Домом самого Рауля управлял благородный рыцарь Мишель де Шалон, старый друг и слуга его отца. Всего же в доме имелось семь дворецких, восемь конюших, шесть хлебодаров, семь виночерпиев, шестеро стольников и четыре распорядителя зала для приемов и балов. А так же четыре мундкоха*, шесть личных хлебодаров, семь мундшенков**, булочник и восемь виночерпиев. Прислугу лечили четыре врача и один аптекарь. Ювелир и столяр обеспечивали мелкий ремонт.
У Кадана было три гранд-пажа и одиннадцать совсем маленьких элегантно одетых пажей.
Когда Кадан путешествовал на носилках, два маленьких пажа ехали верхом на мулах и следили за их поступью. Если те плохо справлялись со своей службой, Кадан мог приказать высечь их, но и на подарки бывал щедрблаго оплачивал их Рауль.
Следом за Раулем Кадан теперь часто разъезжал с визитами: в его личной конюшне, отделенной от конюшни Рауля, насчитывалось шестнадцать скакунов и шестнадцать лошадей для карет, еще шесть мулов для носилок, шесть маленьких кургузых лошадок для пажей, шесть для обслуги и пятьдесят мулов для других целей.
Кадан не знал, тяжело ли Раулю оплачивать такие счета или легко, но надеялся, что очень тяжело.
Слух о разорительном романе летел по салонам, как чайка над океаном, и каждый, кто знал герцога де Ла-Клермона или его сына, спешил увидеть демона, искусившего Рауля де Лузиньяна.
А Кадан испытывал небывалое наслаждение от мысли о том, что не он принадлежит этому высокому и красивому благородному господинунет, Рауль принадлежал ему. Рауль был готов для него на все. Рауль возводил скульптуры, призванные аллегорически изобразить его, приказывал писать пьесы и поэмы в его честь.
Кадан принимал их снисходительно, и злость, дотоле незнакомая, продолжала клубиться в нем.
Ни тенью жеста, ни словом он не показывал Раулю, как ненавидит его. Напротив, он всегда был ласков и отзывчив, и нужно было очень хорошо знать его, чтобы увидеть, как мечется в голубых глазах черный огонь.
Тебе ничуть не жаль меня? поинтересовался Рауль, кончая в него.
Разве можно жалеть настоящего мужчину? Кадан перевернулся в его объятьях и втянул Рауля в долгий, бесконечно сладкийи бесконечно горький поцелуй. Иногда мне кажется, Рауль, что выАполлон. Высолнце, что движется по небу и решает, какие растения будут жить, а каким следует умереть.
Берегись, вдруг тебя услышит король Рауль хрипло рассмеялся.
Полагаю, это исключено. Разве что он прячется у нас под кроватью и завидует нам.
Кадан выскользнул из объятий Рауля и встал. Потянулся, позволяя любовнику наблюдать стройный и гибкий силуэт на фоне восходящего солнца.
Жульен, крикнул он и, подхватив золотой колокольчик, стоявший на прикроватной тумбе, прозвенел в него. Почему я должен тебя ждать?
Рауль остался лежать. Он приподнялся на локте и смотрел на демона, которого сотворил сам. Смотрел прищурившись и с наслаждением, потому что сколько бы это ни стоилоКадан все-таки принадлежал ему. Почти целиком.
Мне нужно уехать к отцу, сообщил он, в поместье Клермон. Я пробуду там две недели, и столько же займет дорога.
Кадан замер и, прищурившись, бросил на него взгляд через плечо.
Вот как Мне уже пора начинать ревновать?
Думаю, пора. Обязательно трахну там какого-нибудь пастушка.
Кадан опустил колокольчик на тумбу и, скользнув обратно на кровать, забрался рукой под одеяло и стиснул член любовника так, что тот негромко взвыл.
Не боишься, что мои боги отберут это у тебя?
Еретик.
Кадан наклонился и снова прильнул к губам любовника.
Я буду тебя ждать, Рауль. Надеюсь, это только на пару недель.
Рауль погладил его руку, но убирать со своего члена не стал, и Кадан медленно задвигал пальцами вниз-вверх.
Рауль кончил еще раз, оросив простыню и его ладонь, а затем Кадан поднес перепачканные пальцы к губам и демонстративно облизнул. Взгляд его оставался устремлен Раулю в глаза.
Рауль смотрел, как разгорается на дне зрачков голубой огонь.
Ты бы хотел, чтобы я представил тебя ему? спросил он.
