Отдаленные голоса журчали минут пять, потом мне велено было лежать и ждать врача. Никуда не выходить и, по возможности, ни с кем не контактировать. Ну правильно, а то ж я собиралась погулять с такой температурой!
В ожидании я перечитала весь интернет. Кроме одышки и потери обоняния, обнаружились все симптомы, но те, вроде, должны были появиться позже.
Красота!
Страшно почему-то не было. Ну вот не могла поверить, что это произошло со мной. Наверняка обычная простуда.
На звонок я выползла, держась за стенку, поскольку отчаянно штормило. На пороге стояло существо в белом. Пластиковый костюм, капюшон, респиратор, бахилы и перчатки. Только по голосу и опознала в нем мужчину. Расспросив меня, он послушал дыхание, после чего сразу же протер фонендоскоп антисептиком, попросил покашлять, взял тонкой палочкой мазок из глотки и задумался.
С одной стороны, барышня, я должен отправить вас в больницу. В инфекционный бокс. Вас по городу уже человек двести таких, подозрительных. А с другой явных признаков нет, состояние удовлетворительное, живете одна. Давайте договоримся так. Вы подписываете обязательство строго соблюдать карантин и остаетесь дома. Никаких выходов или визитов к вам. Продукты, лекарстватолько бесконтактная доставка. Результат теста будет готов не знаю, когда. Может, через три дня, может, через неделю. Не от нас зависит. Если вдруг появится одышка или температура поднимется выше тридцати девяти, звоните в скорую и докладываете: была в Европе, больна, жду результат теста. И собираете вещички в больницу. Ну а если результат будет положительныйтем более.
После его ухода я совсем приуныла. И даже то, что явных признаков не было, не слишком утешило. Сейчас нет, а завтра возьмут и появятся. Заказав продукты и лекарства с доставкой под дверь, я без конца мерила температуру и нюхала все, до чего могла дотянуться, в первую очередь собственную потную подмышку.
А еще разослала через вотсап и вайбер сообщения всем знакомым, начав с тех, кого видела в Италии. Если действительно подцепила корону, то наверняка в Милане или в самолете на обратном пути. Интернет доложил, что заразным человек становится за сутки до проявления симптомов, значит, там я была еще безопасна. Но все равно поставила в известность. Выпила бальзам сочувствия и перешла к неприятной части программы. Сова и Снежкавот тех я действительно могла заразить, несмотря на маску. И поэтому не стала писать, а позвонила.
Дела протянула Снежка. Сочувствую, Мариш. Будем надеяться, что обойдется. Выходит, нам тоже надо на карантин?
Ну, не прямо уж так. Но, учитывая, что мы виделись вчера, лучше посидеть дома. Пока не придет результат.
Ясно Ну что делать, заказов сейчас мало, могу дома работать. Но кое-кто будет огорчен. Хотя знаешь есть один плюс. Возможно, не придется идти на день рождения к Димкиной кто она там емуневестка, золовка?
Жена брата? Невестка. Снеж, ну ты даешь! По-твоему, лучше ковидла эта самая, чем с родственниками своего парня познакомиться?
Да нет, конечно, рассмеялась она. Но идти-то уже в субботу. А если твой тест еще не будет готов, это вполне нормальная отмаза. Я понимаю, что рано или поздно все равно придется, но пока не хочется. Давай, лечись как следует и держи в курсе.
Поинтересовавшись напоследок, все ли необходимое у меня есть, Снежка отключилась, и я набрала Сову.
Приплыли, тяжело вздохнула она. А я говорила! Ты-то как?
Пришлось повторить все то же самое. Напоминать ее вчерашнюю реплику по поводу маски было лень. Сова побурчала, заявила, что все равно не может сидеть дома и что все это фигня. Но, как и Снежка, потребовала держать в курсе.
Положив телефон на тумбочку, я завернулась по уши в одеяло и начала было дремать, но что-то мешало. Как будто зуд какой-то. Не только тот буквальный, от температуры, когда словно кто-то проводит рукой над кожей, едва касаясь пушка на ней. Еще и другой.
Как ни вертелась я, пытаясь улечься поудобнее, сон так и не пришел. Вздохнув глубоко, дотянулась до телефона и открыла вотсап.
«Привет. Это Марина. Я болею. Взяли тест на корону».
Палец повис над самолетиком. Я вообще не собиралась шевелиться в этом направлении, не поговорив с Автандилом. Так какого хобота, спрашивается?
