Георгий перестал шуршать ручкой по бумаге и посмотрел на меня с заискивающей улыбкой:
Ох, непроста, Анна Сергеевна, непроста Думается мне, что если вас потрясти, так и не пятьсот миллионов наберется
Я не считаю ваши деньги, вымои. Не отвлекайтесь, пожалуйста. Срок подготовки документациинеделя. Успеете?
Ученый призадумался.
Придется поднапрячься.
Поднапрягитесь, миленький, поднапрягитесь. Если не успеетечерез неделю работу с вами прекращаю безоговорочно. Так что подумайте, может, то, что попроще, я сама подготовлю? Дело-то общее. Письма Нечипоренки, например. Там большого ума не надо, с этим даже я справлюсь. Чайку не хотите?
Спасибо, не откажусь Ох, и хватка у вас, Анна Сергеевна. Мы сделаем так, он вбухал в чашку шесть ложек сахара, испортив мой отличный чай, и приступил к руководству:Я займусь отработкой связей с банком, расчетами, с гарантом надо поработать, а вам, пожалуй, действительно оставлю бланки. У меня есть бланки с подписью Борис Сергеича, ну, вы там придумаете, что написать. Если возникнут трудностиобращайтесь, я помогу.
И сам дал он мне, сам, собственноручно вручил три бланка со штампом, печатью и подписью бандита Нечипоренки! Я аккуратно закрыла их в сейф.
Мы с вами должны оправдать доверие Бориса Сергеевича, внушила я ученому. Мы с вами не можем его подвести. Ну что же, Георгий Степанович, демократически пошутила я, выпьем еще чайку за успех нашего делаи вперед? По коням?
Ученый слопал еще шесть ложек дармового песка, рассказал мне, как он способствовал прогрессу известного оборонного гиганта, и как его звали туда работать на должность коммерческого директора, и какие непроходимые дураки конструкторы, и как ему было плохо с ними, и как ему хорошо со мной и Борис Сергеичем. После чего он был оттеснен мною к двери и удален.
Закрыв дверь на ключ, я достала заветные бланки, совершенно не понимая, почему этот идиот мне их отдал, и приступила к творчеству. На первом бланке я отпечатала письмо, в котором Нечипоренко просил выделить ему триста миллионов наличными для выплаты премий работникам отделения, приобретения машины «Москвич» и двух комплектов резины. Письмо получилось хорошее, убедительное и было заслуженно отправлено в папку «Входящие». Переварив это послание Бориса Сергеевича, я внутренне взбунтовалась и письменно ответила грабителю, что такими средствами не располагаю, это незаконно, противоправно и я буду протестовать, обращаться и принимать меры. Кипя от возмущения, бросила свой ответ в папку «Исходящие», вставила второй чистый бланк в машинку, чуть подумала, перевоплотилась и замолотила по клавишам. Через десять минут, будучи уже снова собой, я прочитала полное скрытой угрозы очередное письмо Нечипоренки, в котором сумма помощи была повышена до пятисот миллионов, а в конце стояла приписка на безукоризненном канцелярите: «В случае неоказания вами запрашиваемой материальной помощи нами будет рассмотрен вопрос о целесообразности ведения вашей деятельности на территории, которая находится в нашем ведении».
Вот сволочь, подумала я растерянно, складывая письмо в папку «Входящие», что же мне теперь делать? Прихлопнет он меня, разорит как пить дать, по миру пустит! Придется кредит брать, не иначе, и, обрадовавшись, что выход из положения найден, схватила бумагу и написала Нечипоренке трусливое и подхалимское письмо, в котором просила не губить и дать мне три недели, потому что денег нет и я буду брать кредит, который вряд ли смогу вернуть, а потому прощаюсь с жизнью. Постояла я у окна, поприкидывала и так и эдак, но другого варианта не было, просто не было другого выхода. Обреченно бросив фатальное письмо в папку «Исходящие», я сочинила последнее послание Нечипоренки, в котором он соглашался ждать три недели, но ни днем больше. В случае опоздания мое меценатство должно было достигнуть астрономической суммы в семьсот миллионов, а для контроля за ходом выделения помощи он направляет ко мне кандидата наук Ильенкова Георгия Степановича, паспорт серия номер
Я сняла по три копии со всей переписки, спрятала документы в сейф, ключ повесила себе на шею и с чистой совестью отправилась по своим торговым делам.
