Без пяти семь. Сиреневое кружевное белье, скинни и шелковая блузка. Капля духов и макияж. Последний штрих брашером, чтобы распушить волосы.
Ну же
Звонок снизу. Нажала кнопку домофона, открыла дверь, встала на пороге, прислушиваясь к заунывному гудению лифта. Ярослав вышел, увидел меня, улыбнулся. В одной руке три пепельные розы, в другойпрозрачная коробка с тортом.
*vacca grassa (ит.) жирная корова
=17
Такое бывает после высокой температуры, когда она падает внезапно. Звенящая слабость и ощущение нереальности.
Привет, он поцеловал меня в щеку холодными от мартовского морозца губами. Как ты? Хорошо выглядишь!
Спасибо, нормально, мои губы, кажется, тоже замерзли, потому что едва шевелились. Взяла у него цветы и торт, как неразорвавшуюся гранату, и добавила уже по пути на кухню:Тапки под тумбочкой.
Поставив коробку на стол, я достала из шкафчика вазу, бросила в нее горсть десятикопеечных монет из копилки, налила воды.
Теперь у нас даже цветы в вазе бесплатно не стоят?
Ярослав остановился на пороге, глядя на меня.
Да, как-то так, кивнула я.
Слезы подобрались близко-близко, размывая розы, радужно бликуя на хрустале. Обрезав под струей воды стебли, я пристроила цветы в вазу. Села за стол и пристально уставилась на торт сквозь прозрачный пластик.
Ноздреватая темно-коричневая поверхность под инеем сахарной пудры, розочки взбитых сливок. Капрезе. Почему я не удивлена? Вселенная намекала. Показалось, что чувствую запах сквозь коробку. Миндаль и шоколад. И вкус на языкегорьковато-сладкий, маслянистый, обволакивающий. Как в том сне.
Сам делал? прозвучало бесцветно и сухо, как шелест опавших листьев.
Да, сегодня. Подумал, что итальянский тебе должен понравиться, взглянув на меня, Ярослав сдвинул брови. Марин, что не так? Ты на строгой диете?
Я засмеялась, с ужасом понимая, что не могу остановиться и сейчас скачусь в тупую истерику. Со всей силы впилась ногтями в ладони, сделала пару глубоких вдохов, встала. Он все так же стоял в дверях и смотрел на меня с недоумением. Достав из буфета бутылку кьянти и два бокала, я спросила:
Будешь?
Кажется, в самолете прозвучало что-то о машине, но я не знала, как он приехал. Может, на такси или на метро.
Ничего не выйдет. Потому что сейчас я все расскажу. Предельно жестко, без купюр. Чтобы никаких иллюзий.
Ярослав молча кивнул, взял у меня бутылку и щелкнул пальцами, намекая на штопор. Ловко выдернул пробку, разлил вино по бокалам, протянул один мне.
Давай ты меня сначала выслушаешь, я снова села за стол, жестом предложив присоединиться. И если потом заберешь свой торт и уйдешь, я пойму.
С Паоло мы познакомились на одном из показов Армани. Типичный итальянец-южанин: смуглый, темноволосый, кареглазый. Выше меня голову, широкоплечий и мускулистый, он выглядел как модель, но на самом деле стоял по другую сторону окопафотографировал моделей. При знакомстве назвал свою фамилию и, кажется, был несколько обескуражен, обнаружив, что она мне ничего не сказала.
Как выяснилось позже, Паоло был очень востребованным и модным фотографом, однако не работал на какой-либо бренд, а подписывал контракты на отдельные сессии. Отношения закрутились по привычной для меня схеме: быстро, легко, поверхностно. Я вообще тогда не думала ни о чем серьезном, потому что не собиралась оставаться в Италии. Через полгода должна была получить диплом, после чего пройти годичную стажировку и вернуться домой. В крайнем случае, задержаться еще на год, если бы удалось поступить в магистратуру.
Праздником все продолжалось два месяца, пока не умер отец. Действительность надвинулась мрачной тучей. До этого будущее виделось кристально ясным, четко распланированным. Через год, максимум два, я вернусь, буду работать с отцом, постепенно готовясь к тому, что бизнес когда-то перейдет ко мне. И вдруг все рухнуло.
Я с ужасом думала: еще три месяцаи придется взять все в свои руки. Без опыта, с минимумом практических навыков. Какая там стажировка и магистратура! Да еще и мать, совершенно неприспособленная к реальной жизни. Все, чем она когда-либо занималась, это шопинг, рестораны, встречи с подружками и уход за собой.