Две серые галочки. Минута. Две. Теперь голубыеи еще две минуты.
«Можно позвонить?»
Мгновенный, как ожог, ужас. Нет-нет-нет!
Тогда зачем писала?
«Да».
Мигающие точки между двумя цифрами на дисплее. Десять раз. Двадцать. Минута.
Я ждала, но когда телефон зазвонил, вздрогнула так, что чуть не выронила.
Привет. Как ты?
Привет. Нормально, голос дрогнул, сорвался в кашель. Ну терпимо. Жду вот. Может, через три дня будет результат, а может, через неделю.
Ярослав долго выяснял, как я себя чувствую и не нужно ли мне чего-нибудь. Девчонки тоже спрашивали, но от него слышать это было намного приятнее, что уж там притворяться.
Может, чего-нибудь хочешь? Привезти?
Спасибо! Я же на карантине. Официально. Бумажку подписала.
А я под дверь положу.
Спасибо, Слав, я смотрела в потолок и глупо улыбалась. Не надо. Все заказала, и продукты, и лекарства.
Но если что-то понадобится, звони или пиши, ладно?
Хорошо.
Я еще позвоню вечером?
Позвони
Положив телефон на тумбочку и контрольно понюхав подмышку, я закрыла глаза и тут же провалилась в блаженный сон. Как в детстве, когда мама утром говорила, что у меня температура и в школу я не пойду.
=15
Во сне я ела торт. Столовой ложкой. Здоровенный шоколадный торт со взбитыми сливками. Настоящий итальянский Капрезе с хрустящей корочкой и влажной сердцевиной. С привкусом горького миндаля, пахнущий ликером Амаретто. Причем знала, что безнаказанно могу слопать его одна, целиком. И ничего не будет. Ни в каком смысле. Не осядет на бедрах, не потянет на очередной вираж компульсивного обжорства. Просто получу массу удовольствияи никакого чувства вины.
Кто-то видит сны, похожие на перепутанные черно-белые картинки. Яне просто цветные и сюжетные, но еще и затрагивающие все прочее: осязание, обоняние, вкус. Особенность кинестетиков. Иногда здорово, иногда не очень.
За окном было темно, часы показывали восемь. Вечер? Или уже утро?
Все так же болели горло и голова, нос плотно заложило, а перед глазами, как одно изображение поверх другого, стоял проклятый торт. На голубом блюде с цветами. А на языке все еще держался привкус шоколада, миндаля и ликера. Желудок сжало предупредительным спазмом.
Пингвиньим шагом я добралась до кухни, поздоровалась с Пигги и вытащила из холодильника стаканчик мягкого творога. По вкусу напоминающего зубную пасту. На видтоже. В самый раз, чтобы сбить приступ на подлете. Взяла кофейную ложку, самую маленькую, для эспрессо. Выяснила, что все-таки вечер, а не утро, вернулась в постель и медленно-медленно, по ложечке, считая на каждую до тридцати
Растягивать надолго невкусную еду я научилась. Со вкусной получалось плохо. Только при условии, что ее очень мало. Целый торт столовой ложкой? В реальности, скорее всего, я ела бы его руками. Отламывая здоровенными ломтями. Глотая, почти не разжевав. Разумеется, если бы рядом никого не было. Но даже на людях стандартный стограммовый кусочек, десертной ложечкой или вилочкой, умяла бы за минуту, не успев почувствовать вкуса. Именно поэтому при ком-то старалась не есть ничего приятного. Только нелюбимое. Любимоеисключительно одна. Микроскопическими порциями.
Поставив на тумбочку пустой стаканчик, я покосилась на телефон. Сомнений, откуда взялся этот сон, не было. Словно в ответ на мои мысли раздался звонок.
Может, лучше сделать вид, что не услышала? То, что я ему написала, определенно, было ошибкой. Еще не поздно ее исправить. Черный списокнавсегда. И больше никаких шансов.
Да?
Привет. Как ты?
Пока еще жива.
Прозвучало не очень любезно, и Ярослав это заметил:
Не разбудил?
Разбудил, уцепилась я за его слова.
Извини.
Ничего. Все равно надо я запнулась, не зная, что придумать. Лекарства принимать.
Если днем я разговаривала с ним и улыбалась, то сейчас била мелкая дрожьто ли от напряжения, то ли от температуры. Но он втянул меня в легкий разговор об Италии и неделе моды, и постепенно озноб ушел.
