Джорджина оттянула немного высокую горловину своей рубашки. Вечером в этой чертовой каюте можно было задохнуться от жары. Одеяние на ней как бы приобрело дополнительную тяжесть, а перевязки причиняли еще большее неудобство. Однако единственное, что она отважилась снять на ночь, были ее башмаки. Она это сейчас и сделала, сев для этого на пол, а затем аккуратно поставила их у стены.
И чувствовала, что глаза Джеймса Мэлори следят за каждым ее движением.
Конечно, ей следовало этого ожидать. Зачем еще он мог следить за нею, если не для того, чтобы... Она взглянула на гамак и улыбнулась. Капитан наверняка хотел увидеть, как она станет забираться в свою раскачивающуюся кровать и вывалится оттуда, шлепнувшись задом об пол. Наверняка он уже заготовил какой-нибудь едкий комментарий по поводу ее неуклюжести и неопытности, что-нибудь мерзкое, способное задеть и вывести из себя. Ну, тут он вряд ли чем-нибудь поживится. С тех пор как научилась ходить, она залезала в гамаки и слезала с них, ребенком в них играла, спала, когда сделалась постарше, и проводила в них целые дни, когда один из кораблей «Скайларк» стоял в порту. Шансы выпасть из гамака были у нее те же, что и свалиться с обычной кровати. На сей раз капитану придется проглотить свои насмешки, и ей подумалось, что было бы неплохо, если бы он ими подавился.
Она вскочила на свою раскачивающуюся постель с ловкостью старого морского волка, бросила беглый взгляд на письменный стол, стоящий в другом конце комнаты, в надежде уловить изумление на лице капитана. Он действительно смотрел в ее сторону, но, к ее огорчению, сидел с ничего не выражающим лицом.
Ты же не собираешься спать в этом своем одеянии, пострел? Не так ли?
Именно собираюсь, капитан.
Она его чем-то задела, так как он тут же нахмурился.
Я не хотел создать впечатление, что тебе придется всю ночь то и дело спрыгивать с гамака. Ты что, так это себе представляешь?
Нет, не так.Она именно и ожидала подобного, однако все, что он о ней знал, было неправдой, так что одной ложью большечто из того?Я всегда сплю одетым. Уж и не помню, отчего я так стал делать, это давно началось, но теперь уже вошло в привычку.И уже на всякий случай, если у него достанет наглости предложить ей изменить привычку, добавила:Сомневаюсь, что я засну, если не буду полностью одетым.
Как тебе угодно. У меня свои привычки, хотя, я бы сказал, они совсем противоположного толка.
Что это могло бы значить? Джорджина задумалась над этим, но весьма скоро получила ответ. Мужчина поднялся, по пути к кровати обогнул стол, одновременно сбрасывая халат.
О Боже, о Боже, неужели все это происходит на моих глазах. Он расхаживает по комнате голым, позволяя видеть его спереди, в полный рост.
Это действительно происходило у нее на глазах, и все ее женское естество взбунтовалось. И тем не менее она не зажмурилась, во всяком случае, не сразу. В конце концов, такое зрелище не каждый день ей доводилось видеть, да и вряд ли доводилось видеть вообще, ибо это был великолепный самецвплоть до пальцев ног. Отрицать это она не могла, невзирая на то, что ей бы хотелось видеть более пухлые бока, заметный живот или небольшой...
Не надо краснеть, простофиля. Никто кроме тебя не слышал твоих мысленных слов, и ты даже не додумала свою мысль. Он великолепно смотрится весь целиком. Но тебя это не касается.
Глаза ее наконец плотно зажмурились, но она уже увидела слишком много для себя. Вряд ли скоро сотрется у нее из памяти его обнаженный вид. Чтоб ему в пекло провалиться, у этого человека вовсе стыда не было. Нет, это несправедливо. Считалось, что она мальчик. А что такое обнаженность, когда рядом одни мужчины? Это у нее глаза на лоб полезли, вот и все.
Ты лампы не погасишь, Джорджи?
Она испустила стон и забеспокоилась, что он его услышал, поскольку он вздохнул и добавил:
Ладно. Ты уже лег, и не будем испытывать судьбу, которая помогла тебе туда забраться с первой попытки.
Она заскрежетала зубами. Он все же не преминул подпустить мерзкую колкость. В этом человеке явно сидел дьявол. У нее едва не сорвалось, что она и сама может потушить лампы. Она ему докажет, что судьба не имеет никакого отношения к ее способности забираться в гамак. Однако для этого бы пришлось раскрыть глаза, а он еще не лег и не прикрыл себя одеялом. А оказаться с ним лицом к лицу, когда он раздет... У нее достанет ума избежать этого.