Мы оба знаем, спокойно ответил Кадан, что этого никогда не произойдет. Ты всегда будешь стесняться меня, потому что я актер.
Будь это так, никто бы не знал о моей любви к тебе.
Это не любовь, Рауль. Тебе просто нравится, что я тебе принадлежу.
Рауль стиснул зубы. Его самого начинала охватывать злость, но он загнал ее глубоко внутрь.
Однажды я познакомлю вас, уверенно сказал Рауль, и мне безразлично, что после этого произойдет.
Однажды, но не сейчас.
Кадан снова потянулся и встал. Жульен уже показался в дверях с серебряным тазиком для умывания в руках.
Рауль остался в постели и продолжал наблюдать, как совершается утренний туалет. Как нежно-персиковые щеки покрывают белила, и живое, пронизанное духом его дикарских постановок, лицо Кадана превращается в фарфоровую маску, на которой чернеют две прорехи обрамленных чернеными ресницами глаз.
Если бы ты сказал, что не хочешь, чтобы бы я уезжал медленно произнес Рауль.
Кадан быстро обернулся и снова прищурился.
И что было бы, если бы я сказал? Ты бы посмел перечить отцу?
Я бы все сделал для тебя, спокойно ответил Рауль.
Кадан спрыгнул со стула, отбросив от себя руку камердинера. Сложил на груди и посмотрел на Рауля сверху вниз.
Не хочу, твердо произнес он.
Не потому, что хотел видеть Рауля эти две недели рядом с собой. А потому что хотел знать, как далеко тот зайдет.
Хорошо.
Рауль приказал кликнуть слугу и распорядился:
Напишите отцу, что я остаюсь.
Масштабы своей ошибки Рауль понял спустя неделю, когда из поместья Клермон пришло ответное письмо.
Оно прибыло в каретеболее скромной, чем те, к которым привык он, но, безусловно, принадлежавшей дворянской семье.
Карета въехала в широкие ворота и остановилась перед крыльцом.
Кадан наблюдал из окна, как девушка в скромном по столичным меркам темно-зеленом платье выходит из нее. Как две служанки расправляют ей юбки, и как она решительной и спокойной походкой поднимается по крыльцу, чтобы постучать в дверь.
Кадан замер в неподвижности. Смутное предчувствие снова охватило егокак тогда, в театре, когда он увидел Рауля в первый раз.
Хозяина не было, но камердинер давно привык докладывать о приезде гостей ему.
Кадан облизнул губы, не зная, что ответить. С девушкой, которая ожидала в приемной, он не хотел говорить. И еще меньше хотел, чтобы с ней говорил Рауль.
И, выбирая из двух зол, он выбрал первое. Он приказал проводить ее в кабинет и подать ему камзол.
Облачившись, он вышел к ней и, открыв дверь, долго смотрел, как гостья, мало похожая на француженку, такая же рыжеволосая, как и он сам, бродит вдоль стен, разглядывая безделушки, будто бы не замечая его.
Вам не надоело? спросила она в какой-то момент, не оборачиваясь к нему, возможно, поймав отражение Кадана в зеркале или расслышав звуки его дыхания.
Нет. Прошу прощения, не был уверен, что вы согласитесь говорить со мной. Ведь вы приехали к маркизу.
Да, это так. И где же он?
Его нет, Кадан прищурился и улыбнулся, он уехал в Версаль на несколько дней.
И не взял вас с собой? Как же так?
Мне не нравится бывать при дворе.
А я думала, вы любите, когда все внимание направлено на вас.
Девушка резко обернулась, и ее зеленые глаза вонзились в Кадана, как два клинка.
Вы ошиблись, сухо сказал он, с трудом сдерживая проступившую в голосе дрожь. Этот взгляд пугал его, как будто был наполнен колдовством.
И все же, мсье простите, не знаю вашего имени где Рауль, и как я могу его повидать?
Вы тоже не изволили представиться, мадмуазель.
Девушка подняла брови, и в глазах ее промелькнула насмешка.
Мое имя Силвиан де Робер, я дочь маркиза де Робера. Полагаю, вам будет понятнее, если я скажу, что для Рауля я нареченная жена.
Кадан похолодел. Прокашлялся. Голос на несколько мгновений отказал ему. Затем он улыбнулся и произнес:
Мое имя Кадан Локхарт. Я человек, которому он поклялся отдать себя целиком.
