В прозрачной воде наигралась я всласть
Но С новою силою вспыхнула страсть!
26
Я тщетно старалась ее победить
И кровь молодую в себе охладить,
Студеной водой обливаясь и моясь, -
Она доходила мне только по пояс,
И я, освещенная майской зарей,
Могла любоваться своей наготой.
27
Глядясь в неподвижное лоно реки:
И девичья шея, и гибкость руки,
И бедер роскошных и стройность и нежность,
И грудей упругость, и плеч белоснежность,
И мягкую талью, и часть живота -
Так ясно в себе отражала вода!..
28
Я рада, что женщиной я создана:
Могу я соперничать телом с Нана
Мужчин увлекать, без сомненья, могу я -
Лишь стоит себя показать им нагую!
Ведь каждый, мне кажется, будет не прочь
Со мной провести упоительно ночь!
29
Я вышла на берег Лесной аромат,
И пение птичек, и утренний хлад
Меня опьяняли Мне сделалось душно,
И падали капли струею жемчужной
С дрожащего тела на мягкий песок,
В алмазную пыль рассыпаясь у ног
30
Я снова полна упоительных грез
И страсти безумной Прядями волос
Отерла я груди, и шею, и бедра -
И вновь поднялася я смело и бодро
Знакомой тропинкой душистых берез,
Дрожа от купанья, на старый утес.
31
Возлюбленный мой разметался во сне -
И я рассмотрела мужчину вполне
И так мне открыла ночь эта случайно
Мужчины и женщины пылкие тайны
Я знаю теперь, зачем мы созданы,
Зачем нам все прелести эти даны!..
32
Тут милый очнулся С улыбкой немой
При яркой луне любовался он мной
Забыл он, что ночь-то провел у молодки!
Пред ним я стояла с бесстыдством кокотки,
Откинувшись телом немного назад
И как бы дразня очарованный взгляд.
33
Ему подарила прекрасный цветок,
И снова меня он с улыбкой привлек, -
И я, без стыда и без трепетной дрожи,
Напротив, охотноупала на ложе:
Своих я страстей обуздать не могла -
Под милого тотчас покорно легла
34
И стыдно мне стало хотела бежать,
Но он горячо меня начал ласкать,
Прося подарить ему только часочек
И снова отдаться ему хоть разочек!
Я слабо боролась хотела кричать
Напрасно! Кто мог бы меня услыхать?
35
А он так бесстыдно меня щекотал
И так над бессильем моим хохотал,
Совсем без труда раздвигая мне ноги
И вновь направляясь по старой дороге.
Но тут уж сдержаться и я не могла
И с дикою силой ему поддала!!
36
На этом кончается Олыин дневник,
Он, кажется, цели в поэме достиг.
Я рад, что развязка у ней же нашлася,
А то бы когда оседлал я Пегаса?!
Теперь же за лиру я бодро берусь,
Призвавши на помощь Эрота и муз.
ПЕСНЬ ТРЕТЬЯ
1
Плутишка Эрот никого не щадит!
О новой победе с триумфом трубит.
Я чувствую близость волны вдохновенья -
Поэт с нетерпеньем ждет эти мгновенья,
Чтоб в стройные звуки свободно собрать
И чувства, и мысли, и образов рать
2
И вот зазвучала вновь лира моя,
Огонь вдохновенья почувствовал я
И смелой рукою ударил по струнам;
Окончить поэму с желанием юным
И новой проделке прекрасных богов
Хочу уделить я хоть несколько строф.
3
Тем более в Таню я сам был влюблен
И знал ее девочкой, чуть не с пелен;
Была моя Таня красавица тоже,
Но только ничем на сестер не похожа:
Всегда молчалива, серьезна, грустна;
Свежа как цветок, но как лед холодна.
4
Своею натурой и складом лица
Она родилася ни в мать, ни в отца;
Уж: в детстве, бывало, со мною резвяся,
Она мне казалась ни рыба ни мясо
Но, как восемнадцать ей стукнуло лет,
Я ею прельстился, как пылкий поэт.
