Кадан сделал глубокий вдох и неторопливо забрал руку.
Я бы хотел присесть, сказал он.
Луи кивнул, и, отыскав местечко поспокойнее, они устроились на скамеечке перед рекой.
Дунай, в стихах поэтов голубой, на деле походил скорее цветом на нефрит. Блеск его отражался в таких же зеленых глазах Кадана, и Луи неотрывно смотрел на него, не в силах избавиться от ощущения, что эти спокойные минуты не могут длиться долго.
Я живу при семинарии с семи лет, заговорил Кадан наконец, отец был капитаном, плавал в Индию и возил оттуда товар. Но его корабль исчез, попав в шторм. С ним же сгинули и двое старших братьев Все, кто были у меня. Но мне он завещал содержание, которого хватило бы до двадцати лет. Моей опекуншей стала троюродная тетка, но ей не слишком нужен был лишний рот, и на деньги, оставленные отцом, она, зная, что я с детства хорошо пел, отдала меня обучаться в школу музыкальных искусств. С тех пор прошло уже двадцать лет, а я больше не видел ее. Впрочем, я не очень-то и скучал по ней.
Значит, у вас нет родственников здесь?
Кадан покачал головой.
А друзей?
Если вы беспокоитесь о том, что кто-то помогает мне в обмен на определенные услуги, то нет.
Луи ощутил, что Кадан снова мрачнеет и закрывается от него, и снова поймал его ладонь, уже зная, как это действует на негоно на сей раз поцелуй не помог.
Согласитесь, решил он тогда воззвать к доводам разума, такой красивый юноша, как вы, не может быть одинок.
Кадан пожал плечами и даже не взглянул на него.
Я жду, сказал он, продолжая смотреть на Дунай.
Чего?
Но Кадан так и не ответил ему. Он встал и, взяв в руки корзину, побрел прочь, оставив Луи следовать за ним.
Тот вскоре нагнал его.
Простите, сказал он, мои допросы, наверное, кажутся вам навязчивыми. Я ведь не в праве чего-то требовать от вас.
Нет, почему Кадан опустил взгляд, ваши подозрения обоснованы. Большинство моих знакомых так и живут, в голосе его по-прежнему звучала легкая грусть.
Я обидел вас, констатировал Луи, как мне загладить вину?
Кадан искоса посмотрел на него, и уголки его губ приподнялись в улыбке.
Не знаю, уже более бодро сказал он, например, вы могли бы рассказать мне о себе. До сих пор вы не назвали ничего, кроме имени и фамилии, а я не медиум, чтобы мгновенно разузнать у мертвых, кто вы и откуда. Луи это имя не австрийского происхождения, как и фамилия де Ла-Клермон.
Луи напрягся. Он понимал, что, рассказав о том, что приехал из Франции, одновременно выдаст и то, что все потерял. Что ничего, кроме титула графа, у него нет, а значит, и Кадану он ничего не сможет дать.
У меня в Вене родственники, наконец определился он, я приехал к ним погостить.
Кадан дернулся и остановился, вглядываясь в его глаза.
Значит, вы собираетесь уехать?
Луи замолкэто был не совсем тот эффект, которого он ждал.
Не знаю осторожно сказал он, мое будущее пока не определено.
Но рано или поздно вы захотите вернуться домой.
Луи поджал губы. Поймал руку Кадана, но не поцеловал, а лишь стиснул ее.
Давайте не будем говорить об этом сейчас.
Ему больше всего хотелось сказать, что если даже он решит покинуть Вену, то возьмет Кадана с собойно в то же время Луи понимал, как глупо будут звучать эти слова, произнесенные перед человеком, которого он видел в третий раз. Он и сам себе до конца не доверял, не понимая, как может его с такой силой тянуть к тому, кого он едва знал.
Хорошо, согласился Кадан, заметив, как изменилось его лицо, и крепко сжал ладонь Луи в ответ, смотрите, вон там очень красивый вид, сказал он, указывая свободной рукой куда-то вдаль, пойдемте, присядем на траве и откроем вино.
Разобрав продукты из корзины и открыв вино, они какое-то время говорили обо всем и ни о чемо достопримечательностях Вены, о кафе Хугельмана и людях, которые любили собираться в нем.
Там можно встретить весьма интересных личностей, заметил Кадан, поэты, философы
А по-моему, они целыми днями говорят о всякой ерунде. Скажем, день ото дня треплют тему: можно ли выпускать кастратов петь Луи смущенно замолк, внезапно осознав, на какую скользкую почву ступил.
