Извержениеизвержение любви, воды, света.
Мы должны завтра же избавиться от своей старой обстановки.
Новая жизнь?
Обновление вообще необходимо. И как можно чаще. Перемена декораций, полный поворот кругом. Мне надоела эта кровать.
У тебя же с ней столько связано!..
Больше, чем ты думаешь. Ты.
Ну вот! А ты говоришьменять мебель.
Чем больше кроватей будет с тобой связано.сказал он. приподнимаясь на локте и улыбчиво рассматривая ее,тем лучше.
Она изучала его сквозь полуприкрытые веки, стараясь, как всегда, понять, насколько он серьезен.
И на сколько еще кроватей, по-твоему, нас хватит?
Он улыбнулся еще загадочней.
Это будет зависеть только от скорости, с какой мы будем их менять.
Она сладко потянулась, закинув руки за голову. Он поцеловал ее подмышку. Элизабет засмеялась от радости и щекотки.
Ты щекотный.пожаловалась она.
Ты не знаешь, где можно купить хорошую кровать?
Когдато он так же щекотал ей ухо своим шепотом. И чтото там было, связанное с кроватью, при чемто тут была кровать...
Его фотографии а столе. Пистолет. Его звонок. Голос по телевизору...
Джонни! Я знаю такой магазин! Дешево и, в общем, вполне прилично. На этой кровати могло бы уместиться еще пять пар!
Кстати!Он явно загорелся идеей,Свежая мысль. Об этом стоит подумать.
Тебе уже не хватает меня?Она раздумывала, обидеться или нет.
Перемена обстановки только к лучшему. Я же говорил. Это как спектакль: его нельзя играть в одних и тех же декорациях.
Ты серьезно?
Успокойся,он рассмеялся.Не более, чем всегда.
Но два следующих дня ей все равно отчегото казалось, что с покупкой этой кровати переменятся не только декорации. Она знала, что это глупо. Но ничего не могла с собой поделатьни взять себя в руки, ни махнуть на все это рукой, ни заставить себя пойти в магазин,она откладывала этот поход, как могла, и могла до тех пор, пока на третий день не поняла: или она увидит Джонни и сделает все, как он хочет, или у нее так и будет все валиться из рук, порвется новое платье и окончательно выйдет из строя кухонный комбайн.
Сначала они пошли в ювелирный отдел.
Джонни выбирал цепочку так же придирчиво и умело, как две недели назад присматривал платье, и точно так же не советовался с нейтолько подносил цепочки к ее шее, отстранялся, рассматривал, клал на прилавок. Выбор его остановятся на крупнозвенчатой, но тонкой, ажурной золотой цепочке, достаточно длинной. чтобы свободно лечь на не хрупкие ключицы.
Пожалуй, эта,сказал он, но опятьтаки не ей, себе.
Сумма была такой, что выражать недовольство было бы непозволительной бестактностью. Элизабет чувствовала себя и так неловко при любопытствующих покупателях и снисходительно улыбающемся продавце. Джон с улыбкой выложил деньги. Потом он аккуратно забрал сдачу и спрятал ее в потрепанный бумажник.
Хочешь, купим тебе новый бумажник?спросила она.
Не люблю новые бумажники.
Но ты же любишь перемены?
Не во всем. С этим у меня связаны воспоминания.
А ты суеверен. Разбогател с этим бумажником и боишься, что разоришься с другим?
Ты опять меня подменяешь собой. Мои денежные дела не зависят от случайностей. Простопривычка.
А ко мне?
Девочка моя, когда ты дойдешь до состояния этого бумажника, чего я постараюсь не допустить, я подумаю над твоим предложением. Но пока ты выглядишь у меня как новенькая.
Что ему понадобилось в отделе сувениров? Он безошибочно направился к витрине, где продавались маски и костюмы, театральный антураж, забавные вещицы, предназначавшиеся не для использования, а для любования или игры.
Там он выбрал вещь настолько странную, что в ее голове никак не укладывалось, какую пользу или радость можно из нее извлечь.
Гибкий охотничий стек свистнул в воздухе. Джон пробовал его шутя, играя, становясь то в одну, то в другую позу; потом поднял глаза на нее:
Ну, как?
Обворожителен. Ты решил купить собаку?
Зачем. У меня уже...Он замялся.Годы не те, чтобы с ней бегать по утрам.
