Я мокрая абсолютно, и еще более абсолютно возбужденная, и хоть это грубое вторжение причиняет небольшую боль, удовольствия от него несоизмеримо больше. Сразу без остановки, Марк добавляет еще один палец и буквально вталкивает их в меня.
Ору, какая он тварь.
Конечно, Зай, возле моих губ хрипло и сдавлено. Но член у меня намного больше.
Я злюсь, что уступила.
Что поддалась, даже если это вообще ничего не значит.
И кусаю его за щетинистый подбородок. До хруста за ушами от крепко сжатых челюстей.
Я сокращаюсь вокруг его пальцев. Сдавливаю их, чтобы каждый толчок внутрь был максимально плотным.
Частая дрожь волнами по телу. Соски напрягаются под тканью. Так больно трутся, что зубы сводит.
Я мотаю головой, когда Бармаглот перестает трахать меня пальцами, но через мгновение снова всхлипываю от острой вспышки удовольствие, потому что он надавливает на клитор, трет по нему мягко и одновременно сильно. Ритмом выкручивая мое удовольствие на какую-то новую высоту.
Сильнее и сильнее, пока мне не начинает казаться, что я вся теку ему в ладонь.
Собственный пошлый стон отражается от кафельных стен, возвращается и ударяется в барабанные перепонки, заглушает грохот музыки.
Пульсации прошивают живот насквозь.
Марк нажимает на клитор и до упора, до самой ладони, вгоняет в меня оба пальцы.
Судорожно, ловя первые искры оргазма, сжимаю его руку бедрами.
Осознаю, что смотрю ему в глаза, когда сама насаживаюсь навстречу.
Пытаюсь закусить губы, чтобы не кричать, но все-таки кричу.
Кончаю, поднимая бедра навстречу его руке.
Пульсирую вокруг его пальцев.
Так жестко и ярко, как, кажется, никогда в жизни.
Мне нужно время, чтобы восстановить дыхание.
Но близость Бармаглота неприятно подавляет, как будто он, пользуясь моей слабостью, вторгается в меня, но теперь уже куда-то под кожу, просачивается вместе со своим проклятущим запахом дымной лаванды через ноздри прямо мне в кровь.
Отпихиваю его, спрыгиваю на пол, мысленно уговариваю не шататься, потому что колени предательски дрожат. Ничего удивительногопоследний оргазм с мужчиной у меня был давно. А тем более с мужчиной, с которого можно сцеживать тестостерон и продавать за сумасшедшие деньги одиноким женщинам.
Поворачиваюсь к зеркалу: поправляю платье, привожу в порядок волосы. Отматываю бумажное полотенце и кое-как подтираю самые ужасные потеки косметики. Миллер стоит сзади и рассматривает меня с видом голодного хищника, который не прочь еще раз загрызть газель.
Ничего не хочешь мне сказать, Заяц? Он первым нарушает молчание.
А должна? Пожимаю плечами, выбрасываю скомканный кусок бумаги в мусорное ведро и поворачиваюсь к нему, уже полностью контролируя каждое свое слово, каждую мысль и каждое движение.
Может, хватить уже играть? снова рыкает Бармаглот.
Я не играю, Марк Игоревич. Просто не думайте, что подаренный девушке оргазмэто что-то очень уникальное, доступное исключительно вам и стоящее целого жертвоприношения. Это просто физиология. В ваши годы и с вашим опытом пора понимать такие элементарные вещи.
Вот кто бы меня спросилзачем я снова дергаю этого гада за усы?
В одном Миллер правя действительно играю с ним. По какой-то уже больной привычке.
Как там в песне у великолепной Мари? «Значит, пора завязывать»
Поехали со мной, Заяц, почти ласково. Обещаю, трогать тебя не буду, пока сама не попросишь.
Но там, где у Марка Миллера включается типа_ласка, у обычного мужчины это что-то вроде «мысленно стукнул по голове и за волосы потащит в пещеру». Я вообще не представляю этого мужика нежным, внимательным и заботливым.
Я снова широко улыбаюсь.
Марк Игоревич, я здесь с другим мужчинойвы же видели, да? И это маленькое приключение ничего не значит. Все самое интересное и приятное у меня еще впереди. Но точно не с вами.
