам, пока не поняла, что ноги сами привели меня к определенной двери. Это была очень, очень плохая дверь, мне ни в коем случае не нужно было приходить сюда, особенно ночью. Да, я безумно хотела видеть Гафура, застать его одного и, наконец, спросить о том, что тревожило меня всё это время. Но нужно дождаться утра, а не врываться к нему среди ночи с вопросом «Ты отправил гонца к Аббасу?»
Но судьба решила иначе. Как только я уже собралась развернуться и уйти, дверь спальни Гафура открылась, и мне ничего не осталось, как прижаться к стене, в надежде, что меня не увидят. Из спальни господина вышел Карим.
- Карим, - позвал его Гафур, и мужчина обернулся.
- Да, господин?
- Если кто-то скажет ей об этом раньше, чем я велю, пощады, как в прошлый раз не ждите.
Карим быстро поклонился:
- Я понял господин. Но она ведь может и сама понять об этом. Женщины такое чувствую. И Батул уже обо все догадалась, она высказала мне свое предположение.
- С Батул я сам поговорю. А твое дело следить за Ламис и её болтливым языком, иначе я его укорочу.
- Я все понял, господин, - Карим снова поклонился, но не уходил, как будто хотел еще что-то сказать.
- Что еще?спросил Гафур.
- Простите меня, господин, за мою дерзость. Но не могли бы вы сказать, что намерены делать? Просто если от нежеланного дитя надо будет избавиться, это лучше сделать как можно раньше.
Я в ужасе распахнула глаза. Я не совсем понимала, о чем говорят мужчины, но слово «нежеланное дитя» и «избавиться», вселили в мою душу жуткий страх. Они не могут хотеть избавиться от ребенка Батулэто не имеет никакого смысла!
- За одни эти слова, я должен лично отрезать тебе язык, - жестко осадил Карима Гафур, и я немного успокоилась.Если что-то случится с ней или её ребенком вы все лишитесь голов. Это ясно?
- Да, господин. Простите мне мою дерзость, господин. Я все понял, господин, - не разгибая спины, причитал Карим.
- Тогда иди, и передай мои слова, кому надо. И моли небо, чтобы на этот раз Джуман ни о чем не узнала раньше положенного времени.
- Да, господин. Конечно, господин...
Дальше я не слушала. Моя голова пошла кругом. Я неосознанно приложила руки к животу, а мысли складывали слова в предложения и наполняли их смыслом: «женщины такое чувствуют», «Батул уже обо все догадалась», «нежеланное дитя», «с ней или её ребенком», «Джуман не узнала». Этого не могло быть, но мужчины говорили именно об этом. Я сразу им поверилаКарим не стал бы сообщать Гафуру непроверенную информацию, а у главного евнуха гарема было явно больше опыта в этом вопросе, чем у меня. Безумная улыбка растянула губывот же судьба-насмешница: Гафур приказал перестать давать мне траву, потому что хотел, чтобы я забеременела от него, а я возьми да, забеременей от другого мужчины.
В моем сердце расцветала радостья ношу в себе ребенка Аббаса, плод нашей любви и нежности...
А потом в сердце забралась тоскаАббас, пожалуйста, возвращайся скорее, ты сейчас должен быть рядом...
А затем пришел и страхчто будет со мной и моим ребенком в гареме Гафура?
Я настолько увлеклась своими мыслями, что не заметила, как мое тайное укрытие было обнаружено. Карим взирал на меня в недоумении, а через несколько секунд меня пронзил тяжелый взгляд Гафура. Мужчина ухватил меня за локоть и поволок в свою спальню, я даже и не подумала сопротивляться, настолько была ошарашена новостью, которую только что узнала.
- Господин... я не знаю, как она здесь оказалась... господин... - лепетал Карим за нашими спинами.
- Если ты не знаешь, что творится в гареме, вверенном тебе, значит, мне стоит подумать о твоей замене, - резко оборвал его Гафур.
Тон господина меня немного отрезвил, и я заступилась за Карима:
- Карим ни в чем не виноват, господин. Мне не спалось ночью, и я решила прогуляться.
Гафур сурово взглянул на меняя не должна была вмешиваться в его разговор со слугой. Он подвел меня к кровати, и буквально силой усадил на неё, а потом посмотрел на Карима:
- Уйди с глаз моих, иначе попадешь под горячую руку.
