Но Льеф промолчал. Он ничего не хотел объяснять. И оправдывать ни себя, ни своего брата не хотел.
Возьми, свободной рукой Льеф наполнил одну из чарок медом и поднес Кадану к губам. Ты сам сказалпрошлого не поменять. Теперь ты мой. И так будет всегда.
Кадан послушно осушил чарку, потом еще одну и потихоньку стал затихать.
Льеф Кадан запрокинул голову и провел кончиками пальцев по щеке северянина, спасибо.
За что?
Что взял меня себе. Что никому больше не отдашь.
Льеф, смутившись, лишь коснулся поцелуем его виска.
Отнеси на кухню остатки. И давай ложиться спать.
Кадан судорожно кивнул. Он немного боялся покидать спальню Льефа после того, как повел себя Рун, но понимал, что не сможет вечно сидеть здесьи Льеф не сможет вечно его сопровождать.
Собрав утварь на поднос, он отправился выполнять приказ, а когда вернулсяЛьеф уже лежал в одной рубахе под пуховым покрывалом. Глаза его из-под черных густых бровей внимательно смотрели на галла.
Мне спросил Кадан и обвел взглядом себя самого.
Раздевайся и иди ко мне, приказал Льеф. Голос его обжигал.
Кадан чуть приблизился и, отстегнув плащ, уронил его на постель у ног Льефа. Затем расстегнул безрукавкуи тут же руки Льефа проникли под ее полы. Ощупали его бока и спину, сползли вниз. Ягодицы Кадана невольно поджались, когда ладони Льефа стиснули их.
Я так ждал этого
Кадан наклонился и, поймав в ладони лицо Льефа, принялся его целовать.
Ощупав самые соблазнительные места, Льеф освободил Кадана от безрукавки и, не переставая целовать, стал стягивать с него штаны. Наконец узкие бедра и чуть приподнявшийся член оказались у самых его глаз. Льеф облизнул губы и потянул Кадана на себя. Уронил на кроватьи Кадан мгновенно утонул в неге, окружившей его. Четыре месяца он спал на колючем соломенном тюфяке, а последние две ночина промерзшей северной земле.
Льеф покрывал поцелуями его плечи, руки и грудь, и Кадан стремительно засыпал под этот аккомпанемент.
Кадан, окликнул его Льеф, заметив, что глаза галла давно закрыты и тот перестал отвечать на ласки. Льеф приподнялся на локте, заглянул в блаженствующее лицо и вздохнул.
Прижал Кадана к себе и тоже попытался уснуть.
Проснувшись, Кадан несколько смутился того, что произошло.
Он приподнялся на локте и долго смотрел на Льефа, спавшего рядом на боку. Рука Льефа лежала на поясе самого Кадана, будто даже во сне северянин хотел защитить его.
Кадан протянул руку и легко коснулся кончиками пальцев его виска. Ему было странно думать, что здесь, в такой дали от дома, он нашел человека настолько близкого и нужного ему.
Кадан подумал, что Льеф мог бы не ждатьни вчера, ни много раньше. С самого начала он имел над Каданом полную власть, но до сих пор ни разу не причинил ему вреда. Кадан хотел отплатить ему чем-то, но не знал как. Он лишь легко коснулся губами подбородка Льефа и, выпутавшись из его рук, встал.
В комнате, выделенной Льефу, было множество тканей. Окна прикрывали тяжелые занавеси небесно-голубого цвета с красивым шитьем, а стены тут и там украшали гобелены. Мебель покрывала резьба, и помимо кровати и сундуков имелся небольшой стол. А еще на стене висело бронзовое зеркало, и, потянувшись, Кадан против воли заметил в нем себя.
Он склонил голову набок и подошел к зеркалу ближе. Кадан давно уже не видел своего лицаразве что в речной воде. Он удивился тому, насколько хрупким стало его тело, и тому, как топорщатся волосы, разметавшиеся по предплечьям.
Кадан нашарил на полу рубашку, натянул ее через голову, но все равно остался недоволен собой. Ему хотелось порадовать Льефа хотя бы чем-то, хотя бы тем, что он хорошо выглядит для него. И потому, подобрав остатки одежды, он надел их и выбрался в коридор.
Зевая, Кадан пробирался к выходу из главного дома и раздумывал о том, где здесь рекаво время прошлого своего визита ко двору конунга ему было не до того.
Цель его, впрочем, отыскалась довольно легко: серебристая полоса сверкала у самого края усадьбы, и к бревенчатой кухне оттуда брели несколько девушек с коромыслами.
