Я поняла, выставив перед собой руку, избавляю ее от лишних разъяснений.
Разворачиваюсь и шагаю к выходу. Наверное, нужно было оставить визитку на столе, ведь я вряд ли ей воспользуюсь, хоть Исайе удалось произвести на меня впечатление. Но я все-таки положила металлическую карточку в блокнот в качестве закладки. А вообще, это необычное название «Голубые танцовщицы» просто не выходит из головы
На улицесвежо и солнечно, но мне не удается сделать и десяти шагов по каменистой дорожке, ведущей к перекрестку, потому что я отвлекаюсь на пронзительные голоса, доносящиеся из глубины клуба. Совсем скоро они становятся слышны так близко, словно рядом Действительно. Из «Джорджоне» выбегает разъяренный Маркус. Он ищет взглядом кого-то, а потом, завидев меня, складывает губы в тонкую полоску; и я понимаю, что была целью его поисков.
Я ничего плохого не сделала, но моя грудь быстро поднимается и опускается, дыхание сбивается ко всем чертям. Ноги предательски дрожат. Даже мысль дурная проскакивает: бросится бежать. Но я ведь ни в чем не виновата! Что за глупости?.. Вероятно, это какая-то ошибка.
Маркус буквально бежит ко мне, тогда становится реально страшно. Приятель, который пришел вместе с ним, пытается его остановить, крича на всю улицу. Но дьявольски рассерженный Ферраро лишь отмахивается от него, как от назойливой мухи.
Успокойся, слышишь?! он подбегает и, положив руки на плечи Маркуса, сильно сжимает их. Я говорю, приди в себя!
Тот оборачивается лишь секунд на десять, чтобы отпихнуть друга, пытающего вправить ему мозги.
Исчезни, Дейл! Маркус рвет и мечет, он разгневан; ругается на приятеля такими словами, что у меня уши краснеют! Я сам разберусь!
Он оказывается в двух шагах от меня очень быстро, ничего не успеваю понять. Мое запястье просто оказывается внутри его крепкой внушительной по размерам ладони. Цепкие пальцы впились в руку. Маркус тащит меня внутрь клуба. Зачем? Мое сердце грохочет нереально громкоокружающий мир на несколько мгновений вообще перестает существовать.
Отпусти! понимаю, что кричу на него, однако сама не слышу своего голоса. Отпусти меня! Отпусти!
Словно только что отключили звук, осталась лишь картинка на экране.
Отпусти, ты слышишь?!
Я так сильно взволнована, что ладони у меня начинают потеть, пульс ускоряется, а страх заглушил все прочие чувства. Маркус дергает меня, дабы замолчала, но ни разу сам ко мне не поворачивается. Он продолжает волочь меня за собой, как собачонку. Вместо поводкамоя рука.
Оставь меня в покое! Ты просто придурок!
Мне уже и самой хочется выругаться, хоть это не в моих правилах. Я и зла, и напугана. Не имею понятия, что делать с человеком, которому плевать на мольбы, а его друг всего-то и делает, что бежит рядом и уверяет того в неверности принятых решений.
Отличная помощь!
Когда мы оказываемся в баре, все принимаются суетиться. Окружающие звуки постепенно возвращаются на свои места. Исайя и его работники пытаются образумить Маркуса, и все же тот тянет меня в сторону лестницы, а, подойдя к краю, хватается за другую мою ладонь и толкает вперед. Я чуть не сломала ногу и едва удержалась на крутых ступенях! Он идет сзади, прокричав ребятам наверху, чтобы держались от него подальше.
Все, что я могу повторять про себяэто:
«Я ненавижу тебя!»
«Я ненавижу тебя!»
«Я ненавижу тебя!»
Маркус открывает единственную дверь на цокольном этаже и пихает меня в комнату. Он закрывается, оставляя нас с ним один на один. Здесь нет ни одного окна. В самую последнюю очередь я думаю о том, чтобы осмотреться, но громадный стол напротив двери, который я успела заметить, указывает на то, что, скорее всего, эточей-то кабинет.
Кабинет Исайи. Сумка на длинном ремешке падает с моего плеча на пол, я даже не стараюсь ее удержать. Только смотрю на Маркуса, как перепуганный зверек, и дышу часто. Наверное, покраснела вся И что? Плевать! Εсли я и считала его когда-то привлекательным, если хоть и уважала его на толику, то сейчас все испарилось. Все! Дрожащие губы никак не могут выговорить то, что просит язык. Я должна задать вопрос, но ни черта не выходит.
