В последнее время она встречалась с Фрэнком Хоуки, начинающим хирургом. Он был серьезным человеком и действительно хотел связать с ней свою жизнь. Вот Кэтрин и решила, что именно он-то ей и нужен. Последние несколько месяцев они жили вместе, а потом Фрэнк закончил ординатуру и подался в американский госпиталь в Бейрут. Он звал ее с собой.
Но я решила не ехать с ним сразу, а сначала завершить свою работу. Однако разлука с ним показала, что я жаждала вовсе не таких отношений.
Может, ты все-таки его не любила?
Может быть.
Они молча посмотрели друг на друга.
Кэтрин доела несколько кукурузных зернышек, остававшихся на ее тарелке, и отложила вилку.
Ужин был превосходен, спасибо. Раз ты готовил, я уберу.
Они оба встали.
Нет-нет, ты отдохни, а в следующий раз я буду готовить, а тыубирать.
Вы так обычно с Фрэнком делали?
Она кивнула и вышла из-за стола.
Мытье посуды не заняло у Кэтрин много времени, так что она скоро вернулась к Бруку.
Надеюсь, наша беседа не очень тебя опечалила, сказал он.
А я что, кажусь печальной?
Да.
Странно, до чего же откровенны они были друг с другом! С Фрэнком, например, они всегда говорили недомолвками, и истинный смысл сказанного вечно приходилось выискивать в подтексте. Единственный человек, который был столь же откровенен с Кэтрин, давно умер. То была ее бабушка.
Брук поднялся и неожиданно взял ее за плечи.
Я не хочу, чтобы ты грустила, Кэтрин.
Да это пустяки. Просто в последние несколько дней на меня столько всего навалилось. Она нервно улыбнулась.
Брук взял девушку за подбородок.
Ну вот, теперь он немного лучше. А был таким распухшим. Видела бы ты, сколько на тебе было крови, когда я вытащил тебя из реки! Я тогда подумал, что ты умерла.
Он легонько коснулся ее щеки кончиком пальца, и девушка вздрогнула. Она чувствовала, какие токи исходят от Брука, и отлично понимала, чего ему стоит сдерживать себя.
Ты расстроилась, когда я сказал, что ты нравишься мне?
Кэтрин покачала головойв его глазах все так ясно читалось, и это одновременно и пугало, и притягивало ее.
Ты такая красивая, Кэтрин.
Она замерла. Одна ее половина хотела слиться с ним в объятии, другаябыла в ужасе от того, к чему это могло бы привести.
Я смотрел на твои губы, когда ты спала. Мне очень хотелось их поцеловать. Но я подумал, что не могу этого сделать, потому что не знаю тебя. Но теперь я тебя знаю. И еще сильнее хочу поцеловать.
Похоже, Брук не замечал того, что она дрожит всем телом.
О чем ты думаешь? Разве это хорошо? срывающимся голосом спросила она.
Вместо ответа Брук прижал девушку к себе. Ему не пришлось прилагать никаких усилий. Очарованная им, она была не в силах ему сопротивляться.
Брук наклонил голову и нежно коснулся губами ее губ.
Кэтрин не оттолкнула его. Она дала ему целовать себя, восхищаясь, как, подобно паутине, оплетают ее лицо борода и усы Брука. Губы его были влажными и чувственными.
Кэтрин ощутила покалывание в груди. Теперь он уже жадно целовал ее, а язык его проникал все глубже и глубже. Его набухшее естество вернуло ее к реальности. Она не должна была поддаваться ему. Ни к чему, кроме как к беде, это не могло привести. Кэтрин собралась с силами и заставила себя высвободиться из его объятий.
Нет, пробормотала она, Брук, мы не должны.
Несмотря на ее протесты, он начал покрывать поцелуями ее шею.
Нет! уже во весь голос закричала она.
Брук столь быстро освободил ее, что она чуть не упала.
Что случилось?
Я не хочу, чтобы ты целовал меня.
Но почему?
Она метнулась к очагу.
Оставь меня!
Кэтрин, но что такого я сделал? Я просто хотел поцеловать тебя. Я думал, что ты тоже этого хочешь.
Нет, не хочу!
Но я подумал.
Ты ошибся, Брук! Сердце у нее заколотилось, и она почувствовала себя так, как тогда, когда к ней приставал пьяный Джеффри Килман. Просто не трогай меня!
В его глазах появились гневные искорки.
Я делал только то, чего, как мне казалось, тебе хотелось.
