Я не планировал долго разговаривать с ней. У меня была заготовлена речь. Я бы объяснил ей, кто я такой, кем я был, а потом рассказал бы, что стрельба случилась по моей вине. Сказал бы, что сожалею и прошу ее о милости, что угодно, чтобы избавиться от этой вины.
Но несколько недель назад все стало меняться. Чем больше я видел ее по телевизору, словно чертово олицетворение этой катастрофы, тем больше понимал, что недостаточно просто сказать, что я сожалею.
И теперь, когда она была здесь, я понял, что этого никогда не будет достаточно.
Наверное, я мог бы остаться в тени. Мог бы просто наблюдать за ней и, может быть, найти успокоение в том факте, что она, похоже, держится очень хорошо. Я был на пути к тому, чтобы притвориться, будто ее не существует.
Но затем она начала падать.
И у меня не было выбора.
Я подошёл, помог ей, и теперь понимаю, что не могу отвернуться.
В данный момент я почти боюсь повернуться к ней спиной и пойти в бар, как будто с ней может что-то случится, пока она в туалете. Словно без меня рядом она беззащитная жертва. Я знаю, что это не так.
Но все же беру напитки так быстро, как могу - две пинты лагера - а затем ставлю туда, где я сидел раньше. Ей легче забираться и выбираться из кабинки.
Что ты делаешь, что творишь?
Голос, тот голос, который преследует меня с августа, шепчет мне на ухо. Я знаю, что я, вероятно, должен уйти. Понимаю, что ее улыбки и стойкости должно быть достаточно, чтобы сказать мне: с ней все в порядке. С ней все будет хорошо и без моей помощи, без правды. Я никто для нее, просто незнакомец. Ей не нужно знать меня. Так для нее будет лучше.
И все же, я остаюсь.
Внезапно она оказывается рядом со столом и смотрит на меня. А я даже не слышал, как она вышла из туалета.
На этих штуковинах ты тихая, как мышь,говорю ей, снова играя роль очаровательного незнакомца, безобидного мужчины в баре.
Я громкая, лишь когда открываю рот,отвечает она, посылая мне дерзкую улыбку.
У нее великолепная улыбка. Все в ней великолепно. Я понимаю, почему СМИ зацепились за ее образ и ее историю. Нет ничего более привлекательного или душераздирающего, чем красивая молодая женщина в беде. Джессика словно создана для экрана, зарабатывает их симпатию, располагает к себе из-за того, что с ней произошло.
Ее челюсть и скулы резкие, почти мужские, как и ямочка на подбородке. Но губы полные, пышные, женственные, легко изгибаются в широкую улыбку. Ее глаза темно-синие и очень выразительные, а волосы, цвета осенних листьев, густые, длинные и блестящие, уложены на прямой пробор. Ее лицо не соответствует современным стандартам красоты, но много лет назад ни один великий художник умер бы, лишь бы у него была возможность нарисовать ее портрет.
Я осознаю, что пялюсь на неё, как чертов идиот. Последнее, чего я хочу, заставить ее почувствовать себя некомфортно.
Так что указываю на кабинку.
Присаживайся. Не посмею предложить тебе помощь, знаю, ты это ненавидишь.
Она странно смотрит на меня.
Ты, кажется, уже довольно много знаешь обо мне. Уверен, что мы нигде не встречались?
У меня перехватывает дыхание, даже несмотря на то, что я понимаю, она шутит.
Джессика садится в кабинку и поднимает свой бокал.
Что ж, хоть я, вероятно, не успею допить это, спасибо за выпивку.
Я поднимаю свой бокал, кивая ей.
Sláinte,говорю ей.
Sláinte,произносит она в ответ. Делает глоток и ненадолго закрывает глаза. Это даже не лучшее пиво. Пены почти нет, и бочонок нужно сменить, и все же она наслаждается напитком, будто это лучшее, что она пробовала за всю свою жизнь. И я задаюсь вопросом, все ли в ее жизни сейчас кажется другим, лишь потому, что ей пришлось посмотреть в лицо смерти.
Опять же, я много раз видел смерть.
Много раз умирал.
Единственное, что изменилось во мне - осознание того, что мне нужно выбраться, что я должен вернуться к той жизни, которая у меня была, где смерть не следовала за мной, как рой злых пчел.
Но было слишком поздно. К тому времени, когда я решил не возвращаться в армию на еще один срок, Льюис Смит нанес свой урон. Сумасшедший открыл огонь в центре Лондона, убив многих.
