Я засучила рукава и стала считать. Едовой ларек трогать нельзя: когда-то еще с ремонтным договором сладится! С едовой торговли жить станем, и погибать ей долго, мучительно, на глазах всего рынка и в тяжких конвульсиях. За косметику я заплатила четыре миллиона, за три у меня ее всю брали, и черт бы с ней. Это получается шестьсот долларов. Сотня, как вы помните, у меня была в кошельке. Остается тысяча триста. Пятьсот долларов я держала в глубокой заначке на черный деньостается восемьсот. Поскребла по сусекам и нашла еще сто восемьдесят два доллара: послезавтра должны были расплатиться за товар. Шестисот восемнадцати долларов не было, хоть застрелись
Серая тень грядущих долгов нависла надо мной. Я взялась за телефони как же тяжела была трубка!
Марина, сказала я участливой и завистливой, у тебя в долг не найдется? Очень нужно.
Ой, что ты! обрадовалась она. Ты же знаешь, я бы с удовольствием, но ни копейки! Сапог зимних нет, представляешь, через неделю у матери день рождения, а мне ей подарить нечего. Еле-еле себе на шубу наскребла, завтра деньги отдавать.
Тяжело живет человек.
Зина, спросила я верную и состоятельную, ты наличкой не богата? Позарез надо.
Что, наехали? живо заинтересовалась она.
Да как сказать
Хочешь, я тебя со своей крышей познакомлю? Они недорого берут: лимон в месяц для начала, и никаких проблем.
Такого добра у нас самих
Ира, унизилась я перед деловитой и элегантной, не одолжишь долларов шестьсот?
У меня самой денег нет, услышала я привычный ответ, а вот у моего партнера Сейчас, подожди в трубке послышался зеленый хруст. Пятьсот. Устроит?
Да! Спасибо!
Но ты знаешь, времена сейчас такие Инфляция, финансовые риски В общем, полпроцента в день. Устроит?
Я быстренько посчитала: за два месяца набежит сто пятьдесят долларов процентов. А, плевать, выкручусь. Все равно выхода нет.
Устроит. Спасибо тебе. Я завтра вечером забегу.
Давай, жду. Расписку прихвати. Да, кстати, мальчонка твой не без способностей оказался.
Чтоб его черти разорвали, способного мальчонку!
Деньги, ясное дело, были ее.
Оля, промямлила я задушевной и ироничной подруге (вы ее еще не знаете, она на лето уезжала), у тебя деньги есть?
Есть, конечно. А тебе сколько надо?
Сто сорок долларов.
Не-ет, что ты! У меня есть пятьдесят один. Мы на стиральную машину копим. Надо?
Ага
Тогда муж тебе утром завезет. Пока!
Не хватало шестидесяти семи долларов. А пропади оно все пропадом! Побираюсь по городу, чужой муж утром пятьдесят один доллар привезет, а мой собственный сидит в комнате за закрытой дверью. Пойду, расскажу ему все и властно, грубо потребую денег. Как жена от мужа.
Я открыла дверь в его комнату Муж оглянулся и быстро-быстро прикрыл газетой листки, лежащие перед ним на письменном столе. Письма прячет! Коровы, оказывается, в нашей стране поголовно грамотные! Ну ладно, сейчас я тебе скажу
Тебе что-нибудь нужно? вежливо осведомился он.
Да, милый, отчеканила я. Посоветоваться хочу раз в полгода. Я тут стихи пописываю от нечего делать, не послушаешь ли?
Пожалуйста, растерялся он.
Оскорбительно ухмыляясь, я продекламировала:
Гремели ангелы: «Осанна!»
Жену с дитями черт унес.
Твой жирный бюст, моя Татьяна,
Ласкал мне ухо, горло, нос.
Дай шестьдесят семь долларов.
Ты вообще хоть что-нибудь можешь понять, кроме долларов? Просто по-человечески понять человека? горько спросил он. Э, да что с тобой говорить после этого! Сейчас.
Он опустошил кошелек, пошарил по карманам, извлек из тайных закоулков четыре бумажки, поскреб затылок, залез в диван и достал оттуда еще две купюры.
Вот. Сто восемьдесят шесть тысяч четыреста. Больше нет.
Не хватало тридцати семи долларов.
Шесть тысяч четыреста рублей я оставила кормильцу.
А куда деваться?
Для человека при должности что дать, что взятьвсе едино. Действительно, как не дать, если прежде взял? И как не взять, если вот-вот дашь? В блаженных мечтаниях российский служивый предвкушает: кажется, сейчас возьму Вот еще возьму Еще Но мало мне, сирому, мало!
