Ну что ж, Витька честно сказал, как, но я повторять этого не хочу, даже мысленно. Во всем этом было слишком много грязи.
Ты один в этой всей истории ничего не видел. Даже и не замечал, небось, что к тебе Анжелика все пыталась липнуть, да?
Это было не совсем так, но мне казалось, что с ней все закончено.
А я так и подумал, что Анжелика тебе в ресторане что-то наплела насчет Кати, а ты, дурак, уши и развесил. Увидел, как она тебе что-то шепчет, а потом метнулась в сторонусразу сообразил, что дело нечисто.
Как я завидовал Витькиной проницательности, просто не передать словами. Будь у меня хоть вполовину такая, как у него, ничего, может быть, и не случилось бы.
И вдруг я ощутил себя на месте Кати. Почувствовал то, что могла бы почувствовать она. Представил себя со стороны: пьяного, разъяренного, взбешенного. Поверьте мне, это было страшно.
Витька, скажи мне только одно, еле слышно выговорил я. Это был ты?
Чтоя? удивился Витька, прекратив свое хождение по комнате.
Ну, это ты написал Кате на конверте «Сегодня в шесть»?
На каком конверте? Ах, ну да, я. Бумаги не нашлось, пришлось на каком-то письме настрочить. А разве Катя тогда тебе не говорила об этом?
Говорила, конечно, говорила, а я не поверил ей, и вот теперь И вдруг я сорвался с места и заметался по квартире, отыскивая входную дверь. По понятным причинам, с координацией движений у меня было плоховато.
Постой, ты куда? закричал Витька, вцепившись в мой рукав. Я стряхнул его и на ходунашел-таки дверьпрокричал:
К Кате! Я должен все ей объяснить!
Ну-ну, попытайся, если сможешь, с сомнением сказал Витька, но я, с грехом пополам, то одолевая по три ступеньки сразу, то спотыкаясь на каждой, уже с грохотом спустился вниз.
* * *
Дверь открыла Катина мама, тихая кроткая женщина, которую я видел всего раза два. Она старалась не навязывать нам своего присутствия и под разными благовидными предлогами уходила, когда приходил я. Редко родители так не мешают жить детям.
Однако, на этот раз Наталья Евгеньевна смотрела на меня как-то по-другому, настороженно, если не сказать зло.
Здравствуйте, Наталья Евгеньевна, сказал я. А Катя дома?
Нет, ответила она холодно. А разве она вам не говорила? Она уехала к подруге.
К подруге? машинально переспросил я.
Да. Она велела передать вам это, и Наталья Евгеньевна подала мне конверт.
А где живет подруга? спросил я.
В Ершове. Но более точного адреса я вам сказать не могу: Катя не велела.
Наталья Евгеньевна! взмолился я.
Послушайте меня, Константин, в голосе Катиной мамы внезапно зазвучали жесткие нотки, которых трудно было бы ожидать, глядя на нее. Мне неприятно об этом говорить, но Катя вернулась с вечера гораздо раньше, чем я думала, и одна. Она была очень расстроена и всю ночь проплакала. И, думается мне, по вашей вине. Так что, молодой человек, лучше уходите сами и больше ничего у меня не пытайтесь узнать. Я даже конверт не хотела вам отдавать, но Катя очень просила об этом. А теперь уходите, если вам не хочется, чтобы я выгнала вас сама поганой метлой.
Послушайте! взмолился я. Во всем виноват я. Я должен увидеть Катю, во что бы то ни стало!
Наталья Евгеньевна с сомнением посмотрела на меня. По всей видимости решив, что от такого, как я, толку в жизни все равно никакого не будет, она решительно сказала:
Нет. Нет и нет. Кате ваши объяснения уже не нужны, вы опоздали. Так что прошу вас уйти. И я попросила бы больше меня не беспокоить. Кстати, сюда можете больше не являться, я переезжаю на другую квартиру. Может, вы этого и не знали, но моя дочь мне очень дорога, и я не позволю вам ломать ей жизнь. А вы и без того, по-моему, натворили, чтобы еще и приставать к ней со своими объяснениями.
Еще чуть-чуть, и я бросился бы перед Катиной мамой на колени, но чувствовал, что должен заглянуть в конверт. Это неподписанное письмо, казалось, жгло мне руку.
Наталья Евгеньевна, видя, что я замолчал, захлопнула дверь.