Маркус то и дело сжимает ладони в кулаки, а затем разжимает вновь. Он глядит на меня зло, исподлобья. Только сейчас мне удалось заметить, что глаза у него красные. Он же отца похоронил. Пьет, не высыпается и
Не жалеть! Да, это я умею
Журналистка, значит? угрожающим полушепотом.
Он подходит ближе. Я морщусь от отвращения, опускаю глаза, чтобы не смотреть на него. Но дрожь унять не получается. А взбудораженное дыхание выдает меня с головой.
Вот, читай! звереет Марк, доставая из заднего кармана узких джинсов телефон. Он сует мне его поднос. Читай, что тут написали твои коллеги! Читай! Он поднимает мое лицо за подбородок, заставляя воззриться на него. «В последние годы жизни Николо Ферраро был в ссоре с единственным сыном. Маркус Ферраро гнушался собственного отца и пренебрегал визитами в родной дом». Процитировав кусок из статьи, я вижу, как он стряхивает слезу, скатившуюся по щеке. Как пафосно, да?
С особой грубостью он отбрасывает в сторону мой подбородок. Голова дергается, словно Марк дал мне пощечину. Я едва сдерживаю слезы. Даже не представляю, как у меня до сих пор получается не разреветься. Но, вероятно, ему видно, что я хочу это сделать. Маркус бродит вокруг меня, как волк, нашедший свою добычу. Я разворачиваюсь снова, снова и снова, чтобы следить за его намерениями и дальнейшими выходками. У него опять мастерски выходит удивить: остановившись у массивного деревянного стола, он сбрасывает с него все. Каждую, к черту, деталь. Это падает на пол, что-то разбивается и ломается. Настольный светильник больше никогда не будет целым. Я перевожу ошалевший взгляд с него на Маркуса.
Я НЕ ГНУШАЛСЯ ОТЦА! он горланит и, между тем, рычит, точно животное. Я НИКОГДА НЕ ПРЕЗИРАЛ ЕГО! А ЕСЛИ И ТАК, ТО НИКОМУ ДО ЭТОГО ДЕЛА НЕТ!
Марк не контролирует ни своих слов, ни жестов. Выбрасывает руки в стороны, ногами пинает мебель с такой силой, что та почти отлетает к стене. Я до сих пор чувствую боль в подбородке.
Как же я устал от васгазетчиков, он продолжает значительно тише, но потом, не глядя на меня, вновь повышает тон надтреснутого голоса:С тех пор, как я начал сниматься, вы просто вы не даете мне дышать, это ясно?! бросает Маркус с не скрытой враждебностью, повернув ко мне лицо.
Его волосы порядочно растрепаны, мелкие пряди стоят торчком и «смотрят» в потолок.
МОЙ ПАПА УМΕР! ОН РАЗБИЛСЯ! ЕГО БОЛЬШЕ НЕТ! Он ударяет все, что попадается ему под ноги, а за его бурным выказыванием страданий следует слабое:Это ясно?
Дыхание у Маркуса прерывистое, затрудненное. Он плачет, глядя в потолок, задевая зубами верхнюю губу. Упирает ладони в бедра и разводит ноги шире, будто уверен, что не удержится от падения. Меня трясет, я боюсь вставить хоть слово. Вжав голову в плечи, ощущаю ужасную тревогу, которая пробирает до костей. Марк не владеет собой, он не отвечает за свои поступки. Страшноведь он вполне может причинить мне вред.
Возобновив круговые движения вокруг меня, Ферраро рассуждает, активно размахивая рукой:
Где бы я ни был, что бы я ни делал, вы везде лезете! Вам все интересно! интонация с каждым новым предложением становится только выше и грознее. Я проклинаю вас, вашу сучью профессию! Тыча пальцем в пол, он смотрит на меня и морщится то ли от душевной боли, то ли от брезгливости ко мне. Моя модельная карьера подошла к концу, положив ладони на лоб, он трясет головой и выглядит немного безумным. Она никогда мне особо не нужна была. Никогда. Но из-за таких, как ты, он направляет на меня указательный палец, я возненавидел самого себя! Мне хотелось раствориться в воздухе, лишь бы меня оставили в покое! Ты понимаешь?! вмиг подлетев, Маркус цепляется за мои предплечья и встряхивает меня, словно тряпичную куклу.
Единственное, чего я сейчас хочувыбраться отсюда. Сил больше нет подавлять плач. Он крепко держит меня, а я реву, пряча глаза. Так стыдно и больно. Ну, пожалуйста, пускай уже все прекратится!..