Если мы не виделись с Паоло, по вечерам я сидела дома у телевизора с ведерком мороженого, заедая сладким страх перед будущим. Но как только начала постепенно привыкать к мысли о возвращении и предстоящих переменах в жизни, мать позвонила и сказала, что продала компанию и магазины.
Я вывалила ей все. Все свои претензии и обиды, накопившиеся с детства. И в первую очередь то, что она сделала это, не сказав мне ни слова. Отец не оставил завещания, и, по закону, все имущество переходило к нам с ней в равных долях. Но я понятия не имела, что, как только у него начались проблемы с бизнесом, он оформил часть на подставное лицо, а часть на мать. В результате та умудрилась провернуть все так, словно меня вообще не существовало. Выслушав мои вопли, она молча положила трубку.
Когда Паоло узнал, что я устроилась работать уборщицей, закатил настоящий итальянский uno scandalo. Примирение было не менее бурным, после чего мы поселились вместе, и я с головой ушла в эти отношения. По сути, спряталась в них от разочарования. А еще в работу и в еду.
Когда мы познакомились, я вовсе не была изящной нимфой. Сочная девушка в теле, с крутыми бедрами и четвертым размером бюста. Но итальянцы любят пышных дам. Паоло, хоть и работал с тонкими-звонкими модельками, не был исключением. Его так и тянуло оглаживать меня по габаритам, и не только когда мы оставались наедине. А уж дома-то!..
Он любил готовить, всегда что-то такое жирное, тяжелое, калорийное, и мы уплетали это вдвоем, сидя перед телевизором. Или ходили в рестораны. А потом пытались спалить съеденное буйным сексом, но получалось так себе. Нет, секс очень даже получался, а вот калории уходить не желали. Видимо, я всегда была склонна к полноте, но в детстве мама с бабушкой сдерживали ее своими запретами. В Италии сразу же стала расти вширь, но особенно быстрокогда мы начали жить вместе с Паоло. Помимо всего прочего еще и потому, что стоило вспомнить о смерти отца и мамином предательстве, я тут же тянула что-нибудь в рот, лишь бы отвлечься.
У меня не было привычки взвешиваться каждый день или хотя бы раз в месяц. Точнее, я вообще этого почти не делала. Но как-то в конце осени, когда перестали застегиваться очередные джинсы, влезла на весы и ужаснулась.
Восемьдесят два! За последний год я поправилась на четырнадцать килограммов.
=18
На следующий день, проведя пальцем по красно-лиловой волнистой растяжке на моем бедре, Паоло нахмурил брови:
Мари, только не обижайся, пожалуйста. Ты знаешь, мне нравятся женщины с формами, но все хорошо в меру. Ты слишком быстро набираешь вес, и я не хочу, чтобы это навредило твоему здоровью. Давай мы немного пересмотрим наше питание. И я куплю абонемент в фитнес-клуб. Можем ходить вместе.
Приятного в этом заявлении было, конечно, мало. Каждой женщине хочется, чтобы ей сказали: дорогая, я буду любить тебя, даже если ты станешь размером с кита. Но он был прав. Абсолютно прав. Тем более прозвучало все достаточно деликатно. И я была благодарна ему за поддержку.
Первое время все шло хоть и непросто, но с определенным успехом. В ресторанах мы заказывали в основном диетические блюда, а дома Паоло готовил больше овощей, меньше пасты и поркетты*. Ему худеть было ни к чему, но он старался поддержать меня. И в спортзал ходил со мной вместе, но только на тренажеры, а яна групповые занятия. Вот там-то и приключился первый затык.
Как-то так получилось, что толстушек в этом клубе было немного. В основном грациозные, хрупкие до прозрачности барышни либо мускулистые бодибилдерши. После школы я перестала сравнивать себя с кем-либо, но рядом с ними казалась себе бесформенной тушей. Занятия давались безумно тяжело: и пилатес, и степ, не говоря уже об ABS**, в процессе которого хотелось лечь на коврик и сдохнуть. А уж как потом болели все мышцы! Тренерши, такие же стройные и прекрасные, без конца покрикивали на меня. На других, впрочем, тоже, но этого я не замечала. Казалось, все наблюдают только за моими неуклюжими потугами попасть в ритм и тихонько смеются. Дома я жаловалась Паоло, он страдальчески закатывал глаза и уговаривал потерпеть.