Карим быстро поклонился и, молча, вышел. Евнух прикрыл за собой дверь и я, наконец, осознала, где и с кем нахожусь. Я медленно встала с кровати и тут же услышала яростный приказ:
- Сядь.
Я повиновалась. Я тоже не горела желанием попадать под горячую руку Гафура. Мужчина отошел к столу и одним залпом выпил кубок воды:
- Что ты слышала?
- Достаточно, чтобы понять... что беременна, - Гафур пронзил меня раздраженным взглядом, а я тихо спросила: - Почему ты велел Кариму не говорить мне об этом?
Мужчина ответил не сразу, и мне показалось, что он тщательно подбирает слова:
- Не хотел, чтобы ты волновалась. Я подумал, что как только ты узнаешь о беременности, сразу захочешь уехать. А ты нужна здесь, нужна Батул.
Я усмехнулась:
- Ну, да, после её сегодняшнего рассказа, выходит, что я ей просто необходима, словно воздух. Как Батул вообще раньше жила без меня?
- Она изменилась с твоим приездом. Стала спокойнее и счастливее.
- Ей просто нужен был друг и поддержка, как всем.
- Не скромничай, ты очень много для неё делаешь. Отдаешь всю себя, ничего не прося взамен.
Я снова попыталась перевести все в шутку:
- Не верь всему тому, что сегодня наговорила Батул, половина из этого художественный вымысел, - Гафур не ответил, но его серьезный изучающий взгляд не располагал к дальнейшему веселью. Я тихо заметила: - Я останусь с ней до родов и позже, если потребуется, - и, наконец, спросила о главном: - Ты отослал гонца к Аббасу? - взгляд Гафура резко поменялся, в нем появилась что-то такое, что меня напугало: - Гафур, ты выполнил свое обещание?
Мужчина только кивнул и отвернулся к столу, снова наливая себе воды. Я не поверила его ответу. Первый раз в жизни я смотрела на человека и точно знала, что он врет. Я медленно встала с кровати:
- Гафур, зачем ты мне врешь? Ты не отправил гонца, так ведь?
- Отправил, - ответил он, не поворачиваясь ко мне.
Теперь я была на сто процентов уверена в его лжи:
- Тогда посмотри мне в глаза и скажи это.
- Джуман, возвращайся к себе в спальню. Тебе нужен отдых.
- Гафур!я повысила голос, и мужчина резко обернулся, его гневный взгляд не предвещал ничего хорошего. - Почему ты не отправил гонца, ты ведь дал мне слово?
- Джуман, тебе сейчас лучше уйти, - тихо предупредил Гафур.
Я не вняла его словам:
- Я не уйду, пока ты не ответишь мне, почему нарушил свое слово.
Мужчина сжал кулаки:
- Если ты сейчас же не уйдешь из моей спальни, Джуман, ты окажешься в моей постели, на спине. И я сделаю то, за что ты возненавидишь меня еще больше, - я в ужасе затаила дыхание и быстро глянула на дверь: - Давай, Джуман, беги и прячься от монстра, который разрушил всю твою жизнь.
Я должна была бежать, но я как будто приросла к полу. Это было немыслимо, но именно сейчас в неприкрытой ярости, которой я раньше не видела, Гафур совсем не казался мне монстром. Наоборот, он показался мне более человечным, с живыми эмоциями и чувствами.
Мою медлительность мужчина расценил по-своему:
- Ну как знаешь, - Гафур медленно отставил кубок и подошел ко мне, а потом схватил за локоть и бросил на постель.
Он придавил меня к матрасу своим телом, и больно ухватил за волосы. Я вцепилась пальцами в его руку и прошептала:
- Не надо...
Мужчина холодно ответил:
- У тебя был шанс уйти, ты его упустила. Я же предупреждал тебя, Джуман, в моем гареме выживают те, кто быстро соображает.
- Ты ведь не такой, Гафур, ты...
