Забавно стать этакой эксцентричной особой.
Да и герцог казался ей достаточно приятным человеком. Очень солидным и ужасно умным.
Мне необходимо написать леди Финчли. Я желаю знать, кто еще к ним приглашен, заявила мать Гвен, и ее глаза хитро блеснули. Возможно, ее брат лорд Брайерли, ну, ты же его знаешь.
Гвен знала. Она отлично вызубрила «Дебретт»[4]. Намного проще поддерживать с кем-либо беседу, если знаешь, кто есть кто, и как они между собою связаны.
Интересно, кто же, продолжала размышлять матушка. Не могу представить никого, с кем бы лорд Финчли находился в приятельских отношениях. Хотя, очень может быть, список приглашенных составляла его жена. Мать наклонилась и погладила дочь по руке. Знаю-знаю, милая, ты совсем не любишь подобные увеселения, но, обещаю, там будет не столь уж ужасно. Загородные приемы совершенно отличаются от лондонских. На них всегда более домашняя атмосфера. Под конец ты непременно сдружишься со всеми.
«Если принять во внимание мой опыт общения с молодыми леди из общества, едко подумала Гвен, такое предположение чрезвычайно сомнительно». Она посмотрела в свой альбом. Там красовался кролик. Не пририсовать ли ему уродливый оскал. Злобный маленький кролик. Пре-вос-ход-но!
Итак, гнула свою линию ее мать, мы должны успеть приобрести для тебя новую амазонку и, возможно, три новых дневных платья. О, как же я рада, что леди Финчли пришла в голову такая мысль. Я безмерно благодарна ей за эту последнюю для тебя возможность познакомиться с еще несколькими джентльменами.
Я уже познакомилась со всеми джентльменами, возразила Гвен. И это была правда. Ее представили каждому мужчине в Лондоне. С большинством из них она танцевала, и от четырех получила предложение о браке. Два из которых отклонил ее отец, одноматушка («Я знаю его мать, объявила она, и ничто не заставит меня подвергнуть такому наказанию свою единственную дочь»), и последнееот лорда ПеннстолаГвен почти приняла.
Он был очень любезен и довольно красив, и всего-то на восемь лет старше ее. Всё в нем представлялось милым, буквально всё пока Гвен не узнала, что основным своим местом проживания Пеннстол желает сделать Лондон. Его безмерно занимали вопросы управления странойдаже в то время, когда он не заседал в Палате лордов.
Гвен не могла с этим согласиться. Подумать только, она должна будет провести всю оставшуюся жизнь в Лондоне в качестве хозяйки его дома, устраивая различные приемы, нет, это невыносимо.
А потому, с некоторым сожалением, она отказала и этому претенденту, объяснив лорду Пеннстолу свои соображения. (Ей казалось неправильным отклонить чье-либо предложение, не оставшись при этом до конца честной.) Он был разочарован, но понял ее.
Гвен знала, что если не удастся привести домой идеального мужа, ей придется выдержать и следующий сезон. Но такая перспектива (провести в Лондоне еще одну весну и лето) была гораздо предпочтительнее целой жизни в качестве жены политика.
И все же ей казалось, что она получила некоторую передышку. Гвен думала, что уже свободна от всей этой суеты до будущего года. Она взглянула на мать, которая, похоже, только что сочинила нечто вроде песенки под названием «Загородный прием, ля-ля-ля»[8].
Свобода, очевидно, только что помахала Гвен ручкой.
Алек Дарлингтон стал графом Чартерсом два года назад, но так и не привык к новому для себя имени. «Чартерсом» был его отец, грубый и строгий старик, ни разу не поговоривший с сыном, не отругав при этом. Алеку всегда нравилось быть «Дарлингтоном»[5]. Было в этом имени нечто разухабистое и бесшабашное, отлично подходящее для человека, проводившего свою жизнь в погоне за наслаждениями.
Будучи Дарлингтоном, Алек вполне соответствовал своему имени и получал от этого удовольствие.
«Чартерс»[6] жечистое занудство. Чартерсы возглавляли ранжированные списки знати. Просматривали книги со счетами. Всегда и везде действовали исключительно ответственно.
Не то чтобы Алек снова хотел стать безответственным повесой. Просто предпочел бы сделать свой выбор самостоятельно.
