К нам присоединяется Эрик, когда мама Мэнни раздает бумажные тарелки и вся группапорядка двадцати человеквыстраивается в очередь у другой стороны столов. Тут стандартный набор в виде плохой пиццы и Спрайта, но я еще кладу себе немного из блюд, которые приготовила мама Мэнни. Его семья родом с Тонга, и когда я в десятом классе переехал сюда из многообразия Саут-Бей, был несказанно рад увидеть в море улыбчивых белых лиц хотя бы одно смуглое. Из-за миссионерской работы на Гавайях и других островах Тихого океана здесь, в Юте, удивительно много полинезийцев. Мэнни и его родные не исключение, но они из тех СПД-семей, которые открыты к общению. Мэнни большой и веселый; парень, который почти всегда улыбается. Наверное, я мог бы им даже увлечься, не будь это такой очевидной потерей времени: он на миллион процентов гетеро. И я готов поставить все свои деньги вплоть до последнего пенни, что в день свадьбы Мэнни будет девственником.
Встав рядом с Отем, я уже открыл было рот, чтобы подколоть насчет всего одной хлебной палочки у нее на тарелке, но слова исчезли, так и не появившись. В другом конце зала стоит Себастьян Бразер и разговаривает с двумя братьями Мэнни. Мой пульс срывается на бешеный галоп.
Я и не знал, что он сюда придет.
Одди тянет нас сесть на скамейку и, погруженная в свои мысли, делает глоток воды. Посмотрев на нее повнимательней, я замечаю, что, готовясь к сегодняшнему вечеру, она приложила дополнительные усилия: выпрямила волосы, нанесла этот липкий блеск для губ. Уверен, даже блузка на ней новая.
Ты почему не ешь? достав салфетку из упаковки, спрашиваю ее я.
Чтобы доказать, что она не смотрит на Эрика, Одди делает фото своей еды на тарелке, внимательно рассматривает получившийся снимок, потом что-то пишет и поворачивает телефон ко мне экраном. На белой бумажной тарелке лежит одна хлебная палочка, а под ней красуется подпись «Ужин».
Она серьезно?
Пицца выглядела бы слишком жирной, а все остальное слишком странное, показывая на мою тарелку, говорит Отем. Вот в этом подобии салата, например, сырая рыба.
Снова подняв голову, я незаметно смотрю ей за спину и вижу, что Себастьян подошел к столику недалеко от нашего. Рядом с ним на скамье лежит его рюкзак, и мне мгновенно становится интересно, где Себастьян побывал до этого. На занятиях? В библиотеке? Он живет в кампусе университета? Или дома с родителями?
Я возвращаюсь к своей еде.
Это севиче. Помнишь, ты пробовала его в Парк-Сити? Тебе понравилось.
Не припомню, чтобы это мне могло понравиться, но Отем все равно берет вилку, чтобы утащить кусочек. Кстати, ты видел, кто здесь?
Можно подумать, я бы пропустил его появление.
Эрик с Отем какое-то время болтают, и хотя я не особенно обращаю на них внимания, все равно чувствую время от времени появляющуюся неловкость. Да и кто бы ее не заметил? Отем смеется чересчур громко. А после затянувшегося молчания они то и дело начинают говорить одновременно. Может, Эрику она тоже нравится? Тогда это объясняло бы, почему они оба ведут себя словно парочка семиклассников. Наверное, плохо, да, что я испытываю по этому поводу облегчение, хоть эти отношения и могут повлиять на всех нас? Моя дружба с Одди значит для меня очень и очень много, поэтому я не хочу, чтобы между нами оставались даже самые малозаметные намеки на предполагаемый роман. Если ситуация вырулит в сторону нормальной, возможно, я смог бы ей все рассказать о себе.
Может, мне нужно обсудить с кем-нибудь дилемму насчет Себастьяна?
И при этой мысли мои воображаемые кошачьи уши поворачиваются назад, в его сторону. Как будто само присутствие Себастьяна распространяет вокруг звуковые волны. И я хочу каждую секунду знать, где он. Хочу, чтобы он меня заметил.
Но план срывается, когда Мэнни тащит всех нас играть в лазертаг. Я неохотно иду вслед за ними в отдельную комнату для получения инструкций.
Отем решила просто понаблюдать из специального соседнего помещения, а я стою рядом с Эриком и гадаю, смогу ли улизнуть незамеченным, прежде чем начнется игра. Но как только делаю шаг в сторону выхода, на арене появляются Себастьян с Коулом, братом Мэнни. Я чуть жвачкой не подавился.
