Граф молча скрипнул зубами.
Когда дядюшка в последний раз отправился по дороге, ведущей к кладбищу, Себастьян решил: ее господству конец. Лизель в самом деле выглядела пришибленной и горевала искренне, в крокодильих-то слезах, Себастьян толк знал. И он поверил! Решил, что он теперьглавный Босс. И принялся строить трон при двух своих курочках.
Но Лизель, хотя горевала, не умерла.
Он строил тактику на уверенности, что его сын-наследник был нужен ей. Что после смерти дяди, она поймет, что рычагов не осталось и присмиреет. Что жать на рычаги будет уже он. Увы, эта женщина опять извернулась. А то и не извернулась?.. Если ей нужен был собственный наследник, от кого она могла его получить, если не от Верены? И кто мог быть лучшим отцом, чем он сам?
Его развели и воспроизвели, как он сам разводил Цезаря.
Если Виви уйдет он будет выглядеть идиотом. Племенным жеребцом, которого подвели к кобылке, а когда все закончилось, хлопнули по крупу и угостили овсом.
А если Рене не сможет иметь детей?
Вот только не говори мне, что ничего не слышал о донорской сперме и до сих пор не догадался запасти образцы! Если нет, то запаси срочно. Качество с возрастом ухудшается, что бы кто там ни говорил.
Себастьяна прошило холодным потом, он протрезвел и прозрел. Запасти образцы! Как просто! Почему он не додумался до этого сам?! Если бы не Михаэль за ее спиной, он вытряс бы из этой гадины душу. Наследник! Им с Марти был так нужен наследник. Вот только для чьей семьи?!
Ты понимаешь, как я теперь буду выглядеть?
Как многоопытный старый заводчик, ответила она без запинки. Как настоящий мачо, который забрал дядино наследство, выпнул нахальную малолетку с ее отродьем и счастливо воссоединился с женой. Вы так прекрасно смотритесь, посещая все приемы подряд, что никто и не вспомнит про мою девочку.
Ты все это заранее просчитала! Это ты все это скормила Верене! Ты, только ты!
Взгляд Лизель стал холодным и острым.
Естественно. Кто-то же должен быть виноватым. Почему бы не я?
Себастьян рассмеялся.
Проще было «запасти образцы» и пусть бы Ви родила тебе внуков от самого Марти.
Не говори глупостей. Она все же не кобыла! И вот еще Твой Рене. Я ужасно люблю его, как ты знаешь
Рене был сейчас последним, о ком Себастьян думал, но, когда Лизель упомянула мальчика, слегка покраснел. Он сам любил его, но как долго? Как много лет тому было, когда Себастьян заметил его? Рене болтался, как говно в речке, не нужный ни Марите, ни самому Себастьяну, пока не прибился на колени Лизель Себастьян не мог бы точно назвать момент, когда он понял, как любит мальчика. Но точно знал, как часто видел того на коленях Лизель, которая что-то нашептывала ему.
Что с Рене?
Возможно, ему будет лучше пожить со мной, пока вы все тут не разберетесь?
С чем разберемся?
С тем, что вы там обсуждали, хохоча на весь дом?..
Себастьян пропустил ее «колючку» мимо ушей. Все мысли были только о Рене-младшем.
Сегодня мальчик, захлебываясь от счастья, рассказывал о том вечере, что провел у Филиппа. Сперва, сказал он, там была злая тетя. Рене упрямо не желал называть Иден по имени и даже в лицо звал «тетей», сколько бы та ни просила не называть ее так. Но вскоре тетя ушла, и Филипп, ты знаешь, папа, Филипп совсем не злой? спросил, не хочет ли он пожарить зефир на прутьях. Верена сперва не хотела, но Рене ее упросил. И она сказала, что он может есть зефир только после ужина.
Пока костер разгорался, Ральф показал ему боевой прием карате, а Филиппиз кикбоксинга. И он уже не боится возвращения близнецов. Филипп сказал, что сперва он поговорит с ними по-хорошему, но, если они не прекратят обижать Рене, он устроит им такую трепку, что они забудут, кто из них, кто. А потом Верена принесла для всех горячие бутерброды с гриля, и они все вместе их съели на улице, стоя вокруг костра. Бутерброды были с сыром и ветчиной, а еще с помидорами и листками салата.
Она сказала, что приготовит мне снова, если я захочу!.. А можно я поеду на рыбалку на яхте? Филипп и Ральф сказали, что будет можно, если ты разрешишь! А ты поедешь с нами? А Ви?
Подумав о мальчике, Себастьян окончательно протрезвел и погрузился в адреналиновую тоску. Что он теперь скажет сыну, который так ожил и расцвел у него на глазах? Что его обожаемая подружка ушла от них? И что его братьям на самом деле нужен не он, а их другой «ребенок» Верена?..
Лизель поднялась и позволила Михаэлю подать пальто. Затем надела перчатки.
Ты позволишь Рене бывать у нас, как и прежде? Не станешь настраивать его против Ви?
Она ушла навсегда? спросил Себастьян в третий раз и тут же вспомнил: Лизель сказалаона не знает.
Потом вздохнул и кивнул.
Разумеется, Рене может ходить к тебе, как и раньше. Надеюсь, я смогу так же видеться с Рихардом. Без судебных приставов?
Естественно, дорогой. Как только я отправлю Верену прочь, ты можешь приходить к нам, как обычно. Когда захочешь. Когда она вернется, я думаю, я сумею ей объяснить. Она сама еще хорошо помнит Джессику.
Но это такая чушь, Элизабет! Я всего лишь потрепался с женой.
Женщина помолчала, потом глубоко вздохнула и подняла голову.
Ты никогда с ней просто так не трепался. Не обнимал ее, не целовал ей руки, и в свет ее так часто не выводил. Я никогда бы не впутала в такое дело Верену, если бы хоть на миг заподозрила, что ты способен
Хоть капельку привязаться к своей жене.
После ухода Лизель, Себастьян какое-то время не двигался. Прокручивал в уме варианты и понимал, что она права.
Жена никогда еще не казалась ему такой интересной, как в этот последний год, что они провели с Вереной. Теперь все развалится без нее, станет так, как и было. Теперь, когда ему больше не за что быть благодарным жене, он не станет насиловать себя, выводя ее в люди. Марита заскучает, начнет, конечно, его пилить. И его станет мутить от одного ее тихого, обвиняющего голоса, похожего на жужжание циркулярной пилы. Он станет пропадать на конюшне, познакомится с парой новых девчонок, которые его отвлекут.
Девчонок, которые будут звать его «папочкой» и пилить, чтобы больше вкладывался.
Какой же он идиот!
Сама Марита сказала, что женщины способны ревновать, даже не любя. Как же он мог быть таким слепым? Пропускать все ее «шпильки» мимо ушей? Позволять себе сомневаться в любви Верены?
Искренней Марита была только один раз.
Когда визжала:
Ты не получишь титула! Графиней всегда буду только я, а тынавсегда останешься игрушкой в постели! Сексигрушкой для старика!
Она притворилась его подругой и убедила в том его самого. Что он старик, как бы молодо он ни выглядел.
И этот соплежуй был моим любимчиком, сказал голос Мартина в его голове.
И как-то сразу, со всех сторон накатили воспоминания.
Себастьян вспомнил, как раньше, давным-давно, когда добрый дядюшка, выкушав пол погреба в одно рыло, заявлял брату, что во всем его выводке лишь один кобелек. Себастьян. И все боялись ему хоть слово против сказать. Молчали и старый граф, и Седрик, и Серафино. И ждали, пока он допьется, свалится с лошади, свернув себе шею и все они тогда заживут
Мартин пережил всех троих, чтобы спокойно умереть в кресле. С бокалом вина в руке и в объятиях Лизель Как же она рыдала, кто бы подумать мог? Себастьян просто не представлял, будто эта женщина, вообще, способна на слезы.
Дай тебе бог, сынок, однажды встретить девчонку
Себастьян помнил время, когда его дядюшка вдруг сошелся с ней. Сошелся так неожиданно, как крыша падает с дома. Закончились его пьяные скачки, закончились оскорбительные выходки, закончились обзоры «помета». Даже с племянником он стал меньше времени проводить.
Едва приехав из Рима, Мартин сразу бросался к Лиз, а потом весь податливый, мурчал что-то улыбаясь. Стоило ей нахмуриться, стоило только строго на него посмотреть, как дядя прекращал пускать дым из пасти и делал, как хотела она.
Дай тебе бог, сынок, говаривал дядя, валяясь в шезлонге, когда приличия ради, Лизель выставляла его из спальни и спускалась в гостинуюповидать сыновей, дай тебе бог однажды встретить девчонку, которая будет любить тебя, как меня любит моя Лиззи. И если встретишь, не упускай!
Граф долго не понимал, что это за любовь, когда один влачит показной целибат, таскаясь по проституткам, а вторая выходит замуж с аккуратностью раз в пять лет. Он понял, когда сам сошелся с Ви, оставаясь при этом женатым. Понял, пока разыгрывал кавалера в светском кругу, за то, что Марита контролирует ремонт Западного крыла. Есть любовь и есть выгода. Они не всегда сочетаются в одном человеке.
Себастьян налил себе еще коньяку и вспомнил, как полгода назад, когда Ви была где-то на седьмом месяце, они с дядей по традиции прогуливались верхом, вот только не галопом уже, а шагом. И Мартин спросил:
Так, скажи, сынок, ты счастлив? Я не ошибся хотя бы на этот раз? Ты счастлив с Ви?
И Себастьян с улыбкой покачал головой.
Я в жизни своей не был так счастлив, дядя!
Я рад, Басти. Очень рад. Все говорят, что ты изменился и бросил пить, гоняя по замку всех собственных и приглашенных со стороны педерастов Но я хотел услышать это от тебя самого.
Если Ви и правда вся в свою бабушку, я понимаю, что случилось тогда с тобой.
Дядя ухмыльнулся и подмигнул ему.
Я еще там, в Баварии, когда увидел, как ты на нее смотришь, понял, что сплетники не врут!.. Я просто позвонил и сказал Элизабет: для нас с тобой уже слишком поздно, но я готов раздвинуть границы для Себастьяна и Вивс. И она сказала, что я напился!
Ты и напился, напомнил граф.
И что с того? Кто сказал, что все лучшие дела должны решаться на трезвую голову? Думаешь, я был трезвый, когда залез к ней ночью в окно? Я же тебе рассказывал про наш самый первый раз?
Себастьян рассмеялся
Вздохнув, граф сморгнул подступавшие к горлу слезы и выпил еще. Вспомнился другой эпизод.
Они договаривались пообедать все вместе в городе, Лизель, дядя, сам Себастьян и Ви. Но утром Ви должна была заскочить к врачу.
Так мы поедем все вместе и подождем вас там! сказал дядя, который ненавидел даже на лишний час расставаться со своей «голубоглазой девочкой».
Ни в коем случае! возмутилась Ви. Я даже Себастьяна с собой туда не беру! И тебя с твоими шутками, тем более!
Чтой-та? смешно обиделся дядя. Какие шутки ты имеешь в виду?
Про мебельные чехлы!
Шутки?! как шкодливый мальчишка возопил тот. Ты уже третий день кричишь: «Дорогой, ты не зайдешь на минуточку? У меня замок на спине заело!» А потом два часа штукатурка с потолка сыплется, словно снег идет! Естественно, что мы встаем и накрываем мебель чехлами. Какие тут шутки?! Она антикварная, знаешь ли! И черт, я не знаю, что там у тебя за замок, что вы третий день все открыть не можете, но знаю, что малыш в тебе лежит лицом вниз и все это наблюдает! Я уже боюсь, он такой родится, Мартин весьма похоже изобразил гримасу из фильма «Крик». Так что без шуток, Вивс! Я абсолютно серьезно иду с тобой! Скажу, чтоб тебе взломали этот чертов замок, пока Басти своим ключом не выбил малышу глазики.
Лизель отвернулась и закусила губу, пытаясь удержаться от смеха, Себастьян тоже; только Верене было не смешно.
Вот, сказала она, тыча в дядя Мартина пальцем. Вот! И так всегда!
Он просто дразнит тебя! шепнул Себастьян и обняв, притянул ее к себе на колени.
Верена села, но даже ее затылок, казалось, все еще дуется.
Она спала с ним настолько бурно, насколько ей позволял живот, но вот к врачу ходила только со своей бабушкой. У них обеих на этом был пунктик. Лизель уверяла, что ни один мужчина не должен видеть, как из его любовницы вылезает другой мужчина, а Ви повторяла за ней, словно попугай.
Я не хочу, чтобы ты и в особенности вот он, сидел посреди плакатов с разноцветными письками и что-нибудь подобное выдавал!
Она имеет в виду схематические изображения вагины, уточнила Лизель. Там разные части изображают в разных цветах, Марти. Не ухмыляйся так
Я понял, ответил тот. Но, серьезно, Вивс! Какой смысл скрывать все от Себастьяна? Он в курсе, что ты беременна.
У них опять завязался негромкий спор, но Ви была тверда, как алмаз.
Ты просто никогда еще не видел таких плакатов! завершила она. Они отбивают желание навсегда! И кроме того, чужие мужья смущают остальных женщин!..
Чем это?
При виде таких красавцев, они начинают пытаться втянуть живот, невинно вставила Лизель.
Посмеиваясь над их упертостью, Себастьян с дядей чуть прогулялись по улице и зашли в кафе. Между ними в фирменном бумажном пакете лежал футляр с рубиновым колье, которое граф только что забрал у своего ювелира. Верена обожала рубины. Чем ярче, чем кровавее, тем душе милей. Эти были настолько сочные, что казалось, вот-вот впитаются в белоснежный футляр. Крупные алые капли в паутине бриллиантовых брызг.
Он заказал их еще полгода назад и собирался преподнести ей на день рождения, но стоило увидеть уже готовое колье, как ожидание показалось невыносимым.
Он подарит их ей сегодня же. Прямо сейчас! А на день рождения она их уже наденет.
Хм, фыркнул Мартин и добродушно ткнул племянника в бок. На день рождения, как же! Небось, она сегодня же их наденет, чтоб ты ей там замок застегнул Позвоню Маркусу, пусть строителей обзвонит. За это колье на нас потолок обвалится!
И граф расхохотался, польщенный. Все-таки, здорово, когда дядя в таком настроении. И так горд за него.
Добрый день! нахально сказал смутно знакомый голос.
Перед ними небрежно шмякнули два меню.
Граф обернулся, уже догадываясь, кто перед ним стоит. Лулу.
Принесите нам черный кофе, попросил он, помедлив.
Дядя презрительно ухмыльнулся и сузил глаза.
Не узнаешь меня? нагло спросила Лулу.
Не осмеливаясь больше взглянуть на дядю, Себастьян вспыхнул.
Она была все такая же. Глупо было бы врать, что девушка стала ужасно выглядеть только из-за того, что они расстались. Да, Лулу утратила внешний лоск, но ее волосы были такими же черными и блестящими, а зад все так же задорно оттопыривал юбку.
Она была точно такая же, какой он встретил ее.
Вот только граф уже не видел ни ее глаз, ни ее волос, ни упругой задницы. Он видел дешевый акриловый маникюр, маленькие заусеницы, нанесенный впопыхах макияж. Он чувствовал синтетический запах ее форменного платья и резкий запах дезодоранта, а сквозь негопот.
Нахальство, с которым Лулу приблизилась, заставило Себастьяна прозреть. Он понял ту самую, отвратительно-жестокую вещь, что безуспешно пытался втолковать ему дядя. Не только его домашние считали его вкус «странным». Девушки, которых он выбирал, считали так же! И в глубине души презирали его за выбор. Думали, что если он с ними, с ним что-то очень сильно «не то».
А если так, не нужно с ним церемониться.
«Господи, думал граф, а внутри его самого корежило. Что скажет Ви, если вдруг увидит?»
А ее бабушка?
По мере того, как углублялось его молчание, с девушки хлопьями осыпалась спесь. Сначала сползла улыбка, затем чуть дрогнули и обвисли плечи.
Себастьян, произнесла она чуть дрогнувшим голосом. Я мы тогда расстались и я я была уверена
Дорогая, перебил кардинал. Он хочет кофе, а не трагедию. Когда ему хочется трагедии, он ходит в театр.
Под взглядом Мартина Лулу неловко помялась.
На пальцах все еще были дареные им бриллианты. Видимо, эти кольца были на ней, когда Лулу гордо ушла. Себастьян дарил ей не слишком чистые камни. Не больше тысячи за предмет. Не потому, что он жадничал, просто не видел смысла серьезно тратиться: она все равно в них не разбиралась. Лу было достаточно слова бриллиант.
От постоянной носки золото покрылось царапинами, а камни выглядели дешевкой.
Как и она сама.
Он был дураком, когда с ней связался. И еще большим дурнем, когда позволил ей оборзеть. С камнями он еще понимал, что ее воображения не достанет, чтобы оценить их по достоинству! Так какого черта он думал, что у Лулу хватит воображения оценить его самого? И социальную пропасть, что разделяла их. Даже просто финансовую.
Правду же говорят, не швыряйте жемчуга в ноги свиньям, ибо они растопчут.
Граф еще думал: не свалить ли им от греха подальше, но тут, как назло, распахнулась входная дверь: Лизель придержала ее для Ви, и посетители дружно уставились на впорхнувшее чудо. С детства верная парикмахерам и стилистам, Маленькая Жена была аккуратно накрашена, ее длинные белые волосы уложены в воздушную косу. На ней было легкое светло-голубое пальто, короткое белое платье для беременных и белоснежные сапоги до колен.