Через неделю Георгий Степанович принес мне подготовленные документы и был с ними изгнан, так как его подписи не были заверены, а я твердо заявила, что ученый титул, знания и опытэто бесценный капитал и я даже готова поступиться еще десятью процентами в его пользу. По-черному откачу, пообещала я, Нечипоренко и знать не будет. Георгий Степанович оценил мое владение терминологией, изъявил страстное желание вывернуться наизнанку, воспарил, сгинул, а на следующий день появился, принеся полностью оформленные документы.
Взятие банка было назначено на завтра.
Вечером того же дня я сидела перед начальником районного отделения милиции Борисом Сергеевичем Нечипоренко.
Таким образом, Борис Сергеевич, картина следующая: вымогательство, причем вымогательство в особо крупных размерах и документально подтвержденное. Я думаю, Георгий Степанович сознательно не хотел предпринимать ничего, что могло бы вас скомпрометировать. Я полагаю, его подвел недостаток практического опыта, и с моей стороны было бы нечестно воспользоваться его оплошностью. Но я должна думать и о себе, поэтому, как мне кажется, идея взять кредит должна быть похоронена. Как вы считаете?
Вы отдадите мне подлинники? хрипло спросил интенсивно-зеленый Нечипоренко, не отводя остекленевшего взора от копий, лежащих перед ним на столе.
Если бы вы были одинбезусловно, Борис Сергеевич. Я не сомневаюсь, что вас подвели так же, как попытались подвести меня. Но Георгий Степанович Давайте так: подлинники немного полежат у меня. Они не в сейфе, не в конторе, лежат хорошо, а мы восстановим нормальные отношения: меня не трогаютвас не трогают, меня тронуливас тронут. Договорились? А с резиной придется подождать, у меня неприятности были на той неделе, вы, наверное, слышали? Вот, те деньги, которые вам на резину и на зарплату Татьяны Андреевны предназначались, я и потеряла.
Эх! Развратили меня все-таки
Все-таки работа не должна вызывать омерзения. Все-таки хоть какое-то удовлетворение, кроме денег, она должна приносить. Иначе приходится принимать жизнь, как димедрол без воды: горько и во рту сухо. Каждую ночь я ломала голову и пересматривала бюджеты, но ничего не получалось. Или торговля и приличный достаток, или спокойная служба и задумчивые дети у плачущего холодильника. Выбора, собственно говоря, не было, однако знали бы вы, как мне осточертели торговые забавы!
Зазвонил телефон:
Привет, Анечка.
Ох, ничего себе! Сергей Владимирович. Когда-то он был Сережей и мы вместе учились, бродили в одной компании и авторитетно ругали застойный режим. Потом он вовремя вступил и стал членом, в нужный срок покинул разлаявшиеся ряды и стал депутатом. Греб, собака, где только можно. Где нельзягреб тоже, но осторожно, не зарывался. Здоровался он избирательно, и его приветствие стало знаком жизненных успехов: поздоровался с тобой Сергей Владимировичты хозяин жизни, человек и от тебя что-то зависит; не поздоровалсяты тля, тифозная вошь и пролетарий.
Не могу сказать, что я не испугалась. Раз не только звонит, но и здоровается, значит, я не тля, но что от меня зависит? Да еще «Анечка» Что ему нужно-то? Булочек моих по дешевке? Или косметику эту проклятую, пропади она пропадом!
Как ты насчет встретиться? Видимся раз в десять лет, так вся жизнь пройдет. Давай сегодня съездим куда-нибудь поужинаем.
Я икнула в трубку.
Заеду за тобой часов в пять, заключил друг юности.
И заехал ведь, а что вы думали! Все скромно, без наворотов: демократический «Жигуль» привез нас к «Швабскому домику». Кормят там хорошо и, мало того, дают мечту моюГотовую Еду Готовая Едаэто, должна я вам объяснить, любимое блюдо любой женщины. Любой семейной женщины с детьми. Могут быть всякие варианты: швабский бифштекс с картошечкой-фриГотовая Еда и вчерашние макароны с пригоревшей подливкойтоже Готовая Еда. Неважно, что в тарелке, важно, что тебе еду принесли, а потом пустую посуду удалили без всякого твоего участия. Спросите какую-нибудь бабу лет эдак от тридцати: а что бы ты хотела вкусненького? И она, ручаюсь, ответит: хочу Готовой Еды! Хотя мне, конечно, проще: мы с Семенякиным на хлебном месте работаем. У меня один ларек продуктовый, так что по магазинам я меньше других бегаю. Такое нашей сестре, новой русской, послабление в жизни выходит.
