Ты очень быстро принимаешь решения, и слишком частоза меня.
Что делать. Как всякая истинная женщина, ты не создана проявлять инициативу.
Кстати, я бы не возражала, чтобы ктонибудь покормил меня с ложечки. Например, ананасным компотом. Становится холодно, и ветер, и очень хочется ананасного компота. Как беременной. У беременных, знаешь, бывают прихоти. А так как я в порядке,она изучающе посмотрела на него: обратит ли он внимание на разговор о беременности, возможной, конечно, не сейчас, а в будущем?Так как я в порядке, значит, я просто давно не ела ананасного компота.
Пойдем...
Куда?
Покупать компот и есть его в тепле и уюте.
Она чуть не запрыгала от счастья. И всетаки невнятное опасение томило ее до тех пор, пока он не усадил ее напротив себя на диван и не принялся кормить ананасным компотом, тщательно дозируя количество кусочков в каждой порции.
Но Джон... я могла бы повести себя совсем иначе!
Не могла.
Но откуда ты знал, что я отвечу на все именно так, а?
Он отставил компот в сторону, потянулся к ее губам:
Тогда я сейчас сидел бы здесь один, и мне досталось бы гораздо больше ананасного компота.
VI
Господи, уже скоро зима. Дождь смешается со снегом, холодный ветер обтянет красные ладони, ударит в лицо, вырвет из рук зонт, белые хлопья залепят глаза... слепотачто может быть страшнее?
Хорошо, что контора недалеко от дома. Люблю ходить пешком. В любую погоду.
Элизабет купила газету, быстро проглядела светскую хронику: так... Майкл Джексон делает себе очередную пластическую операцию, так... скончалась Анна-Мария Кросс... Сен-Клер развелся с женой... русский миллионер Стерлигофф покупает картины... Надо его познакомить с Эрлом. А, впрочем, все миллионеры одинаково мало смыслят в искусстве. Навстречу пробежали братья-близнецы со своим псом, Элизабет весело помахала им рукой изза газеты. Грузчики возились у своего фургона. Японские детишки со своей воспитательницей важно шествовали по улице. Все было как всегда; мир не изменился. В мире стало больше на одного Джонни, так что с того? В мире стало меньше на одну Элизабети ладно...
Входя в галерею, она чуть придержала дверь и оглянулась. Теперь Элизабет так делала всегда, надеясь увидеть Джона на той стороне улицы или в окне противоположного дома. Ни разу не увидела.
Опять приходил этот осел со своим псом,сообщила Молли.Полчаса глядели на «Ожидание», топтались, вздыхали, урчали и ушли.
Никто не звонил?рассеянно спросила Элизабет.
Эрл звонил. Он вернулся к себе на виллу. Приглашал в гости. О наших успехах не спросил ни разу.Молли восхищенно развела руками.Что за выдержка у человека!
Да...Элизабет отчегото вздохнула.Хорошо быть Эрлом.
Нашла кому завидовать,Молли потянула сигарету из пачки, щелкнула зажигалкой.Не верь счастью одиноких. Им нехорошо. Даже когда они наедине с Богом.
Ты не права, Молли.Элизабет повернулась в кресле, вытянув ноги перед собой.Во-первых, ему хорошо. Во-вторых, я ему не завидую. Завистьэто когда ты желаешь чужие удачи примерить на себя. А я бы не хотела быть Эрлом. К тому же я счастлива...
Да?Молли сверху вниз в упор разглядывала подругу.Ты прости меня, ради Бога, мы знакомы уже несколько лет... и коечто знаем друг о друге...
И что же ты знаешь обо мне?Элизабет рассмеялась. В самом деле, о каждом своем новом увлечении Молли рассказывала всей конторе. Помнится, в прошлом году Джейн, шеф и Элизабет бурно негодовали на некоего Фила, с которым Молли никак не успевала кончить, такой эгоист попался... Своим прошлым и настоящим Элизабет с Молли не делилась никогда.
Я знаю тебя как облупленную.Подруга все так же в упор смотрела на Элизабет.Мне не нужно никаких твоих слов, чтобы безошибочно определить, как ты провела вчерашнюю ночь.
И как же я ее провела?Элизабет усмехнулась и тоже закурила.
Ты провела эту ночь одна. Спала плохо. И полночи мечтала о мужике.
Элизабет перестала улыбаться,
Ты уже дня три не можешь встретиться со своим Джонни,безжалостно продолжала Молли,и сильно напрягаешься по этому поводу.
