Отпусти! закричала она. У тебя нет надо мной власти, ты, дьявольское отродье!
Она собрала все силы, ударила Джарета по лицу и оттолкнула его. Он не ожидал от девушки такого, поэтому Саре удалось воспользоваться секундным замешательством и вырваться из его рук. Цепочка натянулась и порвалась, крестик с глухим звуком упал на заплёванный пол. Сара метнулась было к выходу, но там стоял Билли, и она бросилась в противоположном направлении, к чёрному входу.
Ты ещё приползёшь ко мне, раздался ей в след звенящий голос Короля.
Сара выскочила на улицу и ещё некоторое время бежала, петляя по улочкам. Её никто не преследовал, и это было страшно, гораздо страшнее любой погони. Девушка вспоминала свои же слова, брошенные Джарету, и в ней рождалось беспокойство за сына. У Джарета не было власти над ней, пока Тоби был в безопасности за стенами монастыря Теперь она неслась, срезая путь везде, где только можно было, и, ворвавшись в женскую часть монастыря, сразу побежала к сестре, сидящей с Тоби. В комнате Сары никого не было, и она бежала по холодному коридору, не замечая, что болит грудь, и распахивала каждую дверь, спрашивая, где её сын и не видел ли кто сестру. Та обнаружилась в одной из комнат: седовласая худая женщина, чинно сложив руки на коленях, слушала другую. Разговор шёл, конечно, о Боге. Сара ворвалась, нарушив стройный ход их беседы, и с порога закричала:
Где Тоби?!
Господи, милая, не надо так повышать голос, возмутилась одна из женщин, что с тобой сегодня? Что за вид? Вся растрёпанная и взбудораженная, как сорванец. Тоби с Марией, всё в порядке.
Что это за Мария, и где мне её искать? спросила Сара, чувствуя, как в ней растёт злость на этих прилизанных дамочек.
Ну, ты знаешь Марию, она пришла к нам практически в одно время с тобой, чуть позже. Такая худющая и черноволосая, всегда улыбается. Она сказала, что пойдёт с Тоби в яблоневый сад.
У Сары потемнело перед глазами, и она бросилась вон из комнаты. Она уже не могла бежать быстро, ей всё время приходилось останавливаться и, держась за грудь, успокаивать дыхание. Марии не было в саду, и никто не мог вспомнить, чтобы она вообще там гуляла. Кто-то припоминал, что она вышла из монастыря с ребёнком, но ничего конкретного сказать не могли. Но Саре и не нужны были ответы, ведь всё было яснее ясного: ребёнок у Джарета. Не дав себе ни минуты отдыха, она пошла в Лабиринт. Прикосновение рук Джарета всё ещё жгло её кожу, и она не знала, что скажет ему, но одно девушка знала точноона должна вернуть сына. Она шла, ничего не замечая вокруг, в груди что-то ныло, а лицо покрылось красными пятнами и горело. На глаза наворачивались слёзы, а в голове стучала одна мысль: «Это несправедливо!»
Сара вошла в Лабиринт через главный вход, и звон хрустального шарика разнёсся по коридорам, когда она толкнула дверь. Гоблины переглянулись, но пустили её без вопросов. Джарет ждал её, развалившись в своём троне, а рядом подпирал стену Билли. На щеке Короля розовели следы от ногтей Сары, и это привело её в отчаяние.
Отдай мне Тоби!
Тоби? Но я не знаю никакого Тоби! притворно расстроился Джарет и переглянулся с Билли, который пожал плечами.
Отдай мне моего сына, Джарет!
Ах, ты о младенце. А что я получу взамен?
Взамен?! Ты украл его!
И что же теперь? Это не меняет расстановку: ребёнок у меня, а ты хочешь получить его назад. Что ты готова предложить, Сара?
Я Я уйду из города. Я уплыву на край света! Я никогда никому не расскажу о тебе и о том, что тут происходит!
Джарет поднял брови:
Ого! Да это похоже на шантаж! Как ты считаешь, Билли?
Билли снова пожал плечами и ответил:
Похоже на то, босс.
Сара. Если бы я хотел избавить этот город от твоего присутствия, я бы это уже сделал. Мне нужно другое.
Девушка вопросительно взглянула на мужчину.
Возвращайся ко мне, Сара.
Я не могу, разве ты не понимаешь?
Вернись, и я забуду всё, что было.
Я ни за что не вернусь в эту обитель порока! громко сказала девушка. Билли у стенки хрюкнул и зажал рот рукой, но Сара не обратила на него внимания.
Ты бросаешь мне вызов? Сара, ты мне не ровня.
Я пришла за Тоби, отдай мне его!