Но не Джессику. Говорят, она одна из счастливчиков, но не уверен, согласна ли она с этим. Можно считаться счастливчиком, если тебе с самого начала удалось избежать всего этого.
Я о стольком хочу спросить ее, но она не знает, что я в курсе, кто она такая, и это к лучшему. Я видел облегчение на ее лице, когда сделал вид, что не знал о ее ноге. Уверен, куда бы она не пошла, ее везде замечают. Мало того, что она потрясающая женщина с гипсом и на костылях, так она еще и известна.
Итак, Кейр,говорит она, когда открывает глаза.Ты живешь неподалёку?
Да,отвечаю я.Вообще-то, за углом. Этот паб ближайший от моей квартиры.
Он хороший,оглядываясь, замечает она.Бар. И район.
У моего кузена квартир там,указываю я плечом.Он живет с невестой. Совершенно случайно он знал место поблизости по хорошей цене, и я занял его. Пожилая дама внизу одержима красными цветами. Ты заметишь это место, если пройдёшь мимо Серкус-Лейн.
Она вздыхает, мечтательный взгляд в глазах.
Я знаю место, о котором ты говоришь.
Да?
Вся улица очень красивая, словно это улица на юге Франции,она делает паузу, скользя бледными тонкими пальцами по сторонам бокала.Раньше я мечтала жить где-нибудь здесь. Это почти произошло, но мой парень был слишком практичным.
Парень?спрашиваю я. Этого я не предвидел, хотя должен был. В конце концов, это не имеет большого значения, но, даже несмотря на все это, я ощущаю обжигающую ревность. Совершенно необоснованно, но она все равно есть.
Джессика смущенно улыбается.
Бывший парень,быстро говорит она.Прости. Я все еще не смирилась со многими вещами,прочищает горло.Мы расстались. В прошлом месяце. От старых привычек трудно избавиться и все такое.
Мне жаль,говорю ей и действительно имею это в виду.Кажется, не вполне справедливо расстаться с кем-то в твоём положении.
Откуда ты знаешь, что это не я порвала с ним?спрашивает она, резкость слышна в ее тоне.
Понял по твоим глазам,отвечаю я.В них все ещё видна уязвимость. Когда кто-то обижает тебя, пусть ты знала, что это произойдёт, боль другая.
Ты очень наблюдателен,замечает она, делая долгий глоток.А скажи-ка мне, чем ты занимаешься, раз у тебя такие привычки? Эксперт-криминалист?
Настало время, Кейр. Скажи ей правду. Расскажи, что ты служил в армии в Афганистане. Поведай ей, кто такой Льюис Смит.
Я - механик,признаюсь я. Что все еще правда. Я был механиком, прежде чем присоединился к армии, и я был механиком в армии, работая в составе экипажа на IVF, даже когда стал младшим капралом.Когда-то давно у меня был свой магазин. И я думаю открыть его снова.
Джессика наклоняет голову в сторону, показывая тонкую шею.
А, механик. Ну, я полагаю, ты должен знать, как соединяются все детали, а без наблюдения это невозможно.
Разочарована?
Она качает головой.
Совсем нет. Полагаю, тебе нравится твоя работа.
Я люблю заниматься этим.
Полюблю. В данный момент достаточно проблематично любить что-то.
До тех пор, пока ты любишь то, чем занимаешься, этого не стоит стыдиться.
А что, если ты наркодилер или проститутка?
Она искоса смотрит на меня.
Не удивлюсь, если ты играешь роль адвоката дьявола.
Тоже неплохая работенка, если она тебе нравится.
Джессика смеется. И это изумляет меня. Тот факт, что она может смеяться после всего того, что произошло.
Я решаю испытать свою удачу.
А чем занимаешься ты, Рыжик? Работой, которую любишь?
Ее лицо грустнеет, и я сразу же сожалею о том, что сказал. Что-то темное появляется в ее взгляде.
У меня была работа. Я была инструктором по йоге. Как и ты, хотела открыть собственный бизнес и делать то, что любила. Мечтала о своей собственной студии,она вздыхает, глядя на свое пиво. Слегка пожимает плечами, что делает ее невероятно маленькой.Но потом со мной случился инцидент, и все изменилось. Меня отпустили с должности. Я еще долго не смогу заниматься йогой, не говоря уже о том, чтобы преподавать.
Есть много того, что мне хочется сказать в попытке улучшить ситуацию. Я хочу заверить ее, что есть много инструкторов йоги, которые были инвалидами, у которых были травмы. Даже если они не оправились от них, они все еще могут адаптироваться. Даже учить. Но я знаю, ей уже говорили подобное. Могу сказать, что она не может вернуться к тому, что было, независимо от того, сколько раз ей говорили обратное.
