К сожалению, сняв одну эту проблему, я оставила неразрешенными еще много: не каждый день доводится принимать у себя американца, а если вы познакомились с ним через брачное агентство и, возможно, станете его женой Легко представить, как я чувствовала себя все дни до приезда Стэнли.
Конечно, я уже знала Стэнли, но одно делопереписываться, а другоеразговаривать с ним, видеть его. Честное слово, это совсем разные вещи.
В голову лезли всякие дурацкие мысли. Многие же из нас, русских, думают, что американцыэто такие пробивные типы в клетчатых пиджаках невообразимой расцветки с вечной жвачкой за щекой. Вдруг Стэнли считает, что я, как русская женщина, должна встретить его с хлебом-солью в сарафане и в лаптях? Конечно, это была полнейшая глупость, но на всякий случай я решила приготовить несколько национальных блюд. Вот почему в день приезда Стэнли на кухне стояла завернутая в одеяло кастрюля щей. Еще я напекла пирогов. Пусть заодно убедится в том, что я неплохо готовлю. А если не понравится, что ж, не судьба.
Как это ни странно, захлопотавшись на кухне и с уборкой, я совсем забыла про то, как одеться, и теперь стояла в полнейшей растерянности перед шкафом, который Лена выделила мне для моих вещей. Осмотрев весь свой гардероб, я совсем расстроилась: надеть было нечего. Лучше всего было бы мое нарядное сиреневое платье, но для первой встречи со Стэнли оно никак не подходило. Ведь я выбрала его по Костиному совету и именно в нем пошла на выпускной. Надеть это платье сегодня ради встречи с другим человеком было бы предательством по отношению и к Косте, и к Стэнли.
Подумав немного, я остановила свой выбор на сером костюме. Вид у меня был немного официальный. «Ты в нем кажешься слишком серьезной», сказал как-то Костя Да что же это я? Меня же Костино мнение уже несколько месяцев как не волнует!
Словом, я оделась, причесалась как можно тщательнее и Думаете, я так и послушалась Лену? Конечно же, решила, что встречу его. Но вот только где? Стэнли сообщил, что в Москву прибудет в девять тридцать пять. Оттуда самолетом же полетит в Саратов. Это еще час двадцать. А дальше? Живя в Саратове с мамой на ее скромную зарплату и мою еще более скромную стипендию, а потом в Ершове, даже не побывав ни разу в Москве, я не могла придумать ничего, кроме того, что из Саратова ко мне он поедет на автобусе с автовокзала. Конечно, это звучит глупее некуда, но в тот момент я была в состоянии такого волнения, что мне и в голову не пришло, что Стэнли может добраться как-то иначе, не познакомившись со всеми прелестями нашего общественного транспорта.
И вот в половине одиннадцатого я уже стояла на ершовском автовокзале, волнуясь, ожидая и надеясь. Как только приходил очередной автобус, бежала на остановку и среди пассажиров искала Стэнли. Но его не было: ни один пассажир даже не смахивал на интуриста, не говоря уже о том, чтоб быть внешне похожим на мужчину с фотографии, которая сейчас лежала у меня на тумбочке рядом с кроватью. Все эти дачники с рюкзаками, рыболовы-любители и абитуриенты, собирающиеся в Саратов сдавать экзаменывсе это было, конечно, не то. Стэнли не появлялся.
Прошел, наверное, не один час, прежде чем я поняла, что он не приедет. Так и есть: он решил, что не стоит связывать свою жизнь с такой, как я. Может быть, позвонил мне, когда меня не было, чтобы сообщить, что у нас с ним отныне нет ничего общего. Может быть, в почтовом ящике меня дожидается письмо, в котором размашистым почерком с высоко перечеркнутым «t» выведено: «Нам с тобой не стоит встречаться. Давай прекратим нашу переписку и будем жить, как преждепорознь, ничего не зная друг о друге».
Почему-то все этои телефонный звонок, и письмопредставились мне так ярко, что я даже почувствовала то, что могла бы почувствовать, будь это все на самом деле. Может быть, я написала и сказала что-то не то и обидела его? Нет, вроде бы ничего такого не было. Но разве это угадаешь? «Разные менталитеты!»ехидно нашептывал в ухо голос Лены, хотя сама Лена наверняка попивала чай с родителями и рассказывала о своей новой подопечной, то есть обо мне.
Теперь все: я ни за что не стану ломать себе жизнь в третий раз. Лучше у меня не будет никакой личной жизни, зато никто меня уже не бросит. Пришла пора взглянуть правде в глаза: я неудачница и никогда больше никого не полюблю.