Я не виновата. Я ни в чем не виновата, скулю, подобно щенку. Дура! Отпусти меня
В дверь принимаются громоподобно стучатьскорее, бить в нее кулаками. На той стороне я различаю голоса Исайи и приятеля Маркуса. Кажется, он назвал его Дейлом. Кто-то еще, судя по другим мужским голосам, пытается вправить Марку мозги, но я понятия не имею, кто это.
Ты не виновата?! переспрашивает он, пребывая в истерическом состоянии. Какого черта тогда ты пришла брать у меня интервью, зная, что мой отец погиб в аварии несколько дней назад?!
Маркус швыряет меня к столу, схватившись за края которого, я смогла устоять на ногах. Он откинул малознакомую расплакавшуюся девушку, будто надоевшую вещь.
Я убираю волосы с глаз и наблюдаю за его нескончаемыми шагами то в один, то в другой конец темного кабинета. Иногда грохотание сердца заглушает крики за дверью, но случается это редко. Они там дергают за ручку так, что в голове шумит. Я вытираю лицо, а потом снова и снова. Да прекрати ты уже рыдать! Необходимо наконец собраться с мыслями и завести диалог с ним, чтобы постараться усмирить.
Я не знала.
Марк бросает на меня взгляд, исполненный гневом.
Правда, что ли?!
Правда. Не знала.
Тогда тыдерьмовая журналистка!
Хорошо, пусть так. Только отпусти меня.
Его красивое лицо опять исказила гримаса, в этот разисступленности.
Меня уже достало, что ты повторяешь одно и то же!
Желание постоять за себя, в конце концов, пересиливает, и я делаю шаг впередвовсе неуверенно, на ватных ногах, но не стою на месте.
А меня достало, что ты ведешь себя, как ублюдок! Хотела ещё добавить о том, что он ставит в один ряд всех представителей той специальности, которую я выбрала, но, подобно карточному домику, рассыпалась моя решительность.
Отступать назад некуда, бедрами вжимаюсь в край письменного стола. Маркус наступает медленно, запрятав руки в карманы джинсов. Он не сводит от меня воистину пустого взгляда ни на мгновение. От этогохолод по коже. Когда он подошел совсем близко, я перестала дышать. Широко раскрыв глаза, просто смотрю на него, без возможности совершить хоть что-либо. Просто смотреть и ждать.
Ферраро склоняется надо мнойначало конца.
Забирай свои вещи и убирайся отсюда, жутким шепотом отчеканивает он. И затем неистово:ПОШЛА ВОН!
Я даю дёру! Обхожу его опрометью, хватаю сумку с пола, но по причине спешки из нее что-то вываливается. Я и не думаю всматриваться, просто собираю все обратно, а эти проклятые бумажки опять падают на пол. Когда Маркус садится на корточки рядом со мной, от страха я пошатываюсь и валюсь назад. Придерживая тело ладонями, я не вижу вокруг ничего, кроме Марка, разглядывающего то, что принадлежит мне.
Я бесшумно ахаю, когда наконец до меня доходит, в чем дело. В его рукахвырезки из журналов, газет, распечатанные из Интернета фотовсе это с изображениями Ферраро. Больше дюжины его фоток. Господи, нет, нет
Я не могу разобраться с цветом его глаззеленый или карий? Но могу сказать точноони у Маркуса загорелись животным блеском. Он не спеша поднялся.
Ах, нарочито спокойно и поддельно ласково выдает Ферраро, так ты моя фанатка, что ли? Желваки на его скулах заходили ходуном. И журналистка, он наклоняет голову на один бок, и поклонница, теперь на другой. Кошмарное, кошмарное сочетание.
Он произнес последнее предложение, вообще не выходя за рамки насмешливой интонации.
Так может мне тебя трахнуть напоследок? предлагает Марк хладнокровно.
Я вздрагиваю, руки перестают держать и, упав на черный паркет, я запутываюсь в ногах, но все же вскоре встаю на них. Я поднимаю высоко подбородок, словно говорю ему без слов, что собираюсь отстаивать свое достоинство до самого конца. Он «любуется» собой на фотографиях и комментирует каждую, позже выбрасывая их за спину.
Ничего стоящего, распрощавшись с моими архивами, Маркус изгибает бровь и двигается ко мне.
Я оглядываюсь в надежде найти что-то, чтобы защищаться. Так как звуки за дверью все ещё не затихли, я прошу о помощи.
Помогите! во всю мощь, а потом качаю головой, глядя на Марка:Не надо, умоляю, не надо. И снова, посмотрев на барьер, разделяющий нас с ребятами, которым небезразлична моя судьба:Помогите, пожалуйста! Помогите!