Она вспомнила о близнецах, бегающих с собакой каждое утро около ее дома. Да, Джонни в этой ситуации представить себе трудно. Скорее уж собака бегала бы за ним, как собака. А он за ней... Нет, разве что собака сумела бы совсем заморочить ему голову обещаниями веселых перемен.
А стек свистел все резче и резче. Шутки кончились. Глаза Джонни горели не яростью, но веселым, как бы удивленным азартом. А можно, оказывается, и так! И вот так! И вот еще так!..
Я беру,отдышавшись, бросил он продавцу.
Двадцать девять долларов на ветер. Впрочем, ерунда. Если он еще чтото задумал... Как знать? В любом случае его отговаривать бесполезно, и оттого лучше всего имитировать безразличие. У всех свои причуды, а его жизнь вообще состоит из причуд. Иногда очень приятных. Она дотронулась кончиками пальцев до цепочки, которая вначале чуть холодила плечи и шею, но быстро согрелась ее теплом. Элизабет были приятны восхищенные и завистливые взгляды. Смотрите, смотрите! Это мне, мне, а не комуто другому. И кровать будет мне. И сам онтоже. И все, что он купит... кроме, надеюсь, стека.
...Очень даже ничего себе,сказал Джон, плюхнувшись на кровать. Ни скрипа, ни стона пружин. А ведь он тот еще медведь. Прекрасное приобретение.
Пожилая продавщица улыбнулась ему доброжелательно, но Элизабет заметила на ее лице некоторый испуг и неприязнь. Еще бы, каждый такой коала будет приходить и с размаху всем седалищем прыгать на кровать! Впрочем, он не толст. Во всяком случае, это здоровая полнота здорового мужчины, у которого мускулов значительно больше, чем жира. Не дряблый жирок засидевшегося интеллектуала, который гордится своим бессилием, подводя под него философские оправдания. А в постели потеет. Тоже мне. Нет, это была полнота человека, который в юности, должно быть, прыгал в высоту и был чемпионом колледжа, а потом следил за собой, много ходил, ел то, что хотел, и все делал с аппетитом.
Когда мы можем это получить?оборотился он к продавщице, которая смотрела на него, не отрываясь.
Я думаю, не раньше пятницы. Но для вас,она подчеркнула это «для вас» с профессионализмом старой продавщицы, знающей, как купить и удержать клиента,для вас я постараюсь, и вы получите ее не позднее четверга. К которому часу привезти кровать? Оставьте адрес. Доставка входит в стоимость.
Сколько?
Семь тысяч долларов.
Элизабет тихонько присвистнула.
Лемур,шепнула она, наклоняясь к его уху,а куда же мы денем старую? Поставим на эту? Или пристроим под нее?
Сдвинем вместе, а там посмотрим,может быть дождемся Нового года и по обычаю выкинем из окна.
Элизабет усмехнулась. Она представила себе, как их старая, вполне еще хорошая, много всего пережившая кровать выпадет из окна и полетит на морозную улицу. Из тепла, из родной комнаты, где она была нужна, незаменима, любима, где на ней любили, где утыкались в нее лицом,полетит, ничего не подозревая, ни к чему не готовая, вниз, в холод... Или нет. Разумеется, она будет к этому готова. Потому что новая кровать будет ей страшно хамить. Молодость беспощадна. А старуха каждый вечер будет надеяться, что лягут именно на нее. И она опять почувствует содрогания и торопливую жадность любящих, которым все равно никогда не слиться до конца.
Господи, остановила себя Элизабет, что это со мной?! Она на секунду представила себе, как Джонни с ее помощьюесли, конечно, никуда не денется до Нового года, вот ведь проклятая мнительность!пропихивает кровать в окно. Какая чушь! И потомнеужели неистребима эта сентиментальность, эта детская жадность к вещам, а вернеежалость к вещам? Она с детства была страшно привязчива, привязывалась в том числе и к игрушкам, и к обстановке, и к прежним квартирам,так что когда кукла падала, она поднимала ее и целовала ушибленное место. Ей и посейчас бывало мучительно жалко любимых, а то и просто принадлежавших ей вещей. Чужих вещей она не любила: всегда боялась, что несчастья, когдато случавшиеся с владельцами, теперь могут передаться ей, произойти и у нее. А свои вещи, наоборот, она не любила дарить или терятьособенно в последнее время, когда они могли передать другим толику ее удачливости. Или Джонни. Или надежду.