Кадан решительно направился к реке и, выбрав местечко потише, такое, где его за кустами было не разглядеть, сбросил одежду на сухой участок земли и стремительно нырнул.
Вода была ледяной, так что Кадану тут же захотелось выскочить назад, но нужно было хоть немного отмыть волосы, чем он и занялся. Фыркая и оттирая длинные пряди, на которых за время поездки собралось немало грязи, он так увлекся, что не заметил момент, когда на берегу показался еще один человек.
Кадан уже собирался выбираться на берег, когда поднял взгляд к кучке своих вещей и увидел, что над ней стоит тот же самый длиннобородый Льефов побратим.
Кадан замер. Несмотря на холод, ему расхотелось выходить.
Рун стоял и беззастенчиво изучал ту часть тела Кадана, которая виднелась из воды.
Замерзнешь, сказал он, когда стало ясно, что ситуация зашла в тупик, Льеф не простит мне, что я тебя не уберег.
А мне Льеф не простит, что я без его ведома встречался и даже показывался голым перед тобой.
Тыраб. Такая твоя судьбабыть битым, чтобы ни произошло.
И все же я посижу в воде еще. Если хочешьзайди и сам вытащи меня.
Рун присел на корточки и, взяв в руки куртку Кадана, повертел в руках.
А он ничего не жалеет для тебя.
Кадан испытал нестерпимое желание каким-нибудь способом причинить Руну боль, но тот был на добрую пядь шире его в плечах, а у Кадана не было даже ножа. Так что он лишь обнял себя руками и попытался немного согреться. Ноги уже начинало сводить.
Отстань от меня, попросил он, если Льеф тебе друг. Он не хочет, чтобы ты трогал меня.
Рун фыркнул и, отложив безрукавку, взялся за сапог.
Ты не настолько важен, чтобы мы поссорились из-за тебя, задумчиво разглядывая его, произнес Рун. Впрочем, я могу от тебя отстать. Мне нужно не так много, как хочет Льеф.
Что например?
Подойди сюда.
Кадан, лишенный возможности даже потопать ногами, чтобы согреться, хоть и понимал, что делает глупость, все-таки выпрямил спину и побрел к берегу. Стоило ему ступить на твердую землю, как Рун поймал его в объятья, накинув на Кадана его же безрукавку, как сеть.
Хочу разочек оседлать тебя, прошептал он у самого уха Кадана, нужно было сделать это еще там, когда мои братья делили твоих сестер.
Кадан задрожал и стиснул кулаки, а Рун потянул за безрукавку, плотнее прижимая его к себе.
Тебе не все равно, под каким воином лежать? У меня тоже найдется для тебя золотой браслет.
Кадан попытался вывернуться, но ему это не удалось.
А ты не удивлен, да? Там, в галльской земле, многие хотели тебя?
Находились такие, признал Кадан и рванулся еще раз.
И ты ложился под них? У вас это разрешено?
Кадан стиснул зубы и процедил:
Веришь ли ты, что я Льефа околдовал?
А то, Рун замешкался лишь на секунду, чем еще ты мог его удержать?
Тогда убери руки, северянин. А то заговорю и тебя, Кадан начертил в воздухе знак, значения которого не знали ни он, ни Рун. Что сказано один раз, то сбудется. Так вот, я скажу
Рун зажал ему рот, но в глазах его Кадан увидел страх. Пользуясь замешательством воина, Кадан рванулся прочь, подхватил свои вещи и бросился к кустам.
Рун не стал его догонять.
Проклятый ведун пробормотал он. Но хотя магия Кадана пугала его, Рун не любил отступать.
ГЛАВА 12. Ведунья
Проснувшись, Льеф застал Кадана сидевшим у зеркала. Тот расчесывал влажные волосы невесть откуда взявшимся гребнем и заплетал их в косы. Придирчиво осматривал результат, расплетал и принимался расчесывать опять.
Какое-то время Льеф просто наблюдал за этим занятием, гипнотизировавшим его. Казалось, теперь, с появлением Кадана, покои, где раньше он останавливался лишь для того, чтобы переночевать, превратились в дом. И если в доме этом обитала не жена, то кто-то очень похожий на нее.
Кадан, иди сюда, окликнул его Льеф.
Кадан подпрыгнул и замер перепуганной птичкой, а затем, не выпуская из пальцев косы, медленно обернулся к нему.
Ты не спишь.
Нет, Льеф постарался сдержать улыбку, я наблюдал за тобой. Сегодня ты особенно красив.