Я опустился на ступеньки и попытался распечатать конверт, но руки меня не слушались. Я знал, что найду там маленький листок бумаги, исписанный Катиным крупным доверчивым почерком, но слова, которые она напишет, будут страшными, и сунул конверт в карман.
Какое-то время я бесцельно бродил по улицам. Может быть, я и веду себя, как дурак, но трусом меня не назовешь. И все-таки прошел, наверное, целый час, прежде чем я решился достать это прощальное письмо. Я знал, что это именно оно. Завернул в подъезд, на двери которого, на мое счастье, не было кодового замка, и, остановившись в пролете между какими-то двумя этажами, не помню какими, все-таки распечатал конверт.
«Константин»прочел я. Собственно говоря, дальше можно было не читать. Катя никогда, даже в день нашей с ней первой встречи, так меня не называла, и то, что она это сделала, означало самое худшее. И все-таки я стал читать дальше.
«Константин, я больше не хочу иметь с тобой ничего общего. И все же считаю нужным сказать тебе, что наши пути должны разойтись. Не вздумай меня искать, потому что все равно вместе мы с тобой больше не будем. Я думала, что все мое счастье в тебе, но ошиблась. Катя».
Наверное, в тот момент у меня закружилась голова, потому что как-то внезапно я обнаружил, что уже сижу на заплеванном полу. Все, что я видел перед собойстена, испещренная автографами и афоризмами на разных языках, черное пятно от обгоревшей спички на потолке, разбитая лампочка, лестницавсе будто покрылось серой рябью. Отчаянно болела голова, как будто ее распирало изнутри. Такое состояние раньше у меня случалось, только когда я готовился к экзамену в последний день. Разница состояла в том, что тогда в голове хотя бы были мысли, а теперь не было ничего. Правда, одна, назойливая, вертелась, но я никак не мог ее ухватить. Какие-то стихи Нет, строчки из песни, кажется. Только вот из какой?
«Простым стекломвот чем была моя любовь», мысли наконец перестали ускользать от меня, и я вспомнил, когда пел ей эту песню. И вот словно яркая вспышкаВолга, догорающий костер и Катя, доверчиво прижавшаяся ко мне и со страхом говорящая о том, что вдруг наши с ней объятия разобьются, как в той песне. Она-то, бедная, так боялась, что подобное когда-нибудь произойдет. А я еще клялся, что этого никогда не случится! Вот и случилось, и так быстро.
Каждая строчка из песни, казалось, отвечала всему, что между нами стряслось. Мы недолго любили, только вот вместо ветра все сломал я, лично я, своими идиотскими подозрениями.
И только тогда я осознал, что потерял Катю навсегда. В одно мгновение все мое отчаяние, вся моя злость на самого себя достигли такой степени, что сдерживаться больше стало невозможно.
А-а-а-а!!! заорал я.
В голове вертелось, повторялось с немыслимой быстротой: «простым стеклом, простым стеклом»
Послышался звон. Не помня себя, я высадил «простое стекло» из подъездного окна, как будто это могло хоть чем-то помочь. Конечно, рассадил себе кулаки в кровь, но тогда мне было не до этого. Я вдруг опустился на пол и зарыдал, закрыв лицо руками, размазывая по нему кровь и слезы. Никогда я еще так не плакал. Да и когда вообще плакал в последний раз?
* * *
2001 ГОД
Прозвенел будильник. Константин спросонья зашарил рукой по прикроватной тумбочке и отключил этот несносный аппарат, который имел дурацкую привычку заливаться ни свет, ни заря «мелодичными трелями». «Всего полседьмого! В следующий раз нужно будет сказать, чтобы будили по внутреннему телефону», подумал он, и тут же вспомнил, что наверняка не услышит звонка, а у Анжелики тоже не очень-то чуткий слух.
А Виктор не любит, когда опаздывают. Точности он требует не только от мелких служащих, но и от своего компаньона, то есть, от него, Константина. И это правильно. Во многом благодаря этой точности фирма и набирает обороты. Подумать только, начинали с того, что выкапывали таланты в родном Саратове, а теперь они уже в Москве. И название появилось«Наши звезды». Не просто «Звезды», и не «Русские звезды», как сначала предлагалось, а именно «Наши звезды», чтобы было ясно: каждый, кто умеет профессионально петь и пользуется широкой известностью, обязан всей своей славой именно нам.
Он снял трубку телефона и коротко бросил:
Два кофе.
