Вы правы. Необходимо увидеть своими глазами то, как обстоят дела на ферме, а потом все просчитать. Неплохо было бы узнать у мальчика, что его не устроило в столице. Возможно, с его бунтарским духом ему интереснее бы было в армии, чем на грядках отца. Тогда, думаю, вы бы смогли подобрать для него достойный пост.
Таким образом, мадам выудила из графа причину его плохого настроения и, как только прогулка закончилась, она удалилась к себе. А спустя некоторое время в ее спальню заглянула Ровена под каким-то пустяковым предлогом, но на самом деле желая узнать о предмете разговора тети и отца.
Тетушка поведала ей все, что услышала от графа, присовокупив сюда свой женский максимализм, расписав все в таких яркий подробностях, что Ровена то бледнела, то краснела и в конце беседы составила себе такую картинку, будто отец семейства пребывает в затяжной депрессии, матьпри смерти от горя, ферма заброшена и дела на ней совсем не ведутся.
Я с детства знала Максима. начала Ровена. Он милый и добрый мальчик, но, может быть, слишком ранимый и чувствительный. Он легко воспламеняется и любые сильные заявления и рассуждения о жизни оказывают на него неизгладимое впечатление. Мне кажется, вместо того, чтобы обуздать свои порывы и направить их в доброе русло, он отпустил их бродить по столичным темным улицам, оставляя подпитываться пессимизмом, неизбежностью рока и прочими подобными вещамилюбимые темы городской молодежи, которой более нечем заняться. Мне кажется, через некоторое время свежий деревенский воздух и наши живительные пейзажи изгладят из его впечатлительной души городское смятение.
На следующий день граф и его дочь отправились на ферму Бэрроу. Оба хранили молчание, так как граф думал о предмете разговора, о том что и как сказать. А Ровена чувствовала, как внутри нее растет волнение. После того, что ей описала тетушка на душе было очень неспокойно. Она не видела Максима уже около трех лет, с тех пор, как он отправился учиться в столицу. Теперь она спрашивала себя какой он, и оставили ли полученные знания отпечаток на его лице, и что творится в его душе, раз он пустился во все тяжкие поддавшись наветам дурной компании.
Вот уже показалась аллея с посаженными по обе сторонами ухоженным кустарником, а это значит, что в конце аллеи гостей ожидал большой дом Бэрроу.
Во дворе их встретил старый хозяйский пес, сначала было принялся рычать, но узнав старых знакомых вскоре завилял хвостом. Тут же на порог дома вышел глава семьиЖозеф Бэрроу, а рядом с ним стояли его дети: дочь Маргарет и Лиза, и высокий худощавый юноша, в котором Ровена не без трепета узнала Максима.
Только экипаж въехал во двор, как Максим тут же направился предложить гостям свою помощь, за ним последовал старик Жосеф и девочки. Все как один весело улыбались и уже издалека, лишенные аристократической жеманности, принялись радостными возгласами приветствовать прибывших.
Максим подал руку Ровене и поздоровался с сэром Робертом. Девчушки, едва лишь появилась возможность, бросились обнимать свою подругу, с которой они иногда играли в детстве. Пока велась беседа, Максим держался немного поодаль и довольно отстранено, словно пребывая где-то в своих мыслях.
Как поживает ваша супруга? осведомился граф у фермера. Вы поистине обеспокоили меня сообщением о ее здравии. Надеюсь, она все же найдет в себе жизненные силы?
Анна немного захворала, это верно. Но на все воля божья, надеюсь, в скором времени она поправится. Тяжеловато без нее за хозяйством ходить.
А ваши красавицы дочки вам совсем не помогают? спросил граф, бросив взгляд на двух статных барышень, как следует принарядившихся к сегодняшнему дню, да с таким усердием, что скорее их можно было бы выдать за графских дочек, а Ровену, привыкшую к скромным платьямза фермершу.
Бог с вами, ваша милость! Посмотрите на них. Разве их заставишь заняться чем-нибудь по дому, этаких белоручек! Жена мне запрещает их беспокоить. Говорит, не для того мы отсылали их учиться, чтобы затем заниматься неблагодарным и тяжелым крестьянским трудом. Хотя бы может они составят усладу родителям в удачном замужестве!
