Локи воспользовался этим замешательством и ударил брата коленом в живот, да так, что Тор рухнул на землю.
Перед глазами мелькали лучи иноземного оружия, воины бились не на жизнь, а на смерть; Танос уверенно шагал к доктору Стренджу, что отбивался от альвов, Локи рванул в их сторону, а Тор уже поднимался с колен, он должен предотвратить беду. Одинсон заносит молот, прицеливается в сторону Таноса и отправляет оружие в полет, но выбранную им траекторию меняет золотой луч. То, что происходило после, было похоже на сон, таких Тор не видел никогда. Совершенно противоестественно и нереально на поле брани смотрелся Один в полном военном облачении с Гунгниром в руках, он-то и отклонил полёт Мьёльнира. Локи оказался от титана чуть в стороне. Он взмахнул рукойэто точно был какой-то знак, но кому был дан сигнал?
Доктор Стрендж активировал свои магические формулы, и четыре фигуры, самые значимые в этот момент, исчезли. Такого оглушающего шока Тор давно не испытывал, он не мог открыть рот, не мог вымолвить ни слова, поле битвы замерло, воины Таноса выжидали, так же как и сопротивление, но через минуту, и через две, и через три титан не вернулся, это могло означать лишь однопоражение. Кто-то бежал с поля битвы, кто-то ещё выжидал, но минуло пять минут, а предводитель так и не вернулся.
Никто не понимал, что происходит, и куда делись Локи и Стивен, Один и Танос. Но вдруг поле битвы содрогнулось, словно от мощной энергетической волны, неизвестно откуда пришедшей и куда исчезнувшей, а через пару минут земля затряслась, словно под действием землетрясения. Когда все, наконец, стихло, уцелевшие воины увидели материализовавшихся магов. Один стоял, опираясь на Гунгнир, Стрендж тоже был на ногах, хотя вид у него был потрепанный, а Локи его не было.
Тор сглотнул, он оглядывал глазами поле брани, кто-то коротко и робко закричал: «Победа!», а затем это восклицание подхватили другие. Один, тяжело дыша, обернулся, пару секунд хватило, чтобы отыскать мага взглядом, он лежал на земле среди других падших воинов. Лицо всеотца посерело.
Асы! приказной тон Одина едва не заставил победителей вздрогнуть. Взять Локи немедленно!
Почему-то у Тора не нашлось слов оправдания для брата, он, шатаясь, побрёл к отцу, все смотрели на тело Локи в отдалении. Он должен что-то сказать сейчас, но он не успел, всеотец выкрикнул с яростью и нетерпением:
Доставить Локи к целителям! Немедленно! Промедление будет стоить ему жизни! Один поднял Гунгнир, и яркий золотой луч взметнулся в небо, а затем ярчайший столб радужного моста унёс Локи и с десяток асов, осторожно подхвативших его на руки в Асгард, в ряду тех воинов были и друзья Тора.
Моё почтение, сглотнув, произнёс доктор Стрендж, обращаясь к всеотцу, Вам обоим.
Что происходит? прорычал Тор, он опешил от того, что отец вдруг сменил гнев на милость. Тор испытывал противоречивое чувство, с одной стороны хотелось помочь Локи, а с другой он снова предал. Отец, должно быть, желает получить от брата какую-то информацию, если приказал доставить мага к целителям.
Мы одолели Таноса, как и ожидалось, довольно отозвался Стивен, его губ коснулась искренняя улыбка.
Локи был виртуозным обманщиком, но, как известно, одна головахорошо, а двелучше, а три, судя по всему, совсем замечательно. И в этом грандиозном плане обман стоял на обмане, а иллюзионистов было трое, а вовсе не один. Лофт планировал исход битвы по ситуации, сообщался с Одином и Стренджем. Он не убил ни одного аса, посланного Одином в помощь смертным, хотя ётунов не жалел, не жалел он и смертных, но показательная расправа над Чёрной вдовой была его очередным представлением, чтобы Халк и Тор, в определённый момент поддавшись эмоциям, выиграли время и набросились на него. Остальное было делом техники, но никому об этом не поведали. Стрендж молчал, Один немедленно отбыл в Асгард следом за Локи. Тор хотел отправиться с отцом, но ему приказали остаться и помочь смертным.