Мне жаль,говорю я, желая, чтобы она посмотрела на меня.
И мне, правда, жаль.
Ужасно жаль.
Мне больно от всего этого так же, как и ей.
Но я не могу думать об этом, не могу зацикливаться.
Сейчас речь не обо мне.
Наконец, она смотрит на меня: глаза блестят, словно слезы едва коснулись их и ушли.
Спасибо. Большинство людей просто говорят мне, что все будет хорошо.
Я понимаю, с чего бы им хотеть этого,говорю ей, игнорируя сокрушительную боль в груди.Твои глаза рассказывают всему миру, что ты чувствуешь. Просто люди не хотят, чтоб ты страдала. Они предлагают любую ложь, лишь бы твоя боль исчезла. Ты даже готова солгать самой себе.
Она резко смотрит на меня.
Ты прав.
Я пользуюсь шансом.
Так что случилось с твоей ногой?
Джессика удерживает мой взгляд, зрачки становятся все меньше. Она прочищает горло и расправляет плечи, вооружаясь ложью.
Это неловко,говорит она, затем посылает мне фальшивую улыбку.Я была в душе со своим бывшим. Мы немного заигрались. В ход пошло мыло. Я поскользнулась, и моя нога поехала не туда.
История оседает вокруг нас, как пыль. Она не хочет говорить мне правду.
Я тоже не хочу рассказывать ей правду.
Джессика!
Высокий голос слышен через паб, я поворачиваю голову и вижу девушку, ростом еще ниже, чем Джессика, идущую к нам.
Привет,говорит девушка, замечая ее, а затем хмурится, глядя на меня. Должно быть, это ее сестра. Они выглядят практически одинаково. Только девушка рыжеватая блондинка, но у нее такая же прическа, знакомые голубые глаза и широкий выразительный лоб.
Привет,говорит ей Джессика. И кивает в мою сторону.Кристина, это Кейр. Кейр, это Кристина.
Кристина предлагает мне вежливую улыбку, хотя я знаю, она немного сбита с толку моим присутствием здесь.
Это парень из твоей группы поддержки?
Подняв брови, я смотрю на Джессику. Ее глаза широко раскрыты, она умоляет Кристину не говорить ничего больше.
Группа поддержки. Ха. Так я был прав насчет нее.
Нет,быстро отвечает Джессика.Мы с Кейром познакомились сегодня вечером. Я чуть не упала, а он спас меня.
А, рыцарь в сияющих доспехах,говорит Кристина, скрещивая руки на груди и изучая меня.
Больше похоже на тусклую броню,шучу я.
Он купил мне выпить,продолжает Джессика, начиная выходить из кабинки.А мы все знаем, что это моя слабость.
Ммм,бормочет Кристина, соглашаясь, пока поднимает костыли, прислоненные к столу.Что ж, не хочу торопить тебя, но я припарковалась в неположенном месте.
Нет проблем,говорю им обоим.Было приятно посидеть в компании.
Джессика встает, и Кристина передает ей костыли.
Тебе нужна помощь? Здесь скользкий пол. Хочешь, я дам тебе руку?
Джессика отмахивается от нее, и я понимаю, почему она так пренебрегает моей помощью. Затем она смотрит на меня сверху вниз.
Еще раз спасибо за напиток, Кейр. Приятно было познакомиться.
Она нервничает, думаю, это связано с оплошностью. Она словно боится, что я собираюсь спросить, в какую группу поддержки она ходит.
Было очень приятно с тобой познакомиться,говорю ей.Может быть, еще увидимся.
Она кивает, посылая мне нежную, почти благодарную улыбку.
Может быть. Удачи во всем.
И затем моя собственная паника накрывает меня, в груди появляется резкая боль от осознания того, что, возможно, я никогда снова не увижу ее. Я могу не получить успокоение, в котором нуждаюсь.
Но я должен быть в порядке, хотя бы на какое-то время.
И тебе,отвечаю я, поднимая бокал.
Они с сестрой поворачиваются и уходят.
И я снова один.
***
Я остаюсь в пабе до закрытия, не желая идти домой и находиться там в одиночестве. Мне нравится квартира. Я живу на верхнем этаже, там немного места, учитывая, что это небольшой дом, но для меня его более чем достаточно. Единственное, что я разделяю с Табитой, моей хозяйкой, главная лестница и двор. Я даже не заглядываю туда. Ее одержимость выращиванием красных цветов распространилась и на эту область, и она кричит на меня, даже если я смотрю на ее сад.