* Мундкохпридворный служитель, заведывающий кухней
** Мундшенкпридворный служитель, заведающий напитками
ГЛАВА 6. Герцог де Ла-Клермон
Присутствовать при разговоре Рауля с его невестой Кадану не удалось. В доме, однако, если знать, где слушать, все было слышно достаточно хорошо.
Что вы делаете здесь? шипел Рауль, и тишину комнаты разрезали его мерные торопливые шагитуда-сюда, от стены до стены.
Вы изволили проигнорировать письмо вашего отца. Мы все беспокоимся о вас. С вами что-то произошло? Раньше вы никогда не поступали так.
Рауль скрипнул зубами и замер, глядя на нее.
Мадемуазель де Робер, полагаю, весь Париж знает, что случилось со мной. Или вы обитаете так далеко в болотах, что слухи не доходят до вас?
Силвиан, вертевшая в руках небольшую бронзовую статуэтку, со стуком опустила ее на полку.
Раньше вас не смущал запах болот. Помните, тогда, пять лет назад
Рауль резко шагнул к ней и прикрыл рот девушки рукой.
Я повзрослел, отрезал он.
Что ж, Силвиан вывернулась из рук маркиза и, прищурившись, посмотрела на него, раз вы уже настолько взрослый, чтобы отличать детские забавы от настоящей жизни, то, полагаю, самое время вам вспомнить об обещании, которое ваш отец дал моему отцу.
Я никогда его не отрицал.
Но и не исполнили до сих пор.
Рауль замешкался, не зная, что отвечать. У него не было никакого желания вступать в бракхоть и само собой разумелось, что однажды это произойдет.
А Силвиан смотрела на него, вглядывалась в глаза и пыталась понять: "Как? Когда это произошло? Что притягивало Рауля к этому мальчишке, что заставляло раз за разом желать его?"
Он только тень меня пробормотала она, забывшись.
Рауль вскинулся и взглянул ей в лицо.
О, я бы так не сказал.
Не понимаю Я стараюсь, но не могу понять, Рауль. Он стоит того, чтобы раз за разом за него умирать?
Да.
Силвиан стиснула зубы.
Ваш отец назначил свадьбу на апрель. Постарайтесь не наделать слишком много глупостей до тех пор.
Она покинула кабинет, напоследок взмахнув подолом.
Итак Кадан раскинулся на кровати, закинув одну обнаженную ногу на другую. В зале стоял терпкий запах духов с ветивером, но ему было все равно. У вас есть невеста.
Рауль нахмурился и отодвинулся от него.
Хотя бы вы не терзайте меня.
Но у вас есть невеста.
Да, это так.
Следовало ожидать Кадан сел, и не думая прикрываться простыней, следовало ожидать, что все ваши словапустой треп.
Он не знал почему, но теперь, когда он увидел Силвиан, его ненависть к Раулю стала еще сильней.
Рауль молчал какое-то время. Затем спросил, не скрывая злости:
А вы думали, я женюсь на вас?
О, нет, что вы. Мне бы такое и в голову не пришло. Я всегда знал, что вы поиграете со мной и вышвырните прочь.
Рауль напряженно засопел. Затем схватил его за плечо и притянул к себе. Близость чужого тела обжигала обоих, и Кадан почувствовал, как напрягается членно злость была сильней.
Как мне доказать, что я люблю вас? прошептал Рауль в самое его ухо, касаясь горячим дыханием нежной кожи. Как мне заставить вас так же полюбить меня?
Кадан накрыл руку Рауля, сдерживавшую его, своей узкой рукой.
Для начала, сказал он, было бы неплохо, если бы вы убедили меня в том, что считаете меня равным вам.
Что я делаю не так?
О, все так. Пока вы, благородный маркиз, желаете, чтобы все было так.
Кадан, перестань.
До тех пор, пока у меня нет титула, как я могу вам доверять? Ведь слово дворянина перед простолюдиномничто. Его незачем соблюдать.
Вот оно что протянул Рауль и откинулся на подушки, отпустив его.
Он лежал и смотрел на тонкую спину, расчерченную цепочкой позвонков, которую неудержимо хотелось целовать.
Вы хотите, чтобы я попросил за вас короля, констатировал он.
Кадан изогнул бровь и посмотрел на него через плечо.
А что, если и так? Уверен, он бы вам не отказал.
Рауль пожал губы.
Но тогда вы признаете вы будете принадлежать мне всегда.
