Суер-Выер и много чего ещё - Коваль Юрий Иосифович 10 стр.


 Вот это гениально, сэр!  обрадовался я.  Я всегда говорил, что выгений. Девочки! Спускайтесь ко мне, у меня тут найдётся для вас кое-что вроде шерри-брэнди!

 Стоп!  сказал Суер.

 В чём дело, кэп?

 Ты неправильно оценил мой поступок. Ты назвал его гениальным. Нетэто добрый, это благородный поступок, ноне гениальный.

 В данной ситуации это вполне уместное преувеличение, сэр,  потупился я.

 А как бы хотелось найти гениальное решение! Да, теперь я понимаю Калия Оротата. Всё вроде бы хорошо, ноне гениально. Прощай, друг, насладись как следует на свежем воздухе. Я пошёл дальше.

 Постойте, сэр. Эти женщинымои, но следующиеваши. Я беспокоюсь, что ждёт вас впереди, ведь там на какой-нибудь берёзе могут сидеть сразу пять или десять голых женщин. Это может печально кончиться.

 Как-нибудь разберусь.

Сэр Суер-Выер застегнул китель, стряхнул с рукавов пылинки и, откозыряв дамам по-капитански, направился прочь.

Он прошёл пять шагов и вдруг круто развернулся.

 Идти мне дальше незачем,  с неожиданной строгостью во взоре сказал он.  За эти пять шагов я решил задачу: одна женщинатвоя, а двемои.

 Это малогениально, сэр. Вы сами были за справедливость.

 Все справедливо. Итак, послушай: одну женщинутебе, другуюСуеру, а третьюВыеру.

Глава XXXVБездна наслаждений

Благородные дамы всё это время внимательно слушали нас, хотя и не проронили ни слова. Их веское молчание подчёркивало природное благородство.

Когда же капитан закончил, крайняя справа, недаром отмеченная мной, повела плечом.

 Уважаемые господа!  проговорила она.  Мы с удовольствием выслушали ваши учёные доводы и насладились философским спором. Позвольте и нам принять участие в поучительной беседе.

 Просим, просим,  расшаркались мы с капитаном.

 Прежде всего позвольте представиться. Меня зовут Фора, а это мои подругиФара и Фура. Итак, ваша первая задачка: какая женщина следующая? Так вот, следующаяя. Почему я? Очень просто: считать надо не слева и не справа, а с той стороны, с какой вы подошли. Вы подошли с моей стороны, следовательно, я и принадлежу этому достойному джентльмену, чья очередь.  И Фора состроила мне глазки.  К сожалению, он не капитан, и это омрачает дело. Но с другой стороны, я хочу иметь цельного мужчину, и этот факт дело упрощает.

 Какая ерунда,  фыркнула Фара, сидящая посредине,  считать надо не с края, с которого они подошли, а с первого взора. Так вот, этот джентльменне капитан первым обратил свой взор именно ко мне. Я прекрасно заметила, с каким наслаждением глаза его бродили по моему прекрасному телу. Именно я, Фара, а не Фора, принадлежу ему.

Выслушивая Фару, я невольно яростно краснел, никак не ожидая, что из-за меня разгорится сыр-бор. Нет, этот сыр-бор был мне бесконечно душевно близок, но капитан я видел, что он мрачнеет и

 Что за чушь?  сказала Фора.  И как ты докажешь, что он бросил свой взор именно на тебя? Если хочешь знать, дура, у него взор всеобщий, во всяком случае очень обширный. Он охватывает всех женщин и страстно скользит по ним. И я всею кожей чувствовала это скольжение.

 Интересно, а меня-то здесь будут слушать?  раздражённо сказала Фура.  Кто считает с краю? Кто считает с первого взгляда? Только идиотки. Считать надо не с краю и не со взгляда, считать надо с первого поцелуя. Вот когда этот господин вопьётся кому-нибудь из нас в сахарные уста, тут и начнётся настоящий счёт.

 Это верно!  неожиданно воскликнула Фора.

Она легко соскочила со скалы, подбежала ко мне и сказала:

 Впивайся скорей!

И я, конечно, незамедлительно впился.

 Так и знала, что Фора обскачет нас на повороте,  сказала Фара с печалью,  видно, я ей сильно понравился.  Ладно, придётся покориться судьбе. Ну что ж, я готова служить Суеру, тем более что это первая половина капитана. Суер, я твоя!

 Ну а я не собираюсь служить второй половине сомнительной фамилии,  сказала Фура.  Нет, Выер, я не твоя! Если б мне досталась первая половина, то есть Суер, я бы ещё подумала, а уж Выернет, увольте, я лучше пойду собирать опёнки. Пусть Суер наслаждается с Фарой, а Выер болтается без дела!

