Что ты чувствуешь, когда я вхожу в тебя? спросил Льеф, вынимая пальцы и тут же вставляя опять.
Тебя
Это не ответ, Льеф провернул пальцы, изнутри оглаживая шелковистые стенки, и дыхание Кадана стало еще тяжелей.
Льеф
Секунду Льеф всматривался в его лицосейчас похожее на лицо альва, духа нездешних миров. Затем сел, чтобы рассмотреть Кадана с другой стороны.
Это тоже не ответ.
Теперь Льеф внимательно разглядывал, как раскрывается под его напором порозовевший входи снова смыкается, когда пальцы покидают его.
Тебе больно или хорошо?
Хорошо, Кадан скользнул пальцами по каменистой земле, силясь дотянуться до любовника, но Льеф перехватил его запястье и положил руку Кадана на его же член.
Поласкай себя. Только медленно.
Кадан приподнял веки с легким удивлением, сквозь щелочки глаз наблюдая за северянином.
Льеф вынул пальцы и очертил вокруг сомкнувшегося отверстия круг, оставив Кадана с чувством недостаточности и пустоты внутри.
Войди в меня, попросил Кадан. Рука его медленно двинулась вдоль члена.
Не понимаю тебя.
Льеф
Льеф резко вставил в анус Кадана три пальца, заставляя того охнуть. Сам не понимая собственных чувств, он с наслаждением смотрел, как вздымается грудь раба. Потом перевел взгляд на розовую дырочку, которая теперь немного набухла. Кадан подтянул ноги, предоставляя Льефу лучший доступ к себе, и Льеф никак не мог избавиться от картинки, стоявшей в голове: как в эту же дырочку входит его собственный член.
Он придвинулся ближе, приспустил штаны и приставил член ко входу.
Кадан замер, тяжело дыша и во все глаза глядя на Льефа. А Льеф очертил своим членом края дырочки, наслаждаясь тем, что видит перед собой. Кадан, хрупкий и неземной, сейчас был полностью доступен для него.
Кадан дернулся, пытаясь насадиться на член, но Льеф одной рукой прижал его бедра к земле и головкой надавил на вход. Краешки дырочки медленно размыкались, и он видел, как головка исчезает в теле Кадана. Льеф медленно продвигался внутрь. Он сместил руку Кадану на живот, все еще прижимая его к земле.
Ласкай себя, повторил он, и ладонь Кадана задвигалась по члену. Льеф внимательно наблюдал, как скользят тонкие пальцы по затвердевшей плоти.
Не понимаю повторил он. Кадан был мужчиной. Каким бы хрупким он ни был. И Льеф видел его именно таким. Ему нравилось наблюдать, как Кадан ласкает собственный член, как тяжело дышит и нравилось слышать, как Кадан умоляет его.
Пожалуйста, Льеф
Льеф сжалился наконец и одним рывком вошел до конца, так что Кадан издал новый шумный "Ох". Жесткими рывками Льеф вбивался в него, каждый раз заставляя тело трелля сдвигаться немного под его напором.
Продолжай, приказал он, когда заметил, что рука Кадана перестала двигаться, а сам галл вконец разомлел.
Кадан выполнил приказ, и струя белесой жидкости тут же ударила ему в пупок.
Льеф толкнулся еще несколько раз и осел на него, тяжело дыша.
Кадан обнял его. Ладони галла скользили по широкой спине северянина.
Льеф, я люблю тебя прошептал Кадан.
Льеф не нашел сил ни подняться, ни ответить. Только прошептал едва слышно:
Сердечко мое
Немного придя в себя, они доели остатки ужина, собрали вещи и снова взобрались на коня.
Кадану, сидевшему спереди, казалось, что он тонет в окружившем его, исходящем от Льефа тепле. В мягком мехе его куртки и твердой уверенности державших поводья рук.
Он снова задремал и большую часть пути провел так, в полусне. Еще дважды они останавливались на ночной привал, а на третий день добрались до королевского двора.
Льеф, Сигрун стала первой, кто увидел их и узнал, потому что изба ее стояла на самом краю.
Она хотела было обнять северянина, но замерла, с удивлением глядя на закутанного в волчий плащ раба. Не укрылись от взгляда ее и волосы, подобно волосам благородных мужей сбегавшие по плечам.
Я вижу, что заклятие не прошло, спокойно сказала она.
Что с того? Льеф только крепче прижал Кадана к себе.
Ничего, Сигрун пожала плечами и чуть отступила назад.
Как у вас здесь дела? Какие-то новости есть?