Сколько можно думать о всякой ерунде? Ведь за все эти слезоточивые размышления Джонни может ее возненавидеть рано или поздно. Как он еще терпит ее, за что?
Именно за это,услышала она его голос.
Что за мистика?!
Именно за это я и плачу,повторил он, обращаясь к продавщице. Элизабет, задумавшись, прислонившись к колонне и заложив ногу за ногу, пропустила весь разговор.
И, пожалуйста, все вместе. В комплекте. И белье, и этот... Ну как это называется... ну прыгает, прыгает... Пружинный матрас!
Вы разве не хотите все это выбрать сами?
Нет, вполне полагаюсь на вас.
Старушка не скрыла изумления: платить такие деньги и во всем полагаться на продавца? Нет, конечно, со своей стороны... их фирма... их известность... мы существуем уже около полувека, сударь... тем не менее, я польщена...
Так вы твердо решили, что покупаете?
О да,Джон, улыбаясь, склонил голову, затем обернулся к Элизабет.Дорогая, ты ведь всю жизнь мечтала о такой кровати?
С тех пор как себя помню,твердо ответила Элизабет, прикусив губу, чтобы не рассмеяться,
Ну, это недавно,заметил Джон.Со вчерашней ночи, не правда ли?
Старушка захихикала.
Даю вам слово,поддержала она беседу,что в четверг покупка будет вам доставлена.
Неужели?вежливо переспросила Элизабет.
О, конечно! Бывает, что мы доставляем в пятницу, но я вам даю слово, что это случится в четверг.
А почему? Я слышала, обычно постели доставляются по пятницам?поинтересовалась Элизабет.
Ну, это так естественно,заулыбалась старушка,перед уик-эндами... чтобы как следует отдохнуть!
Я попрошу вас,важно произнес Джон,доставить нам все вместе: и белье, и пружинный матрас.
О да! Причем в четверг, а не в пятницу.
И знаете,Джон задумался,нужны еще четыре большие подушки.
Какие?старушка наморщила лоб.С пуховой или синтетической набивкой?
Я предпочитаю,Джон был серьезен как Ротшильд, покупающий пуговицу для подаяния нищему,м-да, я предпочитаю пух. Пухон мягкий.
О да! Прямо в четверг...
Пух желательно в среду. И еще,он изобразил мучительное сомнение,мне совершенно необходим тикающий звук.
О, конечно,старушка была сама услужливость,если вам нужны часы, то выбирайте, есть любые...
Вы меня не поняли,строго проговорил Джон,я говорю о матрасе. Понимаете, мне нужно, чтобы матрас тикал. Причем уже во вторник.
То есть завтра?ужаснулась продавщица.
Боюсь, что даже завтра будет уже поздно,с грустью произнес Джон.Вот придем мы сегодня с нею домой,он кивнул на Элизабет,разденемся, ляжем отдыхать, разложим на полу всю мою коллекцию пуховых подушек... М-да, начнем совершать некое любовное действо, такой, знаете, набор банальных движений... вперед-назад, вжик-вжик... и будет всестоны, объятия, слезы, но,он стукнул себя кулаком по груди,тикающих звуков не будет! Это невозможно вынести! Любовь длится, а время не идет! Согласитесь, это ужасно?
Выберите, пожалуйста, цвет подушек,прошептала старушка, испуганно поглядывая на Джона.А матрас... матрас мы поищем... Это все?
Да, пожалуй,он уверенно подошел к постели и присел на белоснежное одеяло.Дорогая,обратился он затем к Элизабет,подойди, пожалуйста, ко мне. Так. Сядь рядом, пожалуйста.
Она осторожно села рядом.
Джон прилег, придирчиво, но благожелательно поглядывая на нее.
У тебя красивые ноги. Не правда ли, у моей спутницы очень красивые ноги?отнесся он к продавщице.
Да,пролепетала она.
И какие славные пальцы ног. Не правда ли? А вы не станете возражать, если Элизабет ляжет на постель? Элизабет! Тебе разрешено лечь.
Пусть ляжет, конечно,проговорила старушка.Это одна из самых популярных наших моделей...
Но не самая популярная?!ужаснулся Джон.
Джонни,Элизабет смущенно глядела на него, медленно ложась рядом,этосамая лучшая модель.
Ух,он облегченно перевел дух,а то я было испугался... как же так... кровать не лучшая, матраса тикающего не докричишься...
Он лег рядом с Элизабет, поглаживая ее по плечу, по туловищу, по бедрам...