Когда свет гаснет, я допиваю напиток, прощаюсь с барменом и иду вверх по улице. Ночь холодная, в воздухе пахнет опавшими листьями. Я откидываю голову назад и смотрю в небо, желая увидеть больше, чем просто несколько звезд и ночь, освещенную городскими огнями.
Если судить по свету в гостиной, который я вижу, когда прохожу мимо квартиры Лаклана, он дома. Но у него и его американской невесты Кайлы есть личная жизнь, и я не хочу беспокоить их в одиннадцать вечера. Лаклан - спокойный человек, но ему не надо ничего говорить мне, чтобы я понял, Кайла - маленький фейерверк. Я был в их компании лишь несколько раз, и у нее постоянно было такое выражение лица, словно она в любой момент может затащить его в спальню. Если позвоню в его дверь сейчас, я определенно прерву что-то.
Признаться честно, я завидую. У Лаклана были проблемы в прошлом, и его нелегко любить, по крайней мере, именно это всегда говорит моя семья (хотя, откуда им знать), и все же он нашел свое счастье, свою вторую половинку. Сомневаюсь, что подобное суждено и мне.
Это не значит, что время от времени я не хожу на свидания. Однажды я даже был помолвлен. У меня было несколько интрижек между службой. Но я так и не нашел то, что нашли многие мои товарищи. Человека, которому можно написать, по которому можно скучать. Женщину, которая встретит вас в аэропорту со слезами на глазах, обнимет и скажет, что все будет хорошо.
Я всегда возвращался в пустой дом. И уезжал в никуда. Всегда был лишь я.
Я и люди, вместе с которыми я воевал. Я и мое подразделение.
Люди как Льюис Смит.
При мысли о нем я ощущаю холод в груди.
Он действительно был моим лучшим другом. Мы рассказывали друг другу все, насколько на это способны мужчины. Но вы удивитесь. Во время операции, когда вы далеко от всего, что знаете, когда смерть скрывается за каждым углом и борется за господство над бесконечной скукой, вы разговариваете. Узнаёте друг друга, рассказывая вещи, которые никогда бы не стали обсуждать с друзьями дома.
Я отлично знал Льюиса. Вот почему так больно. Вот почему во всем случившемся так много моей вины. Я знал своего друга, и он признался мне. Он рассказал обо всех ужасных мыслях, что были у него, о снах, криках о помощи. Я был единственным, кто слушал. Кто понял. Когда ударил смертник, и мы потеряли рядовых Анселя и Роджера, мы понесли потери вместе. Когда однажды ночью Льюис встал и покинул свой пост, дезертировав из армии и бросив нас, я был единственным, кто понял.
Я знаю, он был болен и не получал помощи, в которой нуждался.
Но я не очень сильно старался спасти его.
Кейр,слышу грубый, но веселый голос в стороне от меня.
Я поворачиваюсь и вижу, как Лаклан шагает по дороге с тремя собаками на поводке. Одна, с грустной мордой - Лионель, милый маленький питбуль с самыми добрыми глазами на свете. Другая - Эмили, собачонка с редкой шерстью, которая постоянно смотрит на всех с подозрением. Третья - еще один питбуль с шерстью стального серого цвета, почти сияющей под тусклыми фонарями, крошечный, с еще меньшим намордником.
Привет,говорю ему, кивая на собак.Завел еще одну?
Ага,отвечает он, глядя вниз на серую собаку.Это - Петунья.
Я не в силах сдержать улыбку.
Петунья?
Лаклан криво усмехается и смотрит на свою квартиру.
Кайла дала ей кличку. Она новичок в приюте, и мы стараемся дать ей немного больше любви. Над ней жестоко издевались, и никто до сих пор не взял ее, так что мы надумали взять ее домой.
Лаклан МакГрегор - не только татуированный тренер «Эдинбург Рагби» и звездный игрок, он также любитель собак, управляющий собственным приютом для животных «Любимый забияка». Он пытается спасти всех собак, но особенно питбулей, у которых, благодаря средствам массовой информации, в этой стране ужасная репутация. Несмотря на то, что большинство из них сладкие, как пирог - по крайней мере, те, которых встречал я - в соответствии с законом, все они должны носить намордники. Большинство из них усыпляют. Жизненная цель Лаклана - изменить ситуацию.
Теперь Лаклан смотрит мне в глаза.
Когда-нибудь думал о том, чтобы завести собаку?
Я вынужден рассмеяться. Лаклан очень убедителен. Он убедил своего брата Бригса завести собаку, и я слышал, что песик устроил ему веселенькую жизнь.