Кадан не ответил. Он стащил с Рауля одеяло и, растянувшись вдоль его ног, коснулся губами паха.
Я давно уже ваш пуская по члену струйки горячего дыхания, прошептал он.
В скором времени домашняя жизнь Рауля приобрела большую сложность. Будущая супруга и любовник его жили бок о бок. Каждый имел свой особый статус в его глазах, и каждый был недоволен: Силвиантем, что Рауль недостаточно много времени проводит с ней, Кадантем, что Рауль в любой момент может избавиться от него.
Рауль не мог выбирать, с кем ему вступать в брак и вступать ли в брак вообщеон прекрасно об этом знал. Брак его был делом политическим и представлял собой своеобразное заключение договора, призванное упрочить союз между двумя знатными семьямигерцогами де Ла-Клермон и герцогами де Робер. В отличие от Силвиан, которая приносила Раулю обширные земли, включающие в себя земледельческие угодья и прибрежную полосу, дающую возможность контроля морских торговых путей, Кадан мог подарить ему только свое телои бесконечные траты на свой гардероб.
Роль невесты, впрочем, этим и ограничивалась. Рауль знал, что не в ее воле разорвать оговоренный герцогами союзи не собирался ухаживать за ней.
Но, казалось, ни Силвиан, ни Кадан не желали этого понимать. Ни один из них не собирался отступать на задний план.
Соперничество это длилось не только в присутствии Рауля, но и за его спиной.
Если Силвиан заказывала себе новое платье, то Кадан тут же заказывал два.
Если к свите Кадана присоединялся еще один пажСилвиан тут же писала отцу, чтобы прислал троих. Она ни в чем не собиралась уступать "безродному юнцу".
Даже количество комнат, которое занимал каждый из них, стало камнем преткновенияСилвиан было выделено пять комнат на третьем этаже, в то время как Кадан давно уже занимал семь на втором. Больше во дворце свободных комнат не нашлось, но Силвиан никак не устраивал такой расклад, Кадан же не собирался уступать и переезжать, так что в скором времени Рауль был вынужден распорядиться о строительстве флигеля, где она могла бы занять целый этаж.
Рауль, желая разрядить обстановку, пошел на уступки обоим: он назначил свадьбу и предложил Силвиан заняться подготовкой приема, а по поводу Кадана написал прошение королю.
Письма от герцога продолжали приходить одно за другим, но каждый раз, когда Рауль собирался отправиться домой, Кадан смотрел на него так, что у Рауля пропадало всякое желание жить.
Тебе мало того, что ты намереваешься вступить в брак, тихо и холодно говорил Кадан, ты решил еще и бросить меня наедине со своей будущей женой?
Рауль отыгрывался в постели. Если в обычной жизни он готов был исполнить любое желание Кадана, то ночью тот целиком и полностью, без права на отказ, подчинялся ему. Рауль брал его жестко, как завоеватель раба, вбивал в матрас и сжимал запястья так, что наутро оставались синяки.
Кадан демонстрировал ему эти следы как подтверждение того, что Рауль в вечном долгу перед ним, и все снова возвращалось на круги своя.
К середине осени, когда деревья оделись золотой листвой, Рауль все же решил отправиться к отцу. Тот собирался провести зиму в Фонтенбло, но пока еще оставался в своем поместье в Аквитании.
На некоторе время Кадан и Силвиан остались вдвоем. И последняя не преминула воспользоваться случаем, чтобы завязать не слишком приятный для Кадана разговор.
Она поджидала Кадана в библиотеке, куда тот часто спускался после занятий пением, чтобы немного отдохнуть в тишине. Сама Силвиан не слишком любила читать и большую часть времени пропадала у себя, так что Кадан не ожидал увидеть ее здесь.
Простите, я ошибся дверью, сказал он первое, что пришло в голову, и собирался уйти.
А мне кажетсянаоборот. Вы давно хотели поговорить со мной.
Кадан тяжело вздохнул и вошел.
Он не мог бы сказать, что Силвиан не нравилась ему. Напротив, она была умнее тех придворных особ, которые обычно приходили в театр, чтобы посмотреть на него. Но в глазах ее таился мрак, и, кроме того, Кадану она казалась вечным напоминанием о какой-то утрате, о том, чего у него быть не могло. Стоило ему взглянуть на нее, как он начинал испытывать злость.
Если вы настаиваете, он достал из тайника бутылку с вином и, наполнив бокал, опустился в кресло у окна. Закинул ногу на ногу и стал ждать.