 Как же так!  воскликнула Фора.  Как это мы можем позволить Выеру болтаться без дела? Какой-никакой, а всё-таки Выер. Чего в нём такого уж плохого? Ну, Выер, ну и что? Не так уж мы богаты, чтоб разбрасываться Выерами налево и направо.

 А мне Суера достаточно,  сказала Фара,  а до Выера и дела нет. Кому нуженпускай берёт.

 Спать с Выером! Какой кошмар!  сказала Фура, возводя очи к небу.  Отдавать свою чистоту второй половинке капитана! Нет, нет! Увольте!

 Перестань паясничать, Фура,  сказала Фора.  Вчера ещё ныла: мне бы хоть какого Выера Твоя мечта сбылась! Забирай Выера и не мешай нашим наслаждениям!

Тут Фора обняла меня и трепетно увлекла в дюны.

Фара кинулась к Суеру, а Фура топталась на месте, не зная, с какого бока к Выеру приступить.

Но тут Выер, не будь дурак, сам приступил к ней, да так ловко, что она взвизгнула.

А нам с Форой было уже не до них.

Адские наслаждениявот что стало предметом нашего неусыпного внимания и заботы.

Мы падали в бездну наслаждений и старались эту бездну углубить, расширить и благоустроить.

В конце концов нам удалось создать очень и очень приличную бездну наслаждений, и только к закату мы начали из неё потихоньку выбираться.

Выбравшись из бездны, мы вернулись на берег океана.

Там уже сидели Фара с Суером и Выер с Фурой.

Фура с Выером, к счастью, вполне примирились, непрерывно чмокались и строили друг другу куры.

 А Выер был не так уж плох,  смеялась Фура, раскладывая на салфетке салаты и копчёности.  Ещё и неизвестно, какая половина капитана интереснее!

 Знаешь, милый,  сказала Фора, обнимая меня,  это очень правильно, что вы не пошли дальше и остались с нами. Там, за скалами, живёт голая женщина с шестью грудями. Её звать Гортензия. Очень опасное существо.

Глава XXXVIГортензия

Утомлённые салатом и копчёностями, подруги наши скоро задремали, и мы с капитаном отползли от салфетки в сторонку и, прячась за кустами челесты, постепенно ретировались.

 Послушайте, кэп,  сказал я,  там, за скалами, живёт женщина с шестью грудями. Таким первопроходцам, как мы с вами, даже неловко пройти мимо этого феномена. Надо бы вернуться, посмотреть, в чём там дело.

 А ног-то у неё сколько?  спросил Суер.

 Вроде бы две.

 Ну ладно, давай поглядим на неё хоть с полчасика.

Обогнув скалы, которые в основном состояли из обломков моржового глаза, мы вышли на берег лимонного лимана.

В лучах заката к нам спиной сидела на берегу голая женщина.

 Добрый вечер, мэм!  покашлял у неё за спиной Суер.

 Добрый вечер, сэр,  ответила женщина, не оборачиваясь.

 Ну что?  шепнул Суер.  Что ты скажешь?

 Пока ничего не могу сказать. Не пойму, сколько у неё грудей. Не зайти ли сбоку?

 Неудобно,  шептал капитан,  сама повернётся.

 А вообще-то, приятный вечер, мэм,  галантно продолжал сэр Суер-Выер.  Не хотите ли развлечься? Выпить шерри или сыграть партию в серсо?

 Мне недосуг,  ответила женщина.

 Ну хоть повернитесь к нам,  предложил капитан.

 А это зачем? Вы что, хотите посчитать, сколько у меня грудей?

 О, что вы, мэм, мы люди благовоспитанные

 А если не хотите считать, что же мне поворачиваться?

Суер растерялся.

 Чёрт возьми,  шепнул он,  сидит как монумент. По количеству спины, там действительно должно быть полно грудей. Шесть уместится точно.

Я всё вытягивал шею, чтоб посчитать, но ничего не получалось.

 Ничего не вижу, сэр,  шептал я.  Не то что шести, и двух-то не видать.

Женщина смотрела в океан. Полированного тёплого мрамора были её плавные плечи, крутые локти и плотная спина.

Тяжёлые волосы, ниспадающие на квадраты лопаток, не дрогнули под порывами ветерка.

Ствол позвоночника был прям, как пальма.

 Хорошо сидит,  шепнул Суер.  Мощно!.. Но страшно подумать, что будет дальше?! А вдруг обернётся, и придётся считать груди!.. Кошмар!