Они принимаются бить в дверь сильнее, угрожают Маркусу полицией, но он молчит и наступает неторопливо со злопыхательским взглядом, направленным на меня. Загнав меня в угол, Ферраро, по-видимому, наслаждается моей реакцией, стекающими по щекам слезами и мольбами, которые я произношу, как заведенная. Положив ладони на стены по обе стороны от моего тела, он говорит охрипшим голосом:
Basta! Передай своре волков, щелкающих затворами камер, что явсё.
Мутный свет единственной уцелевшей лампы так и не позволил мне определиться с цветом глаз Марка, но они у него приобрели просто беспредельную тоску. То, что я никогда в жизни не испытывала. Он отталкивается руками от стены, отдаляется от меня, поднимает с пола сумку, вновь идет обратно и впихивает ее мне, впечатав больно в грудь.
Я содрогнулась от грубости Маркуса. Вытянув руку, он указал ею на дверь. Разумеется, я не стала ждать ни секунды. Наплевав на то, как выгляжу, я справляюсь с замком, распахиваю дверь и, не глядя на тех, кто боролся за меня вне кабинета, я просто взлетаю вверх по лестнице и сбегаю из «Джорджоне».
Чтобы больше никогда и ни за что сюда не вернуться.
___
*1Привет, детка! (венгерский язык)
*2Во многих регионах Италии учебный год начинается только в октябре, а заканчиваетсяв июне.
*3Сливочное итальянское мороженое (джелато) с капельками шоколада.
*4Клуб назван в честь Джорджо Барбарелли да Кастельфранко, более известного как Джорджонеитальянского художника, представителя венецианской школы живописи; одного из величайших мастеров периода Великого Возрождения.
*5Многолюдный, шумный, молодежный район Рима.
Глава 1
Каталин
1 год спустя
А «Якорь»это
Это благотворительная организация, я являюсь ее членом.
И кому же оказывается помощь?
В основном, диким животным, но бездомные кошки и собаки без нашего внимания тоже не остаются.
Рыжий парень, назвавшийся Биллом, сдаваться не собирается. Он смотрит в мое резюме так, будто ищет себе заместителя, а не собирается нанять на работу простую официантку. Билли точно не итальянец. Он разговаривает со мной по-итальянски, но, отвлекаясь на телефонные звонки, Билл дает услышать свой английский. Скорее всего, он британец. И внешность его указывает на то.
За что уволили с предыдущего места работы?
Я не отвечаю больше трех секунд, и он бросает на меня заинтересованный взгляд поверх пластиковой синей папки. Потенциальный начальник чуть-чуть возводит ее вверх и трясет в руках.
Здесь сказано об увольнении, поясняет Билли, но ни слова о том, почему
Придется, что ли, рассказать правду? Не-е-е-е-ет! Он же тогда точно укажет мне на дверь!
Дело в том, что я э-м-м Просто я принесла с собой щенка, я начинаю говорить неуверенно, все время потирая ладонями джинсы на бедрах, а потом выставляю руки перед собой и с горячностью быстро выдаю:Хотела оставить всего на полдня! Мне ведь некому было его отдать и не с кем оставить.
Билли вновь принимается раздражительно стучать пальцем по столу. Он изучает меня, раздумывает над моим ответом, моими словами и медленно, очень медленно отстукивает незнакомый мне ритм. Ненавижу, когда он так делает. И не нравится, что так пристально смотрит, сощурив светлые глаза.
То есть, принципы «Якоря» действуют всегда и везде без обеда, выходных и праздников?
Его саркастическая фраза, которой он не на шутку доволен, не показалась мне смешной. Тонкие губы Билли растянулись в улыбке, и затем он закрыл мое резюме.
Не хотелось бы тебя расстраивать он заглядывает в папку, чтобы записи в ней напомнили мое имя, Каталин, но работаесть работа. И на месте твоего предыдущего руководителя я поступил бы так же. Помощь собачкам и кошечкамэто, конечно, хорошо, но когда мы обслуживаем гостя, то отдаем все свое внимание ему.
Не знаю, как долго я киваю головой в такт словам Билли. Я превратилась в комок нервов. Мне абсолютно ясна причина его назидательной речи. Может, если сделаю вид, что беру в толк все, что он говорит, меня возьмут на работу? Нет, в смысле Конечно, Билли прав! Просто порой мы попадаем в ситуации, которые мы не можем ни предугадать, ни впоследствии держать в кулаке.
Ему одному, дополняет наставление менеджер.