Я не выдержала и заплакала. Народу на автовокзале было много, но никто, как водится, не обращал на меня внимания. Только какая-то старушка спросила:
Ты что, дочка?
Я ничего не ответила. Трудно говорить, когда вот так, в одночасье, осознаешь, что ты снова одинока. Наверное, старушка что-то все-таки поняла по моему состоянию. Она вдруг погладила меня по плечу и сказала:
Ничего, все еще будет хорошо, и на твоей улице будет праздник, погуляешь еще на собственной свадьбе.
Я ничего не ответила, но немного успокоилась. Ну что ж, теперь надо вернуться домой, а потом позвонить Лене и сказать, что с этой всей затеей ничего не вышло и что пора собираться к маме.
В самом мрачном настроении я пошла домой. И первое, что увидела, войдя в подъезд, был сидящий на чемодане возле моей двери кареглазый брюнет средних лет, с тронутыми сединой висками, в безупречно сшитом сером костюме.
Увидев меня, он широко улыбнулсякакая же красивая у него была улыбкаи шагнул навстречу, протягивая большой букет роз.
Я непонимающе уставилась на него, а потом вдруг до меня дошло, что это именно тот, кого я так жду. В этот самый момент я поняла, что чувствовала Татьяна Ларина, увидев в первый раз Онегина, то есть «обомлела, запылала и в мыслях молвила: «Вот он!»
Я покраснела, смешалась, не зная, как заговорить с ним, и поэтому сказала единственное, что вертелось в голове:
М-мистер Спрингс?
Стэнли, поправил он, протягивая мне руку. Я очень рад, что наконец-то смог тебя увидеть.
* * *
Несмотря на его открытую улыбку, я чувствовала себя неловко. Мы знали друг о друге из писем, но сейчас передо мной был уже не исписанный лист бумаги, а живой человек. Вдруг я поняла, что почти его не знаю. Да, у меня была его фотография, его письма, в которых он рассказывал о себе, но теперь стало ясно, что этого недостаточно.
Я предложила пройти в гостиную. Что делать дальше, я не знала. Предложить поесть с дороги, спросить, как он доехал? Или спросить о чем-нибудь более личном, ведь мы вроде бы уже знакомы. Например, о том, как дела на его фирме? Ко всему прочему, я еще и чувствовала, что Стэнли также немного неловко, хотя держался он намного увереннее, чем я. Стараясь не показать виду, что его что-то интересует, он тем не менее искоса поглядывал на меня, пытаясь, наверное, определить, насколько же я соответствую своей фотографии. По-видимому, он остался доволен. А вот взгляды вскользь, которые Стэнли бросал на скромную, хотя и уютную обстановку Лениной квартиры, мне не понравились. Несмотря на старание продемонстрировать вежливый интерес к тому, что нас окружало, ясно проглядывало удивление и даже, как мне показалось, разочарование.
Его можно было понять. У себя он, конечно же, живет намного лучше, если целую большую комнату смог отвести под библиотеку. Наверняка его не заботят вопросы, которые здесь волнуют очень многих. Что поесть, например, как выкроить денег на необходимые покупки. И уютная маленькая квартира, и мой серый костюм, и обед, который я так старательно готовила, неожиданно мне самой показались убогими. Это было очень неприятное ощущение, но справиться с ним я не могла.
Однако Стэнли снова улыбнулся, и все мои тревоги неожиданно рассеялись. Я вспомнила о том, что я хозяйка, и мой долгсделать так, чтобы гостю в моем обществе было хорошо и интересно, даже если отбросить то, что с этим гостем мы, возможно, поженимся.
Как идут дела в вашей фирме, Стэнли? спросила я, не зная, что еще спросить для начала.
О, ты интересуешься делами моей фирмы! искренне восхитился Стэнли. Знаешь, не каждой женщине у нас в Америке нравятся разговоры о бизнесе, если, конечно, она сама не деловая женщина.
Я отнюдь не была деловой женщиной и боюсь, что никогда ей не стану, но следующие добрых полчаса смирно сидела на диване и старалась хоть как-нибудь переварить весь поток информации о высоких компьютерных технологиях, которой Стэнли щедро со мной делился.
Мое участие в этом разговоре было, конечно, минимальным: я, зная компьютеры примерно так же хорошо, как Ленаанглийский, смогла только сидеть и кивать, совершенно не представляя себе, как то, о чем рассказывал Стэнли, может войти в мою жизнь, если я выйду за него замуж. Впрочем, изредка я говорила «Yes» и улыбаласьдо сих пор не уверена, тогда ли, когда это было нужно.