Дочь кузнеца, говорят, от Феагунда, сына Эрика, понесла. Да только отец не станет сына признавать. Эрл из Ларвика прислал своих людейговорили с конунгом, чтобы торговать у нас шерсть. Да еще Иблан на зимнем пиру встал да и дал обет, что походом до самой земли султанов дойдет. Все бегают, собирают корабли Спорят, одумается или нет. А ты езжай к Руну, он тебя ждет.
Сначала Эрику покажусь. Пусть знает, что я уже здесь.
Сигрун не стала спорить. Они распрощались и разошлись. Льеф пустил коня в рысь, но чувство покоя, всю дорогу сопровождавшее Кадана, теперь развеялось. Да и тело Льефа напряглось за его спиной.
В доме Эрикапохожем на тот, что принадлежал Хальроду, но только превышавшем его в размерах в несколько разкаждый из сыновей имел собственную спальню, в которой стояла довольно широкая, укрытая пологом и застеленная пуховой периной кровать. И хотя Льеф не был одним из сыновей и должен был спать в пристройке, предназначенной для его корабельной дружины, конунг с почетом принял пасынка и приказал тотчас же приготовить для него покой.
Что нового, мой господин? спросил Льеф. Слышал я, Иблан собрался в страну султанов войной? Как бы не натворил он дел, с кем тогда будем торговать?
Конунг поморщился.
Пусть плывет, сказал он, он бы еще в Винланд корабль снарядил. Дураков закон не берет. А я вот, Льеф, хотел поговорить с тобой.
Он поманил Льефа к себе, и тот подошел.
Нужно бы к горцам Британским снарядить поход. Эрлы Ларвика хотят покупать у нас шерсть. А столько шерсти, чтоб с ними торговать нет. Я пообещал им, что осенью мы привезем шерсть в Ларвик, но нужно ее достать, а у скоттов этого добра полно.
Дело верное. Рун легко соберет людей.
Эрик прицокнул языком.
Рун Рун, конечно, людей соберет. Но ты проследи, чтобы корабли снарядили хорошо. И чтобы Рун не перепутал запад и восток, когда поплывет. Доверяю это тебе.
В следующую секунду глаза Эрика остановились на Кадане.
Галл, стоявший у Льефа за спиной, поймал его пристальный взгляд. Ему стало неуютно, и он инстинктивным жестом провел по волосам рукой, но от этого получилось только хуже: в глазах Эрика блеснул неприятный огонек.
Я вижу, обручье, что я подарил тебе, ты отдал своему рабу.
Льеф замешкался на секунду, вопрос застал его врасплох.
Он спас мне жизнь, нашелся наконец он, зимой я провалился под лед. А он вытащил меня.
Ты рыбачил вместе с рабом?
Он собирал рыбу в корзины.
А зачем твоему треллю волосы как у жены?
Разве я не вправе иметь раба, который будет радовать мой глаз?
Ну хорошо, нехотя согласился конунг, но Кадан отлично видел, что он не поверил ни слову, Рун вечером зайдет к тебе. Он всю зиму о тебе вспоминал.
Льеф кивнул.
Буду рад увидеться с ним. Я тоже по нему скучал.
Они покинули палату, в которой конунг проводил прием, и едва остались вдвоем, Кадан потянул Льефа за плащ. Тот обернулся и непонимающе посмотрел на него.
Льеф, пожалуйста, тебе лучше это забрать, Кадан протянул ему браслет.
Хочешь сказать, что не принимаешь мой дар? в голосе Льефа прозвенел непривычный металл.
Я Кадан запнулся, начиная понимать, что попал в ножницы чужой культуры, которую пока не понимал до конца. Как конунга оскорбило то, что Льеф отдал кому-то его дар, так и Льеф явно собирался сейчас оскорбиться на него. Льеф, я ценю честь, которую ты мне оказал, медленно, тщательно подбирая слова произнес Кадан, но я уважаю твоего вождя. Этот дар и его судьба предназначены тебе.
А я предназначил их тебе, Льеф взял Кадана за руку и без особых церемоний защелкнул у него на запястье браслет. Может, ты захочешь вернуть и плащ?
Кадан инстинктивно опустил ладонь на пушистую шкуру, которая напоминала ему о Льефе ночью и днем в течение всей этой долгой зимы.
Нет, он поник, но то, как ты относишься ко мне, принесет тебе много бед.
Я свободный человек. Мои чувства не касаются никого.
Кадан склонил голову набок и с легкой насмешкой посмотрел на Льефа. Он, как и Льеф, вырос при дворепотому что шатер его отца тоже был своего рода двороми его удивляло, что Льеф не понимает таких простых вещей.