Старый фермер прекрасно знал, кому на самом деле предназначались слова, для этого необязательно было смотреть на Максима. Юноша же вздрогнул при этих словах и лицо его накрыла мрачная маска.
Ровена тоже мельком глянула на него, ей так захотелось поддержать его и поговорить с ним как в старые времена. Но она не знала, представится ли ей нынче возможность остаться с ним наедине.
Гости прошли в просторный холл, где их ожидала фермерша, расположившись на канапе, стараясь придать своему лицу мало-мальскую радость и должно поприветствовать гостей.
Итак, началась беседа. Фермер уселся подле своей жены. Девочки прильнули к Ровене с двух сторон, не выпуская ее рук из своих ручек. Максим расположился один, поодаль на маленьком пуфике, в своем мрачном молчании.
Речь пошла о делах на ферме, об урожае и прибылилюбимая тема каждого добросовестного крестьянина. Позже подали обед. После обеда молодые попросились прогуляться к берегу реки, а двое мужчин удалились в сад покурить сигары и поговорить о делах.
Погода выдалась чудесная, хотя ветер все еще сохранял весеннюю свежесть и грозил забраться под одежду, принеся особенно беспечным простуду.
Две сестры все еще не желали расставаться с ручками Ровены, радостно сжимая их в своих ладошках. Им льстил тот факт, что сама дочь графа является их подругой детства и что они до сих пор могут выражать ей свою любовь и привязанность, которую они и стремились дарить ей совершенно искренне, но не без тени удовлетворенной лести. Девушки щебетали без умолку, тем самым не давая своему братцу вставить ни слова. Он, в общем-то, и не старался, лишь улыбаясь время от времени и отвечая на вопросы, если те адресовались именно ему. Вот компания, наконец, достигла берега небольшой речушки, что неспешно несла свои воды меж невысокого кустарника и мха. Фермерские дочки, в своих тяжелых, плотных нарядах уже успели притомиться и изъявили дружное желание отдохнуть, а Максим, заранее прихватив с собой удочку, заявил, что собирается порыбачить и отделился от девушек так, чтобы не терять их из виду, но и не слышать особо их бесед.
Вскоре разморенные обильным обедом, полуденным теплом и дурманящим свежим воздухом две сестры задремали, склонив свои головки на колени Ровены. А та, в свою очередь, радуясь возможности побыть на природе и отдохнуть, принялась осматривать окрестности, насколько то позволяло ее положение и угол зрения.
В конце концов Максим, заметив, что графская дочь скучает и что сестры его наконец уснули, решил воспользоваться этой возможностью и приблизился к Ровене, предложив ей порыбачить вместе.
Ровена с готовностью согласилась, тем более, что ей предоставлялся прекрасный шанс побеседовать с Максимом.
Когда ей удалось освободиться от головок двух дремлющих сестер и убедиться, что ее движение их не потревожило, она тут же встрепенулась словно птичка. Ее движение незамысловатое, но простое и исполненное грации, вызвало на лице юноши легкую улыбку, думается первую искреннюю улыбку за этот день.
Ровена взглянула на Максима, который теперь мог позволить себе смотреть на нее не боясь быть неправильно понятым, но не решилась заговорить первая, не зная с чего начать. Юноша освободил ее от этой тяжкой думы, взяв инициативу на себя:
Наконец у меня появилась возможность поболтать с вами без посторонних любопытствующих. Я был очень рад, когда узнал, что вы собираетесь к нам и право, рискну сказать большее, в моей душе я сразу же почувствовал легкость от этой мысли. Мне кажется, вы единственная, кто не собирается осуждать меня за мои действия. Скажите мне, что я не ошибаюсь?
Речь юноши была исполнена такой теплотой и искренностью, что Ровена, собиравшаяся с мыслями о том, как начать наставительную беседу тут же забыла что собиралась сказать.
Тем не менее она не могла удержаться от замечания:
Ты называешь своих родных «любопытствующими», мой дорогой друг? Неужели они настолько наскучили тебе, что ты больше не видишь в них ни поддержки, ни теплых чувств? Это ведь твоя семья, Максим.
Ну вот, расстроился юноша, и вы тоже собрались выговаривать мне за мои проступки.
