Это были лучшие две недели в моей жизни. Андалусия, теплое яркое солнце, стройные ряды низких мандариновых деревьев, небольшой добротный домик в два этажа с темными деревянными ставнями и открытая веранда.
Впервые в жизни я возвращалась из лета в зиму. Сидела в самолете, смотрела на облака и размышляла. Можно бесконечно сожалеть о том, что это всё случилось со мной, можно бесконечно сожалеть о том, что я использовала Руслана и причинила ему боль, но я не хочу потратить мою жизнь на сожаления. Он простил меня, я это знаю. Просто я потеряла смысл находиться рядом с ним. Я всегда буду благодарна ему за мою жизнь, потому что он сделал так, что я жива.
Я невозможно скучаю.
***
Я вышла с работы, попрощавшись с коллегами, и пересекая парковку, шагала в сторону автобусной остановки. Мне было как-то неуютно, чувствовала какое-то смутное беспокойство. Несколько новых машин на парковке, может, это меня смутило. Уже четыре дня лил дождь, на дорогах хлюпали лужи, было промозгло. Я вдруг подумала, что лучше будет заказать такси, и свернула в кофейню с другой стороны нашего бизнес-центра. Наслаждаясь какао с молоком, я согрелась и вызвала машину. Я сидела на заднем сидении из кожи машины премиум-класса, и смотрела на капли дождя, стекающие по стеклу. Въезд во двор был закрыт шлагбаумом, поэтому водитель остановил мне на внешней парковке. Когда я вышла из такси, дождь уже хлестал во всю, и мне пришлось бежать, потому что зонт я забыла на работе. Я заскочила под козырёк, приложила карту к считывателю, чтобы открыть дверь, и когда моя рука уже потянула дверь на себя, меня взяли за локоть. Я вздрогнула, карта выпала из рук, сумка полетела в лужу, сердце рвануло вниз с резким приступом боли. Я увидела Волкова, который держит меня, обняв одной рукой, и испугано говорит: «Мара, Мара, это я, дыши, дыши, всё хорошо. Хорошо, слышишь меня?». Я рассмеялась. По-настоящему, от эмоций и от ощущения, что мне хорошо, и я так рада его видеть. Я обняла его и не хотела отпускать.
Мы поднялись ко мне, в лифте, он обнял меня одной рукой и сказал, прижимаясь губами к волосам:
Прости, не хотел напугать, мурёнок. Как ты?
Я смотрела на него и молчала. Не думаю, что лифт самое подходящее место рассказывать, как я.
Уже дома, когда мы сидели на кухне, я поняла, что там, возле подъезда, у меня не было панической атаки, что я просто испугалась, и я очень обрадовалась этому.
Русь, зачем приехал? я гладила его по щеке, и у меня бежали мурашки, Ну, кроме того, чтобы узнать, как я.
Почему мы расстались, Мара? пристальный взгляд глаза в глаза, он был очень близко, я чувствовала его дыхание на моей коже.
Он поцеловал меня, с каким-то отчаянием притягивая к себе. Я целовала его в ответ, не понимая, как я могла так долго не касаться его плеч и не вдыхать его запах.
Всё произошло без слов, мы просто любили друг друга с неистовой нежностью, помня наизусть все движения, никуда не спеша, никуда не торопясь. Как будто мы вернулись домой.
Почему мы расстались, Мара? спросил он, когда после мы просто лежали, прижимаясь друг к другу.
Я молчала. Собиралась с мыслями.
Не знаю, наверное, пришло наше время.
Я не верю. Не было ни одного дня, чтобы я не вспоминал тебя. Когда время приходит, люди просто отпускают друг друга. И всё.
Всё было неправда, Русь. У нас с тобой всё было неправда. С самого первого взгляда на твое фото в базе, я знала, что мне от тебя надо. Теперь и ты это знаешь. Не судьба это была, нет, всего лишь одна испуганная девочка, которая искала защиты. Ты можешь принять это и просто жить дальше. Или принять это и познакомиться со мной ещё раз, с самого начала.
А чего хочешь ты?
Сейчас речь о тебе.
Нет, нет, стой, не надо. Скажи, чего хочешь ты.
Покоя. И тепла. А ещё нежности и спокойной любви. Когда не надо рвать сердце и кому-то что-то доказывать. Я помню тебя. До каждой мельчайшей детали помню. Глаза закрываю и вижу. Это всё в моей голове. Но тогда там я почему-то перестала видеть смысл в том, чтобы продолжать быть рядом. Это как ощущение после выполнения какого-то важного дела. Облегчение. Миссия выполнена.