5
Воспел я и ножки, и груди, и стан,
Но все же наш кончился скоро роман:
Я понял, что муж ей законный лишь нужен,
И этим открытьем был крайне сконфужен
Не тронул ее восторженный сонет;
Не может быть мужем законным поэт!
6
Как птица свободен быть должен поэт:
Свободой живет он!.. А брачный обет
Балованный слух своей дикостью режет!
Свободу свою он лелеет и нежит
И смело под звучные песни свои
Срывает цветы мимолетной любви
7
А Таня меж: тем все ждала женихов,
Суля им богатство и даже любовь
Но долго и тщетно искала Танюша
Себе подходящего, доброго мужа.
Она истомилась Но, к счастию, рок
Избавил ее от напрасных тревог.
8
И кажется, мужа дает наконец!..
Хоть, правда, не очень красив молодец:
Лицом он как будто бурят иль татарин,
Но все же по видупорядочный барин
И им увлеклася она, как дитя,
И ею увлекся гусар не шутя
9
Вино наливая, ее щекотал
И руку и сердце свои предлагал.
Она все пила и заметно пьянела,
Под пылкими взглядами трепетно млела;
Ведь подле сидел ее трепетный муж,
Болтая довольно свободную чушь.
10
Кружилась от счастья и вин голова
Со стула она поднялася едва
И ручку свою протянула соседу.
Но надо же кончить свою нам беседу!
Пойдемте. Она прошептать лишь могла
И в спальню гусара к себе повела.
11
Прошли коридор, поднялись в мезонин
И заперлись в спальне один на один.
И Таня сама под влиянием хмелю
Его потащила к себе на постелю
Разденься же, Таня! Он ей прошептал.
Не надо, бессвязный ответ прозвучал.
12
Но мы уже знаем, что бравый ротмистр
В сраженьях и с женщиной смел был и быстр,
Но женским капризам любил подчиняться:
И правда, зачем нам с тобой раздеваться?
Ведь мне только нужно тебя да постель:
И в платье мной будет достигнута цель!
13
Отнимет лишь время нам эта возня,
А баб красотой удивишь ли меня?!
В подобной не раз я бывал переделке,
И мне попадались такие ли целки!
Вопрос ведь не в том-молода иль стара?-
Была бы хорошая только дыра!
14
И, к чести гусаров, сказать я могу,
Видали мы виды на нашем веку!
Меня маркитантки боялись в походе;
Не брезгал пололками я в огороде:
Подымешь подол ей-и тут же меж гряд
Отлично отмашешь и в перед, и в зад!
15
В столицах же душных твой милый гусар
К прекрасным девицам был вхож в будуар;
А летом, в деревне, во время стоянки,
Охотно ко мне приходили крестьянки
Я к братии вашей ведь с юности слаб
И знаю все прелести девок и баб
16
Бывало, в лесу, где-нибудь под кустом,
Иль в полдень, в Петровки, под свежим стогом,
Любил упражняться я только на голых, -
Я страстный любитель пейзажей веселых!
А в шелковых спальнях, быв юношей, сам
Совсем раздевал фешенебельных дам.
17
Мальчишкою бывши, я многое знал;
За это жестоко отец меня драл!..
Поднимешь девчонке короткую юбку
И в роще задашь ей изрядную щупку
Пленяться я юношей пламенным мог
И шеей, и грудью, и гибкостью ног
18
Теперь уж не то! и меня не прельстит
Ничьей наготы обольстительный вид!..
То ль делоодним повелительным знаком
Поставить бабенку крестьянскую раком!
И вдвинуть коня осторожно, не вдруг!
Она из гусарских не вырвется рук!
19
Я знаю, уйдет у ней в пятки душа!..
Но терпит бабенка, стоит не дыша,
И, бестия, только сопит от блаженства!
Я в этой науке достиг совершенства,
До тонкости я изучил сей предмет,
И равного мне в эскадроне всем нет!
