Глядя на моделек с ручками и ножками не толще спичек, я усмехнулась: милочки, проф Понтедро ждет вас с распростертыми объятиями. Толстух в его клинике как раз было немногомоя булимия, выросшая из компульсивного обжорства, отличалась нетипичным течением.
Я в модели изначально не годилась ни ростом, ни габаритами, но что, интересно, могло вылупиться в такой семье как моя? Только существо, болезненно озабоченное собственной внешностью. Бабушкапрофессиональная манекенщица, проработавшая в знаменитом Ленинградском доме моделей на Невском до самого его закрытия в девяносто четвертом. Мать в конце восьмидесятых принимала участие в нескольких конкурсах красоты, занимая призовые места. Там-то ее и приметил отецдовольно важный чиновник из ведомства внешней торговли, впоследствии ушедший в бизнес. Разница в возрасте у них была почти двадцать лет.
Она не работала ни дня, маниакально занимаясь собою. Косметологи, парикмахеры, массажисты, аэробика. Одежду ей шили на заказ, обувь и косметику привозили из-за границы. И меня-то рожать не хотела, поскольку это могло испортить фигуру, но отец настоял. Читать я училась не по букварю, а по журналам мод, которых дома было неимоверное количество. Пугающие своей худосочностью модели еще больше укрепляли уверенность в том, что ятолстая, некрасивая и всю жизнь буду где-то на вторых ролях. В лучшем случае на вторых.
В школу меня отдали пусть и не самую элитную, но вполне престижную, языковую гимназию. Одежками там мерились с первого класса, фигурамис пятого или с шестого, как только начали появляться бледные намеки на эти самые фигуры. Все, кроме отдельных пофигисток, вроде Совы и Снежки.
С одеждой у меня благодаря отцу все обстояло прекрасно, а вот фигурой похвастаться я не могла. Конечно, в классе хватало девчонок пообъемнее, я-тоесли объективнобыла вполне нормальной. Но сравнивала себя не с ними, а с тонкими-звонкими, за которыми бегали мальчишки. За мной тоже бегали. Правда, все не те. Тенет. Почему? Потому что толстая, ясное дело.
Наверно, другая на моем месте заросла бы комплексами еще в подростковом возрасте. Обычно уверенные в своей непривлекательности девчонки сторонятся сверстников. Но, как ни странно, выручали коммуникабельность и доброжелательность. Рот до ушей, как у Буратино. Меня даже не дразнили никогда: неинтересносмеялась первая. В приятельских отношениях была со всеми. И на дни рождения приглашали всегда, что в школьные годы говорит о многом. Это как-то компенсировало огорчения по поводу не самой изящной талии.
Страдания первой любви в школе обошли меня стороной. Нет, мне нравились мальчишки, но даже то, что они не обращали внимания, расстраивало не слишком сильно. Как только первичная эйфория влюбленности проходила, я выбирала другой объект. Ни одна из моих школьных «любовей» не продлилась дольше пары месяцев.
Первый мужчина приключился уже в институте. Не по любви, а по симпатии и любопытству. И в этом мне тоже повезло: Юра, аспирант с кафедры коммерческого права, оказался внимательным и осторожным. Сразу неземного восторга не получилось, но я потихоньку входила во вкус. И даже немного поплакала, когда уезжала в Милан. Хотя забыла там о нем очень быстро. С глаз долойиз сердца вон, тут это сработало на сто процентов.
Я отучилась в Питере один год, но в Италии все пришлось начинать сначала. Компания подобралась шумная, веселая и не слишком состоятельная. Обучение в институте стоило дорого, кто-то получил грант, кто-то взял кредит. Мне, Фабиано и Люси учебу оплачивали родители, но квартиры все снимали по двое или трое, только я жила одна. Дорогие клубы и рестораны нам были не по карману, поэтому ограничивались местами, доступными для небогатых студентов.
Отношения заводила с летуяркие и легкие, но поверхностные, больше замешанные на сексе, чем на чувствах. Пожалуй, они напоминали курортные романы: концентрированные и короткие. Снять сливки, не задумываясь о перспективах. Когда все заканчивалось, никто не оставался в обиде. Встречались и по итальянским обычаям обнимались-целовались.