Кто я для тебя? он дотронулся большим пальцем до моей нижней губы.
Родной человек, я вздохнула, Такой, без которого жизнь, в принципе, возможна, но душа всегда будет болеть при мыслях о нем и о том, насколько он хорошо себя чувствует.
Давай будем друг другу родными людьми, без которых жизнь невозможна. Я готов знакомиться с тобой с самого начала, я готов слушать, узнавать и любить, спокойно и без потрясений.
Мы ещё какое-то время лежали, молча.
Думал о том, как приеду, увижу тебя и спрошу, как ты, он прижал меня к себе, Как ты?
Хорошо, яхорошо. Русь. Вспомнила, что люблю цифры. Закрываю сессию по третьему курсу экстерном. На четвёртом курсе хочу опять плотно заняться программированием. Работаю. В Испании была.
И как Испания?
Ты не представляешь, там вооооот такие мандарины, я показала примерный размер цитрусовых, А ещё у мамы есть открытая веранда, там ближе к вечеру хорошо пить чай. Или орчату. Но чай с чабрецом вкуснее.
Он повернул голову, посмотрел на меня и улыбался, а потом взял мою руку и поцеловал ладонь. Меня пронзило электрическим разрядом.
Как у тебя? спросила я на выдохе.
Он молчал. Отвернулся в сторону, а потому посмотрел на меня и продолжил:
Не о том говорю. Совсем не о том, он взял меня за руку, Я люблю тебя.
19
Крыса, напротив меня стоял Анцифиров и улыбался. Меня прошиб пот. Точно. Анцифиров. Сразу и не узнать, модная стрижка, хорошо одетрубашка, верхние пуговицы расстёгнуты, черные джинсы. Подтянутый, опасный, глаза холодные блестят. Он был нетрезв. Я начала отступать.
Что, бурёнка, скучала по мне, он прижал меня к стене, взял за подбородок и сверлил холодным колючим взглядом, Всё такая же, какой я тебя помню. Плоская и горячая.
Я была как парализованная. Его запах. Тяжелый, животный, первобытный какой-то, точно такой, каким я его помню. Его руки уже везде. Боже, зачем я надела платье с запАхом. Он засунул руку в декольте и лапает мою грудь, тут же вторая рука уже под платьем отодвигает моё бельё. Господи, зачем я так люблю чулки. Чувствую себя беспомощно и начинаю паниковать. Он пристально смотрит мне в глаза и начинает целовать меня, его жесткие горячие губы насилуют мой рот, руки терзают моё тело. Он весь напряженный, твёрдый, тяжёлый, и мне не удаётся его отпихнуть. Я изловчилась и укусила его, рот тут же наполнила его солёная кровь, я воспользовалась секундной реакцией и наконец отпихнула его в сторону. В ту же секунду меня согнуло от болезненных спазмов и меня вырвало. Анцифиров схватил меня за плечи и встряхнул, в глазах мелькнуло разочарование, и он залепил мне пощёчину.
Я не успела понять, что произошло. Через мгновение Анциферов отлетел от меня, а я сползла по стене. Мешанина из дерущихся тел, не могу разобрать, кто есть кто. Лишь когда увидела, что Руслан просто молотит соперника как кусок мяса, я с трудом поднялась на ноги, кинулась к Волкову и повисла на нём.
Руся, не надо, не надо. Всё хорошо, Русь, успокойся.
Он остановился, посмотрел на меня и пришёл в себя, контроль вернулся. Противник валялся без движения, размолоченный в фарш. Руслан был бледный, глубоко дышал и постоянно спрашивал, как я. А я звонила в скорую, и молилась, только бы Анцифиров не сдох.
Дёрнул же чёрт из всей Москвы выбрать один ресторан! Вообще уму непостижимо, как мы могли случайно встретиться спустя столько лет в одном большом городе. А вечер так хорошо начинался. Вчера я встретила Руслана в аэропорту, он приехал всего на неделю, и потом нас опять ожидали две недели звонков по скайпу перед сном. Я отказалась возвращаться, мне хотелось остаться в Москве, постараться ускорить моё обучение, я и так потеряла слишком много времени. Мы решили в этот раз не спешить, и попробовать отношения на расстоянии. На самом деле, я отдавала себе отчет, что мы поисках решения, как же нам быть дальше.
Доставай платье, сегодня мы идём в ресторан, Мара, сказал он и поцеловал меня в макушку.
Мы стояли перед зеркалом, он обнимал меня сзади, а я снимала видео для Майи.
Прям платье? А у меня нету, я наигранно скуксилась.