Вовсе нет! прервала его Ровена. Верь мне и знай, что во мне ты всегда найдешь ту поддержку и понимание на которое рассчитываешь. Уже будь спокоен, что я не собираюсь упрекать тебя Ты видел жизнь, многое испытал, не смотря на то, что мы одного возраста и вместе играли когда-то. Это тебе в пору давать мне советы. И, к тому же, с каких пор ты подумал, что ко мне нужно обращаться на «вы»? Мы же прежние друзья, давай сохранять эти отношения и не создавать пропасть между нами. Если в тебе воспитали хорошие манеры, оставь их для тех, кого ты плохо знаешь, договорились?
Максим кивнул и в его глазах появилась прежняя веселость.
Раз так, я рад, что вновь вижу милую прежнюю Ровену, которая прекрасна словно роза и день ото дня становится все краше.
Максим запнулся, подумав, что подобный комплимент может смутить девушку. Если ранее она отреагировала бы на него заливистым смехом, то сейчас она уже находилась в том возрасте, когда комплименты мужчины трактуются двусмысленно. Он не ошибся. Она залилась краской, но постаралась совладать со своими эмоциями, убеждая себя в том, что это всего лишь комплимент друга детства, что может быть невинней?
Если тебя смущают мои слова, скажи мне. Я не хотел бы ставить тебя в неловкое положение. И мои комплименты искренни и чисты, пусть они тебя не пугают. В моем сердце ты всегда оставалась искренней и доброй подругой, иногда слишком неуклюжей и воинственной, в пору поменять юбку на штаны.
Максим старался придать своей речи шутливый тон. А в сердце своем он помнил то нежное и трепетное чувство, которое питал к этой волшебной девушке во времена своей юности. Не в силах поведать ей о своих чувствах, он уехал в столицу, где местные развлечения и гранит науки быстро выветрили из его сердца ту нежную привязанность, которой он дорожил, и воцарила там холод и разочарование.
Ах, мой дорогой друг, по последнему твоему замечанию будь уверен, что этим усердно занимается тетушка. Уверяю, ты больше не увидишь во мне того сорванца, каким я была в детстве. Тетушка беспокоится о моих хороших манерах так, словно это ее ежедневный утренний моцион. В моем возрасте теперь пристало задумываться о поведении и умении себя держать, дабы не прослыть в обществе простушкой.
Зачем ты так говоришь?! Даже если бы ты осталась той Ровеной, тем шаловливым ребенком, которого я знал, ни на минуту ты не потеряла бы ни своего шарма, ни своей естественной натуральности, которой лишены все барышни твоего круга. Как прекрасно, что ты единственная, обладающая мудростью, смогла сохранить радость жизни, ее краски и эмоции в своем сердце, не смотря на наветы мадам Беркли. И тысячу раз я пожелал бы тебе все, что только что сказал, как истинные достоинства современного человека!
Я был среди этой уставшей молодежи. Поверь мне, это жутко скучно! Все люди моего возраста, только едва вступив во взрослую жизнь, уже умудрились устать от нее и рассуждают об этом так, словно прожили миллионы лет. Какое кощунство! Какой фарс!
Они говорят, что в городе правит порок и зависть, а в деревне глупость и скука.
Это мне стоило бы поучиться радости жизни у тебя. Мне стоило бы взять пару уроков по мастерству улыбки и заново освоить умение, дар Бога, смотреть на вещи с беспечностью и легкостью, не зная их ценности и не судя о них.
Ты рассуждаешь так, будто уже прожил всю жизнь и успел в ней разочароваться. выдохнула Ровена, порядком смущенная пламенной речью юноши. Что такого с тобой произошло в столице, что ты так поменялся? И твои родители не видят уже в тебе того доброго и кроткого Максима, каким тебя отправляли учиться. Если бы ты знал, как они переживают за тебя!
И здесь в деревне, разве ты не помнишь как ты любил этот воздух? Как ты часами смотрел на луга, поля, цветы? Ты находил в этом всем свою усладу и здесь отдыхало твое сердце. Разве ты не рад, что снова вернулся сюда?
Кто или что смутило твой ум в столице?
Ох, Ровена. Виной всему моя излишняя ученость. Я бы предпочел остаться несведущим неучем и умереть так, не зная ничего в свой постели в домике, затерянном меж этих зеленых холмов. Наука дает ум, а тот убивает чувства, закрывает сердце.
