Вот это гениально, сэр! обрадовался я. Я всегда говорил, что выгений. Девочки! Спускайтесь ко мне, у меня тут найдётся для вас кое-что вроде шерри-брэнди!
Стоп! сказал Суер.
В чём дело, кэп?
Ты неправильно оценил мой поступок. Ты назвал его гениальным. Нетэто добрый, это благородный поступок, ноне гениальный.
В данной ситуации это вполне уместное преувеличение, сэр, потупился я.
А как бы хотелось найти гениальное решение! Да, теперь я понимаю Калия Оротата. Всё вроде бы хорошо, ноне гениально. Прощай, друг, насладись как следует на свежем воздухе. Я пошёл дальше.
Постойте, сэр. Эти женщинымои, но следующиеваши. Я беспокоюсь, что ждёт вас впереди, ведь там на какой-нибудь берёзе могут сидеть сразу пять или десять голых женщин. Это может печально кончиться.
Как-нибудь разберусь.
Сэр Суер-Выер застегнул китель, стряхнул с рукавов пылинки и, откозыряв дамам по-капитански, направился прочь.
Он прошёл пять шагов и вдруг круто развернулся.
Идти мне дальше незачем, с неожиданной строгостью во взоре сказал он. За эти пять шагов я решил задачу: одна женщинатвоя, а двемои.
Это малогениально, сэр. Вы сами были за справедливость.
Все справедливо. Итак, послушай: одну женщинутебе, другуюСуеру, а третьюВыеру.
Глава XXXVБездна наслаждений
Благородные дамы всё это время внимательно слушали нас, хотя и не проронили ни слова. Их веское молчание подчёркивало природное благородство.
Когда же капитан закончил, крайняя справа, недаром отмеченная мной, повела плечом.
Уважаемые господа! проговорила она. Мы с удовольствием выслушали ваши учёные доводы и насладились философским спором. Позвольте и нам принять участие в поучительной беседе.
Просим, просим, расшаркались мы с капитаном.
Прежде всего позвольте представиться. Меня зовут Фора, а это мои подругиФара и Фура. Итак, ваша первая задачка: какая женщина следующая? Так вот, следующаяя. Почему я? Очень просто: считать надо не слева и не справа, а с той стороны, с какой вы подошли. Вы подошли с моей стороны, следовательно, я и принадлежу этому достойному джентльмену, чья очередь. И Фора состроила мне глазки. К сожалению, он не капитан, и это омрачает дело. Но с другой стороны, я хочу иметь цельного мужчину, и этот факт дело упрощает.
Какая ерунда, фыркнула Фара, сидящая посредине, считать надо не с края, с которого они подошли, а с первого взора. Так вот, этот джентльменне капитан первым обратил свой взор именно ко мне. Я прекрасно заметила, с каким наслаждением глаза его бродили по моему прекрасному телу. Именно я, Фара, а не Фора, принадлежу ему.
Выслушивая Фару, я невольно яростно краснел, никак не ожидая, что из-за меня разгорится сыр-бор. Нет, этот сыр-бор был мне бесконечно душевно близок, но капитан я видел, что он мрачнеет и
Что за чушь? сказала Фора. И как ты докажешь, что он бросил свой взор именно на тебя? Если хочешь знать, дура, у него взор всеобщий, во всяком случае очень обширный. Он охватывает всех женщин и страстно скользит по ним. И я всею кожей чувствовала это скольжение.
Интересно, а меня-то здесь будут слушать? раздражённо сказала Фура. Кто считает с краю? Кто считает с первого взгляда? Только идиотки. Считать надо не с краю и не со взгляда, считать надо с первого поцелуя. Вот когда этот господин вопьётся кому-нибудь из нас в сахарные уста, тут и начнётся настоящий счёт.
Это верно! неожиданно воскликнула Фора.
Она легко соскочила со скалы, подбежала ко мне и сказала:
Впивайся скорей!
И я, конечно, незамедлительно впился.
Так и знала, что Фора обскачет нас на повороте, сказала Фара с печалью, видно, я ей сильно понравился. Ладно, придётся покориться судьбе. Ну что ж, я готова служить Суеру, тем более что это первая половина капитана. Суер, я твоя!
Ну а я не собираюсь служить второй половине сомнительной фамилии, сказала Фура. Нет, Выер, я не твоя! Если б мне досталась первая половина, то есть Суер, я бы ещё подумала, а уж Выернет, увольте, я лучше пойду собирать опёнки. Пусть Суер наслаждается с Фарой, а Выер болтается без дела!