 Ничего страшного, сэр,  потихоньку успокаивал я капитана.  Шестьэто не так уж много.

 Госпожа Гортензия!  сказал Суер.  Мы много слышали о вас и по глупости захотели посмотреть. Простите, мы не хотели вас обидеть.

Гортензия медленно повернула голову вправо, и стал виден её медный профиль.

 Я привыкла,  внятно сказала она.

 Извините, мэм. К чему вы привыкли, не понимаю?

 Сижу здесь с шестью грудями, а всякие идиоты за спиной ходят.

И она снова отвернулась к пространству океана.

Мы с капитаном совершенно поникли.

Выбравшись из бездны наслаждений, мы пока соображали туго и не могли осознать сразу той силы и вечности, которая сидела к нам спиной. Мы-то думали, что шесть грудейэто так просто: тяп-ляп!  можно выпить шерри, хохотать и тунеядствовать, а тутлитая бронза, скала, гранит, монумент, гора, вселенная.

 Я бы повернулась к вам,  сказала вдруг Гортензия,  но мне не хочется менять позу. Вы понимаете? Некоторые люди, имеющие позу, охотно её меняют, а с потерей позы теряют и лицо.

 Госпожа,  сказал Суер,  поза есть поза. Но важна суть дела. Позвольте один вопрос. Вот вы имеете шесть грудей, но на всё это богатство имеется хоть один младенец?

Гортензия повернула голову влево, и тут профиль оказался платиновым.

 Сээээр,  сказала она,  а вы можете представить себе младенца, вскормленного шестью грудями?

 Нет,  чистосердечно признался капитан.

 А между тем такой младенец имеется.

 О боже! Вскормленный шестью грудями! Какой ужас! Невиданный богатырь! Как его имя?

 Ю.

 Ю?

 Ю.

 Всего одна буква! Ю! Какого же он пола?

 Уважаемый сэр,  внимательно сказала госпожа,  подумайте-ка, какого рода буква «Ю»?

 Женского,  немедленно ответил Суер.

 А мне кажется, мужского,  встрял наконец я.

 Почему же это?  раздражённо спросил Суер.  Всем ясно, что все гласныеженского рода, а согласныемужского.

 Извините, сэр, конечно, выкапитан, вам виднее, но я придерживаюсь совсем другого мнения. Я не стану сейчас толковать о согласных, это, в сущности, должно быть многотомное исследование, но насчёт гласных позвольте высказаться немедленно. Так вот я считаю, что каждая гласная имеет свой род:

Аженского рода,

Осреднего,

Еженского,

Ёсреднего,

Иженского,

Ймужского,

Ысреднего, сильно склоняющегося к мужскому,

Уженского с намёком на средний,

Эсреднего,

Юмужского и

Яженского.

 Все это высказано убедительно,  сказал Суер-Выер,  но и как-то странно. Похоже или на белиберду, или на научное открытие, правда подсознательное. Но насчёт буквы, или, верней, звука «Ю», я совершенно не согласен. «Ю»  как нежно, как женственно звучит.

 Нежно, возможно,  завёлся вдруг я,  но ведь и мужественное может звучать нежно, чёрт подери! А что вы все привыкли«Бэ» да «Вэ», «Гэ» да «Дэ». «Ю»  это сказано. Даже рисунок, даже написание буквы «Ю» выглядит чрезвычайно мужественно. Там ведь есть палка и кружочек, причём они соединены чёрточкой.

 Ну и что?

 Да как же так, сэр? Палка и кружочек, вы вдумайтесь! Палка и кружочек, да ещё они соединены чёрточкой! Это же целый мир, сэр! Это вселенная, это намёк на продолжение рода и вечность всего сущего!

Гортензия неожиданно засмеялась.

 Вы недалеки от истины,  сказала она,  но всё равно истина вам никогда не откроется. Вы ещё много откроете островов, ведь, в сущности, каждый шаготкрытие острова, а толку не будет. Возможно, вы и доплывёте до Острова Истины, возможно А теперь приготовьтесь! Мне пришла блажь изменить позу!..

 Постойте, мэм, не беспокойтесь,  сказал вдруг торопливо сэр Суер-Выер.  Не надо, не надо, мы и так верим, а видеть не обязательно

 Да, да, госпожа,  поддержал я капитана,  умоляю вас расскажите лучше, как найти младенца по имени Ю, а позу оставьте

 Есть такой остров цветущих младенцев, запомните а позу придётся менять, придётся. Приготовьтесь же

Медленно-медленно шевельнулось её плечо, локоть пошёл в сторону, явилась одна грудь, другая, третья и мы с капитаном, ослеплённые, пали на песок.

