Однако я все никак не могла отделаться от мыслей о Нэпире.
Я успешно нашла дорогу в свою комнату, села у окна, но видела перед собой не серо-зеленую водную гладь, а эти презрительные глаза потрясающей голубизны.
Потом в комнату вошла миссис Линкрофт и сказала, что сэр Уильям хочет меня видеть.
* * *
Как только меня представили сэру Уильяму, я тут же заметила сходство между ним и Нэпиром. Те же пронзительные голубые глаза, длинный, можно сказать, орлиный нос, тонкие губычто-то едва различимоеи этот высокомерный взгляд, в котором сквозит пренебрежение ко всему миру.
Миссис Линкрофт успела сообщить мне по дороге, что сэр Уильям наполовину парализован после инсульта, который разбил его год назад. Он едва мог шевелиться. Кусочки мозаики начинали складываться в моей голове, и я поняла, что инсульт стал еще одной причиной, почему Нэпира призвали домой.
Сэр Уильям сидел в кожаном кресле с подголовником, рядом стояла трость с набалдашником, как мне показалось, украшенным лазуритом. Одет он был в халат с темно-синим бархатным воротником и отворотами; он, несомненно, был очень высокого роста, и мне стало бесконечно грустно, что такой мужчина оказался недееспособен, а ведь когда-то он был таким же сильным и мужественным, как и его сын. Тяжелые велюровые портьеры были наполовину задернуты, сэр Стейси сидел спиной к свету, как будто намеренно избегал даже самых тусклых лучиков. Толстый ковер на полу скрадывал звуки моих шагов. Вся мебельогромные позолоченные часы, письменный стол стиля «буль» с инкрустацией из бронзы и перламутра, столы и стульявыглядела массивной и производила гнетущее впечатление.
Миссис Линкрофт произнесла своим негромким, но властным голосом:
Сэр Уильям, миссис Верлен.
О, миссис Верлен. Говорил он с трудом, и это тронуло меня. Наверное, я отдавала себе отчет, возможно, благодаря недавней встрече с его сыном, как сильно этого человека изменил недуг. Прошу вас, присаживайтесь.
Миссис Линкрофт тут же поставила перед сэром Уильямом стул, настолько близко, что я заподозрила, что зрение его тоже подводит.
Я присела, и он сказал:
У вас отличные рекомендации, миссис Верлен. Я очень рад. Мне кажется, у миссис Стейси талант. И мне бы очень хотелось его развить. Видимо, у вас еще не было времени ее прослушать
Пока нет, ответила я. Но я уже успела побеседовать с юными леди.
Он кивнул.
Когда я узнал, кто вы, немедленно заинтересовался.
Мое сердце учащенно забилось. Если он узнал, что я сестра Ромы, скорее всего, догадался и о цели моего приезда.
Мне так и не выпало удовольствия послушать, как играет ваш супруг, продолжал он, но я читал о его величайшем таланте.
Разумеется, он имел в виду Пьетро. Как же у меня шалят нервы! Должна была сразу понять.
Он был великим музыкантом, согласилась я, пытаясь скрыть чувства, которые охватывали меня всякий раз, когда я говорила о Пьетро.
Миссис Стейси до него, разумеется, далеко.
Мало кто из живущих мог бы с ним сравниться, с достоинством парировала я. Он склонил голову, чтобы засвидетельствовать свое уважение к Пьетро.
Я буду просить вас играть для меня время от времени, продолжал сэр Уильям. Это будет входить в ваши обязанности. И, возможно, иногда для гостей.
Ясно.
Я бы хотел послушать, как вы играете, прямо сейчас. Тут же рядом со мной оказалась миссис Линкрофт.
В соседней комнате есть фортепиано, сказала она. Там же вы найдете и произведение, которое сэр Уильям хотел бы послушать в вашем исполнении.
Миссис Линкрофт отдернула тяжелую портьеру, открыла дверь, и я последовала за ней в комнату. Первое, что я увидела, это фортепиано. Крышка инструмента была открыта, на пюпитре стояли ноты. Комната была оформлена в тех же цветах, как и та, из которой я вышла; и было так же заметно, что владелец избегает солнечного света.
Я подошла к фортепиано, взглянула на ноты. Я знала каждую ноту на память. «К Элизе» Бетховена, на мой взгляд, самое красивое из когда-либо написанных произведений.