- А какой я? Какой? Может добрый? Может ласковый? Заботливый?мужчина презрительно усмехнулся и еще сильнее потянул за волосы, запрокидывая мою голову к себе: - Много ласки ты узнала от меня, Джуман, в нашу первую встречу, когда я сделал тебя женщиной? А доброты? Я, наверное, проявил её, когда приказал пороть тебя плетью. Ну, а как тебе моя забота? Забота о твоем наслаждении в моей постели. Много наслаждения ты испытала со мной? Ну, ответь мне, Джуман? Много?
Я прикрыла глаза:
- Зачем ты хочешь казаться хуже, чем ты есть на самом деле?
Гафур сжал мое горло:
- Потому что я такой, Джуман. Жестокий, властный и эгоистичный. И если ты еще не поняла этого, я тебе это покажу. Я сейчас изнасилую тебя, невзирая на то, что ты носишь под сердцем ребенка моего друга, человека, который не единожды спасал мне жизнь. Изнасилую, в угоду своему мужскому желанию, а потом отдам тебя на забаву своим рабам или прикажу высечь до кровавых полос плетью. Я сделаю это, потому что мне все равно, что с тобой будет. Мне плевать на страдания других людей, на твои страдания. Понимаешь? Мне плевать на всех кроме себя.
Он говорил тихим, зловещим шепотом, но я слышала отчаянный крик его измученной души. Мужчина грозил мне страшными муками, но я видела, что все это лишь притворство, чтобы скрыть истину. Только я не поняла: от кого он больше хотел скрыться, от меня или от себя самого?
Я раскинула руки в стороны, переставая бороться, и вздохнула:
- Насилуй, - мужчина изменился в лице. Я спокойно продолжила: - Ну, же Гафур, давай, изнасилуй меня. Отдай на забаву слугам, прикажи высечь плетью. А можешь взять свой кинжал, он там, на столе, - я указала рукой: - и вырезать из чрева ребенка другого мужчины. Так ты точно докажешь всем и каждому, что ты жестокий и бессердечный. Ты же таким хочешь бытьбессердечным? Принести тебе твой кинжал, господин? Мне не трудно.
- Ты безумна, - прошептал Гафур и попытался отодвинуться, как будто боялся заразиться от меня безумством.
Я схватила его за лицо, не позволяя отстраниться, и заглянула в глаза:
- Может и безумна. Да, точно безумна, потому что верю, у тебя в груди не кусок камня, в чем ты хочешь меня убедить, а живое сердце. Оно стучит, болит и сострадает, как у всех... Да ты причинил мне боль и страдания, из-за тебя я почувствовала себя ничтожеством, растоптанной и жалкой. Ты разрушил мою жизнь, Гафур. Ты сделал меня бесправной рабыней, никчемной женщиной, к которой я испытываю отвращение. С тобой я познала стыд, страх и ненависть. Я ненавидела тебя Гафур, всем своим сердцем. Слышишь, мое сердце тоже живое, оно тоже стучит и испытывает противоречивые чувства, как и у тебя... Но мое сердце исцелилось, Гафур, больше в нем нет ненависти к тебе. Больше нет.
Мужчина молчал, осознавая все, что я сказала. Впрочем, я тоже пыталась это осознать. Я поняла, что все это правда, что больше не испытываю к Гафуру ненависти. Она прошла. Когда и как это случилось, я не знала. Наверное, тогда, когда Гафур отпустил меня умирать на берег океана. Когда, наконец, сделал свободной. А может раньше, когда не наказал за дерзость в своей спальне, из которой я на утро вышла его фавориткой. Или еще раньше, когда слушал мою сказку о «Умном Мухаммеде» в саду, заботливо поглаживая Батул по голове. А может еще до того... Я не знала, но ненависти в сердце больше не было.
Я тихо сказал:
- Я простила тебя, за все.
Он тихо ответил:
- Я дам тебе новый повод меня ненавидеть.
- Гафур...
Мужчина быстро наклонился и завладел моими губами. Я хотела избежать поцелуя, отвернуть лицо, но не успела, он зажал его ладонями. Его губы и язык были настойчивыми, и я вцепилась в плечи Гафура, чтобы оттолкнуть. Мужчина быстро отстранился:
- Ты же сказала, что простила меня, что в твоем сердце больше нет ненависти. Почему тогда отталкиваешь?в его взгляде светилась картинная презрительная усмешка. - Или это были всего лишь слова, Джуман, просто красивые слова, очередная ложь. Ты же знаешь, ты не сможешь скрыть от меня правду, я всегда знаю, когда ты лжешь.