Да, это были два самых счастливых и беззаботных года в моей жизнидва первых курса бакалавриата. Учеба по интересной специальности, друзья, тусовки, поездки по обожаемой Италии. И, конечно, едавкуснейшая! Никто не следил, сколько кусков пиццы я слопала и не поправилась лио ужас! на целых полкило.
А я и правда поправилась. За два года почти на десять килограммов. Шестьдесят восемь при росте сто семьдесят. И что? Подумаешь! Тем более у меня был Фабиано, который за один вечер мог скроить и сшить юбку или брюки, прячущие все изъяны и подчеркивающие достоинства. Положа руку на сердце, потом я уже никогда не носила такой удобной и идеально сидящей одежды. Даже самой-самой брендовой и дорогой.
Любая светлая полоса в жизни рано или поздно заканчивается. На третьем курсе почти одновременно произошли два события, коренным образом изменившие мою жизнь. Сначала я встретила Паоло, а через два месяца умер отец.
=12
Уважаемые пассажиры, прослушайте важное объявление. В связи со сложной эпидемиологической обстановкой в пункте отправления авиакомпания принимает меры по предотвращению распространения коронавирусной инфекции. На выходе из самолета всем пассажирам измерят температуру. Сейчас вы получите бланки, куда занесете свои контактные данные и адреса фактического проживания. В случае заболевания кого-то из пассажиров вас известят о необходимости соблюдать строгий карантин. В течение двух недель вам рекомендуется как можно реже покидать дома. Желательно ограничить контакты, при невозможности сделать этоиспользовать медицинские маски в общественных местах. При появлении признаков острого респираторного заболевания необходимо немедленно вызвать врача на дом, уведомив о пребывании за границей.
Это же объявление повторили по-английски и по-итальянски. Под ложечкой неприятно засосало. Еще при посадке я обратила внимание на то, что с десяток пассажиров вошли в салон в маскахчего точно не было по пути в Милан. А ведь прошло чуть больше недели. Появились люди в масках и в Пулково, и на улицах. Даже водитель таксии тот был в маске.
Дома, распаковав чемодан, я отзвонилась Сове, Снежке и Наташе. Доложила, что благополучно добралась домой и все по их спискам закупила. Конечно, всю эту ерунду, кроме местных деликатесов, можно было найти и в Питере, но это же из Милана!
А потом надолго задумалась в очередной раз, глядя на номер Ярослава в контактах. Кстати, я и в миланском аэропорту то и дело озиралась. Даже не зная, хочу ли увидеть его или нет. Скорее, нет. А может, все-таки да? Но он или улетел раньше, или задержался, или выбрал другой рейс, хотя прямой до Питера был всего один.
И в результате позвонила Автандилу.
Мари, насколько у тебя пожар? поинтересовался он. Я в Грузии. Если ты звонишь уже из холодильника или от унитаза, можем поговорить по скайпу. Если пока держишься и подождешь неделю, тогда встретимся, когда вернусь.
Холодильник был так же пуст, как и перед отъездом, сожрать купленные для девчонок вкусняшки соблазна не возникло, поэтому я согласилась с тем, что могу подождать. Достала из морозильника пакет овощей и приготовила рагу. Фасоль, брокколи, морковь и помидоры. Жуткая гадость. Эх, картошечки бы
Ирочка умерла, когда мне было пятнадцать. К тому времени она уже несколько лет у нас не работала, серьезно болела. Я приезжала к ней в гости за пару месяцев до ее смерти, и она пожарила мне своей божественной картошки. С тех порни разу.
Нет, вру. Один раз я сделала сама, уже после клиники. На терапии нам говорили: если очень хочется чего-то запрещенного, надо себе разрешить. Но с одним условием: завтра. Если на следующий день желание не пропадет, съесть, но немного. Значит, это действительно нужно. И чувства вины за нарушение диеты не будет.
Так вот я стоически дотерпела до завтра, вышла в магазин и купила одну маленькую картошину. Пробивая ее, кассирша посмотрела на меня как на чокнутую. Дома почистила и пожарила. Каждый брусочек на тарелке разрезала на пять-шесть частей. И долго-долго перекатывала во рту до состояния молекул, прежде чем проглотить. Хотя, конечно, она не была и вполовину такой вкусной, как у Ирочки.
Случайно или нет, но это произошло в третью годовщину смерти отца.