И все-таки я успокоилась. Раньше я думала, что все, кто имеет дело с компьютерами, и сами какие-то «запрограммированные», а передо мной сидел обычный человек, с морщинками-лучиками в уголках глаз, добрыйэто сразу бросалось в глаза, усталый. Мне даже представилось, как Стэнли приходит вечером домой, я кормлю его ужином, а он в это время рассказывает о том, как прошел его рабочий день. А потом сидим вместе на диване и смотрим телевизор или читаемя книгу, Стэнли сегодняшнюю газету. «Послушай, скажет он мне, кажется, моя фирма уже начинает пользоваться большим успехом. Про нее сегодня напечатана статья в «Нью-Йорк таймс». Все по-домашнему мило и уютно.
«Если ты можешь легко представить себе жизнь вместе с этим человеком, то это уже большой плюс в его пользу, говорила моя мама. Это означает, что у вас с ним есть что-то общее, даже если оно и не бросается в глаза».
Разговор, кажется, завязывался. Я почувствовала себя увереннее, да и Стэнли тоже. Наверное, он все-таки опасался, что его возраст или работа окажутся помехой для наших отношений, которые только-только начали завязываться.
Очень скоро невыясненным остался только один вопрос, не считая, конечно, самого главного, о чем мы, будто договорившись, молчали. Меня до сих пор волновало таинственное появление Стэнли тогда, когда я его уже не ждала. Была в этом появлении какая-то чертовщина, которую я, все еще взволнованная, никак не могла себе объяснить.
Скажи, как же ты нашел меня? поинтересовалась я. Я встречала тебя на автовокзале.
Я взял машину, удивленно ответил Стэнли. Видно было, что мой вопрос его озадачил.
Взял машину? переспросила я. То есть ты хочешь сказать, доехал на такси?
Такси? О нет. Я просто взял ее напрокат, ответил Стэнли. Честно говоря, я боялся, что с транспортом возникнут затруднения, а все оказалось просто. Я, видишь ли, никогда раньше не был в России и думал, что здесь проблемы с транспортом. У нас постоянно говорят о твоей стране в новостях, и не всегда самое хорошее, признался Стэнли. Я очень люблю Америку, добавил он почему-то.
Я тоже люблю Россию, но в тот момент вовсе не хотелось превращать нашу первую встречу в разговор о патриотизме. А еще мне было неловко за себя из-за того, что заставила Стэнли ждать, сидя на чемоданах. Представляю, что он мог бы рассказать о наших «чистых» подъездах своим друзьям в Нью-Йорке! Чтобы замять разговор на щекотливую тему, я предложила Стэнли сесть за столнаверняка он голоден. Знала бы я, что через какую-то минуту-другую вновь почувствую себя неловко!
Мою идею Стэнли воспринял с большим энтузиазмом:
О, я очень люблю русскую кухню, загорелся он. Знаешь, я часто хожу в один русский ресторанчик недалеко от моей работы. У вас очень вкусные блюда. Мне очень нравятся щи и блины с красной икрой!
Я как раз накрывала на стол, но стоило Стэнли начать разговор о кулинарных изысках, моя рука с половником, полным щей, замерла на полдороге. Боже! Неужели он ждет, что я сейчас поставлю на стол блины с красной икрой? Когда, не без смущения, я призналась, что ни разу в жизни не ела это национальное блюдо, удивлению его не было границ. Впрочем, попробовав понемногу все, что я приготовила, он сказал, что это гораздо лучше, чем в русском ресторане. Не знаю, может, просто из вежливости.
Кажется, весь сегодняшний разговор складывался из веселых недоразумений, которые, впрочем, быстро разрешались, и это показалось добрым знаком: возможно, мои проблемы, которые неизбежно возникнут, попади я в чужую страну, разрешатся вот так же быстро и без особого труда?
Я все смотрела на Стэнли украдкой, пытаясь понять, что это все-таки за человек. Когда он писал мне эти теплые письма, я видела, что у нас с ним много общего, но теперь почувствовала, что дистанция тем не менее существует, и дело не только в расстоянии, но и в социальном положении. Это немного пугало меня, чего не скажешь о разнице в возрастея абсолютно не ощущала эти двадцать лет, отделяющих нас друг от друга. Мы были с ним на равных. Может быть, человек, в жизни которого случилось несчастье, быстрее взрослеет?