Извини, Мариш, тут кое-что сделать надо, спохватился он где-то через полчаса. Позвоню завтра. Спокойной ночи. Поправляйся, и добавил после секундной паузы:Целую.
Кажется, температура мгновенно скакнула за сорок.
Держалась она дня три, выше тридцати восьми, и кашель никак не проходил. Я маниакально читала интернет и старательно прислушивалась к себе, выискивая ковидные симптомы. Несколько раз обнаруживала одышку и впадала в панику, но каждый раз оказывалось, что ошиблась. Позвонили из поликлиники, поинтересовались, как дела, обрадовали, что тест еще не готов.
Девчонки писали в вотсап, Ярослав звонил два раза в день, утром и вечером, и мы подолгу разговаривали. Не о чем-то архиважном, скорее, наоборот. Я удивлялась, потому что не слишком любила болтать по телефону, но с ним было удивительно легко. Как в самый первый вечер и как в самолетене приходилось искать темы для разговора, они находились сами. Это напоминало вязание: петля за петлюи получается узор.
Он расспрашивал, как я себя чувствую, задавал кучу вопросов, и было ясно, что это не вежливость ради поддержания беседы. Что его действительно это волнует. А еще я ловила себя на том, что с каждым днем все больше жду его звонков. Просыпаюсь и смотрю на часы. И вечером тоже поглядываю нетерпеливо.
Однако при этом от мысли, что будет дальше, каждый раз бросало в дрожь. Написав ему, я дала понять, что согласна сделать еще одну попытку. И да, я хотела этого. Но все же не была до конца уверена, что поступаю правильно. Имело смысл поговорить по скайпу с Автандилом, однако что-то подсказывало: решение я должна принять сама. И только потом уже работать с психологомнезависимо от того, каким оно будет, это решение.
С каждым днем вырисовывалось все яснее: как только я поправлюсь, мы с Ярославом встретимся. И мне придется ему обо всем рассказать. Причем сразу. Сделать это потом будет намного труднее. Но вот какя не представляла. Равно как и его возможную реакцию. Я бы на его месте нет, вообразить себя на его месте у меня тоже не получалось.
На четвертый день температура упала, кашель пригас. На пятый я встала, оделась, сложила диван и села за работу, перспектива которой все более размывалась. Весенние коллекции уже пошли в продажу, большую часть летних я закупила, а вот с осенью все пока было неясно. Я разговаривала с владельцами и управляющими, списывалась и созванивалась с поставщиками, на всем лежал терпкий привкус неопределенности.
На седьмой день, ближе к вечеру, мне наконец позвонили и сообщили, что тест отрицательный.
Точно? переспросила я, с облегчением переведя дыхание.
Абсолютно, равнодушно заверила девушка из поликлиники.
Вообще-то я уже три дня чувствовала себя вполне прилично, но интернет стращал тем, что даже легкая форма ковида коварна и непредсказуема. Узнав, что приговор отменили, я разослала сообщения всем знакомым и сама набрала номер Ярослава.
Что-то случилось? обеспокоенно спросил он.
Нет. То есть да. То есть в общем, все в порядке, отрицательный тест.
Отлично. Послушай, я сейчас не могу разговаривать. Но раз так, что скажешь, если завтра к тебе приеду? Часов в семь?
=16
Уснула я ближе к утру, извертевшись, как пропеллер. Переворачивала подушку холодной стороной, высовывала из-под одеяла ногу. Вставала, пила на кухне воду, смотрела в окно на темный двор.
«Да» вылетело само собой. Наверно, раньше, чем я успела понять, что именно он предлагает. Потом испугалась, но было уже поздно.
Говори адрес, потребовал Ярослав, и я послушно продиктовала. И добавила:
Код как номер квартиры.
Понял. До завтра.
Я нажала на отбой, и тут началось Не то чтобы паника, но
Когда мы столкнулись в кофейне и потом, в самолете, я не могла ему ничего объяснить. Это было бы равносильно тому, чтобы рассказать малознакомому человекусекс не в счет! о том, что у меня, к примеру, геморрой или еще какая-нибудь неприятная болячка. Даже при условии, что больше мы никогда не увидимся. Ну да, всего пара минут позора, а воспоминание-то о них останется. Но сейчас
Те отношения, которые завязывались у меня в течение последних пяти лет, никак не предполагали ничего серьезного. Легкие, поверхностные, без обязательств. Перед тем же Мишкой, да и перед всеми остальными, я могла изображать чокнутую фитоняшку, помешанную на фигуре и диетах. Сейчас так не получилось бы. Что-то подсказывало: с Ярославом может быть или серьезно, или никак. А значит, придется обо всем рассказать.