Возвращение Чёрной вдовы, живой и невредимой, немного рассеяло дымку секретности, но совсем чуть-чуть. Она поведала, как Локи схватил её и отшвырнул в сторону, при этом, падая, она видела, как её иллюзия вспыхивает яркой свечкой и с криком падает на землю. Локи же оттащил её в сторону, пока иллюзорный двойник бога обмана сражался с воинами, он не приказывал, он смотрел в ее неверящие глаза и просил затаиться, поскольку ярость Халка нужна ему в последней битве против Таноса. Брюс должен был напасть на него, совершенно не контролируя себя.
И ты просто поверила? Тони не верил своим ушам, он потерял верного друга Вижена, и это было для него серьёзной утратой, даже сладость победы не могла его сейчас порадовать.
Ты не видел его глаза, Старк, выдохнула Наташа. Да, я поверила, он хотел обернуть ярость Халка против себя, тебе не понять, в такие моменты думаешь не головой, а чувствуешь сердцем.
Брюс слушал её с каким-то затаенным благоговением, и сейчас, увидев её живую, он понял, что ему всё равно, хоть она и ему солгала. Наверное, цель всё же оправдывает средства. Иногда.
После этих слов Наташи Тор снова ощутил опустошённость, Локи был ему предан до самого конца, а он решил, что это очередная уловка брата. Ему было просто жизненно необходимо увидеть Локи, потребовать объяснений, почему маг доверился многим, но только не ему? К тому же его дела в Мидгарде завершены, он участвовал в славной битве. Они одержали победу. Пора домой.
========== Глава 6 ==========
Вернуться домой оказалось не так просто, как было всегда, Тору трижды пришлось позвать Хеймдалля, но его зов не был услышан. Памятуя о том, что отец подал сигнал, используя Гунгнир прямо после схватки с Таносом, наследник поступил так же. Громовержец вскинул свой молот вверх, и мощная молния взметнулась в небо. Только после незатейливого сигнала луч Бифрёста отправил его в Асгард. Одинсон уже успел заволноваться, нахлынула неприятная ностальгия, как в тот раз, когда Один изгнал его в Мидгард, и ему не открывали портал. К счастью, ему всё же удалось попасть домой. На радужном мосту сына Одина встретил Хеймдалль, он виновато поклонился и устало улыбнулся. Громовержец посмотрел на него внимательно, страж выглядел как-то иначе, словно бы война подкосила его больше, чем ожидалось, но, насколько знал Тор, Асгард избежал нападений, да и размениваться на такие мелочи Танос просто не стал, его главной целью были камни бесконечности.
Прости, Тор, виновато заговорил стаж Бифрёста. В суматохе тебе не сообщили, что я теперь хуже вижу.
В каком смысле? нахмурился Одинсон.
Я использовал силу камня бесконечности, теперь его нет, и мне приходится прислушиваться и приглядываться, поэтому лучше всего использовать силу Мьельнира, чтобы дать мне сигнал тебя перенести, монотонно прогудел страж.
Локи силой забрал камень? Тор постарался говорить ровно, не выдавая эмоций. Лафейсон провернул свой великий обман, обходя его стороной. Почему он всегда так поступает? Словно Тор пустое место. Неужели он не заслужил знать правду?
Нет, я отдал его сам Одину, а твой отец передал Локи.
Тору нечего было ответить на это, обман просто клубился вокруг него. Мало того, что Локи не доверился ему, так все знали, что происходит, кроме него. Может, брат изначально не планировал посвящать Одинсона, а, быть может, принял такое решение, зная о вспыльчивости Тора?
Отец в тронном зале? резко переспросил Тор, он хотел получить хоть какие-то объяснения.
Он с Локи у целителей, тебе стоит поторопиться, нам не ведомо, возможно, это будет ваша последняя встреча, он очень плох.
Дальше Тор не слушал, хотя Хеймдалль что-то бросил ему вдогонку. Тор мчался к чертогам целителей быстрее ветра, он не хотел верить, что всё настолько плохо, а Локи на волоске от гибели. Сейчас было уже вовсе не до обид.
Одинсон приземлился в нескольких метрах от храма целителей. Окружённое яблочными садами строение из белого камня встретило Тора гробовой тишиной. Не помня себя, громовержец бросил молот в саду и рванул по лестнице.
Оказавшись в широком холле, где размеренная жизнь целителей, казалось бы, ничем не нарушалась, только его присутствием, он схватил за плечо первого попавшегося молодого аса в золотистой одежде и нетерпеливо потребовал ответа:
Где Локи? Где мой брат?!