Пять килограммов ушли быстро, а дальше дело застопорилось. Интернет сплетничал про эффект плато: организм задерживает воду либо замедляет метаболизм в ответ на слишком сильное снижение калорийности пищи и недостаток в ней жиров. Вычитав, что этому могут способствовать и чрезмерные физические нагрузки, я начала халтурить и пропускать занятия. Попутно выискивая читерские способы похудеть.
Курение, якобы отбивающее аппетит, Паоло категорически запретил. Застав на лестничной площадке с сигаретой, он наорал на меня и выбросил в окно пачку с зажигалкой. Но еще сильнее разозлился, застукав на сайте, торгующем аноректиками*** и жиросжигателями.
Неужели ты такая безвольная, Мари, что готова вредить своему здоровью? В таком случае делай что хочешь, я тебе не нянька.
В ответ я совершенно несправедливо обвинила его в том, будто он сам приучил меня жрать все, что не прибито, а потом выкатывает претензии. Вечером Паоло демонстративно заказал пиццу. Ятак же демонстративноеще одну. Потом мы все же помирились, снова начали есть овощи и запеченную курицу, однако осадок остался.
На Рождество приехал Фабиано. В своем выпуске он получил самую крутую стажировкув Париже, в модном доме первой величины, хотя и мальчиком на побегушках. Когда мы встретились в кафе, Фабиано осторожно поинтересовался, не беременна ли я. Это расстроило меня еще сильнее. Выслушав мои горестные излияния, заверил, что я обязательно со всем справлюсь, он не сомневается. Это придало сил и решимости не сдаваться, но не прошло и недели, как прилетело известие о том, что мамочка кинула меня снова.
Я не давала своего согласия на продажу, в паспорте стоял штамп о прописке, поэтому можно было бы оспорить сделку через суд, но это требовало присутствия в России. А ещеденег, которых у меня не было: счет на мое имя мать открыла позже. А главноесил, которых осталось еще меньше. К тому же мой российский паспорт был безнадежно просрочен. Хоть я и приезжала на каникулы, так и не собралась его поменять, когда исполнилось двадцать лет. Да и в целом, все эти события настолько выбили меня из колеи, что я чувствовала себя морально растоптанной, если не сказать уничтоженной.
Вот тут-то меня и растащило окончательно. Фитнес был забыт, хотя Паоло я врала, что хожу в зал по утрам, перед работой. А на работе без конца что-то жевала. Совершенно машинально, не чувствуя вкуса. Дома первое время стеснялась показать, насколько сильно раскисла, но потом махнула рукой. Овощи? Да прямо! Любимые тальятелле и равиоли с сырным соусом. В конце концов, может же у меня быть хоть что-то приятное в жизни?
Паоло сначала сочувствовал, затем уговаривал, ругался и в конце концов плюнул. Сброшенное вернулось меньше чем за месяц, да еще и с гаком. Девчонки, с которыми я регулярно общалась по скайпу, разумеется, заметили, что я поплыла. Тактичная Снежка, как и Фабиано, осторожно интересовалась, не беременна ли я. Сова лупила в лоб: «Ну мать, тебя и развезло!» Разумеется, я огорчалась еще сильнееи еще больше ела.
Количество букв Х на этикетках одежды росло. Цифры тоже не радовали. Хоть я и влезала еще в пятьдесят второй итальянский размер, но это не могло обмануть, поскольку я прекрасно знала: он соответствует российскому пятьдесят четвертому. А ведь когда-то носила наш сорок второй!
Хуже всего было то, что отношения с Паоло медленно, но верно тонули, словно придавленные моим весом. Он больше не лапал меня постоянно, мы все реже куда-то ходили вдвоем или сидели, обнявшись, на диване перед телевизором. И сексом занимались гораздо меньше. Зато все чаще я проводила вечера в одиночестве. «Прости, детка, вернусь поздно. Это по работе».
Все закончилось пасхальным воскресеньем. В ночь с субботы Паоло не пришел домой. Раз за разом я набирала его номер и выслушивала сладкий голос робота, извещавшего, что абонент вне сети. Он появился только утром, когда я окончательно сошла с ума от беспокойства, навоображав всяких ужасов. На мои упреки каменно молчал, пока я не подошла ближе и не учуяла приторный запах чужих духов.
Ссора набирала обороты, никто уже не мог остановитьсявот тут-то и прозвучали слова, которые выжгло у меня в памяти, будто лазером.