А как ты...пролепетала Элизабет.
Никакой мистики,резко хохотнула Молли,Он каждый день звонит тебе, вы болтаете, я все слышу. У него какието срочные дела, шляется хрен знает где по ночам, скупает какието акции, да?
Подслушиваешь,грустно констатировала Элизабет.
Подслушиваю?!возмутилась Молли.Да ты так орешь, что посетители шарахаются, во всей галерее СЛЫШНО.
Прости, ты права.
Я всегда права. И, знаешь, что скажу тебе... не обидишься?
Постараюсь.Элизабет тяготил этот разговор, но обрывать его тоже почемуто не хотелось.
Ты живешь неправильно.Молли загасила сигарету в пепельнице и села в кресло напротив Элизабет.Для тебя любой преходящий романпустая и досадная случайность, а главное в жизниэто любовь. Настоящая. Серьезная. С большой буквы. Только ради нее и стоит жить.
А разве не так, Молли?
Не так! Самое подлое и гнусное, что только есть в нашей траханной жизниэто большая любовь. Хуже нее могут быть только вонючие девичьи мечты обо всей этой дребедени.
Слушай,Элизабет поморщилась,ну что за глупый цинизм, ей-богу... Можно подумать, ты не влюблялась никогда.
Влюблялась!Молли схватила новую сигарету.О, еще как! Я влюбляюсь каждый день. И каждый день счастлива. Потому что нет ничего прекраснее влюбленности и нет ничего гаже любви. Этой рабской зависимости от какогонибудь подонка, от его капризов, от его проблем, от его тщеславия, от его...Молли яростно закашляла, задохнувшись дымом.Нет ничего прочнее случайных связей,торжествующе прохрипела она.
Элизабет зевнула; она и вправду сегодня не выспалась. Спорить не хотелось.
Я никого не люблю,докладывала Молли,и я влюблена в каждую подвернувшуюся сволочь. Знаешь, в кого я влюблена теперь? Ну, догадайся.
Элизабет приоткрыла рот: быть не может!..
Угадала, милая,глазки Молли томно блестели изза пелены табачного дыма. Потухшая сигарета в руке Элизабет слегка дрожала.С твоим Брюсом! Господи, ты бы видела, как робко он трахал меня в первую ночь и как разошелся за эту неделю... В жизни у меня не было такого нежного и напористого мужика. Между прочим,Молли округлила глаза,должна тебе сказать, что мне он достался... прости опятьтаки... совсем неумелым мальчиком. На третью ночь он чуть не со слезами сознался, что до меня почти нечего не знал об искусстве любви. Он так удивился, когда узнал, что можно, оказывается, и сзади. До тридцати лет дожил, бедняга, и такой пробел!
Элизабет была смущена.
Я не любила, его, Молли,тихо сказала она.И вообще... давай не будем об этом.
Да я что, тебя упрекаю, что ли?! Просто мне обидно. Ты уже месяц ходишь с какимто безумием в глазах, то светишься, как дура, а то слезы глотаешь. Жалко мне тебя, вот что.
Молли,Элизабет, сгорбившись, сжала руки коленями и так застыла,насчет того, как вы там сзади... все это малоинтересно. Хотя, конечно, очень хорошо, что знания Брюса о жизни столь существенно расширились. И все благодаря тебе. Спасибо...
Я принесу воды,заволновалась Молли.
Не надо. Лучше дай мне сигарету, мои кончились,Элизабет глубоко затянулась.Знаешь что,жалобно заговорила она,не могу я его понять, этого Джона. Иногда с ним так легко... так бывает, когда люди одни и те же книги читали. А потом вдругтяжесть, нелепость, невнятица...
А он что, начитанный?пробормотала Молли.
Что? Нет, какие книги... ты опять права. Ни черта не читает. Я вообще не понимаю, как он живет. И... я не понимаю, что у меня с ним... что меня с ним... связывает... что у нас... происходит... и все это откладывается кудато в подсознание. А знаешь, что самое ужасное?
Самое ужасное,медленно и отчетливо, как первая ученица, вдруг заговорила Молли,заключается в том, что неизвестно, чем все это кончится. Эта ваша Большая Любовь.
Да,сказала Элизабет.Эта наша Большая Любовь. Это маленькое время, отмеренное нам для счастья. Ты знаешь, Молли, ведь я, правда, счастлива.