И что вы думаете по этому вопросу? после паузы спокойно спросил Кадан.
Я не любитель оперы вообще, признался Луи больше от злости на самого себя, чем потому, что в самом деле так уж не любил этот род искусств.
И вчера вам не понравилось, как я пел? Кадан насмешливо поднял брови, как будто не сомневался в ответе, но Луи безжалостно его удивил:
Меня не было в зале. Я ждал вас у черного входа все шесть часов.
Кадан в недоумении смотрел на него.
Я льстил себе надеждой, что вы споете лично для меня, добавил он.
Вы были так уверены, что я соглашусь провести с вами время? Кадан расхохотался, и Луи ненадолго залюбовался его белоснежным горлом, видневшимся из-под платка, когда Кадан запрокидывал голову назад, и струями огненных волос, стлавшимися сейчас по земле.
Как и вы были уверены в себе, опомнившись, поспешил ответить он.
Кадан молчал. Луи вдруг обнаружил, что оказался очень близко от него, так что можно было, склонив голову, коснуться его губ. И Кадан не спешил сбегатьон ждал, все так же расслабленно откинувшись назад на локтях.
Несколько секунд Луи колебалсяа затем медленно коснулся губ Кадана, оставляя тому возможность отступить. Но тот лишь приоткрыл рот, впуская его глубже в себя. Рука Кадана скользнула по его плечу и стиснула почти до боли, но Луи уже не мог остановитьсяон исследовал рот Кадана, нежно и неторопливо, но неуклонно пробираясь все глубже в него. В паху разгорался пожар, и ладонь сама собой принялась оглаживать тело своего спутника, спускаясь от плеча вниз по груди, проникая под камзол и лаская плоскую грудь и впалый живот, тут же задрожавший под прикосновениями пальцев Луи.
Он замер в нескольких дюймах от того места, которое так интриговало Рафаэля, испугавшись узнать правду или, тем более, причинить боль.
Луи отстранился, тяжело дыша и вглядываясь в глаза Кадана, но тот оставался спокоен и только чуть-чуть потянулся следом за ним, когда Луи стал отпускать его.
Простите выдохнул Луи.
Кадан не отвечал. Он молча следил глазами, как Луи наливает в фужеры вино и протягивает один ему.
Очень хочется пить, признался тот.
Ну, если только пить поддержал Кадан его и залпом осушил бокал.
ГЛАВА 7
"Если бы вы знали, как я хочу прикоснуться к вам"
Кадан скользил на несколько шагов впереди и лишь на поворотах ловил руку Луи, чтобы не потерять его в толпе.
Потребность видеть юношу очень быстро заменила для Луи все остальные потребности. Он напрочь забыл и про Рафаэля, и про его семью, и про друзей по бильярдному столу. Даже воспоминания о покинутой родине все реже появлялись в его голове, потому что Кадан занимал его мысли чуть больше, чем целиком.
И по-прежнему его тревожили те вопросы, на которые ответа найти он не мог.
Был ли Кадан мужчиной или стал жертвой изуверской операции, которой теперь так часто подвергали предназначенных в угоду божествам музыки сирот?
Луи то и дело ловил себя на том, что невольно присматривается к абрису его брюк, но разобрать ничего не мог.
Искал ли он общества Луи или рассчитывал, что тот станет содействовать его карьере?
И во втором случае как он, лишившийся всего своего состояния, сможет сохранить интерес молодого, привыкшего к вниманию и преклонению певца?
Я слышал, с годами оперные певцы полнеют, заметил Луи как-то, когда они сидели в кафе, и Кадан самозабвенно заказывал одно пирожное за другим. Заметил больше потому, что ему хотелось хоть немного зацепить собеседника и попытаться обратить его внимание на то, что он не сможет вечно петь и привлекать к себе взгляды состоятельных людей, чем потому, что в самом деле его беспокоил этот вопрос.
Кадан замер с серебряной ложечкой в руках и приподнял брови в насмешке.
Вы уже заглядываете так далеко, месье Луи? Планируете нашу с вами совместную жизнь?
Луи поджал губы, не зная, что сказатьпризнаваться в том, что в мыслях он уже представлял, что Кадан будет рядом с ним всю жизнь, он не хотел, тем более что тот до сих пор даже ни разу не пригласил его к себе домой.
Кадан задумчиво отправил в рот ложечку крема и, отвернувшись к окну, кажется, слегка загрустил.
