Али всегда умело изображала эмоции, правдоподобно, практически безупречно. Изображать эмоции рациональней, чем испытывать их. Безопасней. В этом её рациональное звено, и их счастьеничем не запятнанное счастье. Удобное и прагматичное.
Главноене позволять эмоциям, памяти, проскальзывать под полузакрытыми веками, пока сознание находится в полусне.
Казалось, между Алёшкой и Вадькой ничего не изменилось с того купания. Взгляды стали интенсивней, воздух гуще, но кто это заметит Алёшка замечала, нервно прикусывая губу в его присутствии.
Не жуй губу Лина, хочешь, лучше ириску «кис-кис»?
Давай.
На её день рождения, за неделю до отъезда, Алёшку, уже вечером, почти ночью, вызвал на улицу сигнал машины. Там стоял Вадька с огромным ворохом воздушных шариков и не менее огромным медведем.
С днём рождения, рыбка.
Спасибо.
Но я подумал ты уже не крошкашестнадцать лет поэтому, заглядывая в салон, доставая оттуда большой букет цветов, явно составленный не в этом городке, вот.
Алёшка стояла с шариками, медведем и букетом, краснея и не зная, что сказать, ведь простого «спасибо» мало а что ещё?
Поехали? спросил Вадька.
Ага, я только отнесу?
Давай, пересмешки в глазах.
Они не отъехали далеко, он просто заглушил мотор на просёлочной дороге, выведя за руку Алёшку, прошептал:
Я сейчас поцелую тебя, хорошо?
Ээмммпфф, произнесла Алёшка, пока лицо Вадьки оказывалось все ближе, и его губы аккуратно коснулись губ девушки. Совсем немного.
Она не стала закрывать глаза, когда губы Вадьки сначала немного придавили верхнюю губу Лёшки, потом нижнюю, потом вернулись к верхней, добавив кончик языка. Алёшка стала повторять движения губ Вадьки, точь-в-точь, языка, точь-в-точь, получив в качестве одобрения лёгкий стон из уст мужчины.
Ноги подкашивались, и она наверняка бы упала, если бы Вадькины руки в этот момент не прижимали её к себе, в то время как язык раздвигал губы, завоёвывая себе пространство во рту Алёшки, чей язык повторял движения, словно смотрелся в зеркало.
Потом рука наклонила голову Лёшки немного под другим углом, и тогда уже Алёшка не могла уследить за движением губ или языка Вадьки, она едва ли могла уследить за своим дыханием и трясущимися конечностями. За ногами, которые подкашивались в коленях, и руками, которые отчего-то хватали за плечи и тянули эти плечи на себя, порой перебираясь в волосы Вадьки, дёргая их.
Через неделю Алёшка уехала в свой город, продолжив свой путь образования для общего развития.
Глава 2
Али давно привыкла жить одна. Её не пугала темнота или шорох за стеной, ей безразлично одиночество или шум от соседей. Ей был удобен режим, когда она вставала в удобное для себя время, готовила в удобное время, ела также в удобное.
В такой невыносимой духоте аппетит приходил только ночью, Али задумывалась о своей фигуре и о том, что придётся отрабатывать свои ночные пиршества в спортзале, но, прямо сейчас, она чувствовала лёгкое раздражение от того, что закончилось масло, неожиданно, а ведь это самое простоеконтролировать степень наполнения холодильника.
Этот душный город лишал её главноговозможности контролировать свою жизнь. Прямо сейчас ей кто-то может сказать «отомри», а Али абсолютно не готова к такому повороту событий, она абсолютно не понимала, что делать в подобной экстренной ситуации, она слышала сигналы SOS, в висках, в груди, в губах, которые не дышат, во вспышках памяти под веками, которые приходят и приходят, не спрашивая твоего позволения или разрешения на раздирание остатков души Али.
Через год, для чего-то убедив родителей, что ей необходимо пробыть в пыльном южном городке всё лето, Лёшка забежала во двор Веты, для первого раза степенно поприветствовавшись с Тёть-Галь, встречаясь с пересмешками:
О, привет, городская, приехала?
Давая себе мысленное обещание не краснеть, но тут же нарушив его:
Приехала.
Ну, отдыхайте, пигалицы, я пошёл ба Буду поздно, если буду.
«Если буду».