Ты же не блядина, Зай, снова сует руки в карманы, и я замечаю, как на его здоровенных ручищах от напряжения вздуваются вены. Ты же не прыгаешь от одного мужика к другому. Хули корчишь Эммануэль?
А вот сейчас мне хочется ему врезать.
Влепить так, чтобы целую неделюа лучше двеносил на роже след моего «возмущения».
То есть ты, мудак, пошел за мной и устроил вот это все, рассчитывая, что я теперь вспомню, что порядочные женщины не трахаются с разными мужиками, сяду у окошка и буду ждать, когда Марк «Свет Солнышко» Миллер взойдет на сером небосклоне моей жизни?!
А у нас с вами не было никакого секса, Марк Игоревич, с огромным трудом подавляя злость, напоминаю я. Понимаю, что в вашей богатой сексуальной практике было много святых женщин, которые молились на каждый оргазм от вас, но япростая смертная, и сама решаю, когда, как и с кем мне спать.
Я бы еще до фига всего ему сказала, чтобы не мнил себя подарком судьбы, но даже у меня включаются тормоза, когда замечаю, как Бармаглот поджимает губы, и как злой алый румянец ложится на его скулы.
Поэтому, не прощаясь, почти бегом несусь к двери.
Слава богу, сразу справляюсь с защелкой и выскальзываю наружу: обратно в грохот музыки, в тяжелый, почти потный запах клубной жизни и к мужчине, который стоит того, чтобы терять от него голову.
Андрей удивленно осматривает мое лицо. Наклоняется к уху, пытаясь перекричать грохот музыки, спрашивает, что случилось. Я вру, что мне стало плохо от пары коктейлей, мой несчастный живот скрутила рвота и что если он срочно не уведет меня отсюда, я, скорее всего, просто умру. К счастью, его не нужно просить дважды, и мне невыносимо приятно чувствовать, как Андрей уверенно держит меня за руку и ведет к выходу, своим плечом, как волнорезом, разрезая плотный строй танцующей толпы.
Я не вижу, но чувствую тяжелый взгляд в спину.
Наверное, именно так ощущается прицел винтовки в спину убегающему кролику.
Бармаглот знает, что из клуба я ухожу с другим.
И плевать.
До самой стоянки Андрей, как маленькую и нерасторопную, ведет меня за руку. Не спешит, чтобы не пришлось спотыкаться, пытаясь за ним успеть.
И даже почти мило сопит.
Останавливается около машины, распахивает дверцу сзади, но я даю понять, что все не настолько плохо, чтобы ехать в горизонтальном положении, и сама усаживаюсь на переднее сиденье. Он обхватывает мое лицо ладонями и внимательно изучает, словно может по глазам прочесть, чем я на самом деле занималась в женском туалете на протяжении десяти минут.
Очень тяжело не отвести взгляд.
Гад ты, Бармаглот! Мудак и тварь! Потому что чтоб тебя
Я же правда не сука.
Может, в больницу? волнуется Андрей.
Энергично мотаю головой и, хоть часть моей головы требует сказать, чтобы отвез меня к себе (мы оба знаем, чем это закончится), подчиняюсь тому слабому чуть не задушенному моим негодованием голоску, который просит взять паузу.
Отвези меня, пожалуйста, домой, прошу убитым голосом. Мне, правда, совсем не хорошо.
Андрейживой мужчина. И даже его хорошего воспитания не хватает, чтобы скрыть разочарование. Естественнона третьем свидании перестают крутить динамо даже девственницы. Но он согласно кивает, садится за руль и включает музыку.
Подвозит до дома, даже помогает дойти до лифта, но не пытается напроситься в гости.
Сдержано, как-то почти по-братски целует меня в щеку и, пожелав выздоровления, уходит.
Глава пятнадцатая: Сумасшедшая
В книгах я читала, что люди иногда просто теряются.
Когда вроде бы нет никакой серьезной причины для прекращения общения и точно не было сильной размолвки с непримиримыми для обеих сторон обстоятельствами, но общение сходит на нет.
Именно это и происходит у нас с Мартом.
Точнее, у меня с ним.
После того случая он, как порядочный мужчина, утром позвонил и спросил, хорошо ли я себя чувствую. Я врубила на полную птичку-щебетушку и сказала, что выжила только благодаря его заботе и вниманию. Он вежливо посмеялся в ответ, сказал, чтобы я больше не пренебрегала своим здоровьем и, сославшись на большую загруженность на работе, попрощался.