20
Так честью гусара клянусь тебе я,
Что наготой не удивишь меня!
Хозяин меня угостил здесь по-царски -
Хозяйскую дочь угощу по-гусарски! -
Но все же пришлось ей корсет расстегнуть,
А платье и юбки закинуть на грудь.
21
И Таню гусар уложил поперек;
Невольно любуяся стройностью ног,
Шептал с восхищеньем: "У этой канашки
Какие, однако, красивые ляжки!".
Но Таня была до забвенья пьяна,
И глупо ему улыбалась она.
22
Чего уж не делал гусар этот с ней,
С безмолвной и жалкою жертвой своей!
То слезет с нее, то вновь с хохотом вскочит,
То щиплет ей ляжки, о груди щекочет,
То ноги ей сдвинет, то вновь разведет
И с силой наляжет на грудь и живот!
23
Под будущим мужем трещала постель,
От страха и боли прошел Танин хмель,
Но бравый гусар с упоеньем и смаком
Ее на постели поставил уж раком,
Огромною лапой за стан ухватил
И сзади коня вороного впустил!..
24
Возил по постели туда и сюда, -
Но тут уже Таня моя от стыда
Упала в подушки без признаков чувства
Эх, жаль, что не все показал я искусство!
Ты, если бы даже пьяна не была,
Гусарской атаки б сдержать не могла!
25
С постели он слез. Причесал волоса,
Оправился Было четыре часа
Окно растворил он. Уж солнце всходило
И Волгу, и главы церквей золотило
Прекрасна была гладь великой реки
Расшиву тянули вдали бурлаки
26
Он видел, как скрылся в сирени Эрот:
Не любит он ясный, румяный восход,
Когда пробуждаются воля и разум:
Ведь строги они к его милым проказам!
Холодный рассудок при солнце царит -
Эрот же, в сирени качаяся, спит.
27
Гусар беззаботно сигару зажег
А в спальне лучей золотистых поток
Ворвался в окошко Как вдруг в отдаленье
Труба прозвучала ему "выступленье"
Как сердцу гусарскому звук этот мил!
Как весело, бодро ротмистр мой вскочил,
28
На Таню он даже теперь не взглянул -
И смело темницу свою отомкнул;
Платки привязал он к серебряным шпорам,
Спустился и тихо прошел коридором.
В гостиной же сонный слуга доложил,
Что "всех он гостей в три часа проводил".
ЭПИЛОГ
1
Наутро хватились-двух барышень нет,
Гусаров же бравых простыл даже след,
Полк вышел из города с ранней зарей -
Ужель дочерей он увлек за собой?
Хозяин-старик перемучил всех слуг
Но ты утомился, читатель, мой друг?
2
И правда, пора бы давно уж кончать,
Да сам ты Пегаса надумал сдержать!
Но я рассказать приключенья той ночи
Старался, поверь мне, как только короче.
Хоть после, быть может, меня ты ругнешь,
Но все ж до конца ты поэму прочтешь!
3
Катюшу нашли под душистым кустом,
А Олю в беседке совсем нагишом -
Господские дочки! ай! вот так потеха! -
Прислуга, шепчась, умирала от смеха
И скоро весь город и целый уезд
Узнал, что наделал гусарский проезд.
4
Мужчины смеялись, во многих же дам
Ведь зависть закралась, красавицы, к вам!
"Когда угощает хозяин по-царски,
Так платят за это ему по-гусарски", -
Та фраза вертелась у всех на устах,
Когда говорили о бравых гостях.
5
Я кончил, читатель! Быть может, с тобой
Не встречусь я в жизни ни в этой, ни в той;
Куда попадем мы с тобой? я не знаю,
В геенну ли ада иль в светлый мир рая?
А в этой-то жизни, клянусь тебе я,
Ей-ей, не хотелось бы встретить тебя!
6
Быть может, поэму мою прочитав,
В тебе пробудится горячий твой нрав:
Ты станешь кричать на правах гражданина,
Что следует спрятать сего господина
За эти "Проказы Эрота" в тюрьму,
Язык предварительно вырвав ему.