Джарет потёр рукой щёку и проговорил:
Удивительно. Ты считаешь, что можешь что-то требовать от меня? Удивительно и скучно. Билли, выпроводи её отсюда. А ты, Сара, подумай ещё и возвращайся завтраэто моё щедрое предложение. Мои двери всегда открыты для тебя!
Червяк схватил брыкающуюся девушку и дотащил её до выхода. Гоблины не пустили её обратно, и через кухню она тоже не смогла проникнуть внутрь. Ей пришлось вернуться в монастырь ни с чем. Там она нашла отца Амброзия, который на всю её историю смог найти только одну фразу. «На всё воля Божья», склонив голову, сказал он. Тогда Сара разоралась на оторопевшего священника. Она не узнавала себя, как будто отделившись от тела и наблюдая, как какая-то растрёпанная девушка с красными щеками орёт на немолодого мужчину. «Как вы могли пустить сюда Марию?»«Ты же знаешь, дитя моё, мы пускаем всех, кто просится»«Но она из Лабиринта!»«Ты тоже из Лабиринта, девочка. Наши двери открыты для всех».
Сара вспомнила фразу Джарета и разрыдалась.
Ну-ну, дитя моё, не плачь! Ты сходишь к нему ещё раз и убедишь его, если не силой материнской любви, так словом Божиим. Помнивода камень точит, добрый священник пытался утешить Сару, как мог, но девушка понимала, что она не вода, а тоненький весенний ручеёк талой воды, тогда как Джаретнесокрушимая чёрная скала, тень которой пала на несчастный город.
На следующий день она снова пошла в Лабиринт, и это было лишь началом её бесконечных походов к Королю. Каждый день на протяжении трёх месяцев она ходила одной, самой короткой дорогой, как другие ходят на службу. Изредка Гоблины не пускали её, потому что Джарет был занят или находился в отъезде. Она бы уже давно отчаялась, если бы периодически кто-то из старых знакомых, помнивших её ещё маленькой девочкой, не шептал ей на ухо, что с Тоби всё в порядке, что о нём заботятся. Она бы не стала верить им, если бы среди них не оказалась одна из рыжих девчонокСара знала, что сестрички просто не умеют врать.
Девушка напрягала всё своё воображение, чтобы придумать новые и новые аргументы, пытаясь доказать Джарету, что он не прав. Она цитировала ему Библию, даже что-то про богоматерь с младенцем, сама до конца не понимая, что говорит. Сколько раз она пыталась объяснить ему, что он живёт в грехе! Джарет поднимал брови и притворно охал, Билли, всегда присутствовавший при разговорах, просто давился от смеха. Им не надоедала эта игра.
Бог осуждает то, что здесь творится, говорила Сара.
Он тебе так и сказал? спросил Билли и захохотал, утирая слёзы.
Тихо! шикнул Джарет на Червяка. Мои боги, Сара, говорят мне, что всё идёт отлично. Разве тебе было здесь плохо? А что сделал для тебя твой новый бог?
Первое время Джарет спорил с ней и убеждал вернуться, но потом Сара с всё нарастающим волнением начала понимать, что их диалог становится всё больше её монологом, который превратился для мужчины в одно из его многочисленных развлечений. Он часто просто задавал вопросы, предоставляя Саре самой выкручиваться: «Разве я так многого от тебя требовал?»спрашивал он, а девушка не знала, что ещё сказать.
Иногда при этом бессмысленном монологе Сары присутствовали другие людито какая-то девушка сидела у трона Джарета и массировала ему ноги, то другая делала ему маникюр, то портной бегал вокруг Короля, подгоняя длину рукавов на новом костюме, то какой-то молодой человек за отдельным столиком грел над переносной конфоркой вино, подмешивая туда мёд, травы и специи. Сару преследовал этот запах даже во сне. Но она не отчаивалась, она должна была стоять на своёмведь у неё не было другого выбора. Терпениеблагодетель, говорили ей монашки.
С каждым днём отвращение Сары к Джарету росло: теперь она видела, что он не так молодему точно было за сорок, что для девушки было чуть ли не синонимом старости; после балов на его лице оставались следы нестёртой косметики; у глаз и в углах рта виднелись мелкие морщинки; среди волос можно было заметить седину; глаза были всегда едва заметно подкрашены После очередной неудачи Сара шла домой и не понимала, как она не видела всего этого раньше. Он был ужасен, ужасен! Любитель вина и лёгких развлечений! Но и это было не всё: отец Амброзий рассказал Саре о том, что Джарету было подчинено множество торговых сетей, и ни один груз не приходил в порт без его ведома. Руководство города никогда не принимало важных решений, не посоветовавшись со своим негласным правителем. В тот вечер, когда Джарет забрал её с улицы, Сара пошла с ним ещё и потому, что его имя показалось ей знакомым, но теперь она смутно припоминала, что разговоры взрослых велись о сложностях, связанных с торговлей и ввозом товаров, а имя Джарета упоминалось шёпотом и с оглядкой.