Для матери и бабушки я была обузой и разочарованием. Отец любил меня безусловно, безоговорочно, такую, какая есть. Времени из-за работы уделял мне не так уж много, но тем более ценно оно было. Мы гуляли, ездили вдвоем за город, разговаривали. В числе прочего и о том, как будем работать вместе, когда я вырасту. Уже во время моей учебы в Италии у него начались серьезные проблемы с бизнесом. И закончились все эти неприятности обширным инфарктом. Он умер еще нестарым, всего в шестьдесят три.
Я прилетела на похороны. Мать устраивала истерики одну за другой и вопила, что не знает, как ей быть и как теперь жить. С огромным трудом удалось уговорить ее потерпеть три месяца, пока не окончу курс. Было безумно жаль отказываться от оплачиваемой стажировки и поступления в магистратуру, и я не представляла, как буду управляться с компанией и магазинами, но не сомневалась, что должна это сделать.
Мать вроде бы согласилась, но через месяц позвонила и поставила перед фактом: бизнес продан конкурентам. Как я потом выяснила, ее не заставляли, не угрожали. Она просто решила, что так будет лучше. Мы капитально разругались, после чего мать забыла о моем существовании. Хорошо хоть учеба и квартира была оплачены вперед, но денег у меня не хватало даже на еду. Звонить и просить или требовать не позволяли гордость и обида. На два месяца я устроилась уборщицей в столовую кампуса. Паоло узнал об этом не сразу и был страшно зол из-за того, что не попросила помощи у него. Тогда мы впервые поссорились так, что едва не расстались.
На стажировку меня взяли в крупный обувной аутлет, и это была отличная практическая школа, поскольку приходилось иметь дело с сезонной уценкой ведущих брендов. Мы с Паоло сняли квартиру вместе, и все потихоньку начало налаживаться. Работа нравилась, платили неплохо, отношения радовали. Но через полгода на меня обрушилось еще одно цунами.
Мать снова вышла замуж, продала обе квартиры: нашу и оставшуюся от бабушкии уехала с мужем в США. Причем выписала меня каким-то хитрым способом без моего согласия, в никуда. Правда, бросила подачкуоткрыла на мое имя счет и положила на него часть денег. Примерно одну десятую.
Больше мы с ней не общались. И с этого момента все покатилось под откос.
=13
Первые три дня я добросовестно выполняла рекомендации, озвученные в самолете. В офис не поехала, продукты заказала через доставку. И дорогущую неопреновую маску. Черную. Страшную, зато многоразовую.
Ты совсем спятила, Марин? скривившись, поинтересовалась Сова, когда, нацепив этот ужас, я открыла им со Снежкой дверь.
Добросовестно выполняю требования Роспотребнадзораили как там его? По-хорошему, мне вообще надо бы запереться на две недели.
Сумасшедший дом, проворчала она, поправляя перед зеркалом коротко подстриженные темные волосы.
А не ты ли мне говорила по телефону, что не стоит рисковать? огрызнулась я. Маска раздражала, потому что в ней было трудно дышать.
Ну да, вот такая я, вся противоречивая, согласилась Сова и отправилась на кухню.
Оно и видно, хмыкнула Снежка. Подстриглась-то зачем? Такие волосы были роскошные. Продолжаешь домашний бунт?
Захотела и подстриглась, Сова села за стол, наблюдая, как я достаю чашки и заправляю капсулы в кофеварку. Не знаю, девки, как-то мне тоскливо в последнее время. Ощущение, что дошла в жизни до края. Что больше ничего эпохального уже не будет.
В двадцать девять-то лет? я поставила перед ними чашки, налила себе, села за стол. Даже не кризис среднего возраста. Рановато.
Скорее, кризис седьмого года семейной жизни. Выплывает Бортников утрецом на кухню в трусах, смотрю я на него и думаю: а ведь это все, товарищи. Любоваться мне на эту картину по гроб жизни.
Подожди, а у нас что, разводы с первого января запретили? Снежка фыркнула в чашку.
Да ни фига ты не понимаешь, Снеж, разозлилась Сова. Сразу видно, не замужем. Не собираюсь я разводиться. И Бортников меня вполне устраивает, даже в семейниках с гномиками. Люблю я его, паразита. Хотя иногда бесит так, что хочется сковородой приласкать. Но как бы вам объяснить? Вот я окончила институт, вышла замуж, родила аж целых троих детей. И это все. Остальное с этим не сравнится. Разведусь и выйду замужэто уже не в первый раз. Еще ребенка рожу вдругтоже. Работа? Не придумали для меня такой работы, чтобы я по ней с пятницы до понедельника скучала. Хобби? Не, тоже не катит. Это Маришка у нас может либо с фанатизмом, либо никак, а у меня сплошная флегма. Внукиесли будут, конечно, это не совсем мое событие, только рядышком постоять. Вот так и выходит, что все самое яркое в моей жизни уже произошло.