Но у Лёшки слишком много новостей, чтобы думать о Вадькином «если буду», она болтала с Веткой, в шестнадцать летвсегда есть, что обсудить. От фасонов платьев и бюстгальтеров, до парней, которые оказывают знаки внимания, и не только. Лёшка не могла похвастаться этим «не только», а то, единственное, что есть у неё, она, конечно же, не могла сказать Ветке, да и не хотела.
К обеду, решив, что надо перекусить и, желательно, запить лимонадом, подружки отправились в магазин, но по пути Ветку отвлекли, так что Алёшка брела по городку одна, не совсем понимая, зачем же она приехала сюда на целое лето, ведь и месяца обычно было много, что же она будет тут делать? И отчего ей так обидно?
От этого ли «если буду», и нужно ли думать об этом? Солнце начинало припекать не на шутку, и Лешка перебралась в тень от раскидистых тополей, глядя на противоположную сторону улицы, рядом с магазином, куда она шла.
Лёшка замерлаей было сложно сделать шаг Прямо перед ней, в компании таких же взрослых людей, а то и старше, стоял Вадька, обмахиваясь газетой, рядом стояла девушкаЛёшка не могла сказать точно, сколько ей лет, двадцать ли, двадцать пять или даже тридцать, бесконечно много по сравнению с Лешкиными без трёх месяцев семнадцатью. Она улыбалась Вадьке, потом поднырнула под его руку, которая вальяжно легла на её плечо, пока он, словно это было дело житейское, каждодневное, не стоящее вниманиястоять вот так, с девушкой, на улице, продолжал разговаривать с мужчиной, стоящим рядом.
Алёшка собралась с духом и пошла к дверям магазина, так или иначеобед с Веткой они не отменили, и она должна была купить лимонад. Должна. Это же так просто. Это же просто Вадька. Пересмешник. Колючие усмешки. Она почти справилась, она почти дошла, пока не встретила эту самую колючую усмешку. В глаза.
Повернувшись, Алёшка побежала: быстро, не по теневой стороне улицы, почти наверняка обгорая.
Стой! Лёшке не удалось убежать далеко, но и сказать причину своего позорного побега она вряд ли смогла бы.
Стой же, стой, рыбка
Она? Эта девушка, женщина она вы?.. Лешка не знала, как сформулировать свой вопрос «вы спите?», «вы трахаетесь?», «у вас отношения?», она твоя девушка?
Нет.
А вы?.. Лёшка чувствовала, что она вся обгорела, сильней, чем думала
Нет.
Аааа я пойду?
Нет.
Почему?
Потому что, я не позволю своей девушке, которая в очередной раз обгорела, идти по солнцепёку.
Девушке
Угу. Я сейчас тебя поцелую. Хорошо? глядя в глаза, блестя усмешками. Потом отойду за машиной, а моя девушка Рыбка, ты меня подождёшь. Хорошо?
Вадик не стал дожидаться разрешения Алёшки, а просто поцеловал, сразу пройдясь пальцами по затылку, направляя под нужным углом.
Ты все ещё пахнешь ирисками «кис-кис», где ты их прячешь, Лина?
В тот вечер Лёшка задумалась впервые. Она понимала, что Вадька, возможно, ждёт большего от неё, но Лёшка ничего не знала про это она даже не могла понять, хотела ли она когда-нибудь, хоть раз, подобных отношений.
Она знала, что Вадька нуждался в этом, а значит она, Лёшка, это даст. Но легче сказать, чем сделать. В общее и, конечно, безупречное развитие Алины никогда не входили такие понятия, как сексуальная грамотность, так что знания её были поверхностны, не от того, что отсутствовала информация, а от того, что она никогда не проявляла интерес к этой информации. Интернета в пыльном городке ещё не было, поэтому она отправилась за советом к единственному человеку, к которому могла сходить.
Ветка, выслушав Лёшку, если и удивилась интересу подруги, то вида не подала, и, отправив её в свою комнату, сама пришла через десять минут, таща кипу журналов.
У Вадьки валялись, он потом в сарай выбросил, на расжижку а я подобрала и спрятала.
Алёшка в ужасе смотрела на детальные фотографии, ожидая волнения или возбуждения, или хотя бы какого-нибудь знака, который ей подскажет, что же делать дальше Ведь было абсолютно ясно, что делать то, что изображено на этих фото, Алёшка точно не сможет.
Сидя в машине, Лёшка дёргалась, не знала куда ей деть руки, ноги и глаза, пока усмешки молча смотрели, видимо, ожидая, когда же она успокоится.