Тебе удобно?спросил он.
Удобно, милый. Все хорошо. Пойдем?
А в изголовье удобно? Пух не слишком твердый? Ягодицам мягко? Горошины никакой под собой не ощущаешь?
Элизабет надоело сдерживаться и смущаться. Она от души рассмеялась.
Горошина не беспокоит, дорогой. Она такая мягкая, Джонни... словно из пуха.
Хорошо,успокоился Джон.Теперь, пожалуйста, раздвинь ноги.
Зачем?!она опять стала испытывать неловкость.
Раздвинь ноги!тоном приказа произнес он.Да никто не смотрит! Вы ведь не смотрите, верно?
Старушка с ужасом глядела на Элизабет. Та опять рассмеялась.
Так мягко?он провел ладонью по ее ляжке.И мне мягко. Хорошая постель,с удовлетворением отметил Джон.А так хорошо? А так? А если...
Элизабет, покраснев и часто дыша, вскочила с кровати.
Так значит, в пятницу?Джон, смеясь, тоже поднялся с постели.
В пят... нет, в четверг.Старушка взяла себя в руки и с достоинством отчеканила:Я лично гарантирую, что товар будет доставлен вам в четверг.
Ответом на ее слова был бешеный визг Элизабет.
Что с тобой, милая?удивленно спросил Джон.Она у меня очень впечатлительная,объяснил он вздрогнувшей продавщице.Редко видит дорогие вещи. А кроватей вообще почти не знает. Все, знаете, по люкам шляется да по помойкам... Надо отучать. Так, значит, в четверг? Пойдем, милая.
На лестнице Джон чуть не согнулся пополам от сильнейшего удара локтем. «А будешь щипаться, сволочь,горячо зашептала ему Элизабет, обвивая шею и целуя его в щеку,я тебе все яйца оторву!»
На улице мелкий дождь смешивался с крупным снегом.
Кровать доставили в четверг. Джонни, как ни странно, сумел проспать три ночи, во время которых под ним ничего не тикало, хотя Элизабет, не удержавшись от соблазна и привыкнув к его иронической манере поведения в постели, нет-нет и начинала тикать, оказываясь под ним: «Тик-так, тик-так, хочешь кончитьделай так!»
В половине шестого вечера молодой негр с каннибальской наружностью, взыскующей расовой дискриминации, позвонил в дверь и не без ехидства доложил, что кровать находится внизу.
Заносите!лаконично распорядился Джонни.
Элизабет, в его белых носках и халате, (правда, уже красном, не таком длинном и приобретенном специально для нее), стояла сзади. Не удержавшись, она показала негру язык. Негр хмыкнул и вскоре вернулся с напарником и кроватью. В сложенном виде она казалась меньше, уютнее, и представить ее почти бескрайней, какой она выглядела в понедельник, в магазине, было сложно.
Негры установили кровать рядом со старой, на которой Джонни только что сидел, снимая носки и рассказывая Элизабет, что он намерен на этот раз предпринять. На этот раз ему хотелось взять ее сзади, и она не имела ничего против, но теперь, когда две кровати заняли почти всю комнату и образовали сексодром, нельзя было исключать, что Джонни захочется взять ее на бегу, после игры в догонялочки на четвереньках. Элизабет подумала, что если она будет избегать его притязаний, убегая достаточно быстро, ей, глядишь, удастся склонить его к гораздо более симпатичному варианту, когда он сначала долго целовал ее живот ифигура умолчания,а потом оказывался сверху, и можно было видеть его лицо. В таких размышлениях она рассеянно смотрела на установку кровати и не замечала взглядов негров, которые явно думали о том, что предстоит хозяевам после их ухода, а потому не торопились уходить, явно желая отсрочить чужое удовольствие.
Что, хороша?спросил Джонни, показав головой на Элизабет.
Наша фирма гарантирует качество,откликнулся тот, что стоял спиной, укладывая пружинный матрас.
Джонни расхохотался.
Слышишь, Элизабет? Их фирма гарантирует твое качество. Интересно, откуда они знают. Когда тебя доставили, я чтото нс заметил фирменного знака. А ну, показывай, где ты его прячешь?
Он распахнул на ней халат, прежде чем она успела чтолибо сообразить и, следовательно, предпринять.
Здесь? Или здесь?
Что он делает? При них? Господи! Зачем? Или ему так необходимо делать ее любовь посмешищем для всех и вся?!