Мне даже не удалось притвориться, будто я слушаю инструктаж. Не в состоянии оторвать взгляд от Себастьяна, рассматриваю его лицо, челюсть и волосы в этом необычном освещении. Судя по всему, он тоже не особенно внимательно слушает, потому что оглядывает помещение и замечает меня.
В течение одной,
двух,
трех,
четырех секунд
он не отводит взгляд.
Узнав меня, Себастьян улыбается, а у меня появляется ощущение, будто пол резко уходит из-под ног.
Помогите
Я неуверенно и ошалело улыбаюсь ему в ответ.
Меня зовут Тони, и я буду вести вашу игру, представляется инструктор. Я отвожу взгляд от Себастьяна и смотрю прямо перед собой. У вас уже есть капитаны? когда никто не вызывается добровольцем, он показывает на Себастьяна и Коула, стоящих поодаль, после чего жестом говорит нам идти вслед за ним взять жилеты.
Каким-то образом в этой толпе Эрик оказывается в самом конце, а я прямо рядом с Себастьяном. Да благословит Господь Эрика. В комнате с двух сторон висят оборудованные блоками питания жилеты. Словно бортпроводник перед взлетом, Тони показывает, как надеть жилет и как застегнуть его спереди.
Отключите бластер от зарядного устройства и нажмите на спусковой крючок, говорит он. На экране появится кодовое имя. Все увидели свои имена?
Делаю, как он говорит, и на экране появляется имя «Патриот». Украдкой глянув в сторону Себастьяна, я вижу, что у него на экране написано «Сержант Синий».
Запомните это имя. После игры на табло у каждого имени будет стоять счет. Чтобы набрать очки и выиграть, вам нужно уничтожить противников из другой команды. Попасть вы сможете в одно из шести мест, Тони тянет к себе за рукав Мэнни. Вот куда нужно целиться, говорит он и пальцем показывает на каждую подсвеченную область на жилете.
Если вам попадут в плечо или в спину, вспыхнет световой сигнал на жилете, и противнику будет засчитано очко. Если же попадут в грудь, то помимо прочего у вас будет еще временно заблокирован бластер. И стрелять вы не сможете. Тогда вы пригнетесь и будете прятаться, до тех пор пока бластер не разблокируется.
Отпустив Мэни, он оглядывает арену.
На арене будет две команды, и жилеты каждой будут подсвечены определенным цветом, показав на Коула, он говорит:Команда красных, а потом показывает на Себастьяна. Команда синих. Главное, стреляйте не в свой цвет. База каждой команды соответствует ее цвету. За уничтожение базы противника вы получите тройные очки.
Стоящий рядом со мной Себастьян переминается с ноги на ногу, и я вижу, как мельком он смотрит на меня, опускает взгляд мне на ноги, а потом отводит его. По моей коже бегут мурашки.
И прежде чем мы приступим, добавляет Тони, несколько правил. Быстро не бегать: вы можете натолкнуться на что-нибудь или на кого-нибудь. Не ложиться на пол, иначе на вас кто-нибудь наступит. Запрещен любой физический контакт, включая парное уединение в темноте. Мы вас увидим.
Я кашляю, и Себастьян снова переминается с ноги на ногу.
Заканчивает Тони предупреждением о том, что нельзя бить друг друга оружием ине дай богиспользовать ненормативную лексику, после чего мы начинаем.
В комнате с жилетами было довольно тускло, но к полутьме арены моим глазам все равно приходится привыкнуть. Команды рассредоточились вдоль стен, которые выглядят сделанными из неоновых кирпичей, и в центре арены я вижу нашу базу. Темные лампы обрамляют светящиеся декорации, но в целом мало что можно разобрать. Раздается звук включаемых один за другим лазеров, и начинается обратный отсчет.
Пять
Четыре
Три
Два
Один
Воздух разрезает звук сирены. Я бегу сначала вдоль одной стены, а потом вдоль другой. Тут так темно, что едва можно что-нибудь различить, но по периметру арены нарисованы неоновой краской полосы и проложены цветные лампы. На фоне зеленой бочки в углу мелькает подсветка чьего-то жилета.