Как же так! воскликнула Фора. Как это мы можем позволить Выеру болтаться без дела? Какой-никакой, а всё-таки Выер. Чего в нём такого уж плохого? Ну, Выер, ну и что? Не так уж мы богаты, чтоб разбрасываться Выерами налево и направо.
А мне Суера достаточно, сказала Фара, а до Выера и дела нет. Кому нуженпускай берёт.
Спать с Выером! Какой кошмар! сказала Фура, возводя очи к небу. Отдавать свою чистоту второй половинке капитана! Нет, нет! Увольте!
Перестань паясничать, Фура, сказала Фора. Вчера ещё ныла: мне бы хоть какого Выера Твоя мечта сбылась! Забирай Выера и не мешай нашим наслаждениям!
Тут Фора обняла меня и трепетно увлекла в дюны.
Фара кинулась к Суеру, а Фура топталась на месте, не зная, с какого бока к Выеру приступить.
Но тут Выер, не будь дурак, сам приступил к ней, да так ловко, что она взвизгнула.
А нам с Форой было уже не до них.
Адские наслаждениявот что стало предметом нашего неусыпного внимания и заботы.
Мы падали в бездну наслаждений и старались эту бездну углубить, расширить и благоустроить.
В конце концов нам удалось создать очень и очень приличную бездну наслаждений, и только к закату мы начали из неё потихоньку выбираться.
Выбравшись из бездны, мы вернулись на берег океана.
Там уже сидели Фара с Суером и Выер с Фурой.
Фура с Выером, к счастью, вполне примирились, непрерывно чмокались и строили друг другу куры.
А Выер был не так уж плох, смеялась Фура, раскладывая на салфетке салаты и копчёности. Ещё и неизвестно, какая половина капитана интереснее!
Знаешь, милый, сказала Фора, обнимая меня, это очень правильно, что вы не пошли дальше и остались с нами. Там, за скалами, живёт голая женщина с шестью грудями. Её звать Гортензия. Очень опасное существо.
Глава XXXVIГортензия
Утомлённые салатом и копчёностями, подруги наши скоро задремали, и мы с капитаном отползли от салфетки в сторонку и, прячась за кустами челесты, постепенно ретировались.
Послушайте, кэп, сказал я, там, за скалами, живёт женщина с шестью грудями. Таким первопроходцам, как мы с вами, даже неловко пройти мимо этого феномена. Надо бы вернуться, посмотреть, в чём там дело.
А ног-то у неё сколько? спросил Суер.
Вроде бы две.
Ну ладно, давай поглядим на неё хоть с полчасика.
Обогнув скалы, которые в основном состояли из обломков моржового глаза, мы вышли на берег лимонного лимана.
В лучах заката к нам спиной сидела на берегу голая женщина.
Добрый вечер, мэм! покашлял у неё за спиной Суер.
Добрый вечер, сэр, ответила женщина, не оборачиваясь.
Ну что? шепнул Суер. Что ты скажешь?
Пока ничего не могу сказать. Не пойму, сколько у неё грудей. Не зайти ли сбоку?
Неудобно, шептал капитан, сама повернётся.
А вообще-то, приятный вечер, мэм, галантно продолжал сэр Суер-Выер. Не хотите ли развлечься? Выпить шерри или сыграть партию в серсо?
Мне недосуг, ответила женщина.
Ну хоть повернитесь к нам, предложил капитан.
А это зачем? Вы что, хотите посчитать, сколько у меня грудей?
О, что вы, мэм, мы люди благовоспитанные
А если не хотите считать, что же мне поворачиваться?
Суер растерялся.
Чёрт возьми, шепнул он, сидит как монумент. По количеству спины, там действительно должно быть полно грудей. Шесть уместится точно.
Я всё вытягивал шею, чтоб посчитать, но ничего не получалось.
Ничего не вижу, сэр, шептал я. Не то что шести, и двух-то не видать.
Женщина смотрела в океан. Полированного тёплого мрамора были её плавные плечи, крутые локти и плотная спина.
Тяжёлые волосы, ниспадающие на квадраты лопаток, не дрогнули под порывами ветерка.
Ствол позвоночника был прям, как пальма.
Хорошо сидит, шепнул Суер. Мощно!.. Но страшно подумать, что будет дальше?! А вдруг обернётся, и придётся считать груди!.. Кошмар!