Извини, если ввела тебя в заблуждение. Я просто посочувствовала тебе, а ты принял это за что-то другое.
Брук отрицательно покачал головой.
Нет, ты боишься чего-то.
Да нет, я сама виновата. Не пытайся больше меня целовать.
Ладно, я иду спать. Он зашагал по направлению к нише, где была его постель.
Брук, позвала Кэтрин.
Что? остановился он.
Извини, это я виновата.
Почему ты не сказала, что я тебе не нравлюсь? Все было бы гораздо проще.
Но это неправда. Ты очень нравишься мне. Только не в том смысле.
Не сказав больше ни слова, Брук скрылся под сводами своей спальни.
9
После ухода Брука Кэтрин некоторое время стояла возле потрескивающего костра. Она пребывала в полной растерянности от случившегося и не исключала возможности того, что, когда он в следующий раз захочет овладеть ею, все закончится иначе. Ведь он напомнил ей, что здесь они находились в ЕГО мире, мире, где он был полновластным хозяином.
Что бы ни случилось, все равно со временем им суждено стать любовниками, это представлялось Кэтрин неизбежным. Если, конечно, она не убежит отсюда до того, как это произойдет.
Ей придется отойти подальше от пещеры, чтобы не выдать Брука. А если вертолет не прилетит, ей надо будет просто-напросто спуститься с гор. Другого выхода у нее нет.
Безусловно, он попытается помешать ей, так что выйти придется рано, на самом рассвете. С этими мыслями Кэтрин легла спать.
Сон ее был беспокойным, время от времени она просыпалась, чтобы удостовериться в том, что не проспала.
Решив, что пора выступать, она встала и подошла к окну. Снег, похоже, перестал сыпать из поднебесья.
Когда она оделась и приготовилась к уходу, на небе уже появились первые предвестники рассвета. Отбросив последние сомнения в правильности своего поступка, она вышла из пещеры и пошла вдоль хребта. Луг, по которому она расхаживала не так давно, пытаясь привлечь внимание Брука, был где-то ниже. Что же, она пойдет по направлению к нему, и если ей повезет, то сумеет уйти достаточно далеко.
Мороз крепчал, холодный ветер лишал ее даже того немногого тепла, что давала немудреная меховая одежда. Подошвы самодельных башмаков были скользкими и мешали устойчивому сцеплению с поверхностью голых скал. Несколько раз она падала и однажды сильно ударилась бедром.
В конце концов, Кэтрин совершенно выбилась из сил, но вспомнила любимое бабушкино выражение: «Никогда не сдавайся». Она продолжала движение вперед уже практически на четвереньках, беспрестанно повторяя про себя: не сдавайся, не сдавайся.
В конце концов, девушка провалилась по пояс в сугроб. Все было кончено. Теперь оставалось или преодолеть снежную завесу, или устремиться прямо на небеса.
При этой мысли на сердце ее снизошла странная благодать. Она расслабилась, прикрыла глаза и приготовилась было уже заснуть вечным сном. Но в следующее мгновение почувствовала, что кто-то трясет ее за плечи. Она распахнула глазана нее смотрел разъяренный Брук. На его лице читался еще и страх. Изо рта шел пар. Выглядел он совсем как некое мстительное божество.
Кэтрин, черт возьми, что это тебе взбрело в голову? Ты не сможешь убежать! Они же все равно не прилетят в пургу.
Она не могла ответить ему, скованная одним только неодолимым желаниемспать, спать, спать Тогда он изо всех сил встряхнул ее.
Проснись, Кэтрин. Мы должны идти.
Я не могу, слишком устала.
Без лишних слов Брук отволок ее к соснам, где разрыл сугроб и, завернув ее в меховое одеяло, положил в образовавшееся углубление.
Кэтрин осознала, что он не позволит ей умереть. Она уткнулась лицом в его бороду и зарыдала. Брук прижал ее к себе. Прошло всего лишь несколько минут, а она уже почти согрелась. Убежище это, однако, не могло служить им долго.
Для человека, который преподает в колледже, ты просто невообразимо тупа, сказал он. Учти, подниматься наверх будет намного труднее, чем спускаться.
Я не осилю подъема.
Придется осилить. Нельзя задерживаться здесь. Пурга сильная, а может еще больше разбушеваться. Мы должны немедленно идти к пещере.
Не могу, Брук. Просто не могу. Спасись сам, оставь меня здесь.