Миссис Линкрофт кивнула, я села за инструмент и заиграла. Я была глубоко тронута, поскольку это произведение напомнило мне о нашем доме в Париже, напомнило о Пьетро. Об этой пьесе он говорил: «Романтичная западающая в память таинственная. Нельзя фальшивить в таком произведении. Благодаря подобной музыке можно представить себя великим пианистом».
И я играла, и боль стихала, и я уже забыла о печальном старике, сидящем в соседней комнате, и о молодом грубияне, которого я встретила на конюшне. Музыка всегда оказывала на меня подобное воздействие. Во мне жили два человека: музыкант и женщина. И эта женщина была вполне прагматичной, она училась пренебрегать окружающим миром, поскольку ей не раз причиняли боль и больше она была не намерена эту боль сносить. Женщина привыкла маскировать свои чувства, а порой делать вид, что их просто не существует, потому что они ее страшат.
А вот музыкантэто одни эмоции, одни переживания. Когда я играю, представляю, что меня уносит из этого мира, мои чувства и сознание обостряются, я воспринимаю все слишком пронзительно, не так, как обычные люди. И пока я играла, я почувствовала, как эта комната, где до этого уже давно царили мрак и печаль, неожиданно вновь ожила. Я привнесла в нее то, по чему уже давно здесь истомились. Просто невообразимо! Но музыканечто чуждое этому земному миру. Великие музыканты черпали вдохновение в божественном начале и хотя меня нельзя назвать великой пианисткой, но по крайней мере ямузыкант.
Я закончила играть, и комната вновь стала обычнойвся магия развеялась. Я почувствовала, что еще никогда так совершенно не исполняла «К Элизе», и если хозяин дома, превозмогая собственную глухоту, все-таки услышал мое исполнение, он наверняка не разочарован.
Воцарилась тишина. Я сидела за инструментом и ждала. Когда молчание затянулось, я встала, вышла из комнаты, придержав портьеру, которая была неплотно задернута. Сэр Уильям сидел, откинувшись в кресле, с закрытыми глазами. Ко мне тут же подошла до этого стоявшая рядом с ним миссис Линкрофт.
Это было прекрасно, прошептала она. Он невероятно тронут. Как полагаете, вы сами сможете вернуться в свою комнату? Найдете дорогу?
Я заверила, что смогу, и вышла из комнаты, все гадая: неужели музыка настолько тронула сэра Уильяма, что ему стало плохо? По крайней мере, настолько, что миссис Линкрофт решила остаться с ним. Каким же утешением, должно быть, она являлась для сэра Уильямаее роль была намного большей, чем роль обычной экономки. Неудивительно, что он отплатил ей тем, что предоставил ее дочери Элис возможность учиться и получать хорошее воспитание.
Размышляя о сэре Уильяме, миссис Линкрофт и, разумеется, встрече с Нэпиром Стейси, я не так-то легко, как мне казалось изначально, нашла дорогу в свою комнату. Особняк был просто огромным: столько разных коридоров, лестничных пролетов, которые были абсолютно похожи, поэтому вполне понятно, что я могла повернуть не в том месте.
Я подошла к одной из дверей, гадая, приведет ли она меня вновь в ту часть дома, где располагалась моя комната, и открыла ее. Первое, что бросилось в глаза в этой комнате, колокольчик на шнурке, и мне тут же пришла в голову мысль, что следует просто позвонить и попросить слугу провести меня в мои покои.
Как только я вошла в эту комнату, я мгновенно почувствовала, что в ней что-то не так. В ней было нечто, что я могла назвать напускной естественностью, и складывалось впечатление, что хозяин комнаты только что отсюда вышел. На столе лежала открытая книга. Я подошла и увидела, что это коллекция марок; на стуле лежал хлыст, на стенах висели картины, на которых были изображены солдаты в различных формах. Над камином висел портрет молодого мужчины. Я подошла к камину и стала разглядывать картину: это полотно меня восхитило. Каштановые волосы, живые голубые глаза, длинный орлиный нос, на губах играет улыбка. Я мало видела таких красивых лиц. Конечно, я поняла, кто этотот самый красавец-брат, который погиб. И я зашла в его комнату. Я испугалась, когда поняла, что не имею никакого права находиться в этой святая святых; однако я не могла отвести взгляд от прекрасного лица на холсте. Картина была написана настолько талантливо, что глаза на ней, казалось, следовали за тобой повсюду. И пока я пятилась назад, не в силах оторвать взгляд от картины, голубые очи следовали за мной: они казались то печальными, то смеющимися.