Потянувшись, набросил халат, подошел к окну и поднял жалюзи. Нью-йоркское утро. Мутное небо, смог. Даже солнце кажется каким-то серым, будто оно долго валялось где-то, совсем забытое, а потом его, слегка сдунув пыль, вновь водворили на небо. Серые здания, среди которых заметно возвышаются небоскребы-близнецы: Всемирный торговый центр, кажется? Константин никак не мог запомнить их на звание, хотя точно знал, что по ним лазил Кинг-Конг и что они одними из первых разваливались в каждом американском фильме-катастрофе.
Константин с досадой отвернулся. Сколько еще ему с Витькой придется торчать в Нью-Йорке? Витька сказал, пока не уломаем какую-то там звезду, чтобы она выступила с концертом в Москве. Константин ее ни разу в глаза не видел, даже по телевизору, да это и понятно. Телевизор ему смотреть некогда, а пообщаться с ней лично он еще не удосужился. Кстати, как раз сегодня это и предстоит.
Витьке доподлинно известно, что хоть она и начинающая, перспектив у нее полно: голос есть, внешность тоже. Что еще надо? А кроме того, русские корнинаши будут в восторге. Даже имя какое-то русское. Как ее зовут? Аня? Лена? Катя? Или Надя? Да нет, не Надя, Катя, кажется. И фамилия типично американская: Спрингс, что ли? Константин досадливо махнул рукой. Ладно, сегодня увидим, что это еще за Спрингс такая. Катя Спрингс, звучит-то как! Веснова, наверное, в переводе. «Веснова» само собой плавно перетекло в «Веслова», и Константин уже начал представлять эту американскую певичку в виде той бой-бабы с веслом, которыми почему-то очень любили украшать парки культуры и отдыха в советские времена.
В дверь тихонько постучалипринесли кофе. Константин принял поднос у симпатичной служащей отеля.
Проходя мимо огромной двуспальной кровати, Константин мельком взглянул на спящую Анжелику. Во сне та смешно открыла рот, рыжие волосы растрепались. Вот бы она разозлилась, если бы узнала, что сейчас у нее такой глупый вид! Он усмехнулся. Анжелика ведь прямо-таки помешана на том, чтобы хорошо выглядеть. И не зря, надо сказать. Если захочет, может быть чертовски привлекательной. С такой не стыдно показаться на людях. Да и английским владеет свободно, американцы даже ахают. Они так свой родной язык не знают, как она чужой.
Константин прошел в гостиную, сел в кресло и, аккуратно прихлебывая кофе, принялся за газеты. Попалась статья про их продюсерскую фирму. Неплохо, кстати, написали, хотя, как водится, и приврали кое-что. И фамилия журналиста вроде бы как знакомая. Какой-то Брэдли. Да, определенно, он о нем уже слышал.
В ванной послышался шум воды. Это означало, что Анжелика проснулась и теперь приводила себя в порядок, прежде чем показаться мужу. Похвальная привычка, ничего не скажешь! Теперь она не успокоится, пока не намажется всяческими кремами, не надушится, не покрасит ногти и не наденет шелковый халат, в котором считает себя неотразимой. Еще начнет, чего доброго, требовать больше внимания и будет настаивать на том, чтобы он сию же секунду доказал ей свою любовь на деле, прямо на месте. Он против этого ничего особо не имел, но скоро встречаться с Витькой, времени уже не остается, и когда Анжелика строит из себя неукротимую обольстительницу, это иногда бывает не кстати. Как сейчас, например.
Конечно, можно было посмеиваться над ней, можно было прохаживаться по ее привычке проводить перед зеркалом не меньше двух часов каждый раз, когда она куда-то собирается, но Константин прекрасно понимал, что делает она это главным образом затем, чтобы ему понравиться. В общем-то, ему неплохо с ней живется. Конечно, временами Анжелика бывает, прямо скажем, чертовски невыносимой, но одного у нее не отнимешь: она здорово помогла ему тогда. Пришла, села рядом, поговорила по-человечески, отняла и выбросила очередную бутылку, единственную подругу, с которой он охотно общался. Он ведь тогда очень долго искал Катю! Искал и так и не нашел, несмотря на все усилия. Катина мама, как и грозилась, переехала, и от нее он больше ничего так и не узнал.