Не свободен никто, сказал Кадан, даже твой конунг зависит от нас всех.
Вот потому он и примет мою волю такой, какая она есть.
Кадан замолк, поняв, что Льефа не переубедить.
Льеф бросил быстрый взгляд по сторонамникто ли не видит ихи резко прижал Кадана к себе.
Ты будешь носить лучший мех, прошептал он, пряча лицо в его волосах, а осенью я привезу тебе из похода золото, шелк и рабов. Ты сам будешь как король.
Слова и голос Льефа пробудили в теле Кадана сладкую дрожь, и пах тут же потяжелел, но он закрыл глаза и тихо сказал:
Мне было бы радостней, если бы ты вовсе не ходил в поход.
Льеф фыркнул и отстранился от него.
Ты и правда ведешь себя как жена. Но если и так, ты привыкнешь, что тыжена воина северных земель.
Кадан спорить не стал.
Ты умеешь прислуживать за столом? спросил тем временем Льеф.
Конечно. Я прислуживал за столом отца.
Тогда, когда придет Рун, ты будешь подавать нам вино. Постарайся не разозлить его. Он мой хороший друг.
ГЛАВА 11. Побратим
Кадан стоял в покоях, выделенных для Льефа, перед гигантским сундуком высотой по пояс ему, а длиной в его рост, и перебирал принадлежности для стола: весна только началась, потому фруктов и овощей было не сыскать, но на золотом подносе все же лежало несколько кусочков вяленых абрикосов, привезенных из южных стран. Стояли две чарки, покрытые золотой резьбой и изукрашенные зелеными камнями, названия которых Кадан не знал. Стоял небольшой бочонок с медом. Все это выдали ему на кухне, куда его отправил Льеф, когда Кадан сказал кухаркам, что сыновья конунга хотят пировать.
Главной его обязанностью должно было стать подливать мед.
Льеф возлежал на кровати, заложив руку за голову, и смотрел на него. Кадан в новой меховой курточке зачаровывал его еще больше, чем всегда. И если бы не Рун, до прихода которого оставалось совсем чуть-чуть, он уже завалил бы его на кровать и принялся целовать.
Когда дверь открылась, оба посмотрели на дверной проем. Кадан негромко вскрикнул и тут же прикрыл рот рукой.
Он узнал белокурого воина с заплетенной в косы бородой. Словно наяву перед ним встал сверкающий клинок, которым Рун вскрыл спину его брата, и к горлу подступил ком.
Льеф поднялся с кровати. Раскрыл объятья и, улыбаясь, устремился навстречу побратиму.
Рун.
Льеф. Брат мой, как долго я не видел тебя.
Они обменивались заверениями в дружбе, а Кадан все стоял и стоял, прикрыв рот рукой. Он думал уже не о смерти Конахта, долгой и уродливой, а о том, что еще прошлой весной Конахт точно так же обнимал его. О том, что еще прошлым летом никто не позволил бы ему прислуживать северянам за столом. Никто не позволил бы ему молоть муку. Братья встали бы за него стеной, как стояли всегда, заслонили бы от любых угрозно всего одна ночь изменила все, и теперь никого из них больше нет. Повезло тем, кто умер сразу. И он, переживший всех, должен был так же отправиться следом за ними в Сид.
Кадан, да что ты стоишь? рявкнул Льеф, закончив обниматься с побратимом. Увидев, что галл так и не шевельнулся, он подошел и встряхнул его за плечо.
Взгляд Руна тоже обратился к Кадану. От внимания сына конунга не укрылось ничто: ни плащ из шкуры волка, который Льеф добыл на охоте вместе с ним, ни золотой браслет, ни куртка из оленьей кожи, ни отделанные беличьим мехом сапоги.
Та-ак протянул он, стало быть, наваждение не прошло.
Кадан поспешно отвернулся и дрожащими руками принялся разливать мед.
Хотя бы ты не лезь в мои дела, сказал Льеф и, оставив Кадана, уселся на один из сундуков.
А зачем же еще нужны друзья? Рун устроился на таком же сундуке напротив него.
Защищать мою спину в бою? предположил Льеф, принимая чарку из рук Кадана. Не удержавшись, он улучил момент и скользнул пальцами по его тонким пальчикам, так что Кадана пробрала дрожь.
Об этом я и говорю, Рун тоже взял чарку из рук Кадана, но при этом не преминул окинуть его изучающим взглядом с ног до головы. Он очертил глазами тонкую шею, видневшуюся в вороте безрукавки ключицу, тонкую талию и узкие бедра. Он и правда хорош. Не каждая девушка скроена так ладно.