Я услышала первый тревожный звоночек в том, что Март, как обычно, не сказал, когда перезвонит.
И в тот день он прислал сообщение только поздно вечером. Извинился, что занят, пожелал спокойной ночи и выздоровления.
Еще неделю мы общались с ним вот так: «Доброе утродоброе утро», «добрый вечерспокойной ночи».
А когда я, не выдержав, в субботу вечером очень недвусмысленно намекнула, что хочу с ним увидетьсяАндрей сослался на тяжелую рабочую неделю и «небольшие проблемы в семье».
Тогда я поняла, что мы с ним увидимся, только если рак на горе свиснет.
И больше уже ни на что не намекала.
Еще через неделю мы перестали писать другу даже те несчастные пару слов в сутки.
А еще через неделю я поняла, что за прошедшие семь дней Март полностью исчез из моей жизни.
Так начался мой второй «учебный год»: с букетом цветов на праздничной линейке, загорелыми второклашками, их отдохнувшими родителями и без мужчины моей мечты.
Весь сентябрь я работала, как ужаленная в задницу: планы, графики, приручение взбесившихся после каникул детей, которых я то громко обожала, то тихо хотела прибить.
А в середине октября, когда на улице внезапно выпал метр снега, сердце Танян не выдержалои она в выходные чуть не силой вытащила меня из дома под предлогом пройтись по распродажам. Хотя я упиралась и планировала как минимум всю субботу предаваться лени и сну.
Правда, когда весь наш «улов» не помещался в руках, я вынуждена была признать, что вылазка того стоила.
Обмыть! торжественно заявила подруга и мы, не сговариваясь, свернули в сторону итальянской кондитерской.
В зале, несмотря на уже спустившийся вечер, тихо и малолюдно.
Занята только пара столов, и именно поэтому я сразу замечаю за одним из них знакомые затылок и плечи.
Ты чего встала столбом? спрашивает Танян, и тут же следит за моим взглядом.
Я еще надеюсь, что обозналась и даже на удачу скрещиваю пальцы, из-за чего пакеты валятся из рук разноцветным ядерным конфетти.
Это там не твой архитектор? даже не пытаясь понизить голос, спрашивает Танян, и, когда я понимаю, что Андрей вот-вот повернет голову, быстро присаживаюсь, делая вид, что собираю вещи. Слушай, а с кем это он?
Я прикусываю нижнюю губу, нервно пожимаю плечами и кое-как распихиваю покупки обратно по пакетам. Что-то явно не в «свой», но от злости запросто утрамбовываю даже коробку с «дутиками» в пакет от шарфа. Я бы, наверное, сейчас и сову на глобус натянула.
От злости.
И неприятной противной горечи где-то на корне языка.
Спутницу Андрея я рассмотреть не успела, но зато успела заметить, что свободной рукой он как бы невзначай погладил ее по ладони. А она, в ответ, под столом погладила его ногу своей.
Я мысленно считаю, сколько времени прошло с того вечера в клубе.
Два месяца? Так много?
Не удивительно, что у Андрея новые отношения.
У нас же, по сути, вообще ничего не было. Страдать было бы глупо. Да и не верю я в мужские страдания. Это про женские страдания пишут целые научные труды, разделяют на целую кучу стадий и часто приравнивают к стихийному бедствию. А у мужчин все проще: пару дней запой с друзьямии: «Смотри, какая жопа пошла!»
В любом случае, понятно одно: видеться с Андреем я не хочу.
Точнее, не хочу, чтобы он видел меня.
Не когда он сидит с новой женщиной, а у меня вид загнанного зайца.
Что ты как дура?! громко шипит Танян, делает лицо-кирпичом и спокойно шагает к столу, как раз напротив которого и сидит парочка.
Мои попытки сделать вид, что ничего не было, превращаются в труху, потому что Андрей сначала замечает еехмурится, не сразу вспоминая, где они могли видетьсяа потом ведет взглядом по залу.
Натыкается на менядо сих пор сидящую на корточках в груде покупок.
Я все-таки поднимаюсь, хоть делаю это вообще не грациозно: почему-то неприятно ноет в животе, как от предчувствия чего-то нехорошего.
Так странно.