Впоследствии сэр Суер-Выер уверял, что наблюдал семь грудей, я же, досчитав до пяти, потерял сознание.

Глава XXXVIIИхнее лицо

Втянув головы в плечи, как плетьми болтая руками, по берегу океана бродили мичман Хренов и механик Семёнов. В стороне валялась кучка полосок от тельняшки, которая и оказалась лоцманом Кацманом.

Старпом Пахомыч что-то бодро обрасопливал в сторонке.

 Ну как, друзья?!  спросил Суер.  Насладились ли вы?

 Так точно, сэр!  хрипло прокричали Хренов и Семёнов.  Отлично насладились! Спасибо за заботу, сэр!

 Будете ещё острова-то открывать?

Вернувшись на «Лавра», долгое время мы всё-таки не могли прийти в себя, потрясённые островом голых женщин. Высаживаться на острова, на которых таких женщин не обреталось, как-то не тянуло.

Наконец мы заметили в бинокуляр некоторый безымянный островок. Там росли стройные сосны и над ними клубился отличный сосновый воздух.

 Сосновый воздухполезная вещь,  сказал Суер-Выер.  Не высадиться ли?

И мы решили прогуляться просто так, ради воздуха, под соснами, по песочку, в зарослях вереска.

Спустили шлюпку, открыли остров и начали прогуливаться, нюхая воздух.

 Под соснами всегда хороший воздух,  говорил Суер.

 Много фитонцидов,  влепил вдруг Пахомыч.

 Чего?

 А что?

 Чего много?

 Гм извините, сэр. Много воздушных витаминов, не так ли?

 Отличный воздух,  поддержал я старпома,  приятно нюхается.

 Настоящий нюхательный воздух,  поддержал нас всех и лоцман Кацман.

Так мы гуляли, так болтали, и вдруг я почувствовал что-то неладное.

Воздух был отличный, все мы дружны и согласны, и всё-таки происходило нечто, что крайне трудно объяснить. Я-то это заметил, а спутники мои, к удивлению, ничего не замечали. Они по-прежнему восхваляли воздух.

 Тонкопарфюмированный!  восклицал лоцман.

 Не щиплет глаза!  восторгался старпом.

 Нет, вы знаете,  захлебывался от восторга лоцман,  вы знаете, что это за воздух, этот воздухозапачехонный!

 Чего-чего? Какой?

 А что? О-за-па-че-хонный!  сказал вдруг старпом, поясняя лоцмана.

Капитан почему-то молчал, а я снова остро почувствовал нет, невозможно объяснить впрочем, ладно. Я почувствовал, что сливаюсь с капитаном в одно лицо.

Повторяю: в одно лицо.

Это было совершенно неожиданно.

Я даже затормозил, ухватился руками за сосну, но лицо Суера влекло меня неудержимо, и я совершенно против воли стал с ним сливаться, совершенно забывая идиотское слово «озапачехонный».

К изумлению, лицо капитана совершенно не возражало. Оно сливалось с моим просто и естественно, как сливаются струи Арагвы и Куры.

Всё же я чувствовал себя Арагвой и тормозил, тормозил и даже оглянулся.

Боже мой! Лоцман и Пахомыч уже слились в одно лицо!

Это была не Кура и не Арагва! Деликатность лоцмана и махаонство старпома, слившись, превратились в моховое болото, из которого торчали их торфяные уши и носы! Отмечу, что, слившись в одно лицо, они костыляли каждый на своих двоих!

Я хотел поподробней осмотреть их, как вдруг капитан гаркнул мне в ухо:

 Ну ты что? Будешь сливаться в одно лицо или нет?

 Кэп,  бормотал я.  Капитансэр! Я чувствую, что сливаюсь с вами в одно лицо. И я не против, поверьте, но я это испытываю впервые в жизни и не знаю, как себя вести.

 Что мы с тобой? Ерунда!  припечатал Суер.  Целые нации сливаются порой в одно лицо и даже разные народы, потом-то попробуй-ка разлей. А ты меня неплохо знаешь, надеюсь, доверяешь и запросто можешь сливаться.

 Кэп,  оправдывался я, хватаясь за сосну,  нациихрен с ними, давайте хоть мы удержимся!

 Невозможно,  сказал капитан,  отпусти сосну. Будем иметь одно лицо на двоихне так уж страшно.

В голове моей помутилось, я потерял на миг сознание и слился с капитаном в одно лицо.

 Скажи спасибо, что не с боцманом Чугайло,  сказало бывшему мне наше общее теперь лицо.

Назад Дальше