Но несчастный случай с каретой унес жизнь его отца и лишил жизни его матушку, чью смерть, кстати, он глубоко и искренне оплакивал. Вот тогда Алек неожиданно обнаружил, что ему на плечи свалилась забота о двух младших сестрах. В прошлом году он выдал замуж Кандиду за второго сына из хорошей семьи, который буквально молился на землю, полученную вместе с невестой. В целом, такое положение вполне устроило обе стороны.
Но оставалась Октавия. К своим почти двадцати годам она провела в Лондоне два сезона, не удостоившись ни единого предложения, несмотря на очень приличное приданое, обещанное Алеком. И вроде вела она себя как подобает, так, по крайней мере, докладывала ему их двоюродная бабушка Дарлингтон (именно она сопровождала девушку на приемах). И наряды Октавии приобретались у самых востребованных модисток. И танцевала сестра как ангел. И пела, и рисовалакак карандашом, так и акварелью. Словом, Октавия умела все, что полагалось молодой леди ее происхождения.
Но по какой-то причине ее не «брали».
Возможно, Октавию нельзя назвать восхитительно хорошенькой, но Алек считал, что и дурнушкой сестра не является. Разве что зубы слегка выдаются вперед, но и всего-то. Зато глаза почти прекраснытого же оттенка, что и его собственные: чистейший сверкающий серый цвет. Лично он не раз получал комплименты по поводу своих глаз. Какого черта никто не восторгается глазами Октавии?
Эти лондонские мужчиныскопище идиотов. Таково единственное объяснение, приходившее на ум Алеку.
Ты знаешь, кто там будет? задала вопрос Октавия. Они ехали в карете Алека, и их долгая поездка в Финчли-мэнор подходила к концу.
Брайерли, конечно, ответил Алек, выглядывая в окно. Несмотря на давнишнюю дружбу с Хью, в Финчли он ни разу не был. Маркиза жеего сестра.
Октавия кивнула.
Да, но едва ли я могу представить Брайерли в качестве своего жениха. Он мне почти как брат.
Алек рассеянно мотнул головой.
Я абсолютно уверен, что Кэролайн позаботилась составить список приглашенных, заслуживающих внимания. Она к таким вещам подходит очень вдумчиво.
Октавия вздохнула.
Всё так О нет!
Что такое?
Сестра судорожно вздохнула, как затравленное животное.
Смотри, и Октавия пристально уставилась в окно.
Алек честно сделал то же самое, но не увидел ничего необычного. Всего лишь еще одна карета у входа в дом, доставившая своих владельцевмолодую женщину и, по всей видимости, ее родителей.
Ты что не видишь ее?
Кого?
Гвендолин Пэссмор, простонала Октавия. Этохудшее из всего, что могло произойти.
И что не так с этой Гвендолин Пэссмор?
Алек, если она будет находиться в комнате, на меня даже никто не взглянет.
Алека раз или два представляли Гвендолин Пэссмор, и он был вынужден признать, что та удивительно красива. Однако Октавияего сестра, а потому он сказал:
Не будь смешной. Не вижу ни одной причины, почему бы джентльмену не провести время с тобой.
О, ну как же, возразила та. Да тысяча причин. Если вдуматься.
Он внутренне застонал. Сестры и сарказмсмертельное сочетание.
В тебе гораздо больше индивидуальности, заявил он.
Она выглядела так, словно убита горем.
Да что я такого сказал?
Да то, что у меня имеется какая-то там «индивидуальность»! воскликнула Октавия. Ты разве не знаешь, что так говорят все джентльмены, если девушка уродлива?
Я никогда не говорил, что ты уродлива!
Зато имел в виду, фыркнула сестрица.
Какое-то мгновение он смотрел на нее, затем уточнил:
Я хотел бы удостовериться: что бы я ни сказал по этому поводу, все будет воспринято негативно, так?
Октавия сдержанно кивнула.
«Вот, подумал Алек, именно поэтому я до сих пор и не женат». Совершенно очевидно, что можно поддерживать сносные отношения лишь с одной женщиной одновременно. Невозможно даже думать о невесте, пока сестра не пристроена.
Он покачал головой, затем взялся за ручку дверцы. Они уже остановились, и Алек стремился спрыгнуть на землю и размять ноги.
Стой! приказала Октавия, хватая его за руку.
Что еще?
Подожди, пока она войдет в дом.
Он выглянул наружу.
Мисс Пэссмор?
Да.