Как работа? невзначай спросил Сергей между салатом и горячим.
Предпринимаю помаленьку. Торгую тем да этим вальяжно ответила я.
А расчетный счет у тебя есть? небрежно доспросил он.
Есть, как не быть
Я с тобой вот почему поговорить хотел: бюджет наконец утвердили. Открыли финансирование Глаза его потеплели, голос на мгновение пресекся от волнения, а руки непроизвольно стали совершать хватательные движения. Скоро пойдут деньги Ты ремонтом никогда не занималась?
Ремонтом, по-моему, занимаются все. И всегда.
Есть один объект Подростковый медико-воспитательный центр. В ведомстве обсуждают кандидатуры подрядчиков. Капремонт, поставка оборудования и монтаж. Не хочешь ли взяться?
Не хочу ли я?! Вы подумайте: не хочу ли я? Да я б в уборщицы пошла, пусть меня только научат, где уборщицам платят столько, сколько я на своей торговле имею. А тут пристойная работа, благородное дело, никаких рэкетиров, полное отсутствие ученых, немножко все-таки по специальности и перспектива есть: оборудую шикарный центр, страна упадет в обморок и за ударный труд на стройках капитализма наградит меня многими-многими ответственными, но хорошо оплачиваемыми заказами.
Да, твердо ответила ему, я хочу.
Тогда завтра к одиннадцати подъезжай на Литейный, это в богоспасаемом ведомстве. В вестибюле я тебя буду ждать. Познакомлю с председателем, еще с кое-какими нужными людьми пообщаемся
Ой, обрадовалась я, вспомнив Петьку, у меня в этом ведомстве приятель работает!
Сергей насторожился:
Так что, у тебя там свои люди есть?
Я моментально сообразила, что это плохо, хуже некуда. Уйдет заказ!
Да как сказать Он сидит не на Литейном, а в районе
А-а, явно полегчало ему, мелочевка местная, и он снисходительно посмотрел на меня: туда же, мол, связями хлестаться! Посмотри, мол, на себя, кто ты есть! Скажи мне, кто ты есть, и я скажу, какие у тебя связи.
Но ты, естественно, понимаешь, продолжил он, внимательно изучая пятнышко на потолке, что жить все хотят.
А что тут не понимать? Я против этого ничего не имеюживите Отремонтирую и оборудую. Странуне подведу, а довериеоправдаю.
Сумма по договору пойдет на три части: одназаказчикам в ведомство, однамне, однатебе.
Понятно, ничего не поняла я, а работы?
Что работы?
Так это Ремонт, оборудование, монтаж?
Треть у тебя будет. А что, извини меня, ты в три горла жрать собираешься?
В три горла, как вы помните, я не собиралась: нас было четверо. И это не считая мужа!
А с другой стороны, подумала я, катись все к черту! Принципы у меня, видите ли!
Умные люди пасутся себе на тучных бюджетных нивах, а я со своими принципами так и буду поддоны с хлебом таскать! Мешки с сахаром ворочать! Бандитов по подвалам гонять! Все равно бабки у ларьков по семь раз на дню митинги устраивают: я-де спекулянтка и Россию собственноручно продала.
Вот и продам родимую. Раз уж рэкетиров перевоспитывать и налоговая давитне продохнуть, раз уж на зарплату не прожить, раз уж проще по миру пойти, чем детей выучить, раз уж она, Родина моя, с нами такто и я с ней посчитаюсь. И буду жить как человек: грести, где можно и нельзя, но осторожно, не зарываясь. Не отрываясь, так сказать, от земли.
Да что ты, Сережа. Я правила игры понимаю. Все сделаем.
Вечером, стряпая обед на завтра, решая средней задачки по физике и замачивая белье, я изничтожала свои нравственные принципы.
Принципы, то жалобно попискивая, то грозно ворча, стойко сопротивлялись. Особенно неистовствовал самый старший, Красть Грешно. Переругалась я с ним в пух и прах, приводила все мыслимые доводы и факты, даже поплакать пришлось, чтобы разжалобить, но он уперся как баран, не желая покидать насиженное место. В конце концов я сделала вид, что сдалась, пообещав какой-никакой центр построить и проследить, чтобы подростки там обосновались.
После этого взбесилось Честное Слово. Ну детский сад какой-то, правда? Его я задавила логикой, терпеливо объяснив феодальному пережитку, что на честных воду возят всю жизнь, и если я горбатой родилась, то это не значит, что горбатой и помирать должна. Честное Слово, подумав, согласилось, что в этой жизни оно лишнее, и удалилось в намерении сделать себе харакири.