И все же она слегка приоткрыла глаза. Искушение было слишком велико, чтобы ему не поддаться. К тому же, рассудила она, если этот мужчина возжелал покрасоваться, ему же нужна аудитория, способная восхититься спектаклем. Ну, она-то не восхитилась. Естественно, нет. Просто проявилось ее любопытство, не говоря уже о самосохранении. Она ведь следила бы за змеей, если бы та была так близко от нее, не правда ли?
Однако каким бы занимательным она ни находила происходящее, ей хотелось, чтобы он поторопился. Она начинала вновь ощущать признаки тошноты, а ведь на сей раз он находился от нее не на таком уж близком расстоянии. О, Господи, но у него такие милые ягодицы. Что-то в комнате становится все жарче. И ноги такие длинные, а бока такие крепкие. Мужественность его кричала о себе, подавляла, пугала.
О, Господи, уж не направляется ли он в ее сторону? Именно так! Зачем? А, лампа над ванной. Будь он трижды проклят за то, что так испугал. Когда он погасил лампу, ее конец комнаты погрузился во тьму. Лишь над постелью оставался гореть свет. Она закрыла глаза, и так и оставалась лежать с закрытыми глазами. Она не станет смотреть, как он будет ложиться в эту сказочно мягкую постель. А что, если он не пользуется одеялом? Луна уже поднялась, верхняя палуба залита ее светом, и вскоре он должен сквозь стеклянную стену проникнуть в каюту. Ради спасения души, она больше не разомкнет глаз. Впрочем, это уже крайность. Разве что действительно ради спасения души.
А где он сейчас? Она не слышала, чтобы он прошел обратно к своей кровати.
Кстати, паренек, Джорджиэто твое настоящее имя или просто тебя так домашние называли?
Он не стоит рядом со мной абсолютно голый. Нет! Я это себе воображаю, все это мне лишь кажется! Он не думал снимать халат. Мы оба давно уже спим.
Ну что? Я тебя, парень, не слышу.
Не слышал, что? Она ни слова не произнесла. И не собиралась произносить. Пусть думает, что она заснула. А что если он дотронется до нее, чтобы разбудить, чтобы услышать ответ на свой дурацкий вопрос. Она находилась в таком напряжении, что в этом случае завопила бы благим матом, а то и еще громче. Ответь же ему, дуреха, и он отойдет!
Это мое настоящее имя... сэр.
Я опасался, что ты это скажешь. Но что-то не сходится. Что ж, я знавал женщин, называвших себя Джорджетта или Джорджиана или другим каким-нибудь ужасно длинным именем. Но ты же не хочешь быть уподобленным женщине, правда?
Я никогда ни о чем подобном не задумывался,ответила она прерывающимся голосом, напоминающим смесь рычания и писка.
Ну, ты об этом парень, особенно не беспокойся. Быть может, ты к имени своему привык, но я решил называть тебя Джорджем. Звучит гораздо более по-мужски. Ты как считаешь?
Ему было плевать, что она там себе думает, а ей еще более безразлично, что думает он. Однако она не намеревалась вступать в препирательства с обнаженным мужчиной, стоящим в нескольких дюймах от нее.
Все что вам будет приятно, капитан.
Все что мне будет приятно? Мне нравится твое отношение, Джордж, действительно нравится.
Она вздохнула, когда он отошел. Она даже не задалась вопросом, отчего это он негромко посмеивался. И вопреки ее твердому решению спустя миг ее веки снова разомкнулись. На этот раз она ждала слишком долго. Он был в постели и в соответствии со всеми приличиями был накрыт одеялом. Однако комната была залита лунным светом, что позволяло ей вполне отчетливо видеть его распростертым на кровати, руки скрещены под головой, на губах улыбка. Но какое это теперь имело значение?
Пылая отвращением к себе, она повернулась лицом к углу, чтобы лишить себя соблазна еще раз взглянуть на него. Она вновь вздохнула, не замечая, что на этот раз звук был такой, как если бы она испускала дух.
18
Так тяжело Джорджина никогда в жизни не засыпала. Но вот до нее донесся голос капитана: «Покажи ногу, Джордж»,старинное матросское присловие, означающее, что следует немедленно выбраться из-под одеяла и вскочить на ноги. Она приоткрыла глаза, и, конечно же, каюта была залита светом, достаточно ярким, чтобы она поняла, что проспала.