Он улыбнулся так, будто она сказала самую большую глупость, какую ему когда-либо приходилось слышать.
Теперь твоя очередь готовить ужин. Ты же не хочешь, чтобы я кашеварил два раза подряд.
Девушка слабо улыбнулась.
Как ты можешь сейчас шутить?
Ну, когда все идет не очень гладко, как раз и надо шутить. Как-то раз, когда меня помял медведь и я на корточках полз в свое логово, я выжил только благодаря тому, что рассказывал сам себе анекдоты. И пару раз даже рассмеялся.
Брук, ты чудо, но я просто не могу идти вверх. Действительно не могу. Так что оставь меня.
Если ты не можешь идти, я тебя потащу. Я уже проделывал это.
Что оставалось Кэтрин? Только покориться его невероятной энергии и воле.
Какое-то время ей удалось брести самостоятельно, правда, она очень скоро совершенно выбилась из сил и Бруку пришлось взвалить ее на плечи.
Почему ты убежала? беззлобно спросил ее Брук, остановившись, чтобы передохнуть.
Я испугалась тебя и себя.
Не понимаю.
Теперь это уже не важно. Мы все равно не сможем вернуться.
Нет, сможем! рассердился он. И оба! Что толку было спорить? Брук уже показал себя человеком необыкновенной силы воли. Ему удавалось добиться всего, чего он хотел.
Через час стемнеет. До этого времени нам надо добраться до пещеры.
А сколько еще идти?
С четверть пути. Но мы одолеем его, Кэтрин.
Брук с трудом карабкался по склону, то и дело спотыкаясь. Кэтрин же изо всех сил старалась уцепиться за ускользающее сознание. Временами она проваливалась в забытье, и тогда Брук приводил ее в сознание, хлопая по лицу. Когда она очнулась в последний раз, было уже почти темно. Брук тяжело дышал, глаза его больше не горели, а были какими-то тусклыми.
Это бесполезно, прошептала она, чувствуя, что жизнь вытекает из нее подобно ручейку.
Последнее, что она запомнила, была мысль о том, что, когда Брук дотащит ее до пещеры, она будет уже мертва.
Брук добрался до пещеры, когда кругом было уже ни зги не видать. Огонь в очаге потух. Он зажег свечу и положил Кэтрин на меховой тюфяк. В надежде, что жизнь в ней еще теплится, Брук несколько раз шлепнул ее по лицу.
Кэтрин! закричал он. Очнись!
Ее ресницы затрепетали, и она открыла глаза. Не в силах сдержать своей радости, Брук покрыл ее лицо поцелуями.
Мы сделали это! Мы дома!
Кэтрин простоналатело ее пронзила дрожь. Брук стащил с нее заледеневшую одежду. Его и самого трясло от холода и усталостион знал, что если они поделятся друг с другом теплом своих тел, то согреются быстрее. Когда он лег рядом с ней, она не стала протестовать, а наоборот, прижалась к нему ближе, ища его теплоты.
Вскоре Кэтрин перестала дрожать. Перед тем как забыться сном, она пробормотала, что он снова спас ей жизнь. Брук же был совершенно вымотан. Никогда в жизни не был он столь близок к смерти. Но мало-помалу он тоже отогрелся и расслабился.
Лежа рядом с гладкокожей девушкой, он чувствовал, как его легкие наполняет ее запах. Ее голова лежала на его грудиона крепко спала. Уже целая вечность прошла с тех пор, как в объятиях его лежала нагая девушка. С приходом Кэтрин в его жизнь вошло нечто новое и одновременно такое знакомое. Старое, как мир. Изведанное, но, казалось бы, забытое навсегда.
В последние несколько дней он много фантазировал о том, как стал бы заниматься с ней любовью. Он знал, что она не хочет его. Да и почему должна хотеть? В ее глазах он был просто человеком с гор, почти животным. И все же он чувствовал, что между ними завязалась какая-то нить, которая с каждым днем становилась все крепче.
Она сказала, чтобы он не целовал ее. Но вела себя совсем не так, будто не желала этого. Конечно, она боялась его, противилась тому, что он мог сделать. Эта мысль опечалила егоон хотел оставаться добрым с ней, даже тогда, когда она его ужасно сердила.
После их последнего ужина Брук наконец понял, что ему было нужно. Ему нужна была ОНА.