Тожелюдей понять надо. Хотя возникают сложности, иногда еще попадаются мастодонты, скучные энтузиасты из проклятого прошлого. Приходит такой в ведомство и говорит, к примеру: будучи инженером, светлой головой и редким талантом, знаю способ заработать стране миллион долларов. Вот, мол, чертежи, экспертизы, справки, а также зависть конкурентов из недо- и развитых держав. Дайте сто миллионов рублей, и через полгода денежные потоки забурлят и выйдут из берегов на благо трудящимся обновленной России.
Заметили, что мерзавец говорит? ДАЙТЕ! А ведомство что с этого будет иметь? То-то и оно, что ничего. Поэтому мастодонт хоть и умница, но дурак, и, конечно, денег ему не дадут. Человек же разумный придет и скажет: здорово, мол, Семен Петрович, все мы люди живые и жить хотим. Я, скажет он, тут бизнес-план просчитал, все чисто, без подставы, скажите, на какой счет вам деньги гнать. Семен Петрович скажет, и деньги-то умнице даст, и от этих же денег воздастся Семену Петровичу. Такой круговорот денег в природе.
Теоретически я все это понимала, но как практически получится Настроение было препаршивое. Денег не было. Неверный муж-скупердяй на меня же и обиделся, на косметике прогорела, вечером ожидались рэкетиры. Кроме того, достойно одеться к визиту в богоспасаемое ведомство было не во что.
Выручила меня, конечно, Маринка. Она хоть завистливая, но участливая; сегодня крах надежд и жизненное банкротство отпечатались на всем моем облике так явственно, что она без рассуждений выложила костюм серый английский, блузку зеленую французскую, поколебавшись между завистью и участием, японские часики и брошку липового израильского золота.
Я стала хороша. Настроение у подружки соответственно испортилось, и мне пришлось убираться поскорее, тем более что время встречи на государственном уровне близилось.
Богоспасаемое ведомство расположилось на Литейном проспекте в непосредственной близости от ведомства богопротивного. В чем разница, спросите вы. Почему Высший Разум презирает одних и сокрушает других? А вот в чем разница: в богоспасаемых ведомствах работают усталые, чуть грустные люди, которые ежедневно, кроме выходных, пекутся о народе: детях, матерях, стариках и прочей (упаси меня, Господи, от доли такой!) малообеспеченной шушере. Глаза работников мудры, внимательны, обременены заботой и знанием. Правда, молодых мужиков там не водится, все больше от пятидесяти и далее. Молодые мужики поголовно окапываются в ведомствах богопротивных и глаз не имеют вообще. Они всегда что-то стабилизируют, дьявольски умны и чертовски любят деньги во всех видах и проявлениях. Хапают почти открыто, а что вы хотите? В богопротивных ведомствах иначе нельзя: если ты не хапаешь, то тебя схавают. Ну, схавать-то и так схавают, там долго не сидят, только до тех пор, пока нахапаются.
Богоспасаемые же работники не хапают, им нельзя, нечего да и не надо. Потому что они берут. Берут скромно, но постоянно, с благодарностью к тем, кто дает и скрашивает их утлую жизнь на богоспасаемом жалованье.
Я неприлично нервничала. Если не получу этот заказпропаду. Нищета. А если получучто можно сделать на положенную мне треть? Хватит ли? Как расхлебывать две трети, которые у меня возьмут? Как давать? А вдруг я Сергея неправильно поняла и люди обидятся? И опять прошмыгнула тоскливая мыслишка: ой посадят
Сергей ввел меня в кабинет. Крепкий пузатый старик вышел из-за стола и, изучив меня государственным оком, представился:
Иван Павлович, и тут же протянул мне руку. Я содрогнулась, но пожала руководящую длань. Это потом, пообтесавшись в нижних коридорах власти, я уяснила: если ты в деле, то вроде как бы уже не женщина. Вроде бы уже и положено тебе пухлые ручонки совать без спроса. Это всегда так, за исключением случаев, когда ты ДАЕШЬ, а они БЕРУТ. Тут уже они твою ручку лобызают: лобызают горячо, многократно и опять-таки без всякого твоего согласия.
Анна Сергеевнаименно тот человек, который нам нужен, представил меня Сергей. Инженер высочайшей квалификации, крупный предприниматель, он осклабился, а меня передернуло, мать троих детей. Именно такому человеку мы можем смело вверить судьбу наших детей.