Мое сердце занылоГафур снова отгородился от мира, снова сковал истинные чувства в лед эгоизма и презрения. Он опять надел маску властного господина, которую я так ненавидела раньше. Но теперь я точно знала, что это всего лишь роль, которую Гафур разыгрывает на людях. Разыгрывает для меня. Я медленно подняла руку и притронулась пальцами к его щеке:
- Это хорошо, что знаешь. Значит, ты увидишь, что я не лгу.
Как только мои пальцы коснулись мужской щеки, мне показалось что я услышала, как лед дал трещину. Презрение в глазах сменилось недоумением - я рушила его понимания вещей: я лежала под Гафуром и не боялась ни его власти надо мной, ни жестокости, которую он мог проявить. Но Гафур так просто не сдавался в попытке меня напугать и заставить снова думать о нем, как о монстре. Его глаза сузились, и руки начали медленно задирать мое ночное платье:
- Сейчас и проверим это, Джуман. Даже интересно, каково это быть с тобой, когда ты не испытываешь ко мне ненависти. Может мне даже не понравится, - зло усмехнулся Гафур.
Я, наверное, и правда сошла с ума, потому что продолжала спокойно лежать под ним. Я верила в него, верила, что Гафур больше не принудит меня к близости. Осталось только доказать это самому мужчине. Я подняла руки, и он победно усмехнулся, в ожидании, что я начну сопротивляться или оттолкну его. Но я накрыла руками свой парчовый халат, медленно расстегнула пуговицы на груди и распахнула шелковые полы в стороны. Мужчина проследил за моими руками взглядом и не сдержал тихого вопроса:
- Что ты делаешь?
- То, что ты хочешь. Ты ведь этого хочешь, Гафур? Чтобы я добровольно отдалась тебе, доказывая, что не лгу. Доказывая, что простила тебя. Я готова сделать это.
Он прищурился:
- Какую игру ты затеяла?
Я потянула за завязки на ночной рубашке:
- Больше никаких игр, Гафур. Ты же сам хотел, чтобы между нами больше не было моего притворства. Вот его сейчас и нет.
Гафур приблизил ко мне свое разгневанное лицо:
- Значит, любишь одного мужчину, а готова отдаться другому. Что же это, если не притворство?
Я тихо ответила:
- Я готова отдаться тебе, Гафур, если только ЭТО заставит тебя поверить в искренность моих слов...
Он не дал мне договорить и резко встал с постели:
- Мне плевать на искренность твоих слов. Плевать на тебя. Я больше не хочу тебя. Пошла вон отсюда! - я медленно села и, неспешно, застегнула пуговицы парчового халата. Потом аккуратно откинула на спину волосы и встала на ноги. Все это время Гафур неотрывно следил за мной гневным взглядом: - Может, еще выпьешь воды перед уходом или отведаешь фруктов?злостно прошептал он, намекая на мою медлительность.
Я посмотрела на него:
- Можно. Я же сказала, что не уйду, пока ты не скажешь мне правду. Почему нарушил свое слова и не отправил гонца...
Мужчина прервал меня, хватая за локоть и буквально вытаскивая из своей спальни. Я бы полетела на пол, если бы не крепкие руки слуги, который дежурил под дверью господина. Гафур толкнул меня в объятия мужчины и яростно прорычал:
- Проводи её до спальни. И проследи, чтобы она оставалась там, пока я не решу обратного. Выйдет оттуда, ты лишишься головы. Ты меня понял!
- Да, господин, - поклонился раб и крепче ухватил меня за локоть.
Я прищурилась:
- Решил запереть меня в комнате?
Гафур не удостоил меня ответом и вернулся в спальню, захлопывая за собой дверь. Я уже собиралась крикнуть ему в след, все, что о нем думаю, но не крикнулаодно дело говорить открыто с глазу на глаз, и совсем другое проявлять неуважение и непослушание при посторонних. Тогда Гафуру придется меня наказать, а ни мне, ни ему (я теперь точно это знала) этого не хотелось. Молчаливый слуга проводил меня до спальни Батул, и толкнул спящую служанку. Та подскочила с испуганным взглядом: