Однако сейчас я улыбалась, смотря в лицо Максима Петровича, наслаждаясь своей ролью любящей жены. Лишь через несколько секунд я почувствовала неладноеГромов застыл, не сводя с меня взгляда, а затем вдруг поднял мою руку и поцеловал каждый пальчик.
Вы, я смотрю, женаты недавно,услышала я смешок Моисеева и немедленно повернулась к нему.Судя по тому, как вы, Максим, реагируете на улыбку своей жены
Ну вот! Читал мне нотации, а сам чуть не спалил всю контору.
Однако Громов ничуть не смутился, а спокойно сказал:
О да, нашему браку чуть больше трёх месяцев, а я до сих пор не могу насытиться своей замечательной женой,и усмешка такая порочная. Я сама чуть не поверила, что у нас действительно уже всё было!
Понима-аю,протянул Моисеев.
Разговор прервалсямужчины делали заказ. Громов заказал мне бокал белого вина, салат и какое-то блюдо со сложным названием. Заглянув в меню, я успокоилась, поняв, что это нечто состоит из запечённой курицы с грибами и картофелем.
Макси-им,протянула я капризным голосом,возьми мне сок. Одного бокала вина мне мало, а ведь больше пить нельзя. Или ты забыл, что у нас будет маленький?и я положила руку на свой живот.
Судя по лицу, забыл. Хорошо, что Моисеев смотрел в этот момент на меня, иначе бы наш маскарад кончился в ту же минуту. Но у меня была причина вести себя такво-первых, за беременной женщиной Моисеев вряд ли будет ухлёстывать, а во-вторыхпить больше одного бокала мне противопоказано, а в такой компании тем более. В этот вечер мне нужен мой мозг. А если всякие собеседники будут постоянно подливать вино, я просто усну в этом ресторане.
Да, конечно, сладкая моя,наконец справился со своими чувствами Громов и, натянуто улыбнувшись, попросил принести «любимой жене» большой кувшин с персиковым соком и бокал.
Счастливо улыбаясь, я слушала разговор Громова и Моисеева, откинувшись на спинку стула. К истинной цели нашего визита Максим Петрович пока не приближался, поэтому я в беседу не вмешивалась. И вообще, лучше пока построить из себя капризную дурочкубуду козырем для Громова и высунусь в нужный момент.
И вот, когда наш заказ наконец принесли, Моисеев сказал:
Вы ведь позвали меня на эту встречу не для того, чтобы болтать о пустяках? Давайте-ка ближе к делу, Максим. У меня не так много времени.
Громов кивнул и отпил вина из бокала.
Думаю, вы догадываетесь, Игорь, о чём я хочу поговорить. Я ведь работаю главным редактором у Королёва. И я хотел обсудить книгу вашей дочери, которую вы хотите издать в «Радуге».
Только в этот момент я осознала, насколько опасен человек, сидящий перед нами.
Выражение его глаз изменилось, в них появились холод и жёсткость. Я невольно вспомнила Рашидова. И только теперь поняла разницу между ним и Моисеевым. У владельца нашего издательства жестокость была маской, у этого человекасутью.
Но страха я не чувствовала.
Что тут обсуждать?процедил Моисеев.Это наше с Королёвым личное дело. Он обещал издать книгу Полины.
Это не может быть вашим личным делом, Игорь. Пожалуйста, выслушайте меня,попросил Максим Петрович, когда увидел, что Моисеев хочет уйти. Именно попросил.А потом уже примете решение. Ведь отказаться вы всегда успеете.
Пожалуйста,вступила я и посмотрела на нашего собеседника умоляющим взглядом. Таким взглядом дети у родителей конфеты выпрашивают.
Моисеев колебался пару секунд. Потом всё-таки опустился обратно на стул и буркнул:
Ладно. Выкладывайте, что вы хотите сказать, Максим.
Я с тревогой посмотрела на Громова. Вот сейчас главноене оплошать. То, что он скажет, решит нашу судьбу. И не только нашу!
Это не может быть только вашим с Королёвым делом, потому что касается целого издательства, которое к тому же не принадлежит Сергею. Насколько я знаю, у вас, Игорь, нет своих интересов в сфере издательского бизнеса?
Абсолютно.
Поэтому вы не знаете, что сейчас происходит на книжном рынке. Для любого издательства его лицоэто ассортимент, и никто не издаёт сборники стихов. Известные авторы давно поделены между собой крупнейшими издательскими домами, а новые никому не нужны, потому что стихов сейчас люди не читают. И издать в нашей ситуации такой сборникзначит, пошатнуть авторитет издательства, показать конкурентам, что наши сотрудники не знают, что сейчас представляет из себя книжный рынок. Понимаете, почему я пришёл на встречу с вами?
Понимаю,Моисеев скривился.Но неужели вы думаете, что меня это всё волнует? Я был лучшего мнения о Королёве. Если он так не хотел выполнять мою просьбу, отказался бы сразу, за язык его никто не тянул. А он согласился, дал мне слово. И что теперь? Не приходит ко мне сам, а посылает главного редактора. Червяк!
«Они называли тебя рыбой. И ещё червяком, земляным червяком!»вспомнилось мне. Плохо дело. А главное, что я поняла, какую мы ошибку совершили. Королёву надо было идти на эту встречу с нами! Или вообще одному
Я понимаю ваше рвение, Максим, как профессионала в своём деле. Но не вижу смысла мне забирать назад слово Сергея. Пусть издаёт книжку дочери, раз обещал.
И Моисеев опять начал вставать с места. Вот чудак, к еде толком не притронулся.
Игорь,я протянула руку и накрыла его ладонь своей. Максим Петрович вздрогнул.Скажите, вы любите свою дочь?
Удивились и Моисеев, и Громов.
Конечно,ответил наш новый знакомый, опускаясь обратно на стул.К чему вы это, Наташа?
Я улыбнулась. Теперь больше нет нужды притворяться глупой простушкой.
Если вы любите её, то должны понять, что я сейчас вам расскажу. Полине исполнится пятнадцать, верно? И вы искренне считаете, что она обрадуется вашему подарку?
Моисеев смотрел на меня удивлённо, Максим Петровичрассерженно. Кажется, он не очень понимал, к чему я это всё говорю.
Конечно, обрадуется.
Посудите сами, Игорь. Полинадочь богатого человека, ей всё преподносят с самого детства на блюдечке с голубой каёмочкой. Ведь она наверняка пишет стихи, мечтая самовыразиться. Возможно, даже лелеет надежду когда-нибудь издаться. В будущем, набравшись опыта, выпустить в свет своё произведение. И я более чем уверена, что Полина очень мучается из-за того, что никак не может показать себя. У девочки есть всё, рядом богатый и сильный папа, а онавсего лишь ребёнок, и может похвастаться только своими стихами. Знаете, что она почувствует, если вы издадите их? Горечь. Вашей дочери будет горько оттого, что она опять не смогла ничего сделать сама. Опять папа вмешался, а сама она ничего не стоит. Не лишайте Полину этого удовольствия, пусть вырастет, разовьёт свой талант, а потом пришлёт рукопись в издательство. И когда её издадут, она с гордостью покажет вам свою книжку и скажет: «Видишь, папа, меня издали, хоть я никому и не говорила, что я твоя дочь».
Моисеев смотрел на меня с ужасом. Кажется, только что я перевернула его представление о психологии подростков.
Он сглотнул.
Вы Наташа, вы думаете, что Полину не обрадует этот подарок? Но она ведь так мечтает стать писательницей
Вот именно! Полина мечтает стать писательницей, а не чтобы её издали по папиному приказу. Она хочет издаться сама, это будет значить, что у неё всё-таки есть талант, а не только богатые родители.
Я победила. Я поняла это, когда заметила, как опустились плечи моего собеседника. Да, судьба всего издательстваничто по сравнению с чувствами собственной дочери. Хоть одно достоинство у этого чудовища естьон хороший отец.
Вы правы,кивнул Моисеев.Вы тысячу раз правы. Какой я идиот.
Ну зачем же так строго,я улыбнулась.Хотите, я скажу, что на самом деле её обрадует?
Да?в его взгляде мелькнуло удивление.
Найдите хорошего художника. Если хотите, я могу посоветовать парочку, выберете на свой вкус. И пусть нарисует несколько иллюстраций к стихам Полины. Потом найдите верстальщика, пусть сделает вам макет. Договоритесь с типографией, они за пару недель напечатают несколько десятков экземпляров книжкикак раз хватит ближайшим друзьям. И Полине приятно будет увидеть свои стихи в книжке, и в то же время вы не омрачите ничем ее мечту стать писательницей, ведь это будет самиздат.
К концу моей речи Моисеев улыбался. Только тогда я вздохнула с облегчением.
Кажется, Рашидова я всё-таки не увижу.
Оставшаяся часть вечера прошла спокойно. Мы больше не говорили о делах. Я с удовольствием съела заказанный Громовым ужин и почти не участвовала в разговоре, мечтая только об одномпоскорей вернуться домой и рухнуть в постель.
Я уснула ещё в машине Громова, поэтому ему пришлось провожать меня до квартиры. По пути у меня мелькала мысль, что сейчас идеальный момент для соблазнения полусонной девушки, но Максим Петрович им не воспользовался.
Он только чмокнул меня в щёку, погладил по волосам и сказал:
Спасибо. Если бы не ты, у меня ничего бы не получилось.
Я даже нашла в себе силы улыбнуться.
28
Ночью мне снилось продолжение сцены в кабинете Громова. Во сне я всё-таки потеряла голову. И не только голову.
Проснулась я от настойчивого звонка мобильного телефона. Взяв его в руки, поразилась: четыре часа утра! Кто же у нас такой безмозглый?
Конечно, это был Антон. Алиса недовольно промурчала что-то из-под кровати, когда я взяла трубку.
Алло.
Пчёлка! Извини ты спишь?
Конечно, нет. Сижу, жду твоего звонка.
Э-э
Да шучу я, шучу. Сплю, причём вижу сон. Эротический.
Да-а-а? А кто в главной роли?
Брэд Питт, конечно.
Да ладно, он же тебе никогда не нравился.
А во сне вот понравился!
Алиса вспрыгнула мне на ноги, и я окончательно проснулась. Вот тебе и Брэд Питт! Да и зачем он нужен посреди ночи, когда через два с половиной часа вставать на работу?
Слушай, пчёлка У меня не очень хорошие новости В общем, я, скорее всего, до Нового года не смогу приехать в Москву.
Сердце от огорчения укатилось куда-то в пятку. Пару недель назад Антон уже расстроил меня, сообщив, что приедет только в октябре. И теперь вот это
Пчёлка?
Да, Антош.
Почему ты молчишь?
Я усмехнулась.
А ты как думаешь?
Ну сон досматриваешь?..
Нет. Просто расстроилась. Я тебя с марта не видела, а уже сентябрь, и тут ты говоришь, что до Нового года не вырвешься. Я соскучилась.
Молчание.
Правда?
Что за глупый вопрос? Конечно, правда.
Прости, пчёлкав голосе Антона я услышала огорчение.Я ничего не могу сделать. Работа, мать её за ногу. Но после Нового года я обязательно Пчёлка! А давай ты на это время отпуск возьмёшь? И я тебя увезу из Москвы сам. Давай? Ты же тысячу лет никуда не ездила.
Ну так уж прям и тысячу
Так что, согласна?
Я вздохнула.
Дожить надо, Антош. Но в целом предложение заманчивое. А теперь можно мне поспать, а? Завтра же на работу
Да, конечноон запнулся.Только один вопрос, Наташ Ты ни с кем не встречаешься?
Почему-то я так и думала, что именно это Антон и спросит.
Встречаюсь. С Брэдом Питтом!
И, фыркнув, я положила трубку. Опустившись обратно на подушку, я почти видела перед собой довольное лицо Антона. Улыбнулась.
Охламон ты мой блондинистый, ты даже не представляешь, как я соскучилась.
Утром нас с Громовым вызвал к себе Королёв. Долго распинался в благодарностях, обещал премии и прочие почести. Я слушала его, борясь с желанием зевнуть. В конце концов Максим Петрович взял с генерального обещание не играть больше в азартные игры с криминальными авторитетами, а лучше вообще не играть, и мы ушли к себе. Рабочие будни продолжились.
Франкфуртская книжная выставка для меня обломалась. Руководство опасалось оставлять редакцию без присмотра на целую неделю, поэтому в Германию Максиму Петровичу было суждено отправиться без меня.
Октябрьмесяц горячий,объяснил мне Громов извиняющимся тоном,и Королёв боится, что за неделю тут накопится столько дел, что мы с тобой потом месяц не разгребёмся.
Я кивнула. Справедливо. Не могу сказать, что огорчиласьвсё-таки я немного опасалась оставаться с Максимом Петровичем наедине так надолго, жить в одной гостинице, вместе обедать и ужинать Так что всё к лучшему.