Наступил вечер. Я зажгла свечи и поставила на стол канделябр под старину, который Лена когда-то купила, чтобы создавать для себя романтическую обстановку, как сама объяснила. В комнате действительно стало намного уютнее. Стэнли сказал, что очень любит смотреть на огонь и что у него самого дома есть камин. Я тоже люблю смотреть на огонь. Глядя на колеблющееся пламя свечи, я думала, что все изменится, и, может быть, к лучшему. Я улыбнулась, и Стэнли, остановившись на полусловеон как раз рассказывал о себе, улыбнулся мне в ответ и осторожно взял мою руку в свои. Прикосновение его ладони согревало, и я тихонько протянула другую руку. Наши глаза встретились. Мы так и не сказали ни слова о том, что думали, но читали в глазах друг друга, как в раскрытой книге. И было в этой книге написано о доброте, о симпатии и о зарождении чувства, более глубокого, чем просто симпатияиз суеверия я даже мысленно не сказала слова «любовь».
Мы разговаривали и разговаривали, пока, взглянув на часы, я не обнаружила, что уже десять вечера. И снова почувствовала неловкость. Конечно, Стэнли у меня в гостях и я просто обязана оставить его ночевать здесьне отправлять же на ночь глядя искать гостиницу, хотя поблизости была только одна. Но не думаю, что, познакомившись с комнатой, выкрашенной в мертвецки-синий цвет, без замка на двери, со сломанной кроватью и правилами противопожарной безопасности вместо картины на стене, Стэнли остался бы доволен. А с другой стороны «Ну, что же ты? Смелее! подбодрила бы меня Лена. Как же ты собираешься выйти за него замуж, если не узнаешь, хорошо ли тебе с ним?» Все это, наверное, было правильно, но остаться со Стэнли наедине я еще не была готова. Что же делать?
Стэнли, будто бы прочитав мои мысли, тоже посмотрел на часы.
Мне, пожалуй, пора, сказал он. Не хотелось бы тебя стеснять. Не знаю, правильно ли я поступил, но на всякий случай я снял номер в гостинице в Саратове.
Я смешалась. Конечно, это было и мое собственное затаенное желание, но пригласить к себе Стэнли, а потом потребовать, чтобы он ночевал в гостинице И гостеприимная же хозяйка из меня получается!
Нет-нет, поспешила сказать я. Уже поздно, и ты мог бы остаться.
Стэнли легко коснулся моего подбородка и заставил взглянуть ему прямо в глаза. Кажется, он все понял, потому что на мое предложение ответил:
Не думаю, что мог бы. Давай не будем торопиться. Я приду завтра, и, может быть, ты покажешь мне город, хорошо? Ты очень красивая.
Он поцеловал мне руку и вышел. Я выглянула в окно. Около подъезда стояла «десятка». Для иностранца, впервые попавшего в Россию, очень даже неплохо. Стэнли оглянулсяя помахала ему из окна, он послал воздушный поцелуй.
Оставшись одна, я еще долго переживала заново события этого дня. Розы, которые Стэнли мне преподнес, уже сложили свои лепестки, готовясь уснуть, а мне не спалось. Я снова и снова вспоминала, как Стэнли смотрел на меня. Так смотрят только на ту, кого любят. Казалось, что моя рука все еще хранит на себе прикосновение его губ, и я то и дело прикладывала ее к щеке, будто хотела вновь почувствовать частицу тепла, которой теперь обладала.
А завтра наступит новый день. Я еще не знала, как мы проведем его, но была уверена, что там не будет места одиночеству, как, впрочем, и послезавтра, и послепослезавтра и, надеялась я, всю оставшуюся жизнь.
* * *
Стэнли прожил в Ершове неделю. За это время мы заново узнали друг друга. Он не раз пытался расспросить, какая же трагедия со мной произошла, что я стала искать родственную душу через брачное агентство, но, видя, наверное, что я неизменно мрачнею, как только об этом заходит разговор, весьма тактично оставил эту тему.
Стэнли начинал нравиться мне все больше и больше. Назвать это любовью, наверное, пока было нельзя. Если любишь человека, любишь безоговорочно, а Стэнли мне именно нравился, и я даже могла точно сказать, за что именно, чего никогда не смогла бы сделать, если бы любила. Он, судя по всему, обладал ровным характером и проницательностью. За эту неделю Стэнли, как мне показалось, понял меня в большей степени, чем я его. Он был усталым и умным, и это тоже привлекало. Ненавязчиво он мог бы предложить решение какой-либо проблемы, и решение это неизменно оказывалось правильным. Он не переступал границ дозволенного и вел себя очень корректно. Я уже успела привыкнуть к тому, что, находясь рядом с ним, чувствую себя, как за каменной стеной. Надежностьвот что в первую очередь приходило на ум, когда я думала о Стэнли.