Я старался для тебя, мягко и чуть напевно произнес Кадан и пересел на кровать.
Льеф тут же поймал его в кольцо своих рук.
Кадан наклонился и поцеловал егои целовал, пока Льеф не проснулся до конца.
Вчера вечером ты обманул меня, прошептал Льеф, отстраняясь от его губ.
Прости меня, Кадан опустил глаза.
Я хотел бы уложить тебя на спину и взять прямо сейчас. Два раза, один за вчера.
Кадан вздрогнул и затуманившимся взором заглянул ему в глаза.
Но я не хочу портить твои косы, Льеф провел пальцами по его виску, а то ты будешь по новой заплетать их до завтрашнего утра.
Мы куда-то спешим?
Да. Я хочу узнать, как идет подготовка кораблей. Прикажи принести завтрак. Поедим и сразу пойдем.
Кадан встал было с кровати, но замер, прежде чем убрать руку Льефа со своего живота.
Льеф Я должен сказать, произнес он и осторожно посмотрел на Льефа.
О чем?
Я видел сегодня Руна. Он застал меня за купанием.
Льеф напрягся.
И о чем вы говорили?
Ни о чем. Ничего не произошло, слишком поспешно ответил Кадан, и Льеф нахмурился, хотя Кадан так и не понял, догадался о чем-то Льеф или нет.
Кадан, теперь Льеф поймал его ладонь и стиснул ее, я хочу, чтобы ты понял: Рун, он Думает не очень далеко. Но он хороший воин и мой брат. Понимаешь?
Я понимаю, что такое брат. Но у тебя ведь есть своя семья?
Есть. Но никто из сыновей Хальрода не был мне так близок, как Рун. Постарайся не злить его. А лучше вообще не попадайся ему на глаза. Он может сделать что-то о чем все мы потом будем жалеть.
Кадан понуро кивнул. В словах Льефа смысл, конечно, был. Вот только Рун, очевидно, не собирался спрашивать Кадана, хочет тот видеться с ним или нет.
На верфи пахло свежей стружкой, медом и едва проклюнувшейся травой.
Работа уже шла полным ходом: снаряжали корабли Иблана. И пока Льеф разговаривал с распорядителем, заказывая еще суда, Кадан зачарованно смотрел, как на штевнях почти что уже законченного корабля крепят отлитых в золоте львовкак будто корабль предназначался для короля. На носах других кораблей он уже видел птиц, некоторые из которых вертели головами, указывая направления ветра. И хотя сами корабли викингов он видел не в первый раз, до сих пор они казались ему грозными духами морской стихии, и только теперь Кадан смог разглядеть их во всей красе. Вдоль бортов одних кораблей извивались тела разноцветных драконов. Носы других украшали фигуры людей, почти неотличимых от живых, на некоторых красовались быки с изогнутыми спинами, наклонившие рога, а на некоторыхбронзовые дельфины и кентавры из южных легенд.
Борта сверкали яркими красками, украшениями из золота и серебра.
Каждый из них имеет свое имя. ЭтотМорской Змей, а этоКрасный Гром. В нужный час, сказал Льеф, наклоняясь к уху Кадана, так что горячее дыхание щекотало кожу, по знаку, данному королем, все драккары разом выйдут в море и выстроятся под его рукой. И я через месяц или около того поведу такой флот. Разве они не прекрасны?
Кадан, вплоть до последней фразы готовый уже согласиться с ним, внезапно ощутил обиду и подступающее одиночество.
Нет, сказал он, нет ничего прекрасного в том, что ты отправишься он не договорил, хотя хотел сказать "грабить людей", и уже через секунду радовался тому, что распорядитель прервал его.
Сосну и дуб уже привезли. Будешь смотреть?
Льеф кивнул и последовал туда, куда распорядитель указывал рукой, а Каданза ним.
Он тщательно перебирал сосновые и дубовые доски, пока не отобрал достаточно для строительства нескольких кораблей.
Отложи, Льеф достал несколько марок золота и отдал распорядителю, мы придем, как только соберем достаточно людей.
У северян каждый крестьянин владел мечом. И каждый в случае беды выступал под началом конунга на войну.
В обычное же время конунги и хедвиги содержали постоянную личную дружину, а конунги порой даже делили ее на две половины: одна защищала жену конунга, другая сопровождала его самого.
Дружины же викинговотряды, в поисках добычи отплывавшие к дальним берегам, собирались на добровольной основе, и во главе их становились главари-короли.