Ха-ха! услышала я пронзительный смех, от которого у меня побежали мурашки по спине. Любуетесь Бо?
Я обернулась, и на мгновение мне показалось, что у меня за спиной стоит маленькая девочка. Потом я разглядела, что она отнюдь не юна. На вид ей было уже за семьдесят. Она носила бледно-голубое батистовое платье, подпоясанное голубым атласным кушаком. На седых волосах по бокам головы были закреплены два маленьких голубых банта в тон кушаку; юбка с оборками больше подошла бы юной Эдит, чем этой старушке.
Да-да, жеманно продолжала она. Вы смотрели на Бо. Видела, что смотрели не стоит отрицать.
Я новая учительница музыки, представилась я.
Мне это известно. Я знаю все, что происходит в этом доме. Но что это доказывает? Что? Что вы не смотрели на Бо?
Я пристально разглядывала старушку: маленькое личико по форме напоминало сердечков молодости она, должно быть, была писаной красавицей. От нее так и веяло женственностью, и она явно намеревалась сохранить это качество, о чем свидетельствовали платье и банты. В складках морщинок озорно сверкали голубые глаза, носик был приплюснут, как у котенка.
Я только что приехала, пустилась я в объяснения. Пыталась
Полюбоваться на Бо, закончила она. Мне известно, что вы только что прибыли, и я хотела встретиться с вами. Вы, разумеется, уже слышали о Бо. Все знают о Бо.
А вы не могли бы быть настолько любезны, чтобы представиться?
Разумеется, разумеется. Как беспечно с моей стороны. Она засмеялась. Я решила, что вы уже слышали обо мне как слышали о Бо. Ямисс Сибилла Стейси, сестра Уильяма. Я живу в этом доме всю свою жизнь, поэтому я живой свидетель и точно знаю, что здесь происходит.
Должно быть, это вам нравится.
Она строго взглянула на меня.
Вы же вдова? уточнила она. Значит, уже имеете опыт. Вы были замужем за тем знаменитым музыкантом, верно? И он умер. Очень печально. Смертьэто грустно. Мы пережили в этом доме несколько смертей
Губы у нее задрожали, как будто она готова была вот-вот расплакаться. Неожиданно она вся засветилась, как ребенок.
Но теперь, когда Нэпир вернулся и женился на Эдит появятся дети. А потом все изменится к лучшему. Дети все расставят на свои места. Она перевела взгляд на картину. Быть может, и Бо тогда уйдет.
Она поморщилась.
Он же умер, если я не ошибаюсь? мягко уточнила я.
Мертвые не всегда уходят, не так ли? Бывают, что они решают остаться. Они не могут оторваться от тех, с кем прожили годы. Временами их держит любовь бывает, что ненависть. Бо все еще здесь. Все еще не может обрести покой, бедняжка Бо. Судьба была к нему щедра. У него было все: красота, шарм, острый ум. Бывало, так заиграет на рояле, что растрогает до слез. У Бо было все. Он никогда не укоротил бы себе жизнь, которая была во всех смыслах идеальна, как полагаете?
Возможно, он нашел абсолютное совершенство.
Она покачала головой, как ребенок, упрямо топнула ножкой.
Быть такого не может! разозлилась она. Бо не мог быть нигде счастливее ни на земле, ни на небе. С чего бы Бо умирать, как по-вашему?
Потому что пробил его час, предположила я. Так случается время от времени. Молодые умирают.
Я подумала о Пьетро, о Роме. Почувствовала, как дрожат губы.
О, он был настоящим красавцем, сказала она и подняла взгляд на картину, как будто стояла перед иконой. Вот таким он был при жизни. Эта картина как будто говорит с тобой. Я никогда не забуду тот день. Кровь всюду кровь
Она поморщилась, а я сказала:
Прошу вас, не думайте об этом. Видно, что даже сейчас воспоминания причиняют вам боль.
Она подошла ближе, и в ее глазах уже не было ни следа печалиони озорно блестели, что пугало даже больше, чем недавняя грусть.
У него взяли показания. Доктор настоял. Он сказал, что вины Нэпира нет. Они просто играли с пистолетами как обычно играют мальчики. «Руки вверх! Или я буду стрелять!»кричал Нэпир. А Бо ответил: «Ага, я быстрее!» По крайней мере, так рассказал нам Нэпир. Но свидетелей не оказалось. Они были в комнате, где хранится оружие. Потом Бо потянулся за своим пистолетом, и Нэпир выстрелил. Нэпир сказал: оба думали, что пистолеты не заряжены. Но, как видите, ошибались.