*поркеттатрадиционный итальянский рулет из жирной свиной грудинки
**ABS (Abdominal Back Spine) совокупность упражнений для мышц брюшного пресса, бедер и ягодиц
***аноректикипрепараты, снижающие аппетит
=19
Я стояла, словно каменный истукан с открытым ртом. Паоло обогнул меня по дуге и закрылся в ванной. Пока там шумела вода, я дала волю слезам. Выйдя, он даже не посмотрел в мою сторону. Быстро оделся в спальне и ушел, хлопнув дверью.
Стащив через голову ночную рубашку, я встала перед зеркалом, разглядывая все свои складки, бугры и растяжки. Потом влезла на весы и истерично рассмеялась, когда высветилось девяносто один. Накинула халат, вышла на кухню и вытащила из холодильника холодную лазанью. Слезы капали в форму из фольги, я выгребала куски руками, глотала, давилась
Выбросив пустую упаковку, оделась и собрала вещи. Только те, в которые влезала. И позвонила Фабиано, приехавшему в Милан на пасхальные каникулы.
Конечно, отозвался он немного растерянно, можешь пожить у меня. Пока не найдешь квартиру.
Я прекрасно понимала, что буду ему мешать. На личном фронте дела у Фабиано обстояли не лучшим образом: стажировка почти добила и без того непростые отношения. Наверняка он рассчитывал поправить что-то в эти праздничные дни, а тут я. Но мне некуда было идти, все друзья после окончания курса разъехались, в Милане больше никого не осталось. В гостиницу? Зарплату должны были перевести на карточку только через три дня.
В результате получился еще один uno scandalo, на этот раз между Фабиано и его другом. Пережидала я бурю в садике на скамейке, пока Бруно не пролетел мимо со скоростью ракеты.
Поднимайся, Мари! крикнул с балкона Фабиано.
Два дня мы занимались тем, что изливали друг другу свои горести и ели. Всевозможные пасхальные вкусности: ягненка с картофелем и сыром, наполетану с рикоттой и цукатами, коломбу* и шоколадные яйца.
Все-таки это надо прекращать, спохватывался Фабиано, с трудом переводя дух. Нельзя так объедаться.
Да, соглашалась я. Но сначала доедим все это. И больше точно не будем.
Во вторник он уехал обратно в Париж, оставив мне ключи от квартиры в Навильи.
Будешь платить половину, как Бруно, сказал он. Нет смысла что-то искать, если через три месяца все равно вернешься домой. И очень тебя прошу, не расстраивайся сильно. Понимаю, разрывэто всегда тяжело, но, возможно, все к лучшему.
Он утешал меня, хотя самому было не легче. К тому же именно мое появление послужило формальным поводом для его терминальной ссоры с другом. Возможно, из нас получилась бы отличная пара, но в какой-нибудь иной реальности.
Вернувшись с работы, я бесцельно слонялась из комнаты в комнату, не находя себе места. Рука тянулась за телефоном. Позвонить. Помириться. Но я понимала, что есть слова, после которых обратной дороги нет. Даже если они сказаны в запале ссоры. Да и ночь Паоло провел явно не на пасхальной службе в церкви. Я была слишком брезглива, чтобы простить измену.
А ведь понимала, к чему идет. То злилась на него, то винила во всем себя. Возможно, надо было сесть и поговорить, решить, как быть дальше. Ведь сначала он искренне пытался мне помочь, переживал, уговаривал. Не хватило терпения. Или любви. А если такто уже ничего не исправишь.
Я понимала это головой. Но как же мне его не хватало! И вечеров вдвоемв обнимку на диване. И прогулок по Милану, держась за руки. Его ласк и поцелуев. Разговоров в темноте. И множества мелочей, вплоть до беззлобного подтрунивания над моим беглым, но не слишком правильным итальянским.
Несколько дней прошло как в полусне. Я ходила на работу, что-то делала, с кем-то разговаривала. Приходила в пустой чужой дом, ела, не чувствуя вкуса, таращилась в телевизор, не понимая, что показывают. И ждала, ждала
А когда дождалась звонка, не ответила. На дисплее под именем Паоло светились две телефонные трубки, зеленая и красная. Да или нет. Одно движение пальцемвлево или вправо. Я протянула егои остановила на полпути. Потому что поняла: ничего уже не исправить. Даже если мы помиримся, будем есть курицу с овощами и ходить в спортзал, сидеть у телевизора и заниматься сексом. Потому что все сломалось. Разбилосьи эту чашку уже не склеить.