Но как же можно быть таким неблагодарным своим родителям. Они собрали средства с тем, чтобы дать тебе достойное образование. Ты мог бы занять хорошую должность и вырваться из крестьянских оков. Почему ты не попытался? Мне не хочется верить в то, что ты слаб настолько, чтобы позволить уму играть тобой и уводить тебя в свои игры
Увы, родители обрекли меня на страдание своим поступком
Неблагодарный! вскипела девушка, пребывая в праведном гневе.
Давай, ругай меня, упрекай. Отними у меня последнюю надежду о доброте этого мира, о том, что я могу спокойно излить тебе то, что у меня в сердце.
Прости. Я не хотела ранить тебя. Но мне больно видеть, что от твоей жестокости страдаешь не только ты сам, но и твои родители. Зачем ты посвящаешь их в свою грусть? Найди в себе силу управиться с тем, что тебе было щедро дано. И направь эти знание в благодатное русло, пусть они послужат во благо тебе и обществу.
Я знаю, что ты все так же добр и чувствителен. Я вижу, что ты не рад причинять боль близким. Прошу, найди в себе силу тогда выстоять и с достоинством принять то, что тебе предложила жизнь.
Максим вспыхнул, поджав губы. В глубине его души боролись сильные чувства, разрывавшие на части его не привыкшее к таким превратностям сознание.
О, если бы ты знала. Если бы ты знала все о моей жизни там. Но можно ли тебе говорить. Ты сама чистота и радость, сама любовь. Могу ли я омрачать твое лицо моими не заслуживающими никакого уважения похождениями? Могу ли я сказать тебе в какие тернии я впутался? Более всего мое сердце ранит не наука, Ровена, увы, как бы я хотел думать так, мне бы было в сотни раз легче! Как бы я хотел думать, что мой ум торжествует, но нет же, это мое сердце растоптано
Что ты говоришь? испугалась Ровена, устремив свой горящий взгляд на юношу, а тот едва сдерживал слезы. Прошу не томи меня! Скажи, что беспокоит тебя! Расскажи мне. Обещаю, я не буду судить тебя, но просто выслушаю. Разве добрым друзьям не рассказывают все, что лежит на сердце? Самые страшные горести, преступления совести, тайные желаниявсе.
Максим вздохнул и замолчал, но вскоре вновь заговорил:
Если бы мои родители знали на что они высылали мне деньги, то не подумали бы потом пустить на порог их дома. Они бы отвернулись от меня и посчитали бы малолетним мальчишкой, который не беспокоиться о своем будущем.
Максим снова смолк. Ровене вновь пришлось подтолкнуть его.
Я увидел ее в опере. Она смотрела на меня с балкона в окружении нескольких таких же знатных дам, одетая в дорогие шелка и вся усыпанная драгоценностями. Ее тонкие изящные ручки покрывал тончайший атлас перчаток. В руке она держала веер очень тонкой работы. Она была прекрасна, словно ангел и не трудно было понять, что скорее всего она носила титул графини, по меньшей мере. Но, в тот момент, кроме ее лица я не видел ничего, никаких знаков отличий мне казалось, что ничто не может нас разделить. Однако нас разделял весь зрительный зал, что уж точно. Я был затерян где-то в толпе таких же как и я людишек, у которых оказалось денег ровно на то, чтобы купить себе местечко посреди торговцев, проституток, студентов и прочей подобной братии.
В тот момент, я задался целью познакомиться с ней, так как был уверен, что искренность моих чувств, сила моей любви послужат верную службу и она не сможет оттолкнуть меня.
Я опущу детали моего знакомства с ней. Мне посчастливилось услышать звук ее голоса, увидеть ее взгляд, обращенный ко мне через неделю после того, как я увидел ее в опере. Кстати, я не был совершенно глуп, зная, что чтобы завоевать такую женщину только лишь слов будет мало. Поэтому в день моего знакомства с ней я преподнес в подарок безумно дорогую брошь, которая обошлась мне во всю мою стипендию и подкрепил свой подарок пламенными заверениями моей самой искренней дружбы.
Я старался во всем угождать ей, предвкушать любое ее желание, появлялся «неожиданно» в тех местах, в каких бывала она, старался быть максимально галантным и внимательным. Помню, как она сказала, что ее впечатляет моя искренность и сила чувств. Я заверил ее, что она может рассчитывать на меня в любое время и, что бы не произошло, я всегда поддержу ее.