Он погрузил лицо в водопад ее волос, вдыхая женский запах, чувствуя, как, несмотря на усталость, в нем поднимается возбуждение. В его руках она была такой покорной, такой уязвимой. Вопрос был только в том, как поведет она себя, проснувшись и восстановив силы. Что сделает, когда поймет, что они снова одни, в его пещере?
10
Что разбудило Кэтрин? Потрескивание ли дров в очаге, или сопение Брука? Проснувшись, девушка обнаружила, что голова ее покоится у него на груди, нога обвивает его бедра, а грудь прижата к его мощному торсу.
Во сне все это было для нее естественно и удобно. Но наяву По мере возвращения к реальности, то, что сейчас происходило с ней, казалось ей все более ужасным. Боже, она в постели с Бруком, и к тому же совершенно голая!
Кэтрин попыталась вспомнить, что же такое произошло. Но сумела воскресить в памяти только те моменты, когда он раздевал ее.
Их нагота и то, что за ней подразумевалось, одновременно и пугала, и будоражила ее.
Они оказались в постели, поддавшись инстинкту самосохранения. В тот момент они просто не могли поступить иначе. Но теперь, когда они были уже вне опасности, неизбежно возникали все те же вопросы, что и раньше.
Бруктакой грубый, физически сильный человеквсе так же представлял для нее сексуальную угрозу. Однако то, через что им довелось пройти вместе, смягчилопросто не могло не смягчитьсердце Кэтрин.
Следует ли ей поддаться своему инстинкту? В подобных делах она привыкла больше доверять своему рассудку, нежели сердцу. И все же лежать вот так, рядом с Бруком, было невыразимо приятно! Словно она наконец дала волю долго подавляемому желанию. Да и вообще ей нравился Брук Сэвидж. По иронии судьбы, он оказался самым нежным и любящим мужчиной, какого она когда-либо знала. Этаким необузданным великаном с мягким сердцем.
За окном бушевала вьюга, и она еще крепче прижалась к нему, наслаждаясь теплом его большого тела. Каким же коротким бывает расстояние между жизнью и смертью! Если бы не Брук, лежать бы ей бездыханной, заметаемой снегом.
Ее лицо саднило от долгого пребывания на морозе. Тело было покрыто синяками и царапинами. А пальцы ног и рук все еще не обрели былой чувствительности. И все же она была жива и чувствовала себя еще более живой, чем раньше.
Кэтрин представила себе, как занимается с Бруком любовью, как уступает силе его страсти. И от этих мыслей в теле ее, несмотря на все ушибы, возникло томительное покалывание.
Должно быть, скоро утро, рассудила девушка. Огонь в очаге еще горел. Конечно же, Брук не мог не подкинуть в него ночью дров. Она немного понаблюдала за тем, как пляшут на его обросшем лице отблески огня. Какая чистая у него линия лба, какие чувственные губы!
Кэтрин дотянулась и дотронулась до его подбородка. У себя на ранчо да и в университетской среде она видела много бородатых лиц, так что для нее борода была вовсе не новостью, и все же у Брука она выглядела как-то по-другому.
У него была замечательно широкая грудь, и сейчас она была рядом, обдавая жаром. Девушка осторожно положила на нее ладонь. Ей не хотелось его будить, но так не терпелось почувствовать под своей рукой его волнующую плоть! Она не помнила, приходилось ли ей когда-либо быть в таком восхищении от мужского тела. Наверное, нет.
Как хорошо, что он спит! Тем самым он дает ей отсрочку, которой у нее не было бы в случае его бодрствования. Томление в ее теле усилилось. Никогда раньше желание ее не было столь сильным.
Не в силах противиться ему, она нагнулась и поцеловала его плечо, запустив пальцы в гущу волос на груди. И закинула ногу на его ногу, почувствовав при этом тепло его кожи. Брук был прямо как печкатеплый и манящий. Ей захотелось взобраться на него, прижаться к нему сверху.
Кэтрин еле устояла перед желанием дотронуться до его фаллоса. Она понимала, что ведет себя столь безотчетно только потому, что он спит. Ей надо вести себя осторожно, чтобы не разбудить его. И все же ее желание было столь непреодолимым, что ей почти хотелось, чтоб он узнал о нем.
Она поцеловала его руку, и он тихонечко простонал во сне. Храбрость тотчас покинула девушку. Не надо, чтобы Брук видел ее раздетой. С колотящимся сердцем она стала приподнимать одеяло, чтобы до его пробуждения накинуть на себя какую-нибудь одежду. И в этот момент его глаза раскрылись.