Льеф нахмурился, наблюдая за тем, как задерживается на чарке рука Руна, не давая Кадану ее передать.
Плохого я бы не взял, мрачно сказал он.
Но он всего лишь раб.
Конечно. Было бы странно, если бы он был одним из нас. Кадан, подойди сюда.
Кадан наконец высвободил руку из пальцев Руна и поспешно выполнил приказ. Теперь он стоял у Льефа за спиной, и ему стало немного спокойнее от осознания того, что Льеф защищает его.
Не ставь его слишком-то высоко. Рабэто раб, а друзьяэто друзья.
Я знаю, Рун. Что с того?
Мы ведь братья, Льеф. Мы клялись, что у нас все будет общее с тобой, разве нет?
Льеф напрягся. Со стороны в эти секунды он сам походил на волка, готового прыгнуть на свою жертву, и Рун тоже заметил эту перемену.
Успокойся, он рассмеялся, я тебя проверял. Но ты проверку не прошел.
Проверять меня будет твой отец, процедил Льеф, а ты либо веришь мне, либо нет. Если ты больше мне не браттебе следует сразу об этом сказать. Боги не любят ложь.
Ятвой брат, выделяя каждое слово, произнес Рун, я никогда не возьму твоего. Но и ты должен вести себя как брат. Впрочем окончим этот разговор, уже другим тоном сказал он, я пришел говорить с тобой про поход. Ты со мной поплывешь?
Конечно, Льеф откинулся назад, на грудь Кадана, и потянул руку галла на себя, силясь удостовериться, что тот все еще принадлежит ему. Уложил на плечо и накрыл его ладонь своей рукой. Кадан тут же стиснул пальцы, уверяя, что он действительно все еще здесь. Конунг приказал мне заняться снаряжением кораблей. Это устроит тебя?
Он правильно сказал. Дружину я соберу, тебе остается только сладить драккар.
Мы поплывем одним кораблем?
Смотря сколько наберется людей. Но я не думаю, что нам может понадобиться больше трех. Ты же понимаешьтрудно делить одну овцу на всех.
Они продолжили разговор, в который Кадан уже почти не вслушивался, поскольку ничего в нем не понимал. Просто разливал мед и старался подавать его так, чтобы Рун больше не касался его. Тот, впрочем, кажется, почти забыл про раба.
Наконец Рун ушел. Кадан собрал чарки и, вернув их на сундук, повернулся к комнате спиной. Он видел, как дрожат его собственные пальцы, и проклинал свою слабость, свое бессилие и свою неспособность сделать хотя бы что-нибудь.
Льеф в одно мгновение возник у него за спиной и накрыл спину Кадана собой. Руки его легли Кадану на плечи, прижимая того к груди.
Что произошло? спросил Льеф, опуская лицо Кадану в волосы и вдыхая аромат меда, который их пропитал.
Кадан сдержал рванувшийся из горла всхлипв объятьях Льефа было слишком хорошо, слишком тепло, чтобы управлять собойи твердо, насколько мог, произнес:
Он убил моего брата.
Была война.
Кадан рванулся из его рук и выкрикнул, оборачиваясь:
Война? На войне не убивают так. Мой брат умирал три дня.
Кто был твой брат? спросил Льеф, нахмурившись. Он начинал понимать.
Конахт, сын вождя.
Льеф молчал. Не смерть Конахта поразила его.
Тысын вождя? спросил он. Почему ты не сказал?
Какая Какая разница теперь, Кадан все-таки закрыл глаза руками и расплакался. Нет больше вождя. Ничего нет. Больше некому петь. Только кровь затопила небеса.
Я должен был понять задумчиво произнес Льеф и притянул его к себе. Кадан уткнулся ему в плечо и продолжал всхлипывать. Кадан Льеф облизнул губы, никто больше не должен об этом знать. Все сыновья вождя должны отправиться к богам. Одину нужна их кровь.
Одину Что за безумный бог?
Твой брат должен был умереть, тверже повторил Льеф, такова воля богов.
Я понимаю, что такоеволя богов. Я понимаю, что преступников вешают на дереве, чтобы Эзус был милостив к нам. Я понимаю, что Тевтат просит топить неверных в чане с водой. Но никто Никто не умирает так, как умер мой брат.
Кадан попытался вырваться, но не смог. Льеф лишь плотнее прижал его к себе. Он не разделял уверенности Руна в том, что детей врагов нужно бросать на копья, а сыновей конунга отправлять к богам. Он понимал, что если оставить их в живых, они могут поднять мятеж среди рабов, но все равно не видел смысла обставлять их смерть так.