Черт, ну я не знаю, Свет, пожала плечами Снежка. Я тоже пару месяцев назад думала, что ничего хорошего в моей жизни больше не будет.
Ой, ну ты жопу с пальцем-то на путай! У тебя, считай, еще ничего и не было. К тому же ты сейчас в эйфории. Меня знаете, что больше всего угрызает? Мариш, нет какой алкоголины в кофе капнуть?
Я молча достала гостевой «Айриш Крим». Сама такое не пила. Снежка тоже отказаласьза рулем. К Димке своему насовсем она пока не перебралась, проводила у него выходные, а на неделекогда как. Судя по нашему последнему телефонному разговору, притирка у них шла непросто.
Сова щедро плеснула себе в чашку, отпила, и подперла щеку ладонью, пригорюнившись.
Даже не знаю, как сказать. Работа, детиэто все ладно. А вот страсти-мордасти с сексом Нет, все нормально у нас с этим. Экстаз, оргазм и все дела. Но нет-нет да и промелькнет: ничего другого в моей жизни уже не будет. Вот и выходит, что одна моя половина хочет прожить с любимым мужчиной до конца дней, а другая вздыхает, что он так навсегда и останется единственным.
Нет, Свет, вот как хочешь, я этого не понимаю. Когда кого-то любишь, зачем тебе кто-то другой?
А ты трахалась с кем-нибудь восемь лет подряд, почти каждый божий день с небольшими перерывами на роды? сощурилась Сова. Нет? Тогда лучше молчи. На самом деле это грустный момент, бабы, когда страсть уходит. Оставляет вместо себя такую повседневную привычную хотелку. Нет, бывают вспышки, но чаще такое в штатном режиме. Перепихнулись и уснули. Я его знаю до последней впадинки-трещинки, оха-вздоха. Все, что он в постели может сказать и сделать. Хоть какие придумывай ролевые игры с игрушками и эротишным бельишком. Хоть на уши встань или на люстре повисни. Все равно это уже вариации хорошо знакомого.
Знаешь, Света, что я тебе скажу? дышать под маской стало совсем невмоготу, и я высунула из-под нее нос. Только не обижайся, ладно? Ты замуж вышла за первого же, кто тебя трахнул. С одной стороны, это, может, и хорошо. А с другой, не было возможности понять, что хрен на хрен менятьтолько время терять. Разумеется, если чувств нет. Поверь, я знаю. У меня мужиков было больше, чем пальцев, уточнять, каких именно пальцев, только на руках или на ногах тоже, я не стала. Трещинки-впадинки у всех разные, охи-вздохи тоже, а суть одна: сунулвынул. Бывает хорошо, даже очень. Но недолго. Потому что этого мало. Без чувств, повторюсь. У тебя сейчас такое, как будто пришла в экзотический ресторан, где меню на сорока страницах, и заказала тазик салата. А к концу ужина сообразила, что объелась, но ничего толком и не попробовала.
Кто о чем, а Сибирцева о жратве!
А вот это уже некрасиво, спокойно заметила Снежка.
Извини, Марин, Сова покраснела. Что-то сорвало меня сегодня.
Да ладно, я пожала плечами.
Может, прозвучало и грубо, но я действительно часто проводила пищевые аналогии. Машинально, не задумываясь. У кого что болит, да.
Девчонки посидели еще немного и ушли, забрав миланские пакеты. А я подумала, что Сову в последнее время несет куда-то не туда. И правда что кризис. Не завела бы любовника сдуру. Добавить в жизнь перчику. Только вот не та у нее натура, чтобы сделать это легко, без драмы и последствий.
Постирав маску, я позвонила Наташе, что приеду в офис. Две недели? Конечно, можно и из дома работать, но рехнусь же взаперти!
А утром проснулась от озноба и головной боли. Градусник показал тридцать восемь и три.
=14
Были в Италии? с ужасом переспросила тетка из регистратуры. Подождите секунду.