Зазвонил телефон. «Слушаю,Молли кивнула подруге.Тебя».
...Пропустили ее легко, да и кто, собственно, мог бы ее задержать?хотя ей отчегото представлялось, что в такого рода местах обязательно должен сидеть у входа или страж с пистолетом, или угрюмая секретарша с непроницаемым лицом. Но у лифта ей встретился чрезвычайно обаятельный и неприлично молодой человек в безукоризненном костюме и популярно объяснил, как найти нужный кабинет.
И секретарша у дверей этого кабинета кивнула ей понимающе, даже, как показалось Элизабет, несколько игриво,многих ли она сюда пропускала? Или он так же, как и с ней, предпочитает обходиться свободным временем, а на службе имеет дело только со служебными делами. И было ли у него чтонибудь с секретаршей? «Была у меня одна секретарша, так у нее была привычка в постели пукать и икать от страсти...» Нет, такого он, разумеется, никогда не говорил, но фразочка вполне в его духе. Чтото будет после нее? «Была у меня одна экзальтированная блондинка, относившаяся ко всему с комической серьезностью, плакавшая в оргазме и с высоты своего образования презиравшая минет, потому что при этом рот занят и не поговоришь...» Нет, никогда!..
Через три минуты секретарша вышла с кротко потупленными глазами. Нет, так быстро он не мог успеть.
Вас ждут.
Впервые у него на службе.
И без приглашения.
Впрочем, он любит сюрпризы. И хоть раз инициатива в них не будет принадлежать ему.
Кабинет был огромен, но Джон в нем не выглядел ни меньше ростом, ни, как бы это подумать без иронии, стройнее, скажем так. Хотя он всего лишь чуть полноват, но мягок, значителен и крупен. Плюшевый медведь из детствавот кого он ей напоминал. Все хорошее в своей жизни она возводила к детству. Когда ее кормили с ложечки, но не претендовали на власть и не валяли по столу с раздвинутыми ногами и порванной юбкой...
Ммм?
Он поднял на нее глаза. Посмотрел одобрительно, нежно и призывно. Сейчас будет очередная авантюра.
Вот,она протянула ему пакет.Твое любимое.
Это были печенья из китайского ресторанчика внизу. С предсказаниями. Он любил предсказания даже больше, чем печенье, хотя был большим сластеной.
Нука, нука!Он оживился, но оживление у него выражалось всегда только в особенной глубине голоса, мягкости и плавности движений, как у тигра перед удачной охотой. Элизабет протянула ему пакетик.
Тяни, фаталист.
А вдруг ты все подменила, и там написано: «Еще одно печенье, и под лемуром сломается ветка»?
Ты что! Как можно подменять судьбу?! Там, скорее всего, написано: «Той, что любит тебя, ты не предложишь сесть даже на пол».
Посмотрим, посмотрим...его серьезность и вера в судьбу умилила ее и заставила пожалеть о сказанном.
Он откусил половину одного из печений. Развернув бумажку, Джон прочел нараспев, словно молясь:
«Твое сокровище в твоих руках, все прочеелишь ветер».
То есть воздух,уточнила Элизабет.Которым ты торгуешь.
Но Джон был рассеян и не обратил внимания на этот выпад. Он стоял у экрана дисплея и внимательно, по обыкновению, следил за курсом акций, за информацией, за темными и светлыми полосами диаграммы. «Ветер,бормотал он.Ветер, это ведь воздух с направлением, воздух, который заставили вертеть мельницу... Ну да, торговля воздухомно это совсем не так плохо, правда, Элизабет?»
Судя по тебе, это превосходно.
- А теперь ты.
Она вынула предсказание и вчиталась в буквы, стилизованные под иероглифы:
«Ровно через двое суток ты встретишь свою судьбу. Доверься»
А если я уже встретила свою судьбу?
Это значит, что двое суток спустя ты опять придешь к бедному, старому Джонни, чтобы принести ему поесть,он прожевал рассыпчатое, нежное печенье.И чтобы увидеть наконец, чем он, собственно, занимается, пока ты там в поте лица своего продаешь чужие безумства. Которые тем и отвратительны, что неестественны, неорганичны и рассудочны.
А то, что делаешь ты, конечно, гораздо почетнее.