Значит, будет, он развернул меня к себе и поцеловал в губы, Собирайся, идём покупать тебе платье.
И туфли. И сумочку. И серёжечки, я мечтательно улыбнулась.
И серёжечки, утвердительно кивнул Руслан.
Ты же не любишь, в моем голосе слышалось сомнение.
Что?
Ну, вот это вот всё, я сделала многозначительный жест рукой.
Я буду наблюдать за каждой примеркой, он плотоядно улыбнулся и поиграл бровями, И внутри!
Я даже не представляла, что когда-нибудь буду гулять с Волковым по торговому центру, и хохотать в примерочной от того, что он делает мне щекотно, когда проверяет, насколько хорошо сидит на мне платье и как легко оно снимается. Он придумывал новый способ снимать платье для каждого, чем меня смешил.
Вечером мы стояли перед тем же зеркалом, и я видела восхищение в его глазах. Высокая, даже несмотря на не слишком высокий каблук, черное платье до середины бедра с запАхом, подвеска, акцентирующая внимание на форме и глубине декольте, темный шоколад и ровная линия каре. «Красивая», читалось в его глазах.
Мы сидели друг напротив друга, Руслан держал меня за руку, и водил пальцами по внутренней стороне запястья. Теплое чувство окутывало меня с ног до головы, я с моим мужчиной, вкусная еда, хорошая музыка. Я в безопасности.
Была. Пока не вышла в дамскую комнату.
Пока администратор суетливо бегала, успокаивала и организовывала официанток, а охрана разговаривали с Русланом, я присела на корточки возле Анцифирова и начала искать пульс. Он лежал без движения, не похожий на человека, скорее, на куклу. Пульс я нащупала, еле заметные движения грудной клеткион дышит. Врачи приехали быстро, они погрузили его в машину и уехали, обрывки фраз говорили о том, что дело серьёзное, не просто руку-ногу сломал. Твою мать.
Мы вернулись домой, Руся постоянно спрашивал меня, как я, больно ли мне, я уверяла его, что я в порядке. А мысли мои были в машине скорой, «пневмоторакс», «черепно-мозговая тяжёлая», «похоже на ушиб головного мозга». Я обнимала Руслана двумя руками, утыкалась носом в ямочку между ключицами, и говорила себе, что всё будет хорошо.
Следующим утром за Русланом пришли. Он успокаивал меня, говорил, что быстро вернётся, но мне было страшно. Его увезли в отдел полиции, на территории которого находится ресторан. Волков вернулся через три часа, подмигнул мне и сказал, что мы идём гулять.
А мне до чёртиков был страшно, что его у меня заберут.
Мурёнок, как ты? Чего бледная такая?
Русь, а если он умрёт, тебя посадят?
Даже не думай об этом! Никого никуда не посадят. И не умрет эта тварь. Живой, выкарабкается.
Мне не оставалось ничего другого, кроме как поверить ему на слово.
Руслан сделал всё, чтобы оставшиеся три дня я провела без единой дурной мысли в голове.
Руслан
Уголовное дело возбудили, Волков, я стоял в кабинете у главного и смотрел строго перед собой, Руслан, такой опыт работы, такой послужной список Но как с Ковалевской связался, так началосьто террористка в постели, то уголовщина.
Не согласен. Она здесь не при чём, вот башкой же понимаю, что молчать надо, а не могу. Бл4.
А кто при чём? Вот что теперь, всю карьеру в жопу из-за одной козы!? Нас же проверками задолбаютнаши бойцы людей на улицах калечат!
Понял, я рапорт напишу задним числом, я развернулся и вышел из кабинета.
Волков! А тебя никто не отпускал! А ну вернись! наш Сергей Иванович бордового цвета орал и сжимал кулаки.
Никогда его таким не видел. Ну и хрен с ним. Пошло оно всё лесом.
Иду по длинному узкому коридору Управления, и мысли чеканят шаг, стучат в голове вместе со звуками шагов. Головаодин большой метроном.
Я не представляю себя без службы. Да это ж моя мечта с девятого класса! Это вся моя жизнь. Я без приказов вообще никто. И без Марты моей тоже. Никто.
Я ни о чём не жалею. Видимо наступает такой момент, когда наступает конфликт интересов, встает выбордело всей твоей жизни или твоя жизнь, и ты выбираешь. Я выбрал Марту. Быстро рваным почерком заполнил буквами снежно-белый лист бумаги для принтера форматом А4, расписался, оставил в приёмной у нашей «Матрёшки», так мы секретаря Олю называем, и пошел нахр4н из здания.