Именно поэтому дружину собирал Рун. Они с Льефом во все походы ходили вдвоем. Но черные волосы и рабская кровь пылали на судьбе Льефа клеймом. Те, кто хорошо знал его, пошли бы за ним в огонь и в воду, но привлечь новых людейа новые люди появлялись каждый годлучше умел Рун.
Он рассказывал молодым воинам о подвигах прошлых походов, о горах добычи, которую они бросили к ногам конунга осенью, о доблести своей и Льефа И глаза юнош, слушавших его, загорались мечтой о дальних морях, о золоте и серебре.
В этот раз, впрочем, сборы шли нелегко. То и дело мысли Руна возвращались к недавней неудаче, и от того ему трудно было пускать красноречие в ход.
Подобно дружбе и ненависть северян оказывалась неистовой. Всякий, дороживший уважением соплеменников, не желал хладнокровно сносить обиды или оставлять без отмщения гибель друга или члена семьи. Ни мужества, ни милосердия не ждали от того, кто не умел пролить чужую кровь.
Мальчика считали юношей лишь тогда, когда он приносил с охоты первого зверя. А мужчинойтолько когда он возвращался из первого похода.
С самого юного возраста Рун был силен в борьбе, вспыльчив и горяч, и родители предостерегали своих сыновей затевать с ним споры.
Когда замерзали реки или озера, то на льду играли в мячигра называлась кнаттлейк. Один из игроков подбрасывал мяч и ударом биты посылал его другому. Тот должен был или поймать мяч, или так же битой его отбить. Хотя игра и выглядела простой, она требовала большой сноровки, так как по правилам кнаттлейка остальные вовсю мешали отбивавшему: отталкивали его, стремились уронить на лед или вообще отобрать мяч. Если же ловец не был столь же проворным и быстрым, как соперники, ему приходилось искать и нести назад улетевший или закатившийся в снег мяч. Мячи, к тому же, делались из дерева, а потому если такой попадал по телу, это сулило немалую боль. Да и биты весили немалоделались они из дерева или бычьего рога.
Посмотреть на кнаттлейк приходил народ со всех соседних имений.
В одну из зим пришло много людей посмотреть на такую игру на озере Сив. Рун появился там вместе с одним из своих старших двоюродных братьевРандром, сыном Ингимара. Противником Руна в игре стал мальчик его летБенгейр, сын Укси. Так вышло, что Рун оказался слабее и проиграл. Когда Рун решил ударить Бенгейра, тот побил Руна и добавил, что добавит еще, если тот не начнет держаться прилично. Рун такого прощать не собирался, и, не сказав ни слова, подошел к Рандру, сыну Ингимара, и объяснил, что случилось.
Рандр передал Руну топор, который принес с собой. Оба вернулись к месту всеобщего веселья. Рун подошел к Бенгейру и нанес тому удар топором по голове. Бенгейр упал и больше не поднялся.
Дома же Эрик, отец Руна, очень разозлился и начал ругаться, но мать была довольна и радовалась, что из сына ее вырастет прекрасный воин, и стала просить Эрика подарить Руну драккар, когда он станет немного постарше.
Эрик сердился не долго и очень скоро согласился с женой. И Рун навсегда запомнилкак вершатся дела.
Он, однако, опасался магии галла, тем более, что ничего о ней не знал. И даже Рун понимал, что было бы глупо идти против того, с чем не знаком.
Потому он направил стопы к дому Сигрун и дождался, когда она вернется к своей избе с водой.
Давай помогу, вызвался Рун и перенял у нее одну из кадушек с водой.
Сигрун улыбнулась, просветлела и тут же отдала ему ведро.
А я тебя ждал, Сигрун. Но ты все не шла и не шла.
Видишь жея здесь. Так чего хотел?
Они опустили ведра, и Рун уселся за стол, а Сигрун взялась растапливать печь.
Смотрю на тебя, Сигрун, и удивляюсь твоей красоте, с улыбкой произнес Рун. Таких девушек нигде больше не видал.
Во-от как протянула Сигрун, поворачиваясь к нему. Она расправила плечи и в самом деле стала прелесть как хороша. Ты об этом со мной поговорить хотел?
Не совсем, Рун прокашлялся, есть еще один серьезный разговор.
Сигрун изогнула тонкую и густую бровь.
Сигрун, а, Сигрун Рун поднялся и, подойдя к ней, остановился у самого плеча, расскажи мне о тайных знаках, которыми владеют подобные тебе.