Ничего страшного, сэр, потихоньку успокаивал я капитана. Шестьэто не так уж много.
Госпожа Гортензия! сказал Суер. Мы много слышали о вас и по глупости захотели посмотреть. Простите, мы не хотели вас обидеть.
Гортензия медленно повернула голову вправо, и стал виден её медный профиль.
Я привыкла, внятно сказала она.
Извините, мэм. К чему вы привыкли, не понимаю?
Сижу здесь с шестью грудями, а всякие идиоты за спиной ходят.
И она снова отвернулась к пространству океана.
Мы с капитаном совершенно поникли.
Выбравшись из бездны наслаждений, мы пока соображали туго и не могли осознать сразу той силы и вечности, которая сидела к нам спиной. Мы-то думали, что шесть грудейэто так просто: тяп-ляп! можно выпить шерри, хохотать и тунеядствовать, а тутлитая бронза, скала, гранит, монумент, гора, вселенная.
Я бы повернулась к вам, сказала вдруг Гортензия, но мне не хочется менять позу. Вы понимаете? Некоторые люди, имеющие позу, охотно её меняют, а с потерей позы теряют и лицо.
Госпожа, сказал Суер, поза есть поза. Но важна суть дела. Позвольте один вопрос. Вот вы имеете шесть грудей, но на всё это богатство имеется хоть один младенец?
Гортензия повернула голову влево, и тут профиль оказался платиновым.
Сээээр, сказала она, а вы можете представить себе младенца, вскормленного шестью грудями?
Нет, чистосердечно признался капитан.
А между тем такой младенец имеется.
О боже! Вскормленный шестью грудями! Какой ужас! Невиданный богатырь! Как его имя?
Ю.
Ю?
Ю.
Всего одна буква! Ю! Какого же он пола?
Уважаемый сэр, внимательно сказала госпожа, подумайте-ка, какого рода буква «Ю»?
Женского, немедленно ответил Суер.
А мне кажется, мужского, встрял наконец я.
Почему же это? раздражённо спросил Суер. Всем ясно, что все гласныеженского рода, а согласныемужского.
Извините, сэр, конечно, выкапитан, вам виднее, но я придерживаюсь совсем другого мнения. Я не стану сейчас толковать о согласных, это, в сущности, должно быть многотомное исследование, но насчёт гласных позвольте высказаться немедленно. Так вот я считаю, что каждая гласная имеет свой род:
Аженского рода,
Осреднего,
Еженского,
Ёсреднего,
Иженского,
Ймужского,
Ысреднего, сильно склоняющегося к мужскому,
Уженского с намёком на средний,
Эсреднего,
Юмужского и
Яженского.
Все это высказано убедительно, сказал Суер-Выер, но и как-то странно. Похоже или на белиберду, или на научное открытие, правда подсознательное. Но насчёт буквы, или, верней, звука «Ю», я совершенно не согласен. «Ю» как нежно, как женственно звучит.
Нежно, возможно, завёлся вдруг я, но ведь и мужественное может звучать нежно, чёрт подери! А что вы все привыкли«Бэ» да «Вэ», «Гэ» да «Дэ». «Ю» это сказано. Даже рисунок, даже написание буквы «Ю» выглядит чрезвычайно мужественно. Там ведь есть палка и кружочек, причём они соединены чёрточкой.
Ну и что?
Да как же так, сэр? Палка и кружочек, вы вдумайтесь! Палка и кружочек, да ещё они соединены чёрточкой! Это же целый мир, сэр! Это вселенная, это намёк на продолжение рода и вечность всего сущего!
Гортензия неожиданно засмеялась.
Вы недалеки от истины, сказала она, но всё равно истина вам никогда не откроется. Вы ещё много откроете островов, ведь, в сущности, каждый шаготкрытие острова, а толку не будет. Возможно, вы и доплывёте до Острова Истины, возможно А теперь приготовьтесь! Мне пришла блажь изменить позу!..
Постойте, мэм, не беспокойтесь, сказал вдруг торопливо сэр Суер-Выер. Не надо, не надо, мы и так верим, а видеть не обязательно
Да, да, госпожа, поддержал я капитана, умоляю вас расскажите лучше, как найти младенца по имени Ю, а позу оставьте
Есть такой остров цветущих младенцев, запомните а позу придётся менять, придётся. Приготовьтесь же
Медленно-медленно шевельнулось её плечо, локоть пошёл в сторону, явилась одна грудь, другая, третья и мы с капитаном, ослеплённые, пали на песок.