Оля позвонила мне вечером и тихонько в трубку сказала, что мне оформили отпуск без сохранения заработной платы на две недели, а рапорт главный не подписал, рявкнул на неё и убрал его в стол.
Я пошёл в зал и тягал железо всю ночь, до звёзд из глаз. А утром, приняв душ, собрал спортивную сумку и поехал в аэропорт. Через часполтора я увижу мою Марту.
Обнимал мою девочку и ловил себя на мысли, что Москваэто не так уж и плохо. А, может, перебраться сюда? Пройти обучение по блоку личной охраны, и работать телохранителем. Не опаснее, чем в спецназе, в любом случае. И женщина моя рядом. Купим квартиру через пару лет, детей заведём. Картина рисовалась радужная. Ну и к чёрту этот головняк, командировки в ж4пу мира для поддержания этого самого мира, операции, где из-за какого-нибудь оленя можешь домой не вернуться. Я уговаривал себя. Говорил себе, что это не конец света, но на душе было тоскливо.
20
Анцифиров
Звон какой-то. Что-то где-то звенит. Сцка, раздражает. Выключите кто-нибудь будильник уже, мать вашу. Вовка не слышит. Проспит на работу. Надо встать и пнуть его, ему нельзя опаздывать. Вставай, орёл. Я не могу открыть глаза, веки как супер клеем намазаны, тем самым, китайским, который пальцы намертво схватывает в секунду. Не похоже на будильник, у нашего старого советского еще металлическая блямба наверху, и от неё такое эхо звонкое. Странно. Вспоминаю, что мне снилось. Море. Я видел море во сне, оно пенилось, шуршало и лизало мои голые ноги. Волны барашками, чайки кричат. Я никогда не видел море. Только по телевизору и на фотографиях. Вот бы здорово было сейчас очутиться на берегу, слушать шуршание, чувствовать, как прибой лижет пятки.
Кто-то возюкает мокрой тряпкой по лицу, ощущения крайне неприятные и хочется заорать: «Убери, н4х, руки от моего лица». Постарался уйти от прикосновений. Звон стал стихать.
О, вернулся. Хорошо, молодой мужской голос с каким-то нездоровым энтузиазмом. Бл4, где я? И тут вспышкаМарта, глаза испуганный, пропущенный бэкфист в голову. Ну вот, больничка, значит.
Сергей, глаза отрывай, давай-давай, аккуратно, надо реакции проверить.
Теперь понятно! Мысленно ржу как конь. Отек и глаза-щёлки, поэтому открыть не могу. Открыл. Лекарь стоит, молодой, одногодка почти.
В норме реакции, жить будешь, через пару секунд после осмотра.
Ну кто б сомневался, конечно, буду!
Завтра утром переведем в отделение.
А где я? еле-еле выдавил из себя какой-то хриплый писк.
Реанимация.
Смешно. Ну вы чё, прикалываетесь? Простой махач. Паникёры, ёпт.
Утром меня, здорового пацана, как инвалида какого-то на каталку погрузили, и на лифте в отделение подняли. Ну, здравствуй, Травматология. Медсестра пришла капельницу ставить, глазки строила, сучка. Ну, значит, я в норме. С Мироном связался, тот билеты сдал, без меня лететь не хочет.
Анцифиров Сергей Васильевич? мент в халате на пороге, я их рожи ни с чем не перепутаю, Дознаватель старший лейтенант Мартынов.
Чё надо? еле презрение своё скрываю. Да остынь, Серёга, он же просто работает.
Опросить вас, Сергей Васильевич, в рамках возбужденного уголовного дела, деловито так выдаёт.
Какого-какого дела? дальше кровати не упадешь, а я бы упал.
Уголовного.
Слышь, вали отсюда, я без адвоката разговаривать с тобой не буду, включаю борзоту.
Анцифиров, вы потерпевший, какой адвокат может быть? и тут я вообще просто в осадок выпадаю, ятерпила, во дела.
В смыслея потерпевший? Не понял. А обвиняемый тогда кто? вообще не соображаю, что происходит.
Волков Руслан Юрьевич, причинение тяжких телесных, хотя, с тяжестью пока не понятно, пока 112 статья, вред здоровью средней тяжести уже фигурирует, а там как выпишутпереквалифицируем.
Ты чё, ох44л? Какие тяжкие телесные? Слушай сюда, старлей. Слушай и записывай. Я девку его лапал, нагло руки в трусы совал, ударил её, а потом напал на него, слышишь, напал. А ты, утырок, ему дело паяешь! я вышел из себя.