Я перевела дух, но не тут-то было. Выползло на свет Божий слюнявое Милосердие и, наматывая сопли на кулак, взялось плести неискусные интриги. С ним я справилась легко, спросив в лоб: «А моих детей кто пожалеет?» Но, издыхая, оно успело вытянуть совсем уже ветхую Милость К Падшим.
Милость К Падшим, как оказалось, толком никто не призывал уже и не припомнить, с каких времен. Слегка подпятив от беспробудного одиночества, она неубедительно шамкала беззубым ртом, и, называя меня «деточкой», все требовала торжественного вручения швейных машинок малолетним проституткам за счет средств федерального бюджета. Я попыталась втолковать старой перечнице, что обеспечить российских проституток производственным инвентарем не сможет даже зажиточный Сорос, да и не так они просты, чтобы сменить свой честный заработок на швейные гроши. Как же вы циничны, деточка, мягко укорила меня Милость К Падшим из последних сил и вызвала подкрепление.
И оно не замедлило явиться: без спроса и стука ввалилась сладкая парочка, Совесть с Порядочностью. С ними совсем тяжко пришлось. Навалились они на меня с двух сторон и как пошли приводить разные случаи из моей собственной жизни! Мучили меня страшно, просто пытка какая-то была, но через полчаса я их все-таки почти прикончила: спросила Порядочность, сделав вид, что мы незнакомы: «А ты кто такая?»и откровенно рассказала Совести, куда ее теперь все засовывают. «Не может быть!»ответила нечистая Совесть и, поддерживаемая оскорбленной Порядочностью, поплелась в ванную.
В тяжких трудах мне еле-еле удалось справиться примерно с половиной принципов, когда сын позвал меня к телефону:
Ан-Сергевна? Это Юрик. Малыш велел передать, чтобы приготовили две тысячи зеленых. Сроку три дня.
Три дня до смерти
Теперь уже точно допрыгалась. Вы скажете: две тысячи долларов, велики ли деньги! А вот велики. Потому что не было их у меня, не было, и все. Два ларька, один с косметикой, другой продуктовыйбыли, трое детей с возрастными запросами и муж с коровой Танькойбыли. Все. Больше ни копейки.
А так тебе и надо, злобно подумала я. Преуспела и добилась, возгордилась и вознеслась: и без мужа-то ты не пропала, и детишки-то у тебя учатся, и Коля-экспедитор в рот смотрит, и с налоговой все в порядке, и дурак Петька тебе бредовые стишки нашептывает, и милиция в нокауте. Бой-баба! Победительница, так тебя, растак и разэдак! Решила, что весь мир перед тобой расстелился и матерый уголовник к тебе вечно будет в гости захаживать, чаи распивать, о светлом будущем рассуждать, деньги совать. А ты, гордая, будешь безнаказанно капризничать: нет, не возьму я ваши грязные, нестиранные деньги, вдовьими да детскими слезами политые!
О детях: спрятать я их больше никак не могла. Они уже учились; у Александра, девятнадцатилетнего и старшего, бушевал прошлогодний еще роман; Елизавета, пятнадцатилетняя и средняя, учила английский на дорогущих курсах, которые я только что оплатила за год вперед; двенадцатилетней Ляльке светила на осенних каникулах поездка в Финляндию с классом. И вот я их призову и скажу: милые, мол, детки, вашу мать, торговку базарную, обложили со всех сторон. А посему дружно плюем на роман, на английский и в сторону Финляндии. Давайте, дети мои, прятаться по знакомым и подвалам.
А детушки ответят хором: не читай ты, мама, на ночь дебильные криминальные романы, рэкетиров сейчас уже нет, не девяносто второй, а мы никуда прятаться не будем: у нас роман, английский и Финляндия.
Да, детей трогать нельзя. А если я не заплачу, их тронут без меня (помните, зараза Юрик еще при первой встрече пообещал?). Значит, надо платить. Коли уж я начну платитьони не отвяжутся никогда. Значит, надо ликвидировать торговлю. Удушливый запах шестисот + детские стал наползать из углов комнаты: денег не будет! Лягу и помру.
Нет, вся ты не умрешь, успокоила я себя, а Сергей? А ремонтный договор? Это еще повыгоднее будет, чем торговля, и Малыш ничего и знать не будет. Торговля скончалась, а мало ли чем я на жизнь зарабатываю?