7
Ты эту поэму читать-то читай,
Ее критикуй, а меня не замай!
И пусть же раздумье тебя не тревожит,
Что автор с тобой познакомиться может!
Я сам всех знакомых терпеть не могу,
От новых же зорко себя берегу!
8
Итак, нам знакомиться вовсе не нужно!
Но, зная друг друга, расстанемся дружно,
И думай ты, также без дальних хлопот,
Что все написал здесь проказник Эрот.
В дом ебли собрались хуи, пизды, пизденки
В дом ебли собрались хуи, пизды, пизденки,
Мальчишки, мужики, и бабы, и девчонки.
Наполнился весь дом ярующихся криком:
И ржут и скачут все в восторге превеликом,
Стремятся алчно все ебливу рать начать
И еблю славную в тот день повеличать.
Мущины, хуй вздроча, а бабы, раззадорясь,
Подскакивают там и заголясь по пояс;
Хуи хотят в пизды стократно плешь вонзить,
Пизды грозят хуям стократно их сразить,
И друг пред другом тут свирепеют, ярятся
И бодрственно хотят между собой сражаться.
Как львы голодные стремятся на тельцов
Иль как бойцы против подобных же бойцов,
Взаимственно хотят друг друга одолети
И друг над другом верх в побоище имети,
Подобно так хуи, свою направя снасть,
Предзнаменуют всем пиздам прегорьку часть.
Теперь сражение кроваво началося,
Хуино воинство на пиздье поднялося,
Не инако оне с пиздами брань ведут,
Хуи, напав на пизд, без милости ебут
Дерут, ломают, прут, всем пасти затыкают;
По всем пиздам хуи, как молнии, сверкают,
В свирепости своей всех пизд нещадно рвут,
Ебеные пизды и стонут и ревут.
Потом станица пизд, собравшись, прибодрились,
Против нахальства их и сами воружились;
Разинув пастищи, хотят хуев сожрать,
Насунулись на них, хотят с плешь кожи драть,
И хамкают и жмут в горячности безмерной:
Вот мы вам, ебакам, уймем жар непомерной,
Немедля пхнем в пизду и тем вас покорим,
Заставим нас ети и сотью повторим.
Старуха на печи на брань сию смотрела,
Желаньем и она к сражению кипела,
И мнит:У девок, баб ебливой понедельник,
А у меня сей день подобно как сочельник.
Ворчала про себя: «Будь старость проклята,
Коль молодость моя навеки отнята;
Теперь хуи, пизды я зрю, как здесь ебутся,
А у меня, глядев на них, лишь слюнки льются.
Пизда кобылою, а хуй, как мерин, ржет;
Зря все теперь сие, кого не разожжет?
Здесь все теперь пизды алчбой к хуям пылают,
В кровавой пене все, а знай лишь подъебают;
А я на старости сего дня не причастна,
Все ныне счастливы, лишь я одна несчастна.
Куда я, бедная, при старости гожусь?
Бывало, зря меня, мущины обожали:
Именье, похвалы вседневно умножали;
А ныне уж никто ко мне не подбежит,
И бедная шантя сгорюняся лежит.
Прошли те времена, объяла ныне старость,
И похоти уж нет: пропала вся и ярость.
О, рок! о, грозный рок! жестокая судьба,
Лишилась я тебя, сладчайшая етьба.
Никто не хочет зреть пизду мою горюху,
Никто не ободрит, не поебет старуху.
Как вспомнить мне без слез прошедши времена
И как забыть мне то, как я поебена?
О ты, прекрасный хуй, твоя фигура шилом,
Ты в первой раз поеб не инако, как с мылом.
Запестоватой хуй, и ты ебал с трудом,
По жопе колотя и килой и мудом.
А ты, предлинной хуй, хотя ты был и тонок,
Однако доставал до сердца и печенок.
Тебе, Аникин хуй, страшилище пиздам,