Он снова посмотрел туда же.
Она настолько плоха?
Я не хочу входить вместе с ней.
Ради всего святого, Октавия.
Рядом с ней я буду смотреться пухлой курицей-недоростком.
Ох, бога ради
К тому же, добавила Октавия с особым нажимом, она слегка высокомерна. Если бы меня объявили жемчужиной сезона, я бы была более дружелюбна по отношению к остальным молодым леди.
Алек вздохнул. Что и говорить, ему бы не хотелось, чтобы его сестра чувствовала себя неловко, но это же смешно. И жутко неудобно. Для него. Четыре часа он трясся в этой чертовой карете и теперь мечтал просто пройтись.
Считаю до десяти, предупредил он. Если к тому времени она не зайдет в дом, я выхожу.
Пожалуйста, Алек. Ради меня!
К счастью для них обоих, мисс Пэссмор переступила-таки порог дома, когда Алек произнес «девять», и ему не пришлось спешно придумывать, как вытянуть сестру из кареты. Однако и тогда он не смог идти нормальным шагом. Октавия, прилагая, похоже, сверхчеловеческие усилия, повисла у него на локте, и его ноги положительно приросли к земле.
Ну, что теперь-то?
Дай ей время, выдавила она.
Предпочитаешь стоять здесь истуканом, но не пересекаться с Гвендолин Пэссмор?
Лицо Октавии ясно говорило «да», но, должно быть, какая-то гордость у нее осталась, поскольку она все же позволила брату толкать ее вперед с той самой скоростью, с которой в прошлом году Алек вел под венец Кандиду.
Наконец-то я начинаю понимать, пробормотал Алек, почему все так жаждут сыновей. Никакого отношения к производству наследника это не имеет.
Какой ты злой, огрызнулась Октавия, совершенно не выглядя оскорбленной.
Женщины отнимают столько сил.
Говорят, мы того стоим.
На сей раз остановился Алек.
И кто это тебе сказал?
Октавия открыла было рот, но прежде чем смогла что-либо произнести, Алек спросил:
Черт возьми, и что тебе наговорила Кандида?
У нас же нет матери, ты ведь знаешь, чопорно заявила Октавия. Кто-то же должен был объяснить мне некоторые вещи.
Алек почувствовал, как мир слегка покачнулся. Но вполне возможно, что это лишь неприятное ощущение у него в желудке 379c78. Не болен ли он. Обессиленуж точно.
Предполагалось, что она должна подождать до твоей свадьбы, проворчал он.
У сестер нет тайн, весело заявила Октавия, после чего вплыла в дом с широчайшей улыбкой на лице. Алек был поражен. Ни единого признака недавнего душевного страдания.
Леди Финчли ожидала гостей в холле, приветствуя вновь прибывающих с корзинкой сконов[7] в руках.
Кэролайн, произнес Алек и вежливо поклонился, хитро посмеиваясь, вы смотритесь настоящей пастушкой.
Я? Она держала корзинку как часть специально подобранного костюма. После столь долгого пребывания в городе мне пришло в голову, что мы вполне заслужили немного простоты. Давайте же радоваться свежему чистому воздуху, утренней росе и всему прочему, вы согласны?
Так мне предстоит просыпаться, пока еще не высохла роса?
Ну что вы, нет, конечно, заверила его Кэролайн.
Тогда, пожалуй, я соглашусь.
Ее улыбка стала больше походить на ухмылку.
Вам нужна жена.
Вы не первая об этом говорите.
Вскинув брови, она махнула рукой, отпуская его, а сама, продолжая улыбаться во весь рот, обернулась к его сестре.
Октавия Дарлингтон, произнесла Кэролайн, вложив в приветствие столько радушия, что можно было подумать, будто они не виделись целую вечность, а не далее как на прошлой неделе. Как же я счастлива вас видеть!
Спасибо за приглашение, ответила Октавия, слегка приседая в вежливом реверансе.
Кэролайн наклонилась и зашептала заговорщическим тоном, хотя понять, почему, не представлялось возможным, поскольку единственным человеком, находящимся поблизости, был Алек, и он прекрасно мог слышать все, ею сказанное.
Я пригласила множество вполне подходящих джентльменов, сообщила хозяйка Октавии. Вы, моя дорогая, замечательно проведете время.
И снова повернулась к Алеку, выгнув одну бровь и внимательно его рассматривая.