Постоянный соблазнэто и есть стресс и фрустрация, от которых предостерегали в клинике. Смогу ли я жить в вечном напряжении, не приведет ли это к новым срывам? И сможет ли он принять менятакую?
«Посмотри на себя, жирная корова! Когда ты идешь, у тебя жопа трясется, как панна-котта. С тобой трахатьсякак на водяном матрасе прыгать. Да чтобы на тебя встало, надо глаза закрывать и представлять порно с моделями».
Я давно уже не была коровой. За два года после клиники плавно похудела на пятьдесят килограммов и держалась в одном весе, но эти слова Паоло, видимо, застряли в памяти навсегда. Автандил не раз говорил: стабильные и эмоционально ровные, без качелей, отношенияодин из главных факторов продолжительной ремиссии. Но я, похоже, заведомо выбирала тех, с кем серьезных стабильных отношений не могло быть по определению. Почему? Да все потому же. Как бы ни было замечательно, срыв рано или поздно произойдет. Откуда мне знать, как отреагирует на это мужчина, который будет рядом. Если так, как Паоло, то чем все кончится для меня, страшно даже подумать.
Именно поэтому я должна была обо всем рассказать. Заранее. На берегу. Хотя и не представляла, как буду это делать. Насколько подробно, в каких выражениях. Составить свой доклад и отрепетировать перед зеркаломнет, этого точно не получилось бы.
Впрочем, было кое-что еще. Не имело смысла притворяться, будто мы будем пить чай и разговаривать. Как быстро окажемся в постелиуже частности. Я хотела этого страшно. Вот тут-то и прятался подвох.
Если расскажу сразу, велика вероятность, что ничего не будет. Если потом Во-первых, сделать это окажется намного труднее. И если уйдетнамного больнее. Не говоря уже о том, что получится как-то не слишком красиво. Будто использовала его.
Все-таки поспав часа три, утром я позвонила Автандилу.
Мари, это серьезная тема, выслушав, сказал он. Но ты же знаешь, я не даю готовых решений. Возьми бумагу, запиши в две колонки плюсы и минусы. Как обычно. И сделай выбор. Если не сможешь, брось монетку. Захочется бросить еще раззначит, выбор уже сделан. И в любом случае я жду тебя после выходных.
Монетку я бросать не стала, список составилаи решила действовать по обстоятельствам. А чтобы не трепать себе нервы, сделала обычную часовую зарядку, давшуюся после болезни и бессонной ночи с трудом, и села за работу.
Зимние коллекции во всех «моих» магазинах уже были распроданы, осталась уценка, а значит, пришло время приступить к анализу сезона: что покупали хорошо, что зависло, на какие модели были возвраты и еще по множеству позиций. Работа кропотливая, нудная, муторная, но зато не оставляющая времени на левые мысли. Отвлекалась только на обед и туалет и уже в шестом часу спохватилась: в квартире бардак, а сама я похожа на чучело. Мало того что после болезни, как говорится, краше в гроб кладут, так еще и с немытой головой, небритыми ногами и в спортивном костюме с вытянутыми коленками.
Закрыв ноут, я заметалась по треугольнику: комнатакухняванная. Начала подпиливать ногти, бросила, схватилась за тряпку, чтобы вымыть стол и плиту. Заглянула в холодильник и закрыла, не дав Пигги доорать до конца. Можно подумать, мы будем что-то есть. При любом раскладевряд ли. Вытащила пылесос, запуталась в шнуре, чуть не упала.
В половине седьмого я стояла под душем, разглядывая поблескивающие из-под струй воды растяжки на бедрах. Когда-то страшные, лиловые, а теперь белые, едва заметные. Если не обратил внимания тогда, не увидит и сейчас. Конечно, при условии, что до этого вообще дойдет. Головой-то я понимала: если мужчина хочет женщину, его ничто не испугает. А если нетхоть какой раскрасавицей будь, не поможет. Увидит и то, чего нет. Понималада, но где-то в глубине так и сидело неискоренимое vacca grassa*.