Асгардский целитель открыл было рот, чтобы поприветствовать наследника, а затем и сообщить ему, где младший принц, но его опередил женский голос.
Тор, отпусти его, иди за мной, в холле показалась Сиф, она была одета в обычную одежду: кожаные штаны и жилет из плотного материала, высокие сапоги.
Громовержец глянул на неё разгневанно, но последовал за воительницей. Она молча провела его в глубину чертогов, остановилась, взглянула на друга сочувственно, затем указала на тяжёлые золочёные двери. Одинсон гнал от себя дурные мысли, он вздохнул и толкнул створки, в покоях было пятеро целителей, все они толпились у постели, сбоку восседал седовласый старец. Тор решительно подошёл ближе. На какой-то миг он решил, что все, что он сейчас видит, просто нереально, плод его разыгравшегося воображения. Локи лежал на постели, бледный и безжизненный, его грудная клетка перебинтована, бескровные губы чуть приоткрыты, а глаза плотно сомкнуты. Один сидел на краю его постели и держал руку Локи в своих ладонях. Палата, отведённая для Лофта, была широкой, окна выходили в сад, и аромат яблонь заполнял пространство, прозрачная золотистая тюль рассеивала солнечный свет, попадающий в помещение с улицы. Но приятная дневная жара была нарушена промозглым ветром, что ворвался в палату, Тор сжал кулаки, он не хотел принимать очевидное и от этого только больше злился, хотелось метать гром и молнии, причём вполне буквально.
Только не шуми, не поворачиваясь, монотонно попросил Один.
Что произошло? понизив голос, спросил Тор, остановившись как вкопанный. Он боялся поверить, что это конец, боялся даже подойти ближе, в голове снова всплыли воспоминания о том, как брат имитировал свою смерть в Свартальвахейме, о том, как, поверженный, лежал на поле боя в Мидгарде, а Тор ничего не сделалпривык, что с Локи всё как с гуся вода. Когда он успел забыть, что братхрупкий, и его так просто надломить? Как он посмел забыть об этом?!
Он принял удар на себя, выиграл время, чтобы мы смогли одолеть Таноса и преобразовать силу камней, соединив их, всеотец говорил через силу, видно было, что он вовсе не равнодушен к судьбе приёмного сына, но и его сил на этот раз не достаточно, чтобы спасти Локи. Но Танос был сильнее Локи, твоему брату сильно досталось. Целители не уверены, что
Не смей! прошипел Тор, позволяя себе резкость, и неважно, как отец её расценит. Он не может умереть.
«Не имеет права!», хотелось добавить Тору, но он смолчал. Только не сейчас, когда война окончена, и Лафейсон вышел в ней героем и победителем. Маг не шёл в лобовую атаку, он обходил опасности, строил планы, но сам в итоге и подставился. Локи поступил достойно.
Мы не бессмертны, выдохнул верховный ас, хотя понимал, что сын говорит вовсе не об их божественном начале, для Тора важна именно эта жизнь, хрупкая и угасающая.
При всех противоречиях Локи, его принадлежности к иной расе, Один оценил мага по заслугам. Ему горько было сознавать, что слишком поздно похвалить приёмного сына, просто обнять и, словно забыв обо всём плохом, похлопать его по плечу и закатить пир в его честь. Громовержец снова привлёк к себе внимание отца, он так же не хотел мириться с происходящим.
Но и Локи не ас, Тор, наконец, возобладал над собой и смог подойти к постели, целители расступились, позволяя наследнику пройти ближе и сесть с другого края постели.
Принц Локи не борется за свою жизнь, коротко произнёс кто-то из целителей за спиной Тора, Одинсон немедленно повернулся, метая взглядом молнии. Принц Локи не использует сущность ётуна, он каким-то образом внутренне подавляет её.
Что это значит? Тор сглатывает, поворачивается к магу, но брат ему не ответит на этот вопрос, теперь он глух к его просьбам и словам.
Это значит, осторожно произносит Один. Что Локи не Он не прилагает усилий, чтобы выкарабкаться. Он сильный маг, но идёт внутреннее подавление энергетических потоков, ему нужен толчок, нечто, что заставит его вернуться.
Один посмотрел на Тора так, словно что-то подозревал, но сказал иначе:
Поговори с ним, меня он не слушает, грустно добавил всеотец, он ещё раз погладил прохладную ладонь и выпустил её из своих рук.