Я стреляю, и жилет вспыхивает красным, зарегистрировав попадание. Мой собственный жилет так же загорается лампочками, когда я заворачиваю за угол. «Цель поражена», написано на моем бластере, но, видимо, я попал в плечо, потому что как только кто-то пытается увернуться, я еще могу стрелять, поразив его в датчик на груди и вырубив тем самым его оружие.
С другой стороны появляются два других игрока, и, развернувшись, я бегу к базе. На арене жарко и душно. По шее течет струйка пота, а пульс зашкаливает. Грохочет музыка и звуковые эффекты, и если закрыть глаза, не трудно представить, что все мы коллективно бредим, а не носимся в темноте с пластмассовыми бластерами и палим друг в друга. Попав еще в двоих игроков, я выдаю серию выстрелов по базе красных и получаю один в спину.
Вернувшись тем же путем, каким пришел сюда, я натыкаюсь на Эрика.
Рядом с бочкой сидят в засаде, говорит он. Ждут, когда кто-нибудь пробежит мимо.
Я киваю, в состоянии узнать его в этой темноте лишь по белой футболке и датчикам на жилете.
Обойду кругом! ору я, пытаясь перекричать музыку. Попробую напасть на них сзади.
Эрик хлопает меня по плечу, и я несусь вокруг перегородки.
Арена представляет собой двухуровневый лабиринт с пандусами, на которые можно запрыгнуть, спасаясь от стрельбы, или же чтобы получше прицелиться.
«Цель поражена», «Цель поражена», «Цель поражена», высвечивается на экране моего бластера, а на моем жилете загораются лампочки. Позади раздаются звуки шагов. Но когда я поднимаю бластер, чтобы выстрелить, он не срабатывает. Значит, попали мне в грудь. Я оглядываюсь по сторонам, чтобы найти свою базу или место, где спрятаться, как вдруг в меня кто-то врезается всем телом и оттаскивает за угол, как раз когда мимо пробегает Коул и кто-то из его команды.
Мать тв спасибо, вытерев вспотевший лоб, говорю я.
Не за что.
Пульс сбивается с ритма. Я чуть не забыл, что здесь Себастьян. Он глубоко вздыхает, и у меня по позвоночнику пробегает дрожь.
Здесь слишком громко для разговоров, а он стоит слишком близко, чтобы я мог повернуться и посмотреть на него, и это не выглядело бы странно и интимно. Поэтому я просто продолжаю стоять, пока плавится мой мозг.
Себастьян не убрал руки с моего жилета, и я спиной прижат к его груди. Все это длится секунд десятьровно столько нужно, чтобы снова включился мой бластерно клянусь, я кожей ощущаю каждый миг. Даже среди всего этого шума могу расслышать биение своего сердца. Пальцы покалывает от желания протянуть руку назад и прикоснуться к его лицупочувствовать, как он покраснеет.
Я хочу остаться в этой темноте навечно, но чувствую, как в руке возвращается к жизни бластер. Больше не выжидая ни секунды, Себастьян отталкивает меня и кричит следовать за ним к базе красных. Из-за угла появляется Эрик, и все мы бежим вдоль перегородки.
Давай! Давай! кричит Себастьян, и мы одновременно стреляем. Несколько выстрелови база вспыхивает красным, после чего откуда-то сверху раздается голос:
База красных уничтожена. Игра окончена.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Впервые за все время учебы в школе мне не нужно приклеивать расписание к дверце шкафчика, чтобы не перепутать четные и нечетные недели. В первую учебную неделю Семинар Фудзиты был в понедельник, среду и пятницу. На этойво вторник и четверг. И до конца года недели так и будут чередоваться.
Я вижу три возможных варианта развития событий.
При первом я полюблю недели с понедельником, средой и пятницей, потому что у меня есть возможность три раза увидеть Себастьяна.
При втором я возненавижу эти же недели, поскольку несмотря на три возможности его увидеть, он присутствует только на одном занятии.
А при третьем я возненавижу их, потому что даже если Себастьян будет присутствовать на всех трех занятиях, внимания мне все равно не уделит.
В случае реализации последнего сценария я буду чувствовать досаду, что запал на твердолобого последователя Церкви СПД, утоплю свою печаль в сырном соусе к картошке-фри, отращу себе пузо и, провалившись на Семинаре, потеряю шанс поступить в колледж в другом штате.
О чем задумался? спрашивает Отем, подойдя сзади и положив подбородок мне на плечо.