Время до выставки пролетело быстро. Работы было столько, что вечером я падала в кровать и засыпала мгновенно. А после отъезда Громова её стало ещё больше, потому что теперь мне приходилось быть ещё и главным редактором. Ничего сложного, но очень утомительно.
Во вторник, на второй день после отъезда Громова, я сильно задержалась. Пара рукописей, предоставленных отделом маркетинга, терпеливо ждали рецензий, на столе высилась огромная стопка сигнальных экземпляровна них я должна была поставить свою подпись. Процедура уже давно просто формальная, но, тем не менее, это действие «открыл книжкупоставил подписьзакрыл книжку и положил её в специальный «ящик» для проверенных сигналов»требовало времени. Я оставила всю эту ерунду на вечер, днём занимаясь более важными делами.
Я стояла спиной к двери, когда услышала, как она открылась. Кто-то вошёл в комнату. И я шестым чувством поняла, кто именноиначе просто не могло быть, слишком уж часто в последнее время я думала об этом человеке.
Я обернулась. Он застыл в паре метров от двери, словно не решаясь пройти дальше.
В волосах его теперь было ещё больше седины. А в остальном ничего не изменилось тот же строгий костюм, надменно-холодный взгляд тёмных глаз, снисходительная полуулыбка.
Но изменилась я. И я сама шагнула ему навстречу, вглядываясь в это лицо Вот он, стоит передо мнойчеловек, которого я так боялась, снившийся мне в самых страшных снах. Но я больше не чувствовала в себе того липкого ужаса, который охватывал меня тогда, пять лет назад.
Я чувствовала любопытство. И, подойдя почти вплотную к своему вечернему гостю, застыла, разглядывая его.
Ты изменилась,тихо сказал Рашидов, слегка наклонив голову.
Я улыбнулась. Да, теперь я понимала, как этим голосом можно соблазнять женщин Всех, кроме меня.
Ты стала совсем взрослой. Тогда, пять лет назад, передо мной была сопливая девчонка, трясущаяся от страха. А теперь ты больше не боишься?
Я посмотрела в его тёмные, почти чёрные, глаза. Было ли в них что-то, чего я могла бы испугаться?.. Сила, властность, холод а ещёодиночество и боль.
Словно в зеркало заглянула
Нет. Не боюсь. Зачем вы пришли?
В полумраке нашего кабинета я вдруг заметила промелькнувшее в глазах Рашидова смущение? Нет, наверное, показалось.
Поговорить. Может, присядем?
Я покачала головой.
Мне некогда, извините. Я хотела доделать работу и пойти домой. Прошу, не отнимайте у меня драгоценное время, говорите, зачем вы пришли.
Тебе не кажется, что ты зарываешься?усмехнулся Рашидов. Пять лет назад от этой усмешки я бы захотела спрятаться под стол, а вот теперь ничего не чувствовала.К тебе пришёл владелец издательства, а ты
Я ведь не хамлю вам. Просто говорю, что у меня мало времени,ответила я осторожно.
Рашидов смерил меня оценивающим взглядом.
Ты действительно очень сильно изменилась. Словно другой человек. Хотя нет, тот же. Но что так сильно подействовало на тебя, что ты так выросла? Смерть Ломова? А ещё, наверное, гибель родителей?
Я вздрогнула. Ну ладно, он знает о смерти главного редактора Но откуда Рашидову известно о моих родителях?
Я не желаю обсуждать это.
Ого,он рассмеялся,как ты рассердилась! Однако. Не волнуйся, о твоих родителях я не буду говорить по крайней мере сегодня.
Не в силах больше выносить этот насмешливый голос, я отвернулась к окну. Плечи мои тряслись от злости. Так хотелось врезать этому надменному, равнодушному человеку... Ведь то, что он знает о моём горе, может значить только одноРашидов собирал информацию обо мне. Но зачем? И почему он пришёл только сейчас?
Прекратите,сказала я тихо.Просто скажите, что вам от меня нужно, и уходите.
Ничего особенного, просто поговорить.
О чём?я вновь повернулась лицом к Рашидову.О чём мы вообще можем с вами разговаривать? В прошлый раз такой «разговор» закончился тем, что я неделю не могла прийти в себя! Вы напугали меня тогда до такой степени, что я ревела, сидя в грязной луже, вы это хотите обсудить?
Рашидов вытаращился на меня, как баран на новые ворота, будто я сказала что-то удивительное.