Один поднялся с постели и приказал целителям удалиться, Тор благодарно кивнул. Прежде чем покинуть палату, верховный ас дотронулся до Торового плеча, поддерживая наследника. Богу грома казалось, что отец не верит в то, что Локи придёт в себя, и это злило неимоверно, но странная искра в уголках отцовских глаз задевала за живое, оставляя надежду на лучший исход. Когда Тор, наконец, остался с Локи наедине, его вдруг одолела такая усталость. Они победили Таноса, хотя и понесли потери, но победили же. Только Локи принёс себя в жертву, а Тору оставалось наблюдать, как Локи шагает к вратам Хельхейма в полной уверенности, что поступки его привели к их полному разрыву, и здесь, в Асгарде, он больше никому не нужен.
Как уговорить строптивца бороться, если он не желает этого делать? У брата на всё своё мнение, он никому не хочет подчиняться, он предпочитает обман честной битве, и в последнем он, наверное, всё же прав. Но как уговорить его вернуться, Тор просто не знал.
Локи, огромных трудов асу стоило заговорить, просто позвать брата по имени, щёку громовержца прочертила слеза, он осторожно коснулся бледной ладони, горло сдавило, слова долго не шли. Ты ведь всё слышишь.
Тор снова замолчал. Слышит ли? Хочет ли слушать глупую болтовню своего непомерно надутого эгоиста брата, который верит только своим глазам и не способен заглянуть в суть вещей? Одинсон просто смотрел на Локи, казалось, маг даже не спал, просто обратился камнем, как под действием некого колдовства. Богу грома стоило огромных усилий собраться с духом, чтобы снова заговорить, но во второй раз стало легче, словно плотину прорвало, как хотелось всё высказать.
Я ведь действительно поверил, что ты предал нас, предал меня. Прости меня, хотя я знаю, что ты не простишь просто из упрямства. Будь по-твоему. Но зачем ты сейчас так поступаешь? Почему не борешься? Это твоя жизнь, и она важна, а ты просто сдался. Ты герой, ты победил Таноса и не должен умереть. Не должно так быть, понимаешь? Не сдавайся не ради меня, ради себя. Боги, я больше пальцем тебя не трону, я всё ради тебя сделаю, только живи. Захочешь, возвращайся в Мидгард, не захочешь, оставайся в Асгарде, только живи.
Но Локи был глух к мольбам брата. Тору страшно было подумать, что Локи равнодушен к своей жизни, хотя обещал, что у них есть будущее после войны, но ведь и Тор много чего брату обещал и не выполнил. Громовержец дал себе слово, что если Лофт очнётся, то Одинсон не упрекнёт ни словом, ни делом, не притронется к нему, если только Локи сам этого не захочет, но что-то подсказывало, Локи устал от него, от всей этой лжи, от асов и войны.
Тор проводил дни и ночи в палате Локи, не оставлял брата одного, целители заходили три раза в день, меняли повязку, проводили диагностику, коротко совещались и не видели улучшений. Целители подпитывали мага кристаллами, используя магические целительные формулы, они поддерживали тело, а дух Локи был где-то вне досягаемости. Один навещал приёмного сына каждый день, они с Тором в основном молчали, но в глазах всеотца читалась грусть.
Каждый день Тор разговаривал с Локи, прикасался к его рукам, лицу, волосам. Словно мантру он повторял одно и то же, заговаривал глухого к его просьбам мага своими речами. Одинсон давно так много не говорил с братом как в последние дни. И вот, на четвёртый день поздно вечером, когда Одинсон желал брату доброй ночи, присел на край постели и нагнулся, чтобы поцеловать Локи в лоб, брат дёрнул головой, едва шевеля губами, попросил воды. Одинсон подскочил с постели как ошпаренный. У него тряслись руки от волнения, когда он плеснул чистой родниковой воды в небольшую чашку, потом сообразил, что Локи лучше не поднимать, и промочил водой чистую ткань.
Локи, сейчас, я здесь, только не исчезай, судорожно шептал Тор, влажная ткань коснулась тонких губ, громовержец медленно выжимал воду, а Локи пил, его ресницы трепетали, хотя глаза он и не открывал. Осторожно, пей осторожно, Локи.
Лафейсон ничего не ответил, пил и пил, сладко причмокивая. Тор разрывался между желанием рвануть за целителями и расцеловать лицо брата. В душе поднялся такой шквал эмоций, что хотелось просто закричать от радости. Теперь точно всё будет хорошо, значит, кризис миновал, и Локи внял молитвам, он снова хочет жить.