Как-то раз Анжелика привела с собой Витьку, а ведь Константин и думать забыл о работе. И тут он наконец осознал, что хочешьне хочешь, а жить придется дальше. Не раз и не два у него появлялись мысли о том, что с жизнью неплохо было бы покончить раз и навсегда, но каждый раз Анжелика приходила именно тогда, когда это было нужно, и жизнь мало-помалу входила в привычное русло. В привычное, но без Кати.
Две прохладные душистые ладони закрыли ему глаза.
Кто это? Угадай, потребовала Анжелика капризно-воркующим голосом. Эти капризные нотки появились у нее не так давно, но она уже успела оценить их силу воздействия и пользовалась ими без зазрения совести.
Угадать было несложно. В номере никого, кроме них двоих, не было, и Константин, разумеется, дал верный ответ.
Умница, мальчик! пропела Анжелика, убирая руки и садясь ему на колени.
Он терпеть не мог, когда она называла его мальчиком. Как-никак, Константину было уже двадцать семь, и для «мальчика», даже «умницы-мальчика», он слишком хорошо ориентировался в продюсерской деятельности, но Анжелика была неисправима.
Что это у тебя, кофе? промурлыкала она, ластясь к нему. Весила Анжелика не так уж и мало, и колени у Константина уже начали ныть. Я тоже хочу.
Он молча протянул ей вторую чашку.
Остыл, Анжелика поморщилась. И почему ты не требуешь, чтобы принесли сразу целый кофейник? Неужели это так трудно? Что ты сегодня делаешь? спросила она, нисколько не задумываясь о связности своей речи и прыгая с пятого на десятое. Константин уже к этому привык.
Уламываю одну американскую звезду выступить с концертом в Москве. Сначала к Виктору обговаривать детали, а к вечеру уже на встречу.
Звезду? Надеюсь, мужчину? осведомилась Анжелика.
Нет, женщину, ответил Константин.
Анжелика помрачнела. Стоило при ней упомянуть о какой-нибудь представительнице слабого пола, как она всегда начинала хмуриться. Вот уже четыре года прошло с тех пор, как она сумела заполучить Константина, помочь ему выбраться из трясины, в которую он угодил после того, как расстался с Катей. Она прекрасно знала, скольким он ей обязан, и никогда не упускала случая напомнить об этом. И вот теперь она искренне считала, что Константин принадлежит ей одной, и ни на одну женщину теперь просто не должен смотреть, и уж тем более общаться с ней и, само собой, уламывать! Даже если речь идет о работе, где волей-неволей приходилось сталкиваться со звездами и звездочками разной величины, среди которых было немало представительниц прекрасной половины человечества. Вот и сейчас Анжелика не понимала, как может Константин, ее Константин, оставить жену одну в номере ради какой-то там американки.
А может быть, ты все-таки побудешь со мной? И покажешь мне наконец Нью-Йорк? Я вот уже три дня ничего, кроме этого паршивого пейзажа из окна, не вижу, недовольно сказала Анжелика.
По существу это была просьба, но изложенная в приказном тоне.
Кто же тебе мешает? Выйди из отеля и прогуляйся. А с тобой я остаться не могу, ты же прекрасно знаешь, что у меня сегодня ответственная встреча.
Встреча, встреча, проворчала Анжелика. Вечно у тебя эти встречи, каждый день. Когда же состоится встреча со мной? Или это не предусмотрено твоим бизнес-планом?
Конечно, нет, засмеялся Константин. Но, насколько я понимаю, встреча происходит в этот самый момент.
Ну, Анжелика надула губы, ты ведь уже уходишь. Это не считается.
Хорошо, опустим это, согласился Константин. Он уже успел устать от бесполезного разговора, а ведь тот еще не закончился. А сегодня ночью?
Это все не то, отмахнулась Анжелика. Я совсем не про то говорю. Просто ты еще ни разу никуда меня не сводил.
Никуда? удивился Константин. А ресторан? Это была твоя просьба, и я ее, помнится, выполнил.
Вот именно, парировала Анжелика. А мог бы, между прочим, сам догадаться, чего мне хочется. Почему я каждый раз должна подсказывать?
Извини, но я не могу угадывать каждое твое желание. Может, закончим этот разговор? с надеждой спросил Константин, в душе зная, что задавать этот вопрос рано. Он оказался прав, продолжение не заставило себя долго ждать.
Тогда я хочу пойти с тобой, решительно заявила Анжелика, развязывая пояс халата и направляясь к шкафу. Что мне надеть?