Да, дети задумчиво отозвался руководитель. Детинаша гордость, наше будущее, наша боль. Здоровье детей, их духовное богатство, выбор жизненного путивот главная забота правительства, нашего богоспасаемого ведомства и лично моя. Вы согласны, Анна Сергеевна?
Безусловно, со сдержанной горячностью вступила я в бой. Мне остается только восхищаться, как человек вашей загруженности, несущий такую громадную ответственность перед обществом, находит время и силы для того, чтобы так точно, так глубоко, так, не побоюсь этого слова, верно воспринимать главные проблемы текущего момента.
Вроде бы я уже такую чушь молола, но кому? Петьке? Коле? Семенякину? Налоговым дурам? A-а, Малышу
Мне придется вас поправить, Анна Сергеевна, мягко поруководили мною. Не текущего. Все гораздо сложнее. Дети, подросткиэто наша стратегия, долгосрочная перспектива, под которую мы выделяем крупные инвестиции. Очень, очень жаль, что мы с вами расходимся во взглядах в столь существенном пункте.
Сергей под столом чувствительно припечатал ботинком мою австрийскую туфельку. А что я не так ляпнула? Ладно, будем бредить по-другому. Переставим, так сказать, акценты:
Несомненно, Иван Павлович, что освоить капвложения мы сможем только под вашим непосредственным руководством, под вашим строгим контролем. Только вы с вашим опытом, умом и интуицией сможете повести процесс в единственно верном направлении. Это большой труд, который мы готовы оценить в должной мере.
Ивану Петровичу полегчало.
Ну я же говорил, Иван Петрович, Анянадежный человек и все понимает, Сергей тоже слегка расслабился. Детали мы с ней оговорили и
В кабинет заглянула секретарша:
Иван Павлович, вы просили напомнить
Да-да, иду. Простите, друзья мои, это пять минут, и он повел себя к выходу.
Ты должна пригласить его обедать. Я вас отвезу. Соглашайся со всем, что он будет предлагать, быстро проговорил Сергей.
Ничего себе, решила подзаработать! Денег у меня с собой было сто пятьдесят тысяч и знаменитая сотня долларов. Рублями я собиралась вечером заплатить за квартиру, и мне их было жалко. Валюта была учтена для рэкетира. Да и неудобно: никогда мужиков в рестораны не водила. Всегда как-то наоборот было. Вдруг Иван Павлович обидится?
У меня только доллары.
Сергей посмотрел на меня с некоторым уважением:
Давай я поменяю.
Пропала сотня!
Не заскучали? хозяин вернулся, и по радушному голосу я поняла: своя. Все в порядке. Ну что ж, Анна Сергеевна, готовьте договор. Сметы возьмете в плановом отделе, спецификации у инженеров. К среде управитесь?
Конечно, Иван Павлович, все сделаю. Вы позволите мне в ознаменование нашей, так сказать, предварительной договоренности и время сейчас обеденное вы ведь с утра на работе Я лепетала, и было мне никак не выкрутиться: очень уж дико мужика в ресторан приглашать. Язык не поворачивался. Надо же и о здоровье думать
Сергей лягнул меня еще раз.
Иван Павлович, решилась я (будь, что будет. Выгонит, так выгонит!), разрешите пригласить вас пообедать!
Иван Павлович расцвел.
Что, Сергей, шутливо обратился он к моему спутнику, поддержим предложение Анны Сергеевны?
Да неплохо было бы отметить, Иван Павлович.
Поехали, ребятки, поехали. Посидим втроем. Кстати, Сережа, ты как считаешь, может, Петра Филиппыча с собой прихватим из капстроительства? Он нам нужен. И Зинаиду Федоровну, обязательно! Зинаида Федоровна, объяснил он мне, это наш главбух. Вам с ней работать и работать.
К вечеру у меня осталось двадцать три тысячи.
Дома я влезла в душ, переоделась во все чистое, включила телевизор и стала ждать Малыша. Не хватало ста тридцати семи долларов.
Мне было все равно: детей я отправила в театр.
Чудны дела твои, Господи!
Брякнул звонок, и я открыла дверь.
Это еще кто? Мне приветливо улыбался Мужчина Мечты Моей Юности: внимательная ирония в глазах, гвоздики, легкий запах (ни много ни мало) одеколона, темный костюм, голубая рубашка, галстук в тон костюму. Кто? Откуда? Зачем?
Вы позволите, Анна Сергеевна?