Каждое утро Сара просыпалась с мыслью: «Вода точит камень, вода точит камень!..»
Часть 5. Корица
Новая осень принесла Саре новое потрясение. Гоблины перестали пускать её в Лабиринт, как Сара ни просила их. Они только один раз сказали, что Джарет решил не отдавать ей ребёнка, а большего она не смогла от них узнать, как ни старалась. Она избегала вдоль и поперёк все улицы вокруг Лабиринта, пытаясь найти неохраняемый вход, она выслеживала курьеров и просто работников и выпытывала у них хоть что-то, но они молчали по приказу Короля. Только однажды на её мольбу кто-то ответил: «Смирись. Это больше не твой ребёнок и не твой Король. Радуйся, что жива!» Больше она ни от кого не добилась ни слова.
Чего не сделаешь в отчаянии? Сара, ослеплённая жаждой справедливости, пошла в полицейский участок. Позже, сидя на деревянной скамье в камере, она думала, что совсем потеряла рассудок. Она же знала, что вся полиция города на стороне Джарета, почему она сразу не вспомнила историю Джозефа и Линды! Девушка не сомкнула глаз всю ночь, кутаясь в грязное шерстяное одеяло и всё равно дрожа: что с ней теперь будет? До сих пор Джарет и правда проявлял несвойственное ему великодушие по отношению к ней, но вдруг она перешла границу? Под утро она всё-таки задремала, и её разбудил звон ключейоказалось, что Хоггл внёс за неё залог.
Я не вернусь в монастырь, Хоггл, говорила Сара, пока они брели по центру города, постоянно останавливаясь отдохнуть: Саре было тяжело после бессонной ночи на жёстких нарах, а старик просто прихрамывал и шёл очень медленно. Мне нужно место для ночлега. Мне нужна работа.
Ты это на мою «Хмельную фею» намекаешь? бурчал в ответ Хоггл. Да ты хочешь, чтобы Король меня прикончил на пару с тобой!
Хоггл, ты же мне друг! уговаривала девушка.
Друг? Хм, Хоггл никому не друг! Но так уж и быть, рискну, пущу тебя переночевать
Сара бросилась было обнять старика, но тот остановил её порыв:
Это только на одну ночь, а потом посмотрим. Насчёт работы я тебе вообще ничего не обещаю.
Сара тихонько, стараясь, чтобы её никто не заметил, прошла в свою комнату в монастыре и собрала всё скудное имущество. У неё осталось совсем немного денег, тёплый платок, пальто и кое-какие вещи Тоби, на которые она не могла смотреть без слёз. Сара связала всё это в узел и дождалась вечерней молитвы, чтобы никем не замеченной навсегда покинуть это место. Она не стала прощаться даже с отцом Амброзиемтеперь она считала, что он и его Бог были во многом виноваты в том, что с ней случилось. Священник был добрым, но эта доброта была только во вред. Если бы он тогда в библиотеке не заговорил с Сарой, её жизнь могла быть совсем другой. Счастье в неведении, вспоминала девушка когда-то прочитанную в книге фразу.
Хоггл, стоявший за барной стойкой, протянул Саре ключ от комнаты наверху.
По лестнице, потом направо, буркнул он, но Сара не ответила. Она смотрела на новый браслет на руке старикасияющие, переливающиеся перламутром бусины с ярко-жёлтым шёлковым хвостиком-метёлкой были именно тем, о чём подумала девушка.
Что это у тебя? тихо спросила она.
Где?
Это браслет Джарета? Хоггл! Это ты тогда сказал ему, что я приду к тебе!
Хоггл невозмутимо взглянул на Сару и стал протирать попавшийся под руку стакан.
Ты слишком многое принимаешь как должное, вот в чём твоя проблема. Дружба дружбой, а Корольэто Король. Тут даже у стен есть уши и глаза, нашлись бы желающие поделиться информацией, а я отправился бы доживать свои деньки на вонючей помойке. Ну что, ты берёшь ключ или нет?
Сара молча взяла ключ и поднялась наверх, в маленькую комнатушку под крышей, образующей низкий косой потолок. В маленькое окошко над тумбочкой были видны только крыши и небо. Положив вещи на кровать, Сара заметила что-то блестящее на подушкеэто была её сорванная цепочка с крестиком. Сара со злостью скинула этот бесполезный амулет на пол и заплакала.