Ужасный несчастный случай.
С тех пор все изменилось.
Но это был несчастный случай.
Вы совершенно правы, миссис миссис
Верлен.
Я запомню. Никогда не забываю имен. Никогда не забываю лиц. Вы совершенно правы, миссис Верлен. А вы ведь только-только приехали. Поэтому вы совершенно правы.
Разумеется, я ни в чем не могу быть уверенной, сказала я, но очень легко представить, как два мальчика играют и происходит несчастный случай. Подобное случалось уже не раз.
Она заговорщически прошептала:
Нэпир ревновал Бо. Об этом все знали. А разве могло быть иначе? Бо был божественно красив, ему все в жизни удавалось. Он привык бросать Нэпиру вызов во всем.
В таком случае он был не без изъяна, резко парировала я, сама не понимая, почему мне захотелось встать на защиту Нэпира. Мне хотелось защитить мальчика, а не того выскочку из конюшни.
Как и любой мальчишка. Он был такой озорник А Нэпир он совершенно другой.
В каком смысле?
С ним трудно ладить. Он всегда держался особняком. Бродил сам по себе. Никогда не упражнялся на фортепиано.
А в этом доме всегда любили музыку?
Их мать прекрасно играла на рояле. Как и вы. О да, я только что слышала, как вы играли. Я легко поверила бы, что Изабелла вернулась. Изабелла могла бы стать величайшей пианисткой, я слышала, как об этом говорили. Но она оставила учебу, когда вышла замуж. Уильям не хотел, чтобы она училась. Он желал, чтобы она играла исключительно ему. Вы можете это понять, миссис Верлен?
Нет, горячо заверила я. По моему мнению, нужно было позволить ей продолжить обучение. Если есть талант, нельзя зарывать его в землю.
Притча о талантах! радостно воскликнула она. Изабелла тоже так думала. Она была возмущена.
Я почувствовала определенную симпатию к Изабелле: вне всякого сомнения, она положила карьеру на алтарь брака точно так же, как и я.
Я ощутила на себе взгляд этих по-детски озорных, но пронзительных глаз.
Потом она вновь повернулась к картине.
Я открою вам тайну, миссис Верлен. Это моя работа.
В таком случае вы истинный художник.
Она заложила руки за спину и медленно кивнула.
Как интересно!
О да. Я написала эту картину.
А позировал он для картины задолго до смерти?
Позировал? Он никогда ни для кого не позировал. Представить, чтобы Бо посидел смирно, невозможно! Да и зачем мне натурщик? Я знала его как свои пять пальцев. Сейчас я вижу его так же ясно как видела тогда. Мне не нужен был натурщик, миссис Верлен. Я пишу только тех, кого я знаю.
Очень мудро с вашей стороны.
Не желаете посмотреть другие мои картины?
С огромным удовольствием.
Изабелла была талантливым музыкантом, но не ей одной был дарован талант. Идемте в мою комнату. У меня есть собственная маленькая комнатка. Я прожила там всю свою жизнь. Было время, когда я могла бы отсюда уехать. Собиралась выходить замуж Личико старушки сморщилось, и мне показалось, что она вот-вот разрыдается. Но так и не вышла поэтому осталась здесь, где и прожила всю свою жизнь. У меня есть дом и мои картины
Мне очень жаль, произнесла я.
Она улыбнулась:
Быть может, однажды я и вас напишу, миссис Верлен. Когда узнаю вас получше. И тогда подумаю, как вас написать. А сейчас ступайте за мной.
Эта странная маленькая женщина меня очаровала. Она изящно развернулась, и я заметила, как из-под голубой юбки выглядывают черные атласные тапочки. Своей озорной улыбкой, как я уже говорила, она напоминала веселую девчушку, а ее манеры в сочетании с морщинистым личиком интриговали, хотя я и предположила, что она старая дева. Любопытно, что же я увижу в ее комнате? И неужели она действительно написала картину, висящую над камином в комнате Бо?
Мы поднялись по лестнице и прошли по коридору. Она оглянулась через плечо.
Миссис Верлен, вы сбились с пути, верно? как ребенок, поддразнила меня она.
Я призналась, что она права, но добавила, что со временем научусь хорошо ориентироваться в доме.