Я машинально взяла протянутые им цветы.
Интонации! Жесты! Мимика! Безукоризненный джентльмен не из нашей жизни. Даже странно: не к чему, ну совершенно не к чему придраться.
Смутно забрезжило подозрение: может, Елизаветин ухажер? Хотя детищу-то моему пятнадцать, а ему глубоко за тридцать, но чего только не бывает. Голову негодяйке отверну! Рано еще такие романы заводить. А может, это отец Сашкиной подружки?
Спасибо Проходите, пожалуйста. Вы ко мне?
Вероятно, вы запамятовали, Анна Сергеевна?
Нет, не ухажер. И не, вероятно, запамятовала, а точно не знаю. Вроде знакомое что-то, но не помню, хоть убей. Что мы встречались, это почти наверняка, но где? Когда? Зачем?
Прошу, я указала ему на покойное кресло у окна. Мне очень стыдно, но, ей-богу, не могу вспомнить.
В последний раз мы встречались с вами недели три назад. Он вынул из кармана портсигар. Вы позволите?
Я тупо позволила.
Судя по вашей реакции, я должен быть благодарен за совет, который вы мне дали некогда.
Я давала вам советы?
Нежданный гость исподволь наслаждался моей растерянностью:
Да, и уверяю вас, ваш совет дорогого стоит. Неужто и в самом деле вы не узнаете меня?
Я понемногу раздражалась: с минуты на минуту должен был прийти Малыш.
Не узнаю, и прошу меня извинить. Время довольно позднее, мне предстоят еще дела. Так что, может быть, вы все-таки представитесь?
С удовольствием. Андрей Петрович Мальков, к вашим услугам. До последнего времени, к стыду своему, я пользовался псевдонимом «Малыш»
«Не может быть! ахнула я про себя. Простобыть такого не может! Знала я, конечно, что Иркамастер, но чтобы из безнадежной орясины эдакое сотворить А почему, собственно, только Ирка? А я? Да если бы не я!»
Я горделиво приосанилась:
Андрюш Простите, Андрей Петрович, я вас поздравляю! Честное слово, узнать вас невозможно! Это сверхъестественно! Как вам удалось?
Удалось, собственно, не мне, а преподавателям, но в первую очередьэто ваша заслуга. Я многим обязан вам. Ведь по мере изменения моего имиджа происходили некоторые подвижки в бизнесе, и подвижки происходили явно в лучшую сторону. Руководство одобрило результаты, и принято решение, чтобы братва простите, чтобы мои сотрудники прошли аналогичный курс. Несколько, естественно, упрощенный, в пределах их, так сказать, компетенций. Примите еще раз мою благодарность, и, может быть, перейдем к нашим расчетам?
Вот так всегда, горько подумала я. Какая разницабритый затылок над кожаной курткой или модельная стрижка под фирменной кепкой? Разница только в форме: или «Гони бабки, а то замочу», или «Делиться надо, Анна Сергеевна, все люди живые». Гад он все-таки, хоть и стал симпатичным. Хоть ко мне и хорошо относится, а деньги все равно требует не поперхнувшись. И он, и Сергей Владимирович, и Иван Павлович, и Коля-экспедитор, и налоговая, и Нечипоренко, и ученый Ильенков. Только Семенякин никогда ничего не берет, разве что сумочку продуктов после каждого дежурства.
Не буду я принимать никакие благодарности, бандитом Малыш был, бандитом и остался. Брошу деньги ему в морду, а на сто тридцать семь долларов пусть как хочет, так и убивает. Только побыстрее, пока дети не вернулись.
Я достала конверт:
Вот, Андрей. Тысяча восемьсот шестьдесят три доллара. Больше нет и не будет. Хочешьрежь, хочешьбей, хочешьна счетчик ставь или как там у вас положено. Один ларек я продала, а со второго больше ни копейки не вытащумне детей надо учить. И кормить. Все, я сказала.
Не по-онял, он угрожающе приподнялся.
А чего не понял? слетела я с нарезки: терять уже было нечего. Нет у меня двух тысяч. Тысяча восемьсот шестьдесят три есть. Бери и иди. Счастливого тебе пути.
Вот тут-то и началось. Не стукало, не грымало: мужская истерика по полной программе. Страшное дело, должна я вам сказать.
Значит, вот вы как обо мне подумали? Вот как, да? по-детски обиделся Андрюша. Значит, и вы такая же, да? Значит, если человек сидел, так он уже и попросить не может?
Что попросить? в голове у меня опять все перемешалась.