Если бы она могла сейчас перенестись в Лабиринт, она увидела бы Джарета, стоящего над детской кроваткой и сосредоточенно глядящего на ребёнка. Сара бы очень удивилась, узнав, что Король, как и она сама, поставлен в тупик и впервые в жизни не знает, как поступить. Он больше не мог играть в игру, которую сам начал: расстановка фигур изменилась. Пешки становились ферзями. Он поступил необычно, оставив ребёнкаэто был ребёнок Сары, а Джарет почему-то не мог ей отказать, что бы она ни попросила. Он оправдывал себя тем, что ребёнка можно будет использовать для шантажа, когда он подрастёт и у него проявятся фамильные черты.
Если бы Сара знала, какую власть имеет над ним! Если бы она согласилась вернуться! Он не хотел тащить её силой, она должна была прийти сама: сама сказать те слова, которые он так жаждал услышать. Король больше не мог пускать её в Лабиринт, потому что не знал, чего ожидать от себя.
* * *
Послушай, говорил Хоггл, просто забудь. Король оставил тебя в покое, а тебе следует забыть про Лабиринт. Что значит «что делать»? Я и так помог тебе чем мог, а теперь разбирайся сама!
Сара работала в «Хмельной фее»: она помогала повару, когда тот прогонял очередного нерадивого поварёнка, она мыла полы, столы и посуду, она стирала, она бегала на рынок, она приносила посетителям заказы. Гости не приставали к девушке, потому что её сразу взял под защиту здоровенный рыжий детина, который говорил, что Сара напоминает ему его сестру. Почти каждый вечер он вваливался в трактир и орал: «Господи, как же тут воняет перегаром!», но всегда оставался чуть ли не до самого утра. Поднявшееся солнце выгоняло даже самых засидевшихся пьянчуг по домам, Сара убиралась, немного спала и шла на свою дневную вахту. Она бродила вокруг Лабиринта, стучала во все двери, но ей никто не открывал. Гоблины молчаливо и угрожающе выходили из теней подворотен, и она живо убегала.
Сара вновь и вновь ни с чем возвращалась в трактир. Она ненавидела эти тупые опухшие рожи. Она ненавидела вонь тряпок и пролитого пива. Она пугалась от вида своих рук, бледных, с шелушащейся кожей. Её единственное платье, то, из монастыря, давно превратилось в нищенские тряпки, и девушка на накопленное купила ещё одно, совсем простое, в котором выходила на улицу, закутавшись в свой старый тёплый платок. Она копила деньги, сама не зная, на что: может быть, чтобы купить билет в один конец на корабль, который увезёт её в неизвестность.
Прогулки по городу тоже не приносили девушке той радости, что она испытывала раньше, оказываясь среди кривых, пересекающихся под разными углами улочек. Куда ни пойди, везде маячил шпиль церкви; чайки орали и загаживали крыши, дорожки и памятники; пристань воняла рыбой; потные грузчики сотрясали воздух отборной бранью. Когда она видела матерей с детьми, на её глаза наворачивались слёзы, и она старалась отойти от них подальше. Сара никогда не чувствовала такого отторжения, такого неприятия окружающего мира, как сейчас. Она потихоньку приходила к мысли, что Лабиринт был самым чудесным местом из всех, где ей приходилось бывать, даже лучше родного дома, который уже почти стёрся из памяти девушки, оставив после себя лишь призрачные воспоминания о картинах на стенах, игрушках, пышной юбке гувернантки и запахе корицы и гвоздики.
О, этот запах! Когда он доносился из многочисленных кофеен или просто от чашки чая, который заваривал Хоггл, у Сары шли мурашки по коже. Запах осени и специйэто то, что пропитывало всю короткую, но такую насыщенную жизнь девушки. Все события, которые происходили с ней, пахли увядшими листьями и кардамоном, колючим солёным ветром и острым имбирём, сухой травой, нагретой лучами летнего солнца, и корицей.
А потом всё смыло холодным октябрьским дождём. Сара возвращалась в «Хмельную фею», рыдая и не думая о том, что подумают прохожие. Она переоделась в сухую одежду и легла на кровать. Хоггл приковылял и поставил ей на тумбочку чашку горячего шоколада, но девушка ничего не хотела.
Послушай, как всегда начал Хоггл, но продолжил не совсем так, как всегда, сходи туда завтра в последний раз. Ты не можешь колотить в эти двери вечно. У тебя впереди целая жизнь, а ты загоняешь себя в гроб! Я, кстати говоря, не вечен. А этот рыжий здоровяк вроде ничего, положил на тебя глаз, а? Чем не кавалер!