Ну? Рыбка, ты скажешь, что с тобой? Вадька гладил её по руке, отчего сразу становилось спокойней.
Я Я подумала ну ты тебе ты взрослый.
Спасибо, что не «старый», рыбка, усмешки продолжали прыгать, уже резвясь, отправляя солнечные лучики прямо в глаза Лёшки.
И подумала я что если ну если я твоя девушка то ты же ждёшь
Рыбка, стой, пока сознание не потеряла, проведя руками по её шее и кромке волос. Рыбка, я ничего от тебя не жду. Ничего. Не. Жду.
Но?..
Не жду. Всё?
А?
Рыбка, скажи мне, ты имеешь представление, о чем ты говоришь?
Эм, да!
Понятно теоретически ты в курсе, что детей находят не в капусте
Перестань
Ты пробовала сама?
Что?
Сама себе доставить удовольствие, рыбка, ты пробовала?
Алёшка не моргая смотрела на Вадьку.
Или может кто-то?
Алёшкина способность дышать, кажется, была потеряна.
Ты испытывала желание? Ну физиологическое?
Алёшка окончательно застыла.
Давай, ты не станешь решать за меня, что я жду от своей девушки, рыбка.
Алёшка не верила, что этот диалог на самом деле произошёл между ними, он был абсурдным, странным, переходящим границы и вовсе не романтичным, хотя и сама тема разговора не претендовала на романтику, если верить тем журналам, а это ведь Вадькины журналы.
Пока я буду тебя целовать, а там посмотрим пересмешки во все глаза.
Тема была отложена и больше ни одной из сторон не поднималась. Алёшка, по обыкновению, проводила время с Ветой, днём они болтали и решали девичьи проблемы, а в обед приезжал Вадька под предлогом «переждать жару». Он сидел у бассейна, иногда задевая Лёшку ногой или рукой, шепча глупости ей на ухо, пока однажды не обнял при своих же приятелях и Ветке, играясь с прядями волос, словно забыв, что рядом люди. Лёшка не стала возражать, приятели если что и сказали, то не при девушке, а Ветка прошептала:
Обалдеть, а может, вы поженитесь, вот классно-то будет!
Вечером же заезжал за ней иногда на мотоцикле, иногда на машине, отвозил на речку с тенистыми берегами или в старый дом своей прабабушкидеревянный сруб, фундамент которого требовал ремонта, но пока было решено дом не трогать, а потом посмотреть. Окна дома выходили узкой тропинкой на ту же широкую реку, правда, берег был илистым и зарыбленным, так что они часто кидали донку или удочку и разговаривали, слушая друг друга и ночь.
Вадька, как и обещалтолько целовал Лёшку, чаще предупреждая или молча, но ясно давая знать о своих намерениях, в тот раз было так же, но, против обыкновения, он не стал останавливаться, а только углубил поцелуй, посылая мурашки по телу Алёшки. Почувствовав руки на своих бёдрах, на внутренней сторонеона не оттолкнула, а только предоставила лучший доступ рукам Вадьки, веря, что это приятное ощущение, это жжение, этот жар, что заставляет её сейчас задыхаться, разжигает Вадьказначит, он же сможет погасить.
Куда-то делась стеснительность, когда мужская рука сначала сняла с неё кофточку, потом бюстгальтер, а потом и трусики, оставив в одной юбке, которая, впрочем, лишь формально прикрывала нежные места Лёшки, скатываясь воланами на животе, открывая на обозрение самое сокровенное
Но Алёшка не чувствовала стыда она чувствовала потребность чего-то или в чём-то, и ей, определённо, было мало губ на груди или сосках, ей было мало рук, пробегающих до основания внутренний стороны бедра, и когда палец Вадьки задел клитор Лёшки, она только шире раздвинула ноги и дёрнула бёдрами навстречу пальцу.
Так и продолжалось: Вадька ласкал откровенным способом, пробегаясь губами по груди, прикусывая соски, в конце концов уткнувшись в шею, ловя рукой движения бёдер. Алёшка почувствовала, как капелька пота скатилась по лбу Вадьки на её шею, когда она ощутила этовихрь от низа живота, который распространялся по всему телу, делая её тело напряжённым, практически пугая этими странными ощущениями, почти болезненными, невыносимыми, пока Алёшка пыталась выбраться, освободиться от этих чар. Но нога Вадьки, которая вдруг оказалась перекинутой через её бедра, лишала её возможности увернуться, заставляла поддаться этому вихрю, когда девушка выгибала спину, а потом издала звук, похожий на стон или плач, падая в изнеможении обратно на траву
Ты как? через время, куда-то пропали усмешки.