Я буду с вами столько, сколько вы пожелаете видеть меня, определился наконец Луи и, поймав его запястье, прижал пальцы Кадана к губам.
Я не хочу, чтобы вы уезжали, упрямо сказал тот.
Луи выпустил его руку.
Боюсь, этого не избежать. Уехать мне все-таки придется, сказал он.
С необходимостью отъезда на самом деле он определился не так уж давно. Вплоть до последних дней Луи вовсе не знал, что будет делать дальше. У него была с собой шкатулка со старинными драгоценностями, доставшаяся от матери, и больше ничего. Волнения во Франции продолжались, и веры в то, что когда-нибудь он сможет вернуться домой, у Луи было все меньше. Он слышал, что другие аристократы, оказавшись вдали от Франции, ищут способа найти силы в поддержку короляно сам этим заниматься не хотел.
Аристократия отжила свое, упорно повторял он, когда раз за разом в доме Лихтенштайнов заводился этот разговор.
Что же, ты нас всех уже и похоронил? поднимал брови Рафаэль. Последний был обижен на то, что Луи стал пропадать в городе без него, хотя и не уставал приглашать его в компанию своих друзей.
Тебе, Рафаэль, не мешало бы заглядывать так далеко, как он, в один из очередных разговоров беззастенчиво перебил его отец, сейчас не те времена, когда можно просто почивать на доходах со своих земель и делать покупки в кредит.
Рафаэль насупился, но ничего не сказал в ответ.
Я знаю, о чем ты думаешь, продолжал упорно граф Лихтенштайн, рассчитываешь, что после моей смерти тебе достанется достаточно денег, чтобы ты мог не работать до конца дней. Но если ты не повзрослеешь, мне придется позаботиться о том, чтобы все случилось не так.
Что я сделал не так? то и дело спрашивал Эрик себя. Иногда Луи слышал отголоски этих разговоров, когда граф оставался наедине с Софи, а иногда участвовал в них сам. Я все, все ему дал.
Человека не переменить, отвечала Софи, можно лишь удержать его в узде.
А Луи отвечал:
А может, в том и беда, господин граф? У него все было, всегда. Он не знал нужды. Не знал необходимости добиваться чего-либо сам.
Эрик вздыхал.
Ты рассудителен не по годам.
Луи пожимал плечами. Слова Эрика не трогали его, как и беды Рафаэляон полностью пребывал в собственных грезах и уже отыскал возможность воплотить их в жизнь.
Изучив результаты развития промышленных станков в Англии и их очевидную рентабельность, в начале августа он отправился в императорский банк с просьбой предоставить ему ссуду.
Очередное текстильное производство? без особого любопытства вычитывая предоставленные бумаги, спрашивал сотрудник банка.
Нет, Луи улыбался краешком губ, кое-что еще. Машиностроительный завод.
Подняв глаза от бумаг, сотрудник банка недоверчиво смотрел на него.
Кому нужно столько машин?
Увидите, дело пойдет.
Получить ссуду ему в тот день так и не удалось. Как и на следующий день, и через один день.
Во-первых, сама идея была непроверенной и не внушала доверия банкирам, во-вторых, имущества, сохранившегося у Луи, было недостаточно, чтобы гарантировать выплату долгов.
Он уже начинал подумывать о том, чтобы в самом деле открыть бумагопрядильный завод, какой имел граф Лихтенштайн, но интуиция подсказывала ему, что время не стоит на месте и производства, приносившие прибыли в последние года, скоро исчерпают себя.
У него стал назревать иной планесли невозможно было получить ссуду, следовало увидеть в этом положительную сторону. Собрав стартовый капитал самостоятельно, он освободил бы себя от необходимости выплачивать разорительный процент.
Луи решил продать драгоценности, затем отправиться в Англию и, купив там корабль, совершить один-единственный рейс в Азию, который должен был позволить ему немного разбогатеть, хоть и занял бы пару лет.
Говорить Кадану о своих планах он не хотел. Незачем тому было знать, что именно делает необходимым этот отъезд.
Однако, когда Луи почти что уже принял решение, граф Лихтенштайн вызвал его к себе в кабинет.
Я слышал, ты ищешь кредитора, который одолжил бы тебе сто тысяч гульденов, сказал тот, когда Луи раскланялся перед ним.
Я не собираюсь жить в долг, граф Лихтенштайн, мне просто нужен стартовый капитал. Я не могу всю жизнь ютиться у вас.