Три свидания, гора сообщений и телефонных звонков, а у меня нет ни малейшего представления, что будет дальше. Мы просто посмотрим друг на друга, молча решим, что лучше не здороваться и разойдемся? Мы кивнем друг другу, а перед тем как уйти, Андрей подойдет и спросит, как у меня дела?
Его спутница сидит спиной ко мне и не может видеть, что происходит, но явно замечает, что он слишком долго смотрит ей через плечо. Поворачивается. Замечает меня. Проводит взглядом сверху вниз.
Она не то, чтобы красавицаобычная женщина возраста «немного за тридцать»: аккуратная, хорошо одета, ухоженные темные волосы. Пару раз Андрей обмолвился, что брюнеткиего слабость, и явторая блондинка в его жизни. Я тогда еще пошутила, что втораяи последняя.
Вот черт.
Он кивает и сдержано улыбается.
Я делаю то же самое в ответ и, стараясь не смотреть на них, нервно иду к столу, за которым расположилась Танян. Тут два метра расстояния, господи боже! И музыка играет так тихо, что можно даже не напрягать слух, чтобы слышать разговоры друг друга.
Сажусь на стул, боком к столу напротив.
Достаю телефон и дрожащими от злости пальцами пишут Танян: «Я тебя убью с особой жестокостью. Считай это моим чистосердечным признанием!!!»
Взглядом даю понять, что телефон у нее пискнул не просто так.
Она читает, довольно лыбится и, как ни в чем не бывало, начинает клеить официанта.
Глава шестнадцатая: Март
Динамладшая сестра моего коллеги по работе.
Мы вообще случайно познакомились: мы с Толиком после работы зашли посидеть и расслабиться под хороший кофе и кальян, а Дина отмечала с подругами чей-то день рождения. Сама нас заметила и подошла, а когда Толик затупил и забыл меня представить, сама протянула руку и сказала: «Привет, я Дина, сестра этого невоспитанного медведяи если вы не дадите мне свой номер телефона, я проиграю той компании за столом бутылку шампанского. Поверьте, это милое уютное место не стоит того, чтобы превратиться в развалины часовни компанией очень веселых женщин».
После Динамщицы я дал себе слово взять паузу в общении с женщинами, но с Диной как-то сразу все сложилось: внешне она была полностью в моем вкусе и не строила из себя «подарок», боясь сделать первый шаг. Это только кажется, что мужчинам так запросто познакомиться с кем-то, а на самом деле споткнувшись об энное количество отказовчасто приправленных взглядом «Ты что, пес?!»желание проявлять внимание без хотя бы какой-то инициативы с противоположной стороны сходит на нет.
Так что, получив сразу два таких бонуса, я не просто дал свой номер телефона, но и предложил, если что, подвезти до дома.
Она улыбнулась и пошутила про рыцаря и белого коня.
Я тоже пошутилпро то, что на самом деле у Рапунцель были темные волосы, и сказки все врут.
И, конечно, отвез ее домой.
А на следующий день забрал с работы, мы поужинали, погуляли по набережной и поехали ко мне.
Это было почти месяц назад.
И с тех пор я еще раз убедился в том, что отношения нужно заводить с ровесницами: они знают, чего хотят, не имеют мозг и не врубают динамо.
Ну а Дина, кроме всего прочего, еще и была увлечена карьерой модного фотографа, хорошо зарабатывала, не закатывала истерики, если я вдруг заматывался на работе и забывал перезвонить.
Я знал, что с ней делать и чего хочу от наших отношений.
Не то, что с Динамщицей, над головой которой даже на третьем свидании лично для меня так и остался висеть знак вопроса.
Но было бы слишком хорошо, если бы было все идеально.
Потому что с одной стороны с Диной было слишком понятно. Иногда я ловил на себе ее взгляд, в котором ясно читалось: «Я уже выбрала университет нашим будущим детям». И, хоть ей хватало женского чутья не нести такую дичь вслух, уверен, что в своем плане на жизнь она давно нашла мне место и роль.
А с другой стороныя не удалил фотографии Алисы, хоть за мной таких сантиментов никогда не водилось, и я точно не хранил фотки случайных женщин. А я отнес ее именно в эту категорию, потому что на что-то большее наши свидания так и не вытянули.
И периодически я пересматривал эти фотографии.