Ни о чем, я захлопываю шкафчик и застегиваю рюкзак. На самом же деле я думаю, что считать Себастьяна твердолобым было бы несправедливо. Не знаю, как это объяснить, но его вера кажется более глубокой.
Отем раздраженно фыркает и идет по коридору на Семинар.
Я догоняю ее, лавируя в толпе бегущих и тащащих друг друга на спине одиннадцатиклассников. И тут же задаю свой вопрос, чему научился у нее же.
А о чем задумалась ты? по крайней мере, ее подробный ответ отвлечет меня от погружения в безумие.
Отем берет меня под руку.
Мне интересно, что у тебя с планом книги.
Ах, да. План. Пустынный документ, по которому гуляет ветер и катится перекати-поле.
Нормально.
Раз два три
Хочешь, я посмотрю, прежде чем мы войдем в класс?
Я расплываюсь в улыбке.
Нет, Одди, там все в порядке.
Она останавливается прямо у входа в класс.
Так ты закончил?
Что закончил?
По ее раздувшимся ноздрям я понимаю, что моя подруга представляет меня валяющимся на полу в луже собственной крови.
Составлять план.
В голове всплывает образ вордовского документа с двумя написанными предложениями: «Наполовину еврей, наполовину непонятно кто, этот парень-квир живет в наводненном мормонами городе. И он ждет не дождется возможности уехать».
Нет.
Как считаешь, может, стоит?
В ответ я лишь вскидываю бровь.
Сегодня всего лишь четвертое занятие, и, несмотря на благопристойную атмосферу, царящую в этой аудитории, мы уже сделали традицией вести себя по-хулигански, пока не приходит Фудзита. Футболист-Дэйв с неизменным мячом начинает чеканить им попеременно то одной, то другой ногой, в то время как Буррито-Дэйв считает, сколько раз подряд мяч не коснется пола. Джули и Маккенна громко обсуждают грядущий выпускной, а Эшер делает вид, будто их не слышит (Макэшерыих общее прозвищеэто бывшая парочка, и с тех пор как он просто взял и бросил ее, перед нами время от времени разыгрываются увлекательные сцены). Отем идет за мной по пятам, чтобы я показал ей свои наброскипомните, да, что я говорил про неугомонную ищейку? и я решаю отвлечь ее игрой в камень, ножницы бумагу, потому что подсознательно нам с ней по-прежнему лет по десять.
По аудитории проносится шепоток, и я поднимаю голову, ожидая увидеть Фудзиту, но с папкой в руке входит Себастьян. Эффект от его присутствия сродни звуку, который издает игла, царапая старые папины пластинки, только в моем случае прямо по мозгу. Я показываю Отем какую-то несуществующую фигуру, отдаленно похожую на когти птицы.
Она шлепает меня по руке.
Мой камень бьет даже вот это.
В чем дело, народ? со смехом говорит Себастьян и кладет папку на стол.
Единственная, кто не обращает на него внимания, это Отем, намеревающаяся продолжать играть. А мне тут же вспоминается арена лазертага и как он ко мне прижался. Себастьян окидывает аудиторию спокойным и немного отстраненным взглядом.
Вам не обязательно переставать разговаривать, когда я вхожу.
Маккенна с Джули предпринимают вялые попытки возобновить разговор, но в наступившей тишине, а также в присутствии Себастьяна, уже трудно сохранять скандальный оттенок беседы. А он своим присутствием заполняет все вокруг. Себастьян красивыйконечно жено еще его окружает аура доброты, как и у любого другого действительно хорошего человека. Это заметно даже на расстоянии. Он всем улыбается, и, я уверен, моя мама назвала бы его осанку идеальной. А еще я готов поставить все деньги со своего накопительного счета, что он никогда не произноситдаже мысленнони одно из моих любимых нецензурных слов.
Тут мне в голову приходит ужасающая мысль, и я поворачиваюсь к Отем.
Как думаешь, на нем храмовое белье?
Если она и думает, что странно спрашивать, носит ли Себастьян то самое скромное нижнее белье, которое принято надевать среди большинства верующих взрослых мормонов, то виду не подает.
Мормоны не могут носить храмовое белье, пока не получат облечение [в других источниках эндаументприм. перев.].
Что-что получат? видимо, моей маме нужно было уделять большее внимание образованию ее детей.
Отем вздыхает.
Пока не пройдут обряд в Храме.
Я пытаюсь говорить как ни в чем не бывало, будто просто болтаю от скуки.
То есть обряд он еще не прошел?