Конечно! Я, по крайней мере, не порываюсь назвать дисплей произведением искусства (хотя в галерее у них было и не такоеодин из учеников и последователей Дали выставил унитаз на середину зала и на полном серьезе пытался уверить окружающих, что это новое слово в искусстве. Какой смысл из унитаза выводилсяона уже не помнила. Да и к чему это ему?ему, Джонни, который и к серьезномуто искусству равнодушен).
Ну, и какие же радостные открытия ты для себя сделала, прелесть моя?
Она села на пол. Ибо приглашения от него так и не дождалась. Она чуть откинулась назад, оперлась на руки, согнула левое колено, все это время поглядывая на Джона хитро, вызывающе и лукавокак он научил ее. Вся она быланасмешка, и всяпризыв. Он был таким, и она уже никогда не станет другой. И будет такой со всеми, хотя лучше бы после него никого не было...
Я открыла для себя, что у тебя огромный кабинет. Очень привлекательная секретарша. Очень серьезные дела. Одним словом, я решила представить себе, куда девается большая часть твоего времени. И чем вызваны эти внезапные перерывы в наших встречах. Теперь я знаю: на работе ты работаешь. И устаешь. И поэтому быстро засыпаешь, и снятся тебе колонки цифр, столбцы информации, сводки по стоимости воздуха... Грозовой воздухиз России, влажныйиз Англии, теплыйна Франции...
Ты действительно могла предположить, что я изыскиваю предлоги и бегаю от тебя?
Нет, ну конечно, я не могла этого предположить. Я даже сказала себе: кто согласится его терпеть, где он найдет другую такую идиотку? Но подозрение есть подозрение, с ним ничего поделать нельзя.
Другую такую я действительно нигде не найду. А какая ты еще будешь!он тихонько засмеялся.
Может быть, сейчасхоть слово о браке? Хоть отдаленная надежда на перспективу?
Ты будешь просто изумительна, Элизабет,нараспев говорил он.Я научу тебя всему. Научу совсем не думать. Научу достигать оргазма при одной мысли обо мне...
И чем все кончится?
А этот вопрос ты вообще забудешь. Потому что почему, черт побери, все должно кончаться? Или ты пришла ко мне, чтобы услышать о будущем. Так предсказаниями будущего занимаюсь не я, а китайское печенье. Через двое суток судьба к твоим услугам.
Элизабет медленно встала. С улыбкой посмотрела на него. Эта улыбка ничего не должна была ему сказать. Загадочная и медлительная. Пусть думает, что хочет. Повернулась на каблуках. Это он научил ее такой кошачьей мягкости, загадочности, медлительности. Пошла к двери. Оглянулась. Он следил за ней с восхищением, как учитель на достойную ученицу. Вот, кажется, все, что ему было нужноженщина, не требующая ничего. Она резко распахнула дверь.
Он не пошевельнулся.
Гибко покачивая бедрами, стараясь идти как можно независимее и прямее, она вышла из кабинета.
Он стремительно нажал кнопку на пульте и, приблизив губы к встроенному микрофону, приказал секретарше:
Не выпускайте ее!
У секретарши, видимо, был опыт выполнения таких распоряжений.
Простите, мисс, во вы не можете выйти.
Почему?
Чтобы покинуть этот кабинет, нужно специальное разрешение. Пропуск.
Очень странно. Чтобы войти, не нужно, а чтобы выйти...
Сожалею, мисс, во таковы правила. Вернитесь в кабинет, вам выпишут пропуск, он даст вам право спуститься, а я по внутренней связи предупрежу служащего, что стоит у входа.
Когда я входила, у входа никого не было.
Вы просто никого не заметили.
Элизабет хмыкнула и вернулась в кабинет Джона.
Судьба! Выпусти меня из своих лап, пожалуйста. Напиши мне расписку, что я тебя не убила, не ограбила я не уношу в кармане. Чтобы похищать такого бегемота, надо заранее договориться о предоставлении ему жилья в зоопарке.
Иди сюда,сказал Джон с самой обворожительной из своих улыбок.Я займусь предсказанием. Сейчас тебе предстоит посещение мемориала «Здесь возлюбленный подкреплялся».
Их столовая напоминала скорее ресторанникогда в жизни, кажется, Элизабет не видела такого количества людей во фраках, в идеально начищенных ботинках, в идеально отглаженных сорочках. Впрочем, здесь это не производило впечатления роскоши и выглядело скорее униформой, а потому угнетало. Она не любила униформы, даже если речь шла о столь презентабельном ее варианте.