Не знаю только глаза отчего-то слезятся.
Ничего пройдёт правда, дуя на лоб.
Али изнывала от духоты, жары, от отсутствия хотя бы намёка на ветер, ей необходима, просто необходима река, с её тенистыми берегами и прохладной водой. Али знала, что проточная вода, в которую нельзя войти дважды, смоет из-под век воспоминания, которые становились всё удушливей, принося уже не только потерю контроля, эмоции или слабость в ногах, но и головную боль. Боль, которую ни в коем случае нельзя допустить.
Боль, до белых мурашек перед глазами Боль, которую всё сложней переспать, забыть, унять, контролировать.
Схватив старый велосипед, фотоаппарат, собрав нехитрый скарб в походный рюкзачок, Али отправилась к реке, по просёлочной дороге, вдоль причудливой лесополосыне прямой, как это бывает обычно, а извилистой, но идущей прямо на песчаный берег реки, где вдалеке, покачиваясь толстыми боками, проплывали баржи.
По мере продвижения голова прояснялась, эмоции устаканивались, становились в нужном порядкечерепахой, как войско Александра Македонского.
Алинедоступна. Она спокойна, сконцентрирована, она ставила перед собой только выполнимые цели, и это секрет её успеха. Она не вспоминала и не думала, не разменивалась и не ощущала. Музыка орала в наушниках, ноги крутили педали, по спине катился потчерез силу, через «не могу». Преодолев одно, мы можем преодолеть и другое. Преодолеть этот жаркий южный климат. Эту пыль. Эти поля. Эти серые листья и жёлтую траву.
Пока не услышала грохот, скрип, пока не полетела внизв ров, разделяющий деревья и дорогу. Больно. Музыки нет.
Через пару секундузнакомое лицо:
Твою мать, я сигналил, ты что, не слышала?
Нет смысла в бесполезной злости, но есть злость.
Ты сигналил? Ты с какой скоростью ехал? Ты на гонках, что ли? бросая взгляд на лобовое стекло. Ребёнок не с тобой?
Нет Господи Лина Лина рыбка, просто опускаясь рядом на колени, поднимая Али, пробегая пальцами по каждому сантиметру, Лина с тобой всё хорошо? продолжая покачиваться из стороны в сторону, будто он маятник, и его толкнули, и вот теперьне остановиться, быстро и легко целуя Лина Лина наконец, кажется, утопив свой шёпот в тишине поля и стрекотании кузнечиков. Эм, тебе нужен телефон?
Зачем?
Вызвать ГАИ не знаю, я же сбил тебя.
Я цела я пойду.
Куда?
На речку?
Твоя нога Али с удивлением смотрела, как по ноге стекает кровь из довольно приличной ранки на внутренней стороне бедра, рядом же валялась и причина раны, ржавый гвоздь, Да и одежда Поехали.
Куда?
Для началако мне, потом посмотрим.
К тебе?!
На дачу я там живу
Я пойду домой, глядя на сломанный велосипед.
Рыбка, я ведь могу и силой. Поехали. Твою ногу надо обработать, а тебепереодеться Утром я тебя отвезу домой.
Утром?
Утром легко сажая Али в машину.
Я не поеду с тобой! Останови машину! Останови! Я сейчас выпрыгну
Не выпрыгнешь, двери заблокированы
Останови! Я ненавижу тебя, ненавижу, ненавижу, я видеть тебя не хочу, не могу, мне нельзя тебя видеть!
Пересмешки в глазах. Всё те же. Пересмешник. Всегда такой был.
Пожалуйста, останови нет смысла прятать слезы, не всё можно контролировать, не всегда.
Иногда перед важной встречей рвутся колготки. Иногда нервы. Иногда сердце
Рыбка, куда ты пойдёшь? Остынь Дело даже не в том, что ты поранилась, держи салфетку крепче на ранке, кстати И не в десяти километров до города, и по городу пять Лина, ты обгорела! Снова! Как тебе пришло в голову выбраться в полдень на улицу? А? В шортах и майке Лина! О чём ты, на хрен, думала?
Тебе какая разница, обгорела я или нет, какая тебе разница, что с моей ногой, головой, велосипедом, могу ли я пройти пятнадцать километров?.. Ты! Разбил! Мне! Сердце! А теперь говоришь о том, что я обгорела