Она объяснила это себе, что недоспала прежде и, слава Богу, увидела, что он уже одет, по меньшей мере частично. Штаны и чулки все же лучше чем ничего. И на ее глазах он натянул черную шелковую рубаху похожую на белую, которая была на нем вчера, хотя и не стал застегивать ее. Штаны также были черного цвета. Ему еще серьгу, и проклятый капитан в этой своей пышной рубахе и обтягивающих штанах совсем будет смахивать на пирата, решила она и тут у нее перехватило дыхание, поскольку она заметила, что в ухе сегодня у него имелась серьга. Небольшая, золотая, она была едва видна под прядями светлых волос, еще не уложенных после сна.
Вы носите серьгу!
Это заставило его обратить на нее взгляд своих зеленых глаз и продемонстрировать, как она считала, свою жеманную раздражающую привычку, скрывавшую спесь и высокомерие,поднятие одной золотистой брови.
Заметил, да? И что думаешь об этом?
Она еще недостаточно проснулась, чтобы сообразить, что следует быть скорее льстивой, нежели правдивой. И смело проговорила:
Это придает вам пиратский вид.
Он криво улыбнулся.
Ты так полагаешь? Скорее прожигателя жизни.
Она едва не фыркнула. Вместо этого она постаралась прикинуться просто любопытной:
А зачем бы вам носить серьгу?
А почему бы и нет?
Да, сегодня утром он являл собою кладезь информации. Но ей-то какое дело до того, что он хотел выглядеть пиратом, если в действительности им не являлся?
Ну, Джордж, шевелись,отрывисто бросил он.Утро уже наполовину прошло.
Скрипнув зубами, она привстала и, раскачав гамак, соскочила на пол. Джорджем он ее называл с таким удовольствием, словно чувствовал, как это ее раздражает. Якобы звучит более по-мужски. Она знала нескольких Джорджей, которых именовали Джорджи, но ни одной другой девушки, кроме нее самой, кого бы так сокращенно называли.
Не привык спать в гамаке, да?
Она взглянула на него со свирепым видом, по горло сытая его неверными предположениями.
В действительности...
Я слышал, как ты всю ночь метался. От скрипа веревок, должен тебе сказать, я несколько раз просыпался. Боюсь, Джордж, что так оно будет происходить каждую ночь. Полагаю, что мне придется предложить тебе разделить со мной мою постель, чтобы ты меня больше этим не беспокоил.
Она побледнела, хотя он и произнес это с таким видом, словно все это ему крайне неприятно. У нее было мало сомнений, что он так или иначе это сделает, настоит, невзирая на ее возражения. Только через ее труп.
Больше этого не случится, капитан.
Сделай все возможное. Ну а сейчас, я надеюсь, рука у тебя не дрожит?
Почему вы спрашиваете?
Потому что сейчас ты будешь брить мне щеки.
Она будет его брить? Нет, разве она сможет? Опять у нее могут начаться позывы к рвоте, и она живо себе представила, как ее тошнит прямо ему на колени. Ей придется рассказать ему о том, что, когда она оказывается слишком близко к нему, ее начинают мучать приступы тошноты.
У нее едва не вырвался стон. Как она сможет сказать ему нечто подобное? Он будет так сильно оскорблен, что даже немыслимо представить, что он с ней способен сотворить. Он в состоянии сделать ее жизнь абсолютно невыносимой, гораздо более тяжелой, чем сейчас.
Я никогда никого не брил, капитан. Боюсь, что разрежу вас на куски.
Искренне надеюсь, мой милый, что ты так не поступишь, ведь это входит в твои обязанности. Да и в качестве слуги тебе надо совершенствоваться. Заметь, что сегодня утром я был вынужден сам одеваться.
Она была готова расплакаться. Нет никакой возможности держаться от него хоть на каком-то расстоянии. И рано или поздно он заметит, что она к нему питает отвращение. Да и как этого не заметить, если по нескольку раз в день она подбегает к ночной вазе?
Но, быть может, не он тому причиной. Быть может, она страдала от морской болезни. Но ведь она совершала с братьями короткие морские путешествия вдоль восточного побережья и никогда не страдала от нее. И, отправившись в Англию, пересекла океан без намека на недуг. Определенно причина в нем. Однако, она могла сказать ему, что ее мучит морская болезнь, разве нет?
Внезапно почувствовала себя гораздо лучше и даже улыбнулась, пообещав:
Завтра, капитан, я буду справляться лучше.