Впоследствии сэр Суер-Выер уверял, что наблюдал семь грудей, я же, досчитав до пяти, потерял сознание.
Глава XXXVIIИхнее лицо
Втянув головы в плечи, как плетьми болтая руками, по берегу океана бродили мичман Хренов и механик Семёнов. В стороне валялась кучка полосок от тельняшки, которая и оказалась лоцманом Кацманом.
Старпом Пахомыч что-то бодро обрасопливал в сторонке.
Ну как, друзья?! спросил Суер. Насладились ли вы?
Так точно, сэр! хрипло прокричали Хренов и Семёнов. Отлично насладились! Спасибо за заботу, сэр!
Будете ещё острова-то открывать?
Вернувшись на «Лавра», долгое время мы всё-таки не могли прийти в себя, потрясённые островом голых женщин. Высаживаться на острова, на которых таких женщин не обреталось, как-то не тянуло.
Наконец мы заметили в бинокуляр некоторый безымянный островок. Там росли стройные сосны и над ними клубился отличный сосновый воздух.
Сосновый воздухполезная вещь, сказал Суер-Выер. Не высадиться ли?
И мы решили прогуляться просто так, ради воздуха, под соснами, по песочку, в зарослях вереска.
Спустили шлюпку, открыли остров и начали прогуливаться, нюхая воздух.
Под соснами всегда хороший воздух, говорил Суер.
Много фитонцидов, влепил вдруг Пахомыч.
Чего?
А что?
Чего много?
Гм извините, сэр. Много воздушных витаминов, не так ли?
Отличный воздух, поддержал я старпома, приятно нюхается.
Настоящий нюхательный воздух, поддержал нас всех и лоцман Кацман.
Так мы гуляли, так болтали, и вдруг я почувствовал что-то неладное.
Воздух был отличный, все мы дружны и согласны, и всё-таки происходило нечто, что крайне трудно объяснить. Я-то это заметил, а спутники мои, к удивлению, ничего не замечали. Они по-прежнему восхваляли воздух.
Тонкопарфюмированный! восклицал лоцман.
Не щиплет глаза! восторгался старпом.
Нет, вы знаете, захлебывался от восторга лоцман, вы знаете, что это за воздух, этот воздухозапачехонный!
Чего-чего? Какой?
А что? О-за-па-че-хонный! сказал вдруг старпом, поясняя лоцмана.
Капитан почему-то молчал, а я снова остро почувствовал нет, невозможно объяснить впрочем, ладно. Я почувствовал, что сливаюсь с капитаном в одно лицо.
Повторяю: в одно лицо.
Это было совершенно неожиданно.
Я даже затормозил, ухватился руками за сосну, но лицо Суера влекло меня неудержимо, и я совершенно против воли стал с ним сливаться, совершенно забывая идиотское слово «озапачехонный».
К изумлению, лицо капитана совершенно не возражало. Оно сливалось с моим просто и естественно, как сливаются струи Арагвы и Куры.
Всё же я чувствовал себя Арагвой и тормозил, тормозил и даже оглянулся.
Боже мой! Лоцман и Пахомыч уже слились в одно лицо!
Это была не Кура и не Арагва! Деликатность лоцмана и махаонство старпома, слившись, превратились в моховое болото, из которого торчали их торфяные уши и носы! Отмечу, что, слившись в одно лицо, они костыляли каждый на своих двоих!
Я хотел поподробней осмотреть их, как вдруг капитан гаркнул мне в ухо:
Ну ты что? Будешь сливаться в одно лицо или нет?
Кэп, бормотал я. Капитансэр! Я чувствую, что сливаюсь с вами в одно лицо. И я не против, поверьте, но я это испытываю впервые в жизни и не знаю, как себя вести.
Что мы с тобой? Ерунда! припечатал Суер. Целые нации сливаются порой в одно лицо и даже разные народы, потом-то попробуй-ка разлей. А ты меня неплохо знаешь, надеюсь, доверяешь и запросто можешь сливаться.
Кэп, оправдывался я, хватаясь за сосну, нациихрен с ними, давайте хоть мы удержимся!
Невозможно, сказал капитан, отпусти сосну. Будем иметь одно лицо на двоихне так уж страшно.
В голове моей помутилось, я потерял на миг сознание и слился с капитаном в одно лицо.
Скажи спасибо, что не с боцманом Чугайло, сказало бывшему мне наше общее теперь лицо.