Думаешь, монархии во Франции не вернуть свою власть?
Луи пожал плечами и, присев на диван, откинулся на резную спинку.
Выстоит она или нет, не имеет значения. Сомневаюсь, что сожженное поместье будет так уж легко восстановитьдаже если мне возвратят его назад. Нужно искать другой способ обустроить свою жизнь.
Говорите так, будто собрались жениться, Эрик усмехнулся и, встав из-за стола, подошел к окну.
В определенном роде это так и есть.
Эрик пожевал губами и прошелся по кабинету из одного конца в другой.
Я могу ссудить тебе нужную сумму, сказал он наконец.
Я не хочу брать то, что мне не принадлежит. Это ведь тоже своего рода долгтолько его будет труднее вернуть.
Все верно, согласился Эрик, это тоже долг, но как его вернутья тебе подскажу сразу. Хочу, чтобы ты взял в дело моего сына.
Луи молчал.
Ну же, вы ведь хорошие друзья.
Дружба не слишком постоянная вещь, осторожно произнес Луи, с вашим сыном хорошо проводить вечера, но скажите честно, вы бы сами взяли его в партнерство?
Эрик усмехнулся.
Нет. Но у меня уже есть сто тысяч гульденов. А у тебя еще нет.
Вы хотите, чтобы, открыв завод, я отчислял ему процент? Но зачем, как вы верно сказали, у вашей семьи достаточно денег и без моих афер.
Нет, оборвал его Эрик, я не хочу, чтобы ты задаром отчислял ему хоть что-нибудь. Хоть один крейцер. Сумма, которую я даю тебе, достаточно велика даже для меня. Но в качестве благодарности я хочу, чтобы ты проследил, чтобы мой сын начал работать и тоже устроил свою жизнь.
Я думал, за надзором за ним у вас есть Софи, сорвалось у Луи с губ прежде, чем он успел поймать эти слова. Но Эрик лишь рассмеялся.
Софи не справляется.
От количества надзирателей ничего не изменится.
Верно. Поэтому мне больше понравились твои слова. Покажи ему, что ничего в жизни не дается за так.
Мне нужно подумать, Луи встал. Он понятия не имел, как выполнить просьбу Эрика, но в то же время предчувствовал, что никто другой ему денег не даст.
Кадан расправился с последним пирожным и распорядился принести счет. Он всегда платил за себя самчто, впрочем, немало уязвляло Луи.
Такое чувство, что вы не доверяете мне, заметил он.
Кадан насмешливо поднял бровь.
Такое чувство, что вы не считаете меня мужчиной, месье Луи. Почему бы мне не заплатить за нас двоих?
Луи в любом случае ничего не ел и всегда ограничивался лишь чашкой кофе, потому условия изначально были неравны.
Идемте, сказал Кадан, оставляя деньги на столе и направляясь к выходу.
Они миновали шумный бульвар и свернули на тихую улочку, наполненную звуками музыки и пением птиц. Солнце медленно опускалось за горизонт, отражая от огненных волос Кадана всполохи лучей.
Они прошли несколько кварталов, обсуждая всякую ерунду, а затем Кадан остановился.
Ну, вот и все, мне пора, сказал он. В отдалении виднелся очередной поворот, и он явно собирался свернуть туда.
Снова исчезаете, Луи подошел вплотную к нему.
Я всегда буду рядом, Кадан едва заметно сдвинулся вперед.
По крайней мере разрешите вас поцеловать?
В прошлый раз вы не спрашивали разрешения, и никто вам не мешал.
Луи приблизил свои губы к его, но касаться не спешил.
И все же я хочу знать, хотите ли этого вы?
Да выдохнул Кадан. Их губы почти сомкнулись, но Луи мгновенно отодвинулся в сторону и тут же подхватил Кадана за талию, чтобы тот не упал.
Тогда почему вы не пригласите меня к себе домой?
Всему свое время, месье Луи, Кадан фыркнул и резко отстранился от него, но в глазах его продолжал искриться смех. А вы сегодня потеряли право на поцелуй.
Он шагнул прочь, намереваясь уйти, но Луи в последний момент поймал его за руку и, рванув к себе, прижал к груди. Он впился губами в губы Кадана, почти что силой заставляя того отвечать. Луи чувствовал, как тело Кадана плавится в его рукахи он не был уверен, но ему показалось, что нечто твердое и горячее уткнулось ему в бедро.