Отчего перед тем, как коротко ответить ей, он надолго замолк, она не поняла.
Прекрасно. Мне надо переговорить с Конни, так что у тебя есть десяток минут, чтобы принести теплой воды и раскопать мои бритвы. И не заставляй себя ждать, Джордж.
Да, он, естественно был рассержен тем, что ему пришлось самому одеваться, решила она, когда он захлопнул за собой дверь. Он даже не потрудился надеть сапоги. Она надеялась, что он занозит себе ноги. Нет, лучше не надо, а то он еще ее заставит извлекать занозы.
Она вздохнула, затем сообразила, что в течение нескольких минут каюта в ее распоряжении и прямиком направилась к стульчаку. Если бы не точный отрезок времени, отмеренный ей Мэлори, она бы никогда не отважилась на это. За десять минут, отведенных ей на доставку воды для бритья, она бы ни за что не успела, схватив припрятанную ночную посудину, сбегать с ней в трюм. Не могла она и ждать, пока закончит его брить. Но после этого случая она должна будет постараться вставать до него, тогда у нее будет больше времени.
Джеймс распахнул дверь каюты с тем же грохотом, с которым захлопнул ее, причем на сей раз дверь ударилась о стену.
Он рассчитывал напугать Джорджи, всерьез напугать ее, с этой ее неожиданной улыбкой, которая переворачивала все его нутро. И действительно он напугал ее. Если считать свидетельством тому цвет щек, она готова была от страха провалиться в преисподнюю. Но еще больший испуг охватил его самого. Какая же он старая тупая задницане сообразить, как сложно женщине, притворившейся, что она не женщина, на судне, полном мужчин, справляться с такими вещами, как умывание и естественные отправления, даже со сменой одежды. Поместив ее в свою каюту, он предоставил ей больше возможностей для уединения, чем она бы имела где-нибудь еще, однако сделал так, исходя из собственных интересов, а не из ее, поскольку это являлось частью игры. На двери все так же не имелось замка, не было ни единого места, где она могла быть уверенной, что ее уединение не будет нарушено.
Когда все его устремления были нацелены на то, чтобы снять с нее штаны, ему бы следовало принять в расчет и все эти обстоятельства. Наверняка она подумала об этом, пускаясь на свое притворство. И можно было побиться об заклад, что его каюта была не тем местом, где имелось меньше всего шансов подвергнуться разоблачению. В той или иной мере он вынудил ее пойти на риск, разбудив ее и приказав незамедлительно приступить к исполнению своих обязанностей. Именно по его милости она сейчас прятала лицо в своих прелестных голых коленках. Он же был не в состоянии сделать, черт возьми, хоть что-то, чтобы вызволить ее из этой ужасной ситуации, не разрушив ее притворства. Будь она действительно Джорджем, разве попятился бы он из комнаты, произнося извинения?
Но она им не была и, слава Богу, в ситуации в целом все было обычно. Дорогая его сердцу девушка сидела со спущенными штанами, и он смаковал это обстоятельство с того момента, как ворвался в комнату.
Джеймс уставился в потолок и стал топтаться возле кровати в поисках своих сапог. Это уж чересчур, думалось ему. Она улыбается, и этого достаточно, чтобы меня охватило возбуждение. Она сидит на чертовой ночной посудине, и меня это возбуждает.
Не обращай на меня внимания, Джордж,бросил он более резко, чем собирался.Я забыл свои сапоги.
Капитан, прошу вас!
Не веди себя, как какая-нибудь девчонка. Ты что, считаешь, что никто из нас этим не пользуется?
Стон ее весьма ясно дал понять, что помочь ему не удается, и он попросту с сапогами в руках вышел из каюты, еще раз сильно хлопнув дверью. Он опасался, что инцидент отбросит его назад. Некоторые женщины своеобразно реагируют на подобные вещи, к примеру, отказываются видеться с мужчиной, заставшим их в неловкой ситуации, либо по милости которого она возникла. Если же он виновен и в том, и в другом, снисхождения ему не было никакого.
Паршивое вечное пекло. Он понятия не имел, как будет реагировать эта девушка, отделается ли смешком, будет ли заливаться румянцем в течение нескольких дней, либо заберется под ближайшую кровать и откажется оттуда вылезать. Он надеялся, что она создана из прочного материала. Ее маскарад свидетельствовал о ее мужестве и немалой наглости. И все же полной ясности у него не было. Настроение у него резко упало из-за этой незадачи, особенно после того, как накануне вечером он добился немалого прогресса.