Мне говорили, вы провели сезон в Лондоне, но я вас почти не видела.
Обычно он перепоручал меня двоюродной бабушке, с усмешкой доложила Октавия.
Только не говорите об этом Хью, предупредила Кэролайн Алека. Я сказала ему, что вы лично повсюду сопровождали Октавию. Октавии же она добавила:Я должна была заставить брата почувствовать себя виноватым. Надеюсь, вы не возражаете.
Нисколько, ответила Октавия, явно польщенная тем, что Кэролайн упомянула ее в этой уловке.
Ну что ж, продолжила Кэролайн, так где же двоюродная бабушка Дарлингтон?
Она задержалась в Лондоне, пояснила Октавия. Дело в том, что день отъезда совпал со встречей Общества коллекционеров птиц, которые происходят дважды в месяц. Так что она приедет вечером.
Она коллекционирует птиц?
Как-нибудь спросите у нее самой, предложил Алек.
Не вздумайте, вставила Октавия, бросая на брата свирепый взгляд. Если только действительно не хотите обо всем этом услышать.
Признаюсь, я заинтригована
Она набивает чучела, уточнил Алек.
О нет, она этого не делает, воскликнула Октавия. И посмотрела на Кэролайн:Он просто ходячая неприятность. Вредитель на теле общества.
Кэролайн рассмеялась.
Почти все братья таковы. Говорю же вам, совершенно не знаю, что делать с Хью.
И все же он здесь? поинтересовался Алек. Он не виделся с другом уже несколько месяцев.
Где-то на конюшнях, ответила Кэролайн.
Ну конечно.
Вот именно. Она закатила глаза, но затем вновь вернулась к роли хозяйки. Уинтерс покажет вам ваши комнаты. Октавия, я поселила вас с двоюродной бабушкой Дарлингтон. В самую розовую из всех спален. Надеюсь, вы не против? Алек, а вас рядом с Хью. Она слегка махнула рукой куда-то в глубину огромного дома.
Пойду-ка поищу Хью, сказал Алек и взглянул на Октавию. Ты сможешь обойтись без меня?
Октавия, казалось, обиделась, что он смутил ее подобным вопросом перед Кэролайн.
Конечно.
В западном салоне уже собралась небольшая группка молодых леди, доложила Кэролайн. Обмениваются всякого рода слухами.
Октавия усмехнулась.
Тогда я сразу отправлюсь туда.
Я же спасаюсь бегством. Алек не мог себе представить, что существует нечто еще более кошмарное, чем собранные в одной комнате молодые леди, охваченные лихорадкой всевозможных сплетен. К счастью для него, лицезреть это зрелище он был вовсе не обязан. Так что Алек вышел на улицу и, миновав подъездную аллею, двинулся к конюшням. Снова видеть Хьюэто прекрасно. Они подружились еще в Итоне, затем вместе учились в университете, но по окончании учебы встречались лишь время от времени. Алек обычно жил в городе, Хью же чаще всего находился там, где и его лошади. То есть, вовсе не в городе.
Что-то тихо про себя напевая, Алек подошел к впечатляющих размеров конюшням. В нос ударил запах сена и навоза, и он улыбнулся, когда к ним добавился парфюм «потная лошадь». Сам Алек получал удовольствие от верховых прогулок, как и любой мужчина, и, конечно же, охотно посещал скачки и всякого рода охоту, но никогда не мог до конца понять одержимости Хью коневодством. Однако Алеку страсть друга нравилась. Хью не был бы Хью, если б не пас свой табун, как ревнивый жеребец.
Хью! позвал Алек, открывая дверь. Откуда-то из дальнего стойла раздалось ржание, сопровождаемое ругательствами, которые в свою очередь вызвали новое ржание, являющееся, как предположил Алек, ничем иным, как лошадиным ругательством.
Хью? снова позвал Алек.
Из стойла высунулась голова.
Дарлингтон! воскликнул Хью. Рад тебя видеть!
Взаимно. Алек и не подумал поправить друга, назвавшего его старым именем. Ему даже польстило, что Хью по-прежнему обращался к нему как к Дарлингтону. Это так прекрасно и привычно, словно они все еще мальчишки, имеющие обязательства только перед наставниками и друзьями. Алек подошел ближе и вгляделся